314
- Как он, мам?
- Врачи сказали, максимум неделя, - женщина вытерла набежавшие слезы, - только не говори ему ничего.
- Не волнуйся, - молодой человек осторожно открыл дверь в палату, - здравствуй, дед.
- Привет, Артём, - пожилой мужчина радостно пошевелился в кровати, - заходи, садись, рад, что не забываешь старика.
- Какой ты старик, - улыбнулся внук, - через месяц выпишут, и будем вместе весной яблони высаживать.
- Мне недолго осталось, Артемка. Смерть уже чувствую, рядом ходит, вот и моей очереди дождалась старуха.
- Дед, что ты такое...
- Не перебивай. Помнишь, ты меня часто просил рассказать о войне, а я молчал. Не о чем говорить было, война и война. Правда, был один случай, он до сих пор перед глазами стоит. Так и не решил, правильно тогда я поступил или нет. Тебе судить. Это было зимой 43-го…
***
- Значит, сегодня?
В блиндаже, освещаемом тусклым светом коптилки, над картой склонились двое.
- Так точно, товарищ майор, прибыл противотанковый взвод, три орудия плюс один лег-кий пулемет, - кивнул офицер в белом маскхалате.
- Разрешите? - в штабной блиндаж заглянул молодой худощавый танкист.
- Заходите, младший лейтенант, не стесняйтесь, здесь все свои, - посмотрел на гостя майор.
Офицеры улыбнулись.
- Знакомьтесь, - начал комбат, - это командир взвода разведки лейтенант…
- Мы знакомы, товарищ майор, - вошедший крепко пожал руку разведчику, - ну что, опять ко мне попутчиком на корму, Серега?
- Уверен, Мишань, ты не против компании, - подмигнул разведчик.
А теперь, товарищи офицеры, к делу, - прервал друзей майор, - задача вашего взвода совместно с разведчиками….
***
Возле «тридцатьчетверок», спрятавшихся за густыми кустами, склонились над картой два офицера.
- Деревня пустая, из мирных жителей никого. Может, ушли, может, убили всех , - Сергей вздохнул и развернул карту, - посты у них выставлены здесь, здесь и здесь, смена караула в пять утра. Пушки стоят так – одна за амбаром, одна в саду, и одна возле этого дома.
- Мины есть? – спросил танкист.
- Как без них, но проход готов, мы указателями отметили, - Сергей показал на карте, - танк пройдёт.
- И ещё, - добавил разведчик, - будь поаккуратнее, сразу за амбаром овраг. Не нравится мне он.
- Овраг?
- Амбар, что-то с ним не так, а что – не могу понять.
- Думаешь, там для нас сюрприз? – танкист посмотрел на пожавшего плечами друга и добавил, - ладно, разберемся на месте, а я сейчас со своими сержантами ещё покумекаю, как лучше поле проскочить.
***
- Айдар, Якуб, все понятно? – взводный внимательно смотрел на своих подчинённых.
Командиры танков, об этом знал весь батальон, были неразлучными друзьями с первых дней службы. Оба невысокие, крепкие, жилистые мужики. Оба сержанты. Но на этом сходства заканчивались.
Хлесткий, как плеть, Айдар, вспыхивал по любому поводу. Полная противоположность, Якуб, был абсолютно невозмутимым и непробиваемым. Как шутили танкисты, проще «тигра» в лоб подбить, чем Якуба разозлить.
«Спокойные беседы» друзей были притчей во языцех. Незаметно для себя сержанты начинали переходить на язык противной стороны, Поэтому в редкие дни отдыха весь взвод, слушая, как переругиваются заклятые товарищи, наслаждался невероятной смесью русского, белорусского и татарского.
Но Михаил знал, что в бою вспыльчивость татарина и непоколебимое спокойствие белоруса сменялись трезвым холодным расчётом, мгновенным принятием решений и полным презрением к смерти. А уж с костлявой они встречались лицом к лицу не один десяток раз.
- А што тут можа быць незразумела, паедзем сюдою (этим путем – бел.), а потым…, - за-думчиво глядя на карту, начал Якуб.
- Бик яхшы, - не выдержал Айдар, - сюдою - тудою, потым – шмотым, сколько раз тебе говорить, говори на русском, юлер (дурак – тат.).
- Идзи у кют, - хмыкнув, ответил Якуб, - ти як там дупа па татарски.
- Заби сваю зяпу (заткнись – бел.), - выкрикнул татарин.
- Тын арга (сам заткнись – тат.), - невозмутимо скрутил кукиш белорус.
- Хватит, - командир остановил перепалку, - теперь серьёзно. Идем походным строем, проходим мины, разворачиваемся задним углом. На мне пушка за амбаром, ваши – две оставшиеся, далее – по обстановке, цели выбираете сами. И не забывайте, что везем десант. По машинам!
***
В предрассветной тишине офицеры наблюдали за тем, как разведчики сосредоточенно устраивались на танках.
- Ну что, Серёга, пора?
Крепко пожав друг другу руки, офицеры разошлись. Михаил шутливо отдал честь разведчику и нырнул в люк. Щелкнув переключателем, он несколько секунд сидел неподвижно, незаметно вздохнул и отдал приказ:
- В походную колонну. Вперёд.
Танки, тихо рыча, двинулись за командирским.
- Прямо, сократить дистанцию.
Через двадцать минут в шлемофоне раздался голос механика – водителя:
- Вижу проход, указатель, правее тридцать.
- Принять правее, - не отрываясь от наблюдения, скомандовал взводный.
Минное поле.
- Прямо, меньше ход!
Командирский танк осторожно въехал в обозначенный разведчиками проход. Все, казалось, не дышали, слушая размеренный лязг гусениц.
- Прямо, - больше для экипажа, чем по необходимости, повторил команду Михаил.
Спокойствие командира передалось экипажу, ожидающему взрыва в любую секунду. Кто знает, может быть, сейчас незамеченная мина, радостно улыбаясь детонатором, с нетерпением ждёт, когда под тяжестью гусениц вся ярость и ненависть, зажатая в жесткий корпус, вырвется наружу и похоронит в бронированном гробу всех, кто осмелился нарушить её покой.
- Вижу указатель, - с облегчением выдохнул механик – водитель.
Пронесло.
- Больше ход!
Взревев, командирский танк рванул к деревне, вслед за ним, проскочив минное поле, вы-строились остальные.
- Развернись! Задним углом! Вперед!
Теперь все решали даже не минуты. Вот засуетился орудийный расчет возле амбара, из окна дома застрочил пулемёт. Лязг гусениц, грохот выстрелов, хриплые команды, все смешалось.
- Дорожка! Осколочным, без колпачка! Готово! Амбар, правее двадцать, триста. Стой! Огонь! Верно, перелёт!
В саду танк Айдара лихо проутюжил артиллерийский расчет и на полном ходу устремился вперёд, поливая пулеметным огнём выбегавших в панике немцев. Экипаж Якуба, разобравшись с последней пушкой, прикрывал разведчиков броней и огнем.
- Попали! Стой!
Офицер увидел бегущего к ним командира разведвзвода.
- Что случилось? – высунувшись из люка, младший лейтенант с наслаждением вдохнул свежий воздух.
- Деревня наша. Некому сопротивляться. Мои ребята уже собрали в кучу выживших, пойдём, побеседуем.
Отдав приказы экипажу и вызвав командиров, взводный проследил взглядом за тем, как его танк проехал сотню метров вперёд и застыл за амбаром. Два других заняли позиции по периметру деревни, вскоре к ним присоединились несколько бойцов разведвзвода.
- Потери есть? – подойдя к другу, спросил Михаил.
- Двоих зацепило немного, идем?
И в сопровождении подошедших неразлучных сержантов – танкистов офицеры двинулись в сторону уцелевшего дома, где под охраной довольно улыбающихся разведчиков зябко ежилось около трех десятков немцев.
***
Слушая, как пленные охотно называли номер части, свои должности и отвечали на вопросы, Михаил смотрел в сторону своего танка, неподвижно стоявшего на месте уничтоженного орудийного расчёта. Непонятно почему, но его, как и Сергея, начал беспокоить амбар. Разведчик прав, что-то было не так.
Младший лейтенант увидел, как его механик-водитель несколько раз присел, разминаясь, что-то сказал заряжающему с радистом и, открыв ворота, вошел внутрь. Михаил внутренне замер, но через минуту солдат спокойно вышел и скрылся в танке. Всё нормально. Интуиция тоже иногда ошибается.
Облегченно вздохнув, офицер повернулся к разведчику, допрашивающему очередного пленного. Где-то глухо раздалось рычание. Недоуменно пожав плечами, танкист поду-мал:
«Танки? Откуда им взяться? Танки!»
Резко развернувшись, младший лейтенант увидел, как от амбара, набирая скорость, его тридцатьчетверка несётся прямо на них.
- Что за…
Разведчики и танкисты в доли секунды отскочили в стороны, и танк на полном ходу врезался в толпу пленных. Крики ужаса, стоны и вопли заглушили рев двигателя. Михаил заскочил на броню и стал бешено барабанить по люку:
- Стой, б.., стой, ты что, сука, творишь, стой!
- Стой! – это кричал Сергей.
Но танк, не слыша офицеров, продолжал свою бешеную пляску. Улучив момент, младший лейтенант спрыгнул и, став перед танком, заорал:
- Стой!
Машина замерла, разочарованно лязгнув гусеницами. Взводный, нервно расстегнув кобуру, достал пистолет и стукнул по броне:
- Выходи, твою мать, быстро!
Со скрежетом открылся люк и механик – водитель, тяжело дыша, встал по стойке «смирно».
- Ты что натворил, боец, посмотри, - офицер повернул голову своего обезумевшего под-чинённого в сторону.
Пленные тряслись, глядя на раздавленные тела и окровавленные гусеницы. Судя по раздававшимся утробным звукам, от увиденного стало плохо не только немцам.
- Под трибунал пойдёшь, скотина, - младший лейтенант задыхался от ярости, - ты понимаешь, что тебе вышак (высшая мера наказания, расстрел – авт.) светит, не штрафбат, и не мечтай о нем, а вышак.
- Лучше здесь меня пристрели, командир, так будет лучше, - ровным голосом ответил механик – водитель.
- Да что с тобой, - взводный не мог поверить, что один из лучших мехводов полка неожиданно сошёл с ума. Достав из кармана пачку «Казбека» (подарок комбата), он протянул её солдату:
- Бери.
- Спасибо, - танкист дрожащими руками взял сигарету, прикурил и снял шлемофон.
Все замерли. Он был полностью седым. Жадно затянувшись несколько раз, танкист посмотрел в глаза своему командиру и спокойным голосом сказал:
- Спасибо, товарищ младший лейтенант, а теперь можете меня расстреливать.
- Что ты увидел, боец? – Сергей обнял вздрагивающего водителя.
- Пойдемте, покажу, - как сомнамбула, он повернулся, и, глядя прямо перед собой немигающим взглядом, направился к амбару.
- Айдар, Якуб, за мной, - Михаил повернулся к сержантам.
Подойдя к воротам, танкист повернулся к своему командиру:
- Товарищ младший лейтенант, я никуда не убегу, обещаю, разрешите мне, - он с трудом сглотнул, - не заходить, честно комсомольское, не тронусь с этого места, только не надо туда ещё раз, пожалуйста.
- Да что там такое, - Михаил посмотрел на друга, разведчик недоуменно пожал плечами, - стой здесь, пошли, мужики.
Рывком распахнув ворота амбара, офицеры и сержанты вошли внутрь.
- Шайтан, - прошептал татарин.
Наступившая тишина изредка прерывалась всхлипами оставшегося снаружи механика – водителя. Все застыли, глядя вперёд.
Младший лейтенант, бравый командир взвода, и его сержанты – командиры танков. Они привыкли к крови и предсмертным хрипам, горели сами и хоронили обугленные тела товарищей. Без гроба и громких речей, в скромной солдатской плащ – палатке, то, что оста-лось, если вообще в огненном аду могло хоть что-то остаться.
Лейтенант – разведчик, со своими лихими ребятами перерезавший десятки глоток, устанавливавший фугасы и радовавшийся, глядя, как после взрыва мечутся, истошно крича, живые факелы. Да и сейчас под охраной его бойцов пленные, вздрагивая, хоронили за домами кровавое месиво, устроенное на минуту обезумевшим механиком – водителем.
На войне нет место жалости, или ты – или тебя. На войне убивают солдат, таковы её правила. На войне под обстрелами и бомбежками, от случайных пуль и шальных осколков погибают и мирные жители, таков её закон. Но то, что офицеры и сержанты увидели, было против всяких. Самых жестоких законов и правил войны.
В центре амбара на столбиках, высотой полтора метра, не больше, лежала перекладина. По всей её длине, с открытыми пастями и высунутыми языками, в петлях застыли щенки и собака, кот и котята. Безумный палач, вероятно, имел извращенное чувство красоты: животные были повешены от самой большой до самой маленькой. В этом садистском порядке явно имелся какой-то нечеловеческий смысл, тайна которого была напротив.
Ещё два столбика, высотой полтора метра, не больше, ещё перекладина. По всей длине которой висели дети, в таком же порядке: самый высокий ребенок напротив самой большой собаки, самый низкий – напротив самого маленького котенка. Мал мала меньше.
- Их не должно здесь быть, вся деревня пустая, их не должно, - прохрипел Сергей и выбежал наружу.
Якуб стянул с головы шлемофон и, подойдя к виселице, упал на колени:
- Дзетки вы мае даражэнькия, хто ж вас так, за што, што вы нарабить магли, вы ж малыя зусим…
Белоруса заглушил громкий скрип зубов - Айдар, закусив губы до крови и сжав побелевшие кулаки, не отрываясь, смотрел на виселицы.
- А што ж вы босыя усе, зима ж на дварэ…
Михаил опустил взгляд и вздрогнул: все дети были босиком, их посиневшие ступни гла-дил обезумевший от увиденного белорус.
- Якуб, - на плечо друга легла рука татарина.
- А каб вас халера пабрала. Вырадки, за что ж вы гэтых маленцау пазабивали…
- Якуб.
Белорус повернулся:
- Пойдём, друг, - недобро улыбнувшись, - тихо сказал Айдар, - дело у нас есть, важное, очень важное.
- Якое?
Наклонившись к самому уху, татарин что-то минуту шептал товарищу на ухо. Тот внима-тельно слушал, кивнул и, встав с колен, направился к выходу.
Младший лейтенант смотрел, как сержанты вышли из амбара. Якуб что-то сказал, и к ним присоединился механик - водитель. Через минуту - радист и заряжающий, всё это время смотревшие внутрь, но не решившиеся войти, подошли к командирам танков.
Бойцы что-то тихо обсуждали, потом в руке татарина мелькнул нож, и танкисты скорым шагом направились к пленным, под присмотром разведчиков засыпавшим могилу.
«Что они задумали… Черт!»
Мелькнувшая догадка вывела Михаила из ступора и, выскочив из амбара, он побежал за танкистами.
Увидев, откуда идут два сержанта, пленные остановились. Они с ужасом смотрели, как Айдар поигрывал ножом, а Якуб сосредоточенно на ходу заряжал обойму трофейного «вальтера».
- Товарищи сержанты, - задыхаясь, прокричал взводный, - ко мне!
Друзья повернули головы, и четко, как на параде, подошли к командиру.
- Мужики, - прошептал Михаил, - остановитесь.
- Товарищ младший лейтенант, - Айдар спрятал нож за спину, - вы не переживайте, мы с Якубом все сделаем, нас и судить будут, вашей вины никакой.
- Да причем здесь вина, - офицер вытер вспотевший лоб, - не боюсь я ни суда, ни расстрела, но сейчас нельзя, похоронить надо ребятишек. Берите немцев, пусть копают могилу, но не рядом с теми, а в саду.
- Сами выкапаем. Хлопцы! - окликнул Якуб танкистов.
Убедившись, что сержанты ушли, Михаил подошел к пленным, где, с трудом сдерживая взбешенных разведчиков, Сергей беседовал с одним из немцев.
- Вначале они повесили зверят, чтобы дети видели, а потом уже и ребятню. Скучно им, сволочам, было, - повернувшись к другу, скрипнул зубами лейтенант.
- Скажи, что по законам военного…
- Не боится, - перебил разведчик, - говорит, мы знаем, пленных вы не расстреливаете.
- Не расстреливаем, тут он прав, - задумчиво протянул Михаил, и повторил, - тут он прав. Так, немцев в амбар, Сергей, твои самосуд не устроят? Поставь на охрану, а мы покурим… Дело есть, дружище, серьёзное дело.
***
Через полчаса возле могильного холмика в саду, опустив головы, стояли разведчики и танкисты.
- Мы их вместе всех похоронили, - прошептал Айдар.
- З катянятами и шчанятками, - добавил Якуб.
- Светлая вам память, детишки, - Михаил отдал честь и надел шлемофон, - по машинам!
* * *
- Командир, - в наушниках раздался голос механика – водителя, - разведка не садится, что стоим?
- Салютовать будем, - прошептал Михаил и, щелкнув переключателем, крикнул, - осколочным без колпачка, амбар, сто!
- Готово, готово, готово!
- Огонь!
- В походную колонну. Вперёд!
Через несколько минут в деревне наступила тишина, лишь издали глухо доносился прощальный рев тридцатьчетверок.
* * *
Неразлучные друзья, Айдар и Якуб, больше никогда не спорили, и не шутили. В редкие дни отдыха они часто сидели рядом, молча, до боли сжимая побелевшие кулаки.
* * *
До Победы дожили не все, кто-то погиб на Курской дуге, кто-то навсегда остался в белорусских болотах. Когда они шли на танковые тараны и уходили за языками в тыл врага, подрывали себя гранатой, окруженные со всех сторон гитлеровцами, и горели в тридцатьчетверках, они не испытывали страха и боли. В те минуты перед их глазами стоял амбар, щенки с котятами и босоногие дети, мал, мала меньше.
… Ни от кого из участников описанных событий рапортов в особые отделы не поступило.
* * *
- Вот так, внук, по всем законам я преступник, - старик закашлялся, на глазах выступили слезы.
- Нет, дед, ты не преступник, ты герой, я тобой горжусь, мы все тобой гордимся, - и Артём крепко сжал морщинистую руку.
* * *
Эту историю незадолго до смерти своему внуку Артёму рассказал дед, участник тех событий - командир танкового взвода 3-ей Чаплинско - Будапештской Краснознаменной, орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого танковой бригады, младший лейтенант (войну закончил в звании лейтенанта), кавалер орденов Красной Звезды и Красного Знамени, не единожды отмеченный медалями и нашивками за ранения. Он всю жизнь молчал, и только в её конце решил... Покаяться? Спросите вы.
Наверное, он просто хотел вспомнить ещё раз тех детишек в амбаре, за которых так страшно отомстили солдаты. Может быть, на самом деле кто-то наверху, заглянул в открытые ворота и, ужаснувшись увиденным, решил покарать убийц там же? Хочется верить, что так и есть.
Автор - Андрей Авдей
Источник-https://vk.com/four_ls
yaplakal.com