81
(Организатор потоков, 13 серия)Как только эта троица ушла, я бегом к книжке. Свечку отобрала у сидельцев и попросила помолчать, не мешать мне. А там, в оглавлении сразу две главы новых появилось: «11 – Библиотекарь», «12 – Фея». Я пыли с надгробия ладошкой сгребла и давай по страницам размазывать. В ложбинки, буковками выдавленные, пыль попадает, их получше видно становится, но я всё равно щурюсь, матерюсь, когда слова разобрать не получается. Хорошо, свечка долгоиграющая попалась и яркая. У нас в Тридевятом такие свечи только Кащей мог делать. И то, предварительно в какой-то вонючей жиже фитили вымачивал.
Ну, словом, раскрыла книгу, пыль в страницы втираю, в контуры буковок вглядываюсь и читаю, читаю, читаю. И не по себе мне становится. Забавно, конечно, на библиотекаря посмотреть глазами автора, на фею интересно. Только вот, то, что происходит, мне совсем не нравится. Ситуация, прямо скажу, напряженная. Дочитала я двенадцатую главу и на автомате перелистнула страничку. Руку в пыли извазюкала и по листу ею провела. А там: «13 – Яга». И начинается она со слов
«Как только эта троица ушла, я бегом к книжке».
Не знаю, может и испугалась я, а может ретивое во мне взыграло, но читать я не стала. Книжку закрыла, повернулась к сидельцам и говорю:
– Амнистию, братцы, хотите?
Как один согласились.
Объяснила я сидельцам, чего делать нужно будет, да простят меня короли-покойнички и королевы-покойницы, и отправила оборванцев сдаваться. Сама еще немного времени на приготовления потратила, благо всё, что мне нужно было, прямо у входа в склеп росло, и тоже в сторону площади пошла. От склепа к замку, потом вдоль стеночки, до угла. Вышла я на площадь и вижу – действительно, как в книжке написано было, стоят девчонки на эшафоте, головы в петельках.
Боялась я, что Илью в новом облике, присвоенном ему Машкой, не узнаю. Один ориентир – лысина. В новых главах-то ни слова о том, на кого похож. Мало ли кто там лысый в толпе пленных будет? Но, как увидела его, так смешно мне сразу стало. Ох и феечка, ох и достойная внучка своей бабушки! Гармонично образ в словосочетание «фентезийный мир» вписывался. Хотя, если ты до этого видела его и в фильмах и на картинках, то некоторое недоумение испытаешь, как пить дать.
Из-за забора стенали крестьяне, просясь внутрь. Пленники, оцепленные солдатами, понуро следили за происходящим. Хреновенькая обстановочка. Я набрала воздуха в грудь и крикнула:
– Дервей! Я покажу, где Иллиас.
Ведьма дала знак остановиться дернувшимся в мою сторону солдатам и посмотрела на меня изучающе.
– А ты кто такая, бабка?
– Осмелюсь поинтересоваться, которая из задач является для тебя более приоритетной: выяснение нюансов моей, безусловно любопытной, но не имеющей отношения к сложившейся ситуации биографии или обнаружение третьего из интересующих тебя субъектов для приведения оного в нежизнеспособное состояние?
– Чего?! – нервно спросила ведьма.
– Говорю, какая разница, кто я, если я тебе помогу?
– А ведь и действительно, никакой, – согласилась баба в чёрном. – И? Где же он?
И тут, черт меня дернул поторговаться. Интуитивно понимала, что каждая лишняя фраза может стать приговором, но с другой стороны, точно так же понимала, что на моём месте гнилой человек обязательно торговался бы. Ну и спросила:
– А гарантии, как? Будут?
– Клянусь, – ответила мне ведьма.
– Коллега, – говорю ей, – ну давайте, положа на сердце, признаем, что такая клятва ни к чему не обязывает?
– Коллега? – удивилась Дервей.
– Я тоже в какой-то степени ведьма, – принялась я объяснять, стараясь не ударяться в витиеватые формулировки. – Правда, мне эта ваша магия всегда сложной казалась. Поэтому я в основном по травкам.
– И?
– И мы с вами обе прекрасно понимаем, что слово «клянусь» не несет в себе никаких обязательств. Потому что при клятве нужно призвать высшее или низшее авторитетное существо в свидетели. Ну, или вплести в слова клятвы залог…
– Что-то дорогое клянущемуся, – перебила меня Дервей, ухмыляясь.
– Именно.
– Ты не доверяешь моему слову? – чуть повысила интонации бывшая панночка.
– Доверяю, – кивнула я. – Но предпочитаю гарантии. А то, вдруг я тебе этого милого мальчика сдам, а ты передумаешь? Так что, меняю клятву на мальчика.
– А ты не дура! – шутливо погрозила мне пальцем ведьма. – Ну хорошо.
Она взяглянула на меня ещё раз, не передумаю ли, но я кивнула, мол, давай-давай. Ведьма облизала губы, раскинула руки в стороны и, задрав голову вверх, прокричала:
– Призываю в свидетели Вельзевула! Клянусь оставить в живых эту старую каргу, если она выдаст Иллиаса-иномирца, прервавшего цепь моих перерождений и обрекшего меня на страдания и муки в пекле!
Так вот оно в чём дело. У неё к Илюхе и феечке личная неприязнь. Это в принципе понятно и без того было, а сейчас вот, ещё и причина выяснилась. Ну, что ж. Личная, значит и решайте лично.
– Мне в толпу нужно, – сказала я, – чтоб тебе его найти.
– Так он ближе, чем я думала? Чёрт, я могла бы догадаться.
– Тогда я была бы тебе не нужна.
– Ладно, меньше слов. Показывай, давай.
Я подошла к кольцу стражников и те расступились. Посмотрела в глаза какому-то маркизу или графу, принюхалась, повертела головой. Подошла еще к кому-то, приобняла. Потому что колотить понты нужно естественно. Я подходила по очереди к перепуганным графьям всех мастей, которые смотрели на меня с нескрываемым презрением и, в конце концов, добралась до лысого.
Обняла его одной рукой, прижала к себе и говорю:
– Ну, что, революция, о которой так долго мечтали большевики, вот-вот свершится?
А сама свободной рукой монтировку, кофтой прикрытую, из-под пояса начала вытаскивать. Но мы ж друг к другу прижатые и для рядом стоящих, мои движения смотрятся, скажем так, слегка за рамками приличий. Кто-то из тёток презрительно сплюнул, глядя на то, как я копошусь. Да плевать. Я ж не виновата, что у них даже перед лицом смерти одно на уме.
– Какая революция? – пытаясь отстраниться от меня, спросил Илья.
Но я вцепилась в него ещё крепче, а сама сквозь зубы шиплю:
– Великая. Монтировку возьми, дурак.
Тут до него доходить начало, что я не просто так обниматься лезу. Он рукой своей мою руку нащупал, за монтировку ухватился. И так неуклюже всё и двусмысленно, что рядом стоящие, видя нашу возню, плеваться начали.
– Как хочешь прячь. Я тебя прямо к ней сейчас подведу. А как скомандую – бей.
– Чего? – округлил глаза Илья.
– Бери инструмент, говорю, новый мир строить будем. Кто был никем, тот станет кем-то там.
Дошло до библиотекаря. Вцепился в инструмент и под жилетку прятать начал. Ну я ему напутствие еще раз повторила:
– К ней подойдем, я скомандую и проткнёшь эту сучку насквозь.
За руку взяла эту пародию на нелепую реинкарнацию и за собой повела из толпы. И идти так стараюсь, чтобы он за мной вслед. Чтоб монтировочку ни стража, ни уж тем более ведьма в чёрном не заметили.
Могла ли сама всё сделать? Ну конечно могла! Учителя-то были, дай бог каждому. Да только, это ж не я на принцессе жениться буду. Не мне и впечатление на папаньку ейного производить.
Ведьма уже ручку вытянула, чтоб облик феей наведенный с него снять. И тут я как гаркнула во всю глотку:
– Давай!
Отскочила в сторону и оставила его с ведьмой один на один. Та даже понять ничего не успела. Просто «чафк» противное, с сыроватыми нотками раздалось, и в следующее мгновение ведьма уже дымилась, насаженная на монтировку, как ломоть мяса на шампуре. У Ильи глаза округлились от удивления. А чему удивляться-то? Я ж не зря монтировку ведьминым плющом натирала. Говорила ж я Дервей, что мы коллеги. А она, видать, не так поняла.
И сидельцы мои недаром пошли сдаваться. Они ж под лохмотьями в толпу пленников столько колюще-режущего пронесли, что будь это металлоприемка какая, им бы точно премию выписали. Обычай хоронить королевских особ с оружием на руку сыграл. Даже в женских могилах по паре кинжалов лежало, а про мужские и говорить нечего. Вот мы и выгребли всё, что можно было этим бедолагам под лохмотья спрятать – к ноге там или к руке привязать и в контрабандном режиме пронести. Чувство собственной неотразимости нашу ведьму подвело. Оборванцы перепуганные сдаются – значит боятся. Нет бы, обыскать.
Так что, я не только Илье скомандовала. Я команду к началу боя всем дала.
Эх… Иногда вот так вот совпадает куча нюансов, и понимаешь, что не даром по сюжетам скакала, что кому-то твой опыт пригодился – от смерти лишних сколько-то там человек спас. И ощущаешь себя фактически организатором повстанческого сопротивления.
Словом, мясорубка началась. Не потому что в фарш, а потому что мясо рубило мясо. Библиотекарь посреди этого всего стоял, в монтировку вцепившись, а на другом конце монтировки ведьма дымилась, выла, дергалась, но умирать не собиралась.
– Подохнете здесь все! И вы, и арениново войско! Потому что никто кроме меня не знает, как барьер снять. А мне каждая ваша душонка зачтётся! Каждая! Все… – начал угасать энтузиазм у Дервей. – Все могут только внутрь войти… Даже смерть не станет… избавлением… Так и будете бесплотными тенями… витать в этом… в этом кольце до скончания веков...
И осыпалась прахом.
А вокруг мечи звенели, люди кричали, кровь во все стороны брызгала. Стражи, которую Дервей зачаровала, конечно, меньше, но они-то воевать обучены. А против них сброд, кто с чем. У кого нож, у кого древко от копья сломанного, а кто и вообще с голыми руками. Чья-то голова мне под ноги отлетела. Я её буцнула с дороги и на эшафот побежала, девок наших из петель вынимать. Руки принцессе развязываю, а сама глаз оторвать не могу от побоища.
Битва может быть красивой. Если ты смотришь на неё со стороны. А вот, находясь в центре драки, красоту искать некогда. Вертеть головой по сторонам приходится с единственной целью, чтобы выжить.
Вот я со стороны засмотрелась и мозги отключила. Пока Машке руки развязывала, узлом так увлеклась, что головой вертеть по сторонам не досуг было. Оценила б обстановку сразу – с принцессы б начала. А так, не уследила, когда чурбак из-под этой дурочки венценосной вылетел. Голову повернула, а она дёргается, как марионетка на ниточках. Только ниточка всего одна и вокруг шеи обмотана. Бросила фею на полпути, побежала принцессу выручать. Обхватила за ноги, приподняла, чтоб веревка шею ей не давила, ногой до чурбака дотянуться пыталась, чтоб подвинуть и принцессу на него поставить.
А в низу, под помостом, штрафбат натуральный. Кого-то копьём проткнули, кому-то нож в спину засадили, меч отобрали. Женский визг, мужской ор, каша кровавая. Черепушка чья-то лопнула – мозги веером в стороны. Один в ноги гвардейцу бросился, обхватил, двинуться не даёт. Еще двое на помощь подскочили, повалили солдатика, пинать начали. И посреди этого великолепия ошалевший Илюха стоял с монтировкой. А на лице у него четко читалось недоуменное «Что происходит?»
Ну, не испуг – уже хорошо.
– Илья! – кричу. – Иди сюда! Долговязый!
Ноль эмоций. Шок у парня. Ещё бы! Он же про побоища, небось, до этого только в книжках читал, да в кино смотрел. Самое страшное, что у него в библиотеке случалось, это кража книг.
Ну я и рявкнула, как смогла:
– Библиотекарь! Книги воруют!
И его как включили. Повернулся на мой вопль, увидел, что происходит. Рванулся, в два прыжка на помост взлетел, чурбак под ноги принцессе подкатил, верёвку с её шеи снял и принялся руки распутывать. А я обратно к Машке вернулась. Но теперь уже сначала шею ей от петли освободила.
Когда справилась, свалка под эшафотом уже закончилась. В нашу пользу. Ворота открыли для крестьян, которые всё это время в них ломились. Толпа во дворе собралась, как в первый макдональдс в девяностых. Все кричали, требовали обеспечить, организовать, защитить. В общем, бардак никуда не делся, просто вышел на новый уровень.
Король, с окровавленным мечом, явно отобранным в бою у кого-то из стражников, взошел на помост и принялся призывать к оружию. Но так растерянно он это делал, что лучше б молчал, ей-богу. Потому что толпа совсем неуёмно бурлить начала. Ропот недоумения, протестующие вскрики:
– Наши дома сожгли!
– Мы чудом спаслись!
– Теперь они идут сюда!
– Защити нас, король!
А с помощью чего он защищать-то будет? Где солдат возьмет, если околдованные ведьмой в себя даже после её смерти не пришли и импровизированному ополчению их в кириешки покрошить пришлось?
Он что ни скажет, толпа выть ещё громче принимается.
Отодвинула я главу королевства в сторонку со словами:
– Позвольте-ка, ваше вашество, – прокашлялась.
А у самой, от осознания, что последний раз с толпой работала ещё когда в «Маркизу ангелов» мимоходом попала, поджилки трясутся и в горле пересохло. Но, воздуха в грудь набрала и выдала изо всех своих сил:
– Вы говорите, что всё плохо!? Я не буду спорить – всё плохо! Вы говорите, что вам страшно!? Мне тоже страшно! Вы просите защитить вас от солдат короля Аренина! Я тоже хочу, чтобы меня защитили! – главное дать понять, что ты на одной стороне с теми, кому что-то не нравится, а уж потом плавно наводить на полезные мысли. – Я понимаю вас, потому что сама нахожусь в таком же положении! Вот она я. Такая же, как вы.
Заинтересовались. Слушают. Надо закреплять эффект. И про жесты не забывать. Фразы рубленые, жесты рваные.
– И внутри меня, – руку сжатую в кулак к груди, – точно так же трепещет страх. Но ответьте мне! Если на ваше поле прилетят вороны, – пауза для глубокого вздоха, – разве вы будете смотреть, как они уничтожают урожай? Нет! Вы прогоните ворон с поля!
Пауза на два глубоких вдоха, чтоб дошло, что речь идет о привычных вещах.
– Если у вас загорится сарай! Будете ли вы смотреть, как огонь перекидывается на дом?! – коротенькая пауза, как раз для того, чтобы в голове сформулировался ответ «нет», но никто не успел его прокричать. Бывают такие торопыги. Только портят выступления.
– Нет! Вы будете сбивать пламя до тех пор, пока у вас есть силы!
А теперь, когда внимание толпы завоевано, можно и тише.
– Однако, пожары все равно случаются. Вороны всё равно иногда клюют посевы. Что вы делаете в таких случаях? – повышаем громкость. – Вы собираетесь вместе и решаете проблему сообща! Вы помогаете друг другу!
Глубокий вдох, длинный выдох в ожидании вопроса. Всегда найдется кто-то, кому кажется, что он умнее.
– Сейчас ваши дома уже разграблены и сожжены! Кем? Ваши посевы растоптаны! Кем? Но ваши жены и дети здесь! – обвела рукой вокруг себя. – Под защитой этих стен. И сейчас, – переходим от «вы» к «мы» – когда КРОМЕ ЭТИХ СТЕН У НАС НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ! СПРОСИТЕ СЕБЯ! Будут ли у нас когда-нибудь новые дома, если сегодня нас перережут, как праздничных индеек? Спросите сами себя, будут ли у нас новые поля, чтобы гонять на них ворон, если самих нас не будет? – пауза на осмысление, чтоб прониклись, три-пять вдохов. – И если вы знаете ответы на эти вопросы, то почему просите помощи, а не объединяетесь? Если вы знаете ответы на эти вопросы, то почему не становитесь на стены с оружием, а скулите, как побитые камнями дворняги?
И вот, когда приходит осознание в нелепости своего поведения, пора предлагать альтернативу.
– Ответьте на вопрос: дадим ли мы врагу завершить начатое или постараемся продать свои жизни подороже? – еще пауза и когда ответ в головах слушателей становится очевидным: – К оружию! На стены!
– К оружию! – подхватил кто-то.
– На стены! – проревело несколько голосов из разных концов площади.
Я понимала, что эффект нужно закрепить, а потому повторила с максимальным азартом:
– К оружию!
И толпа отозвалась более стройно:
– К оружию!
– На стены!
И толпа, словно единый организм, взревела:
– На стены!
– Продадим свои жизни настолько дорого, насколько это возможно!
– К оружию! На стены! К оружию! На стены! – скандировала толпа.
Ну, что ж, подумала я, какое-то время мы ещё продержимся.
©
VampiRUS
yaplakal.com