К особым категориям людей вероятно безнадёжным для трудового воспитания относились педагоги, врачи, священники, студенты вообще вся интеллигенция – а интеллигентом считался тот, кто читал книги, носил очки, знал иностранный язык, прилично одевался, особенно в европейском стиле, бывшие представители «господствующих классов», подозреваемые в связях со старым режимом и в несогласии с новым, религиозные деятели, христиане, мусульмане, вьетнамцы, китайцы, чамы. Они попросту подлежали уничтожению.
Религия была запрещена полностью. Из 60 000 буддийских монахов к концу правления режима «красных кхмеров» в живых осталось не больше 3 000. Уничтожались статуи Будды, буддийские книги, пагоды и храмы если не были разрушены, то превращались в склады. Все 60 000 христиан Камбоджи к началу 1979 года были убиты, христианские храмы разрушены. Из 40 000 мусульман провинции Кампонгтям в живых осталось четверо. Все 108 мечетей Камбоджи были уничтожены, либо нельзя не отметить особый цинизм, превращены в свинарники.
К пережиткам прошлого, от которых необходимо было избавиться, относились, помимо храмов и учебных заведений, больницы, фабрики, заводы, театры. Частная собственность была конфискована, письмо и чтение под запретом. Уголовные преступления (такие, как сорванный с дерева коммуны банан) карались смертной казнью.
Население Камбоджи было две категории: основной (старый) народ и новый народ. К первой относились беднейшие, малограмотные крестьяне восточных и юго-восточных районов страны, контролировавшихся во время гражданской войны отрядами красных кхмеров, которые всегда жили хуже, чем остальные, и по определению были настроены против горожан и более зажиточных крестьян из равнинных районов. Именно они и стали опорой и кузницей кадров нового режима. Во вторую категорию попали горожане и жители тех районов, которые во время войны контролировались правительством генерала Лол Нола, в том числе простые крестьяне, которых переселиться в города вынудила война во Вьетнаме. В соответствии с принятой аграрной терминологией, они были названы растениями-паразитами, которые, несомненно, являли собой серьёзную потенциальную угрозу для страны. Все они были лишены гражданских и человеческих прав, многих сразу же казнили или заключили в тюрьмы.
Граждане Демократической Кампучии оказались лишены и личной жизни как таковой. Даже свадьбы стали коллективными. Женихи и невесты назначались в приказном порядке, отказаться друг от друга они не могли под страхом наказания. Сам ритуал бракосочетания осуществлялся крайне скромно: молодожёны должны были взяться за руки и поклясться друг другу в верности до конца своих дней. После этого супруги получали усиленный паёк и несколько дней отпуска, после чего их ждали всё те же полевые работы. Может показаться странным, но некоторые из таких семейных пар не распались и по сей день.
Машина террора требовала новых жертв. Всё общество было пронизано сетью шпионов и доносчиков. Практически любой человек мог оказаться в тюрьме по малейшему подозрению в сотрудничестве со старым режимом, в связях с разведкой СССР, Вьетнама или Таиланда, во враждебном отношении к новой власти... Под обвинения попадали не только простые граждане, но и сами красные кхмеры – правящая партия периодически нуждалась в чистках. Только по обвинениям в предательстве родины и революции за время правления Пол Пота было казнено около полумиллиона камбоджийцев. Не хватало мест в тюрьмах, а их на территории Демократической Кампучии было более двухсот. Самая страшная, главная тюрьма Демократической Кампучии S-21, или Туол Сленг, располагалась в здании одной из столичных школ. Там не только содержались узники, но также проводились жестокие допросы и массовые казни. Оттуда не выходил никто. Лишь после падения диктатуры красных кхмеров несколько оставшихся в живых узников были освобождены.
Заключённые пребывали в постоянном страхе. Теснота, голод, антисанитарные условия, полный запрет на общение друг с другом и с охраной ломали волю к сопротивлению, а ежедневные допросы с применением бесчеловечных пыток вынуждали узников сознаваться во всех мыслимых и немыслимых преступлениях против режима. На основании их показаний происходили новые аресты, и разомкнуть эту страшную цепочку не было никакого шанса.
Массовые казни на территории тюрьмы проводились ежедневно. Теперь уже приговорённых не расстреливали, боеприпасы надлежало экономить, как правило, их просто забивали мотыгами. Вскоре тюремное кладбище переполнилось, и тела казнённых стали вывозить за город. Экономность режима проявлялась и в том, что подлежали уничтожению даже собственные раненые солдаты, чтобы не тратить на них медикаменты.
Даже охранников тюрьмы держали в постоянном страхе. За малейшую провинность такую, как разговор с заключённым или попытка прислониться к стене во время дежурства охранник сам мог оказаться в той же камере.