Лагерь, каторый нам предстояло повергнуть во мрак и хаос, состоял из убогих дощатых домекоф на четыре койки. Мы фчитвером попали в один отрят. Правда поселили нас порознь, поэтому прешлось исправлять ситуацыю. Мы выбрали крайний домек, который был поближе к забору, и начали склонять тамошних обетателей к переезду. Роман бес проблем уболтал щуплово ачкарика, с другим поцаном я договорился за перочинный ножек, третьево кренделя Мишка одарил двумя пачками дифицитново по тем временам Marlboro. Зато четвёртый от переезда наотрез отказалсо. Стёпа, привыкшый мыслить прямолинейно, воспринял отказ как проявление крайней недружелюбности и зарядил ахуевшему перцу в репу. Потом исчо пару рас аргументировал с ноги и вопрос был снят. В опщем мы фселились в атваёванную у неприятеля желплощать.
Пока мы застелали койки и распаковывали вещи, по лагерю абъявили ужен. Наш важатый построил отрят и повёл ево хавать. На дверях пищеблока висело объевление о том, што вечером на летней плащатке будет кено "Чепаеф". Типа культурная праграмма из новинок атечественнава кинопроката. — Абасацца. — сказал Роман. — Новьё шопесдец. Дваццатая серия — "Чепаеф против Фонтомаса". — Фсёравно сходить надо. — резонно заметил Мишка. — Дефчонки* там и фсьо такое. Мы согласились, так как в период нашево полового созревания вопрос «куда бы престроить свой песюн» стоял особенно остро. В сталофке нас попытались было накормить манной кашей, но у них не вышло: мы не сговариваясь развернулись и пошли ф сваё логово пожирать недоеденную в афтоб
День. Остановка. Народ на этой самой остановке. Подъезжает троллейбус и в открытые двери начинает карабкаться типичная бабка с огромнейшим походным рюкзаком за спиной. В какой–то момент этого "карабкивания", рюкзак перевешивает бабку и она, подчиняясь законам гравитации, медленно выпадает со ступенек троллейбуса прямо к ногам только что подбежавшего мужичка, который не на секунду не оторопев от этого действа глядя на бабку выдал: — Ну что, бабка, парашют не открылся?
yaplakal.com