В общем, к спартанцам в Греции относились с некоторой настороженностью.
С другой стороны, даже враги Спарты признавали, что спартанцы в высшей степени щепетильны к внешним приличиям.
Свежая байка двухсполовинотысячелетней давности:
Собрались греки на очередные Олимпийские Игры, а один пожилой человек опоздал. И вот он ходит, просит уступить ему место. А все места заняты, и никто не уступает. Еще и смеются над стариком. Старик доходит до спартанцев, и те встают все разом. Старик говорит “Все эллины знают приличия, но следуют им только спартанцы” и вбивает себя этой фразой в вечность.
Тем временем война с Аргосом на этой битве не кончилась. Забавно, как Геродот рассказывает об этой войне, между делом, в свете начинающейся войны с персами:
“ То и дело спартанцы посылали в Дельфы спросить, не пора ли им захватить Аргос? Наконец, пришел ответ: «Аргос будет сожжен». Спартанцы двинулись в поход; во главе их был царь Клеомен. Противники стали лагерем друг против друга. Аргосцы боялись спартанской хитрости, поэтому они повторяли все движения спартанцев: когда у спартанцев трубили побудку, вставали и они, когда трубили к завтраку, завтракали и они. Но от хитрости они не убереглись. Клеомен приказал своим воинам по сигналу побудки позавтракать, а по сигналу к завтраку ударить на врага. Захваченные врасплох, аргосцы разбежались. Многие укрылись в соседней священной роще — там они считались неприкосновенными. Клеомен не посмотрел на это: он приказал поджечь рощу с четырех сторон. Глядя на обугленные стволы и трупы, он спросил: «Кому была посвящена роща?» Ему ответили: «Стоглазому Аргусу». (Было в старину такое чудовище, приставленное сторожить царевну Ио, — ту, о которой Геродот говорил в самом начале своих рассказов.) Клеомен горько вздохнул: «Ты обманул меня, Аполлон: вот и Аргос сожжен, да не тот».
На всякий случай Клеомен подступил к городу Аргосу. Мужчин, способных носить оружие, в Аргосе больше не было. Тогда на стены вышли женщины. Они были в доспехах, собранных в храмах, и во главе их была поэтесса Телесилла. Клеомен не захотел подвергать свое войско позору битвы с женщинами. Он отступил. Когда в Спарте его спросили, почему он не взял Аргос, он ответил: «Чтобы молодежи было с кем учиться воевать».
В Аргосе этот день стал женским праздником: женщины в этот день надевали мужское платье, а мужчины — женское. А в аргосском храме Афродиты было поставлено изображение поэтессы Телесиллы: у ног ее была книга, а в руках — шлем.
К этому-то спартанскому царю Клеомену и явился с просьбой о помощи Аристагор Милетский.
Клеомен привел Аристагора в совет тридцати старейшин. Аристагор был красноречив. Он говорил, что грек греку брат и спартанцы должны помочь ионянам избавиться от персов. Он говорил, что страна персов несказанно богата и все эти богатства достанутся спартанцам. Он говорил, что персидское войско не опасно, ибо персы бьются лишь врассыпную, а перед сомкнутым войском бессильны. Он говорил, что власть персов в Азии держится только на страхе и стоит спартанцам дойти до Суз, как вся Азия будет у их ног.
Спартанские старейшины слушали эту речь равнодушно. Когда он кончил, Клеомен спросил: «А далеко ли от Ионии до этих самых Суз?» Аристагор ответил: «Три месяца пути». Клеомен встал. «Больше ни слова, чужестранец, — сказал он, — Мы даем тебе сутки, чтобы покинуть Спарту. Как видно, ты сошел с ума, если хочешь, чтобы спартанцы удалились от моря и от греческих земель на три месяца пути».
Аристагор сделал последнюю попытку. Вечером он вошел в дом Клебмена и сел у очага как проситель, с оливковой веткой в руках. Без дальних слов он предложил Клеомену десять талантов серебра, если тот устроит поход спартанцев на помощь ионянам. Клеомен отказался. Аристагор предложил двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят талантов. Клеомен заколебался. В углу комнаты сидела девочка — десятилетняя дочь Клеомена. Она крикнула: «Уходи, отец, — иначе он подкупит тебя!» Клеомен разом опомнился. Он коротко ответил Аристагору: «Нет!» — повернулся и вышел. На следующее утро Аристагор покинул Спарту и отплыл в Афины.”
В этом отрывке хорошо видно, что постоянно подчеркивается во всех рассказах о Спарте. Они реально каждый шаг сверяли с оракулом. И их цари не прочь были взять мзду при случае.
А Афины ионийцам помогли, возможно даже бесплатно, но врядли. И это втравило и Афины, и Спарту, и всех остальных греков в войну, перед которой их внутренние дрязги побледнели. На время.
Лет через семьдесят, Ксенофонт (бывший наемник Афин, нашедший пристанище в Спарте) рисует картинку победившего коммунизма:
“Позволил также Ликург в случае необходимости пользоваться чужими рабами, учредил также и общее пользование охотничьими собаками; поэтому не имеющие своих собак приглашают на охоту других; а у кого нет времени идти самому на охоту, он охотно дает собак другим. Так же пользуются и лошадьми: кто заболеет или кому понадобится повозка, или кто захочет поскорее куда-нибудь съездить, — он берет первую попавшуюся лошадь и по минованию надобности ставит ее в исправности обратно (внимание, первый каршеринг детектед). А вот и еще обычай, не принятый у остальных греков, но введенный Ликургом. На тот случай, если запоздают люди на охоте и, не захватив запасов, будут нуждаться в них, Ликург установил, чтоб имеющий запасы оставлял их, а нуждающийся — мог открыть запоры, взять, сколько нужно, и оставшееся снова запереть. Таким образом, благодаря тому, что спартанцы так делятся друг с другом, у них даже люди бедные, если им что-нибудь понадобится, имеют долю во всех богатствах страны.”
Ксенофонт похоже относился к Спарте достаточно хорошо, и судя по всему совершенно искренне восхищался их обществом. И особенно законами Спарты про деньги. Деньги в Спарте были железные. И для того чтобы совершить крупную покупку, тебе придется без всяких шуток привезти целую телегу бабла. И даже не одну. Сделаны они не удобными, их трудно хранить, трудно носить. То есть в конверт не положишь. Все это, чисто технически, делало взятку невозможным мероприятием. Так думал Ксенофонт, десятилетняя дочь спартанского царя в начале статьи, как вы возможно помните, считала иначе.
И мне кажется вот этот то момент очень важный. В принципе, нечто похожее говорят многие социологи - попытка государства зарегулировать все, заасфальтировать и заламинировать, это удар по нам. По тем, кто уже и так законопослушный человек. А “человек с возможностями” легко обходит ограничения, и больше того, получает преимущество.
Нам это понятно на интуитивном уровне, поэтому многие люди боятся например “цифрового концлагеря”. Но суть же в том, что надо регулировать только то, что абсолютно нельзя не регулировать. Насилие граждан по отношению к другим гражданам, правила дорожного движения. Но вот законы регулирующие вашу жизнь в деталях, разрешающий например выращивать овощи и продавать их (или наоборот) может иметь чудовищные последствия в будущем. Как мы теперь увидели на примере пандемии, всегда надо смотреть на тенденции. Прямо сейчас мы даже представить не можем как нас могут жестоко нагнуть, благодаря паре поправок в законы, которые не выглядят опасными прямо сейчас. Это серьезная ошибка нашего общества, мы не воспринимаем ограничительные и охранительные меры, которые “для нашего же блага”, достаточно всерьез. Возможно, это как раз тот случай, когда нельзя менять свободу на безопасность. Но это вопрос сложный. В следующих статьях я буду уделять внимание экономике. Но не как в компьютерных играх - куда чего продавать - а именно тому, как шел процесс сосредоточения богатств в одних руках, и как с этим боролись. И конечно, попытаюсь разыскать истории про взятки. Думаю, Рим даст мне богатый материал.
Но суть в том, что самый простой способ победить спартанцев, это их купить.
Кто не понял, что происходит -- посмотрите в профиле, у меня цикл про Спарту, там много )
Спасибо, что повышаете свою эрудированность читая мои почеркушки )
На этом откланиваюсь и до следующего раза )
Это сообщение отредактировал ДобрыйСка - 29.05.2021 - 00:32
yaplakal.com