84
В предыдущих сериях:
Пролог, 1,2 главы,
3. Влипать в истории,
4. Кручиниться без фанатизма,
5. Не строить планов,
6. Быть в курсе,
7. Прекратить умирать,
8. Выслушать не перебивая,
9. Переворачивать с ног на голову– Ну и где его искать-то? – спросила левая голова уменьшенной копии Горыныча, выписывая очередной замысловатый кульбит над заброшенным городом. – Эдак, ежели каждый дворик, да каждый закуток в нём облетать, да везде заглядывать, мы тут до китайской пасхи будем крылышками хлопать.
– Может, покричать? – предложила правая.
– Серы-ы-и-и-и-и-и-ий! – тоненько проверещала средняя, переходя с фальцета на ультразвук.
Эхо истерично пометалось между зданий и затихло.
– Серы-ы-и-и-и-и-и-ий! – попробовала средняя ещё раз, но всё также безрезультатно.
– Ой, да бессмысленно, – вздохнула правая. – Габариты нынешние не позволяют. Глотка, понимаешь, совсем не та, что прежде. Тональность – говно.
Горыныч сделал ещё одну петлю над серыми коробками заброшенных домов и собирался лететь дальше, как услышал отрывистый, кашляющий лай, причудливо отражающийся от покрытых плесенью сырых стен и создающий ощущение, будто лает целая свора.
– А может и не бессмысленно, – ухмыльнулась правая голова, и мини-змей принялся снижаться, описывая круги над тем местом, откуда доносился звук.
В маленький проход между двухэтажными домами протиснулся бы и волк, и человек, и, возможно, даже проехала бы телега, однако, проблема заключалась в том, что и с одного края этого прохода и со второго, перекрывая путь, воздух подрагивал, будто марево над нагретым солнцем асфальтом, а сами стены были глухими, без окон. Немного странно выглядели пузырьки воздуха, поднимавшиеся сквозь дрожащее марево вверх, будто и не воздух это, а вода в аквариуме. И поднималась эта зыбь до уровня второго этажа.
– Стой! – рявкнул Серый снизу.
Затрепыхав крылышками, мини-Горыныч замер на одном месте, словно перекормленная колибри и спросил:
– Серый, ты как туда попал?
– Горыныч, – удивился в ответ Волк, – Ты как здесь очутился?
– Летел-летел и прилетел!
– А я слышу, визжит кто-то дурным противным голосом. Ну, думаю, моя-то пасть к дикому ору не приспособлена, гавкать нужно, чтоб услышали. А ты чего такой маленький?
– Колдунство на меня наложили, – грустно вздохнул Горыныч, не прекращая махать крыльями. – А ты чего тут?
– Аномалия, – объяснил застрявший меж двух дрожащих воздушных барьеров Серый Волк. – За мной бесов толпа неслась. Я, когда сюда шмыгнул, нормально было. Думал, дворами попетляю, след запутаю, а передо мной как вспыхнуло вот это… – Волк показал лапой на марево. – Я как затормозил…
– Перед ними, я так понимаю, тоже вспыхнуло, – заметил Горыныч, разглядывая рога, хвосты, зубы и клочья шерсти, в изобилии валяющиеся на подступах к мареву. – Только они, в отличие от тебя, затормозить не успели.
– Ага, – кивнул Волк. – Видел бы ты, как их тут плющило и таращило! Чисто блендер с фаршем и петардами.
– Гы-ы-ы-ы, – заржала левая голова.
Правая тоже расплылась в довольной улыбке и спросила левую:
– Представила, да?
– Ага, – подтвердила левая, но вдруг посерьёзнела и спросила: – А что такое блендер?
– То, что блендит, – предположила правая.
Средняя голова Горыныча спросила у Серого:
– Ну и как тебя доставать отсюда? Я-то и по воздуху могу, а ты ж не симаргл какой, чтобы вот так фюуи-и-ить, – кивком головы средняя голова показала дугу, по которой нужно было делать «фюуи-и-ить».
– Да, явно не симаргл, – подтвердила правая бошка.
– А кто такой симаргл? – спросила левая. – Тот, который симарглит?
Волк оценивающе задрал голову вверх, глядя туда, где марево становилось обычным воздухом, наклонил голову на бок, задумавшись, а затем сказал:
– Не, так высоко я не перепрыгну. Нужно, чтоб меня кто-нибудь вытащил.
– Ну, явно не я в своём нынешнем состоянии, – вздохнул мини-Горыныч и, приземлившись, принялся расхаживать вдоль подрагивающей воздушной преграды. – Весовая категория не та.
***
– Мы тут состаримся, если так сидеть и у моря погоды ждать будем, – не успокаивался Ваня. – Принцесса, ну ты же здесь все входы-выходы должна знать. Давай как-нибудь проберемся к этому советнику, трижды клятому, в тыл и как дадим ему по кумполу, пока он своё «чуфыр-чуфыр» не начал, свяжем и всего делов-то.
– Не всего, Вань. Это ж не травничество, в котором та часть меня, которая Яга, всё знает и понимает, начиная с времени сбора и заканчивая температурными режимами сушки с пропорциями ингредиентов, необходимых для того или иного эффекта, – терпеливо разъясняла Ивану принцесса. – Это магия. И в ней, та часть меня, которая принцесса, разбирается на уровне человека, который видел паровоз и знает о нем только то, что он гудит и едет.
– Ну а чего там того паровоза? – изумился Иван. – Он ведь действительно едет и гудит.
В разговор вмешался Кащей.
– Принцесса, Вань, о том говорит, что супротив магии, которой владеет этот советник, нам противопоставить нечего.
– Ну как это нечего? Я же говорю, сзади подкрасться и по кумполу! – Ваня недоуменно посмотрел на друзей. – Вы даже попробовать не хотите.
– Попробуем, Вань, попробуем, – примирительно заявил Кащей.
– Когда?
– Как только время настанет.
– А когда оно настанет?
– В тот момент, когда это будет необходимо.
– Так необходимо же! Вот прямо сейчас необходимо!
– Это, Ваня, неправильное необходимо.
– Да как неправильное! Я же чувствую!
Кащей тяжело вздохнул.
– Вань, чувствовать мало. Знать надо.
– А больше ничего не надо?
– Фею надо, – сказала принцесса и вздохнула почти по-старушечьи. – Фея бы быстро разрулила.
– Да где ж её искать? – вслед за принцессой вздохнул Ваня. – Ты ж говоришь, они с папенькой твоим тю-тю.
– Тю-тю, – согласилась принцесса.
Ваня походил туда-сюда, задумчиво хмыкая, а затем предложил, обращаясь к принцессе:
– Давай логично рассуждать.
Из уст Ивана предложение логично рассуждать было внезапно-неожиданным, поэтому и Кащей и принцесса Юлия изумленно уставились на парня.
– Тебя этот маг выкинул в тот мир, из которого ты меня притащила сюда. Так? – спросил тот.
– Ну, так, – согласилась Юля.
– Меня с Серым он швырнул в эти ваши Гнилые Горы. Так?
– Ну, так, – вновь подтвердила принцесса.
– Значит и папеньку твоего, вместе с феечкой, он мог куда-нибудь зашвырнуть?
– Ну, получается, что мог.
– Во-о-о-от! – выставил указательный палец вверх Иван. – Осталось понять, куда он их мог зашвырнуть, а потом зашвырнуться за ними.
Принцесса пристально посмотрела на Ваню, ожидая, что он скажет дальше. И Ваня сказал. Точнее, спросил:
– Ну, как тебе план?
– План? – удивилась Юля. – Охренеть. Отлично. Вот так вот! – она показала два кулака с поднятыми вверх пальцами. – Только один недостаток в нем есть. Где в твоём плане план?
– Как это где?
– У кого мы узнавать будем, куда этот советник зашвырнул папу и ведьму Чапперон?
– Ну как у кого, у мага-колдуна-советника же.
– Как?!
– Подкрадемся сзади и по кумполу его!
Принцесса тяжело вздохнула.
– Нет, как только эта буффонада закончится, я себе точно зелье забывчивости сварю. Но по технологии, а не вот так вот, – она указала на посудину и угли костра. – Так сварю, чтобы весь этот балаган абсурда смело из моей памяти, как Хиросиму после ядерной бомбы.
В разговор встрял Кащей.
– Ты б, принцесса, не торопилась с выводами. Зерно здравое в Ваниных словах имеется. Нам не обязательно советника твоего в плен брать. Главное пробраться незаметно в его кабинет и обыскать там всё. Глядишь, подсказка и обнаружится. А имея хоть какие-то данные, мы уже и будем думать, что дальше делать.
– А если не найдем ничего?
– Ну, хоть на месте сидеть не будем. Бездействие убивает. – Кащей пожевал губу. – Ваньку, вон, точно убивает.
– Да не убивает меня ничего, – возразил Ваня. – Злит только. И руки чешутся.
– Хорошо, – согласилась принцесса. – Давайте чего-то делать. Только, как попасть в кабинет советника так, чтобы ему на глаза не попасть?
– Дык, есть тут вариант, – Кащей сунул руку за пазуху и достал оттуда потрепанную вязаную шапку. – Невидимка. Хреново, но работает. Ты ж здешняя? Дорогу в кабинет знаешь?
– Не пущу принцессу! – грозно заявил Ваня.
– Вань, ты чего? – удивилась Юля. – Кроме меня замка-то никто и не знает.
– Объяснишь, куда идти, да чего искать и схожу.
– Да тебя, дурачка, и отпускать боязно. Ты, вон, просто погулять вышел, так камеру в темнице сломал. В деревню пошёл – в Гнилых Горах очутился…
– Не пущу!
– Та етить твою душу в три прогиба в ритме вальса с закрытыми глазами, – проснулась в Юле Яга.
– Сам пойду. Объяснишь и пойду.
***
За стеной что-то долго скрежетало и, в конце концов, она треснула, обдав Серого Волка брызгами каменной крошки. В отверстие просунулась одна из пастей Горыныча и, с хрустом откусив кусок бетона, принялась его жевать. Затем ещё раз. Отверстие медленно, но уверенно расширялось и вскоре в него просунулись все три морды Змея.
– Тут же, понимаешь, вопрос не в том, что я люблю, а чего не люблю, – объясняла средняя голова Горыныча, пока левая и правая усердно грызли стену, расширяя проём. – Надо жрать, как сейчас – я жру. А так-то лягушки в ромашковом бульоне приятнее на вкус.
– Да и без бульона нормально, – сплевывая каменную крошку, вклинилась левая.
– Была б пасть побольше, уже б давно справились, – добавила правая, сглатывая.
Серый Волк некоторое время наблюдал за пожирающим бетон и штукатурку Змеем, а потом, осененный идеей, воскликнул:
– Блин, сдаётся мне, что я тупею!
Ухватив зубами сумку с серебряным шаром, Волк подтащил её к прогрызенному Горынычем проёму, потрепал сумку, выронив из неё артефакт, а затем подкатил шар носом к стене. – Держи, загадывай.
Горыныч всеми тремя шеями ещё немного протиснулся в прогрызенный проём, навис над шаром, причудливо выгнув шеи и, разглядывая блестящую штуковину со всех сторон одновременно, принялся задавать вопросы:
– Это чего такое? – уставилась на Волка правая голова.
– Где взял? – перевела взгляд на него средняя.
– Зачем круглое? – спросила левая, также повернувшись к Серому.
– Это шар магический, – объяснил Серый. – Желания исполняющий самые заветные.
Головы Горыныча вновь повернулись к шару.
– А, ну да, было чего-то такое, – кивнула левая голова, не отрывая взгляда от шара.
– Бабка наша, Яга которая, носилась с ним, как полоумная, – подтвердила средняя голова.
– Но там, кажется, какое-то космически-необъятное наебалово было, – заметила правая.
– Никакого, – заверил Волк.
– Что-то про то, что загадываешь, веришь в то, что желание заветное, а он тебе, бах и исполняет какое-нибудь другое, но тоже заветное, – сообщила левая пасть Горыныча.
– Ой, – махнул лапой Волк. – Вот я в двоих не сомневаюсь, в тебе и в Ваньке. Вы, как загадаете, так и случится.
– Точно? – поинтересовалась средняя голова.
– Точно, – подтвердил Серый.
– А как загадывать?
– Ну, возьми шар в руки и произнеси сокровенное желание.
– В руки? – покосилась на Волка правая голова.
– А где руки взять? – спросила левая.
– Ну, не знаю, там… пастями своими его со всех сторон обхвати, – предложил Серый.
Горыныч дернулся, но прогрызенная дыра была ещё не настолько велика, чтобы сквозь неё прошло туловище. Тогда шеи Горыныча изогнулись ещё причудливее, морды уперлись в шар с трех сторон, приподнимая его над землёй.
– Хочу снова стать такого роста, как раньше, – сказали средняя и правая голова, прижимаясь лбами к артефакту.
– И чтоб ромашки пёрли?.. – неуверенно добавила левая.
Средняя и правая повернулись к левой, мгновенно забыв про шар, от чего тот выскользнул и с глухим стуком упал на землю.
Левая голова, невинно моргая, спросила:
– Ну а чего, плохо, что ль, если обычная ромашка даст возможность расширить границы сознания и взглянуть на окружающую действительность по-другому?
И в этот момент желание стало исполняться.
– Бля, – округлила глаза правая голова.
– Растём, кажись! – подтвердила левая.
Кирпичи затрещали, каменное крошево стало сыпаться в разные стороны, а тело Змея начало увеличиваться в размерах, расширяя собою прогрызенный проём. Стена угрожающе затрещала, распускаясь паутиной трещин. Волк испуганно тявкнул, уворачиваясь от начавших сыпаться каменных осколков.
Внушительная трещина пошла по стене наискось и вверх, а в следующий миг угловой кусок её, огромный даже по меркам Горыныча, откалываясь, рухнул прямо на аномалию, засыпав её собой. Серый внутренне сжался, ожидая, что с куском стены произойдет то же самое, что и с чертями – части и куски её начнут разлетаться в разные стороны, однако, ничего подобного не случилось. Угол дома сложился пополам, почти полностью накрыв собою бурлящее марево, а рядом падали другие куски, создавая собой горку неправильной формы.
Серый, увидев, что камни прикрыли собой марево и разлетаться под его воздействием не собираются, оттолкнулся от земли и в три прыжка выскочил из ловушки по рухнувшим кускам стены.
Отбежав в сторону, он остановился, глядя, как продолжает разрастаться внутри здания Горыныч, как стены, не выдерживая давления изнутри, трескаются и осыпаются, создавая впечатление, будто гигантская рептилия вылупляется из огромного каменного яйца.
***
Королевский повар собирался нарезать колбасу для бутербродов, которые принцесса приказала подать к ней в покои вместо ужина, когда что-то треснуло его по затылку. Не больно, но очень обидно. Тот обернулся и, увидев у себя за спиной одного из троих помощников по кухне, рыжего мальчонку лет двенадцати, тут же отпустил ему добрую затрещину.
– Ты чего себе позволяешь! – возмущённо рявкнул повар.
Паренёк не успел и рта раскрыть, чтобы обиженно спросить, за что ему прилетело, как ноги стряпчего оторвались от земли и он, пролетев пару метров, грохнулся спиной о стену с висящей на ней кухонной утварью, после чего осел на пол. На голову ему посыпались кастрюли и поварёшки.
– Детей бить нехорошо, – строго сообщил мужской голос.
В воздух поднялся увесистый половник и легонько стукнул повара по лбу.
– Усвоил? – поинтересовался кто-то невидимый.
Королевский стряпчий испуганно промычал что-то невнятное и половник в руках невидимки взвился вверх, словно им кто-то замахивался для повторного удара. Затем голос строго спросил:
– Чего?
– Усвоил-усвоил-усвоил, – залепетал повар.
– Вот и славно.
Половник упал повару на колени. Раздался треск, будто кто-то разорвал напополам кусок ткани и посреди кухни материализовался здоровенный детина в красной рубахе в горошек, мнущий засаленную тряпку, которая, судя по всему, когда-то была приличной шапкой.
– Ну, рассказывай, – потребовал материализовавшийся парень, пряча засаленную шапку в карман штанов.
– Ч... Что расс... ассказывать? – растерянно таращился на парня повар, испуганно разглядывая появившегося из ниоткуда здоровенного детину.
– Рассказывай, как вы все тут советнику этому малохольному на верность присягнули, в миг позабыв и принцессу и папеньку её?
– Ка-ка... кому советнику?
– Притворяться-то не нужно, – насмешливо посоветовал парень, поднося кулак под нос повару. – От этого лицо заболеть может. Снаружи.
Повар ещё сильнее вжался в стену и испуганно замотал головой.
– Не понимаю я, о чём ты, добрый молодец. Совсем не понимаю. Какой советник? Зачем ему присягать? А принцесса в покоях у себя. Бутербродов вот сказала принести. Только собрался делать…
– Бутербродов, говоришь? – Ваня бросил взгляд на продукты, разложенные по столу. – Ну, делай.
И взяв стряпчего за шкирку, поставил его на ноги. Тот помотал головой, отходя от удара, нанесенного незнакомцем из невидимости, и настороженно обратился к парню на вы:
– А с чего вы взяли, что мы кому-то присягали, что вообще что-то случилось?
– Вот ты в обеденном зале был? – спросил он в завершение своего рассказа.
– Был, – кивнул повар.
– И ничего тебя там не смутило?
– А чего не так?
– Стекла битые, колонны поваленные.
– Да в порядке там всё.
– Не может быть! Принцесса рассказывала, что там вообще всё сломали!
– Да нормально там всё!
Ваня задумался. Причины врать у повара, по Ваниному мнению, не было. Он повернул голову в сторону малолетних помощников, как один наряженных в белые фартуки и такие же белые колпаки.
– Пацанва, а вы в обеденном зале были сегодня?
– Да, – закивали те.
– И ничего не смутило?
Двое пожали плечами, а рыжий, веснушчатый, получивший от повара затрещину, как-то неуверенно сообщил:
– Убирать нечего было.
– Это как? – насторожился Ваня.
– Ну, там Принцесса с темноделами кушать изволили. А в наши обязанности входит убирать посуду после.
– Так, так. И?
– Ну, там кто-то убрал без нас, – развел руками мальчишка. – Мы дверь открыли, а там чисто.
– Слыхал? – обратился Ваня к повару. – Было такое когда-нибудь?
Стряпчий снова недоверчиво покосился на Ивана, а потом вопросительно на своих юных помощников.
– Не досчитаюсь посуды – уши надеру, – пригрозил он.
– Да какая посуда! – возмутился Иван. – Ты, вон, принцессы недосчитался и то не заметил.
– Да говорю же, сказала бутерброды приготовить и принести к ней в покои.
– Сама сказала?
Глаза повара сделались удивленными и, будто бы, что-то понимающими.
– Н... нет… – советник сказал.
– Сове-е-е-етник сказал? – язвительно протянул Ваня. – А саму принцессу ты видел?
Повар замотал головой, а Ваня скомандовал мальчишкам:
– Ну-ка, пацанята, кто пошустрее, метнитесь-ка в склеп. Скажете, что Иван послал. Придете назад, неверующему этому скажете, где на самом деле принцесса Юлия.
– Погодите, я вас никуда не отпускал, – насупился повар, на всякий случай отступая на шаг от Ивана. – Почему это вами должен командовать какой-то …
– Дурак, – закончил за него рыжий тощий паренёк. – Это ж Иван Дурак.
– Это же выдуманный телохранитель принцессы, которого она из головы извлекла, – подхватил самый мелкий, – вместо дракона Вертенлора.
Ваня хотел возразить, что никакой он не выдуманный, но мальчишки затараторили наперебой, не давая вставить и слова.
– Он за Гекльберри, Сына Томаса и Ребекки, на арене с Леогардом бился.
– И победил.
– Он у принцессы как правая рука.
– У него власти даже больше, чем у советников.
– Он с принцессой в одной спальне ночевал.
– Надо же, – изумился повар. – В одной спальне?
– Да не было ничего! – возмутился Ваня.
– Хорошо, хорошо, не было, – выставил перед собой руки королевский повар. Тон его стал заискивающим. – Это личное дело принцессы, кто у неё в спальне ночует. А я-то вас и не видел. Всё на кухне, да на кухне. Слышал, что объявился воин в услужении у принцессы, а увидеть не довелось. Ну-ка, мальчишки, делайте, что придуманный принцессой страж говорит.
– Не придуманный я. Самый что ни на есть настоящий, – Ваня постучал кулаком себе по макушке, извлекая из-под черепной коробки глухой звук. – Вот!
– Хорошо, хорошо, – закивал повар. – Все, кого маги в голове растят, в конце концов, настоящими становятся.
Ваня хотел возразить ещё что-то, но решил, что сейчас это не так уж и важно. Он повернулся к мальчишкам, которые так и стояли на месте.
– Рыжий, – сказал Ваня. – Вот ты и метнись в склеп. И пожрать с собой прихвати. Принцесса там уже чёрт-те сколько сидит, голодная. Жижу варит из ягод всяких.
– В склепе? – удивился рыжий.
– Да чего ты спрашиваешь. Бери жратвы и сходи, сам посмотри.
Пацан продолжал стоять как вкопанный.
– Ты чего, приказания того, кто у принцессы ночевал, исполнять отказываешься?
– Да не было ничего! – повысил голос Ваня.
Повар отскочил ещё на шаг.
– Не было, не было, – после чего протянул мальчику узелок, – когда только собрать успел? – и скомандовал: – А ну, живо!
И мальчонка, схватив тормозок, побежал к двери.
– Постарайся только, чтоб не видел тебя никто! – прокричал ему вслед Иван.
***
– Ну и чего теперь? – спросил Горыныч, выворачивая одну из шей, в попытке дотянуться зубами до стены.
Разросшуюся до привычных размеров тушу зажало в прогрызенной дыре так, что с одной стороны шеи не выворачивались за спину настолько, чтобы разгрызть дыру шире и освободиться, а с другой – лапы и туловище, оставшиеся внутри здания, придавило рухнувшими плитами перекрытия. И пошевелиться Змей мог с трудом.
– Ну, надо делать чего-то… – растерянно сказал Серый.
Он прошелся туда-сюда, оценивающе разглядывая Горыныча, а потом сказал:
– Слушай, ты посиди тут, а? – и сорвался с места.
– Ты куда? – прокричала ему вслед какая-то из голов, пока две остальных пытались безуспешно дотянуться до стены и укусить её.
Серый услышал, но отвечать не стал. Он мчался по собственным следам к тому месту, откуда совсем недавно бежал с сумкой, которую Рыжий швырнул над головами демонов и чертей всех мастей.
– Итить его самку-мать, – выдохнула одна из голов Горыныча.
– Так от то ж, – согласилась вторая.
– Вот вылезу отсюда… – начала, было, третья, но осеклась, что-то увидев.
– Вылезешь и что? – спросила первая, придавленная так, что поле в её обзора, даже если сильно изогнуться, оказывалась только часть противоположной стены и завал, образованный отколовшимся углом дома. – Ну, не томи.
Третья изогнулась так, что смогла, наконец, дотянуться до отколовшегося куска, расположенного чуть выше и клацнула челюстями, отгрызая приличный кусок камня и штукатурки.
– Вылезу и срать потом неделю кирпичами будем, – сообщила та, сглатывая.
И снова вновь вцепилась в стену.
***
– Всё ж таки, зря мы Ваньку отправили. Нужно было мне самой.
– А ты не переживай. Всё нормально будет, – заверил Кащей, прикалывая заветную иглу к воротнику плаща, который сушился на одной из усыпальниц.
– С Ваней? Нормально? – скептично спросила принцесса. – Учитывая способность данного индивидуума без каких-либо веских причин соприкасаться с разного рода аспектами бытия, которые любая другая особь, вплоть до морских кишечнополостных стрекающих, обошла бы интуитивно, осмелюсь предположить, что моя тревога не беспочвенна, - и, как обычно, пояснила: – У медуз мозгов больше чем у Ваньки. А инстинкт самосохранения, в сравнении с Ваниным, так вообще заоблачный.
– Да брось ты. Акупунктура вещь научная, поэтому ничего твой Ванька не начудит. Нужные нервные окончания я ему простимулировал, часа на полтора, как минимум хватит. Гением он, конечно, не стал, но прилив крови к мозгу я ему обеспечил. Не будет он чудить. Всё, что нужно, сделает и назад вернется. Главное, чтобы жрать не начал, а то баланс в организме нарушится, кровь от мозга к желудку прильёт и он дураком раньше времени станет.
– Нельзя стать тем, кем ты уже являешься.
– Мудрое наблюдение, – согласился Кащей. – Но ты всё равно не паникуй раньше времени. Недаром же говорят, что дуракам везет.
– Так это дуракам. А ты его на полтора часа нормальным сделал.
– Альтернативы не было. Либо дурак с гарантией, либо нормальный, но с ограниченным сроком годности.
Принцесса заглянула в пустую посудину из-под варева, удачно выпитого Ванькой, повертела её в руках, а затем спросила Кащея, отставляя банку в сторону:
– Кащеюшка, а твоя акупунктура, она чего, правда, такая всемогущая?
– Я не говорил, что она всемогущая. Я сказал, что она научная. А чего нужно?
– Навык один прокачать…
***
Рыжий Шухер и Герр Альт сидели во всё том же дворике у костра и совсем не удивились, когда из-за угла выбежал Серый Волк и рванул прямо к ним.
– Живы! – обрадовано тявкнул Серый.
– Стой, курва мать! – вскочил со своего места Герр.
– Ребята, мне помощь нужна, – подбегая к костру, сообщил запыхавшийся Волк.
– Угу, – хмуро согласился Рыжий. – Теперь и тебе. У вас это с Ваней коллективное, в ловушки входить?
– Да не я в ловушке, – продолжая тяжело дышать, мотнул лобастой головой Серый Волк. – У меня там Горыныч застрял…. – он еще раз мотнул головой, но теперь уже в ту сторону, откуда пришёл и, вдруг, осекся. – Погодите, в какие такие ловушки?
– Аномальные, – пояснил Герр Альт.
– Мы тут, курва его мать, тоже, видишь ли, застряли, – сообщил Герр.
– Да где ж вы застряли? Сидите посреди двора…
– А вот посреди двора и застряли, – сказал Рыжий, вставая с земли. – Сейчас, значит, пример покажу, нагляднее некуда.
Он пошел прочь от костра и отошёл уже метров на двадцать, когда вспыхнул. Серый ахнул от неожиданности, видя как пламя тухнет, а силуэт Рыжего Шухера исчезает вместе с ним. Затем ахнул второй раз, когда такой же всполох пламени появился в противоположной от костра стороне, также метрах в двадцати, и из него вышел невредимый Шухер.
– Вот так, брат, – сплюнул Альт, кивая на подходящего к костру напарника. – В какую сторону не пойди, всё одно, обратно придёшь.
– А спиной вперед, как Ваня? – тут же нашелся Серый.
– Пробовали и спиной, – кивнул Шухер. – Показать?
– Не надо. Понял.
– Охотник наш, – Шухер кивнул на Герра, даже знаками своими пробовал. Всё без толку. Выходишь с одной стороны – входишь с другой.
– Так это чего ж, я тоже теперь? – растерянно спросил Волк.
– А черт его знает! – развел руками Рыжий, поигрывая плетью. – Мефик, после того как ты с шаром прочь рванул, так и сказал, что, мол, без серебряного шара мы ему не интересны совсем, а потому, будем сидеть здесь до тех пор, пока ящерицы хором петь не научатся. Так что, проклятие, вроде бы, для нас двоих соткано было.
– «Ну вот и всё, теперь сидите тут, пока вам ящерицы хором не споют», – процитировал Альт Мефистофелево проклятье.
– Так что, ты, возможно, и можешь выйти.
– А почему ящерицы? – не понял Серый Волк.
– Так посмотри, сколько их здесь.
Серый огляделся и только сейчас увидел за пределами невидимого круга, ящерок разных размеров, черных, покрытых жёлтыми пятнами.
– Так это… это ж саламандры!
– Ага, – подтвердил Альт. – Они самые. Элементали огня.
– Но от этого они не перестают быть ящерицами, – добавил Шухер.
– Очень странно, – заметил Серый. – Саламандры – ночные животные. Ну, в плохую погоду ещё могут на охоту днём выбираться...
– Может и ночные, я в этих ваших биологиях с зоологиями не разбираюсь, – сказал Рыжий. – Но факт остаётся фактом, Мефистофель, как только ты дворами рванул, да чудища его за тобой вслед кинулись, аномальную зону создал, и ящериц этих призвал.
– Ага. Так и полезли со всех сторон, из-под земли, курвы, – подтвердил Герр Альт.
– И как, простите, их петь заставить?
– А хрен его знает.
Серый подошёл к границе круга, за которым в траве и на камнях сидели рептилии, наклонил голову и спросил:
– Вы, вообще, поющие-то? – грустно спросил Серый.
Он хотел было добавить, что вопрос риторический и отвечать на него не обязательно, когда самая крупная из тварей повернула свою сплющенную морду в сторону Волка и беззлобно прошипела:
– С такой пас-с-стью, говорить с-с-слош-ш-шно, не то ш-то пет-т-ть.
– Ай бля! – взвизгнул Серый, отскакивая от говорящей рептилии. – Чтоб меня против шерсти гладили! Разговаривает!
– Это мы тоже от скуки выяснили, – флегматично подтвердил Шухер. – Разговаривают. Да только полезного от них не добьёшься.
– А ну-ка, – сказал Серый Волк и шагнул вперед, за границу невидимого круга.
И появился на противоположной от костра стороне.
– Ага, значит, всё-таки, просто аномальная зона, – кивнул Шухер.
– Только столика волшебного в этот раз не наблюдается, – заметил Альт.
– А как же… А там же Горыныч… – растерянно пробормотал Серый Волк.
***
Рыжий мальчонка вернулся без узелка, но с горящими глазами.
– В склепе принцесса. И мужик с ней пожилой, – протараторил поварёнок. – Одежду развесил по всему склепу, а сам почти голый!
– Н-да. Не успел король Иллиас исчезнуть, а нравы во дворце вон как круто уже поменялись, – печально пробормотал повар. И с еще большей досадой добавил: – а я всё на кухне, да на кухне.
– Да не было у них ничего! – вновь возмутился Иван и принялся объяснять: – Кащей это, его принцесса случайно призвала…
Но повар перебил его, вновь выставляя руки в успокаивающем жесте:
– Хорошо, хорошо! Кащей, так Кащей. Это, в конце концов, личное дело принцессы, с кем по склепу одежду развешивать.
– Да сушит он одёжку-то. Потому что принцесса его в бассейне полоскала, чтобы он сил набрался.
Повар хотел ещё раз сказать, что ничего против фантазий не имеет, но благоразумно подумав, что ещё больше подробностей ему совсем ни к чему, скорчил грустную мину и тоскливо произнёс:
– А я всё на кухне, да на кухне… - а потом спросил у Ивана: – Так чего, бутерброды принцессе не делать?
Ваня задумался на несколько мгновений, окинул взглядом малолетних помощников и сказал стряпчему:
– Готовь свои бутерброды, – вновь посмотрел на поварят и спросил: – Пацанва, одёжка есть, такая как у вас, чтоб на меня размером была?
Мальчишки гурьбой кинулись к подсобке, выбрали там белый фартук, колпак, нарукавники. Один из них подал всё это парню на вытянутых руках.
Ваня напялил колпак, натянул нарукавники, повесил на шею фартук и принялся завязывать его у себя за спиной.
– Дяденька, а вы же Рыцарь? – поинтересовался рыжий, подходя к Ивану, чтобы помочь с завязками.
– Ну, не совсем рыцарь, но хранитель принцессы Юлии, это факт, – важно кивнул тот, поправляя нарукавники.
– А правда, что принцесса Юлия вас придумала, как дракона своего? Или это легенда такая, чтобы у неё в покоях ночевать?
– Да с чего вы взяли, что я придуманный? – взбеленился Иван, пропустив мимо ушей вопрос про ночёвку с принцессой.
– Ну как же! Вот вас не было, а потом вдруг, раз и вы появились. Такое только с придуманными бывает.
– Да никто меня не придумывал. Я всегда был! – возмутился Ваня, чувствуя, как по краю сознания топчутся неясные образы, обрывки разговора, маленькая комнатушка, чай, перевернутая сахарница… Девушка… Принцесса? И добавил: – Только не здесь был.
Напялив на себя кухонную амуницию, Ваня повертелся перед висящим на стене, начищенным до блеска подносом и вынес вердикт:
– Сойдёт.
***
– Непонятно мне, какого рожна он за шаром-то так гоняется? То отдавал его всем налево и направо, то примчался забирать, – пошевелив веткой угли, сказал Шухер.
– Нужен шар зачем-то ему, видимо, – пожал плечами Герр Альт, продолжая точить меч.
Рыжий помолчал немного, а затем спросил:
– Смотрю я на тебя и думаю, был ли в твоей жизни день, когда ты свои мечи не точил? И если не было такого дня, то почему они у тебя до сих пор до шпаг не стёрлись?
– Сталь хорошая, – совершенно серьёзно ответил Альт.
Серый Волк в это время на краю круга разговаривал с ящерками.
– «Мурку» слабо? – спрашивал он у крупной, с локоть в длину рептилии, не переступая заколдованной линии. – А про ухаря купца? Ну хоть про калину-рябину...
– Тебе ну-ш-шно, ты и пой, – шипела ящерица.
– Так я ж не рептилия, толку-то петь.
– Я не хос-с-сяйка, С-с-серый, я ис-с-сполнитель…
– Ну вот и исполни чего-нибудь душевное!
– Ты не понял, я ис-с-сполняю прика-с-с-сы.
– Мефистофеля, что ль?
– Меф-ф-фис-с-стоф-ф-феля, – кивнула саламандра, шипя и булькая на имени так, что Серый скорее догадался, чем разобрал сказанное.
Рыжий Шухер, наблюдавший за попытками Волка уговорить саламандр на вокальный номер, ухмыльнулся и вернулся к разговору с Герром:
– Я, смотри, какую мысль развить хочу. К примеру, есть у тебя что-то ненужное, да?
Герр посмотрел на Шухера исподлобья и продолжил водить бруском по лезвию меча. Шухера насупленный взгляд не смутил и он продолжил:
– Настолько ненужное, что ты даже не пытаешься это что-то искать. Потому что забыл даже, где положил. Понимаешь, о чем я?
Альт кивнул.
– Вот. А тут вдруг внезапно тебе эта штука нужна становится. Неспроста же?
Герр молча продолжил точить меч.
– Ну и какие могут быть веские поводы, чтобы засуетиться с поисками?
Альт пожал плечами. Шухер продолжал развивать мысль:
– Значит, положим, узнал Мефистофель что-то об этой штуковине такое, чего раньше не знал. Функцию какую-то незадокументированную, а потому и засуетился. Может быть такое?
В ответ Герр выдал несколько предположений сразу:
– Может, Мефистофель просто не мог шар из высотки достать? А может, он его сам в высотку спрятал? А может, просто совпало так, что нашел тогда, когда и мы его нашли.
– Да ну. Один из достигших вершин дна? Да с его возможностями и способностями? Да в таком месте, в котором он, считай, хозяин, и не нашёл?
Альт вновь пожал плечами, вытер стальной меч тряпицей, вложил в ножны и посмотрел на распинающегося Серого Волка. Тот, перейдя от стратегии уговоров к тактике хитрости, продолжал вести диалог, общаясь с главной из ящериц:
– С одной стороны, я тебя прекрасно понимаю, ты существо подневольное. Тебе чего сказали, то и делаешь. Но, – Волк почесал лапой за ухом, – недоумеваю, тебе не обидно?
– За ш-што? – не поняла саламандра.
– За бездарно потраченное время.
Глядя на Серого немигающими глазами, саламандра недоверчиво хмыкнула.
– А чего ты хмыкаешь? Может ты в услужении у Мефика потому, что времени заниматься чем-то, что тебе нравится, не находишь, – предположил Серый. – Не задумывалась?
– А… – открыла рот ящерица.
– Понятно. Не задумывалась, – вынес вердикт Волк, не давая саламандре вставить слова. – Ох, Яга, помоги!
– Чего?
– Говорю, если абстрагироваться и посмотреть на сегодняшний мир с точки зрения стороннего наблюдателя, можно увидеть, что многие, очень многие занимаются не тем, к чему лежит душа и тянутся лапы. Подавление собственных желаний в стремлении прожить день, это болезнь современного мира, из-за которой мы теряем творцов, не побоюсь этого слова, созидателей, – Волк сделал паузу, чтобы вдохнуть и продолжил, видя, как округляются у саламандры глаза. – Кто точно скажет, сколько потенциальных скульпторов убирают конюшни? Кто задумывается о том, что среди дворников есть потенциальные скрипачи-виртуозы, которые могли бы радовать уши людей чарующей музыкой? Приходит ли кому-нибудь в голову мысль о том, что певцы, способные разжечь в людских сердцах огонь веры в светлое будущее, прозябают на страже аномалий, установленных рукой злого гения, вместо того, чтобы нести свет миру? И все они боятся даже попробовать. Пусть прямо на том месте, на той службе, на которой находятся прямо сейчас, но попробовать...
Шухер ткнул Альта в бок.
– Ты видал, как шерстяной задвигает?
Альт перестал водить бруском по своему второму, серебряному мечу, прислушался к речам Волка, затем, уже в который раз, пожал плечами и сказал, возвращаясь к прерванному занятию:
– Психология, тоже своего рода магия.
Серый Волк же, сам до конца не понимая, как это у него получилось, в своей внезапной речи проехался по угнетенным и обиженным, но талантливым существам, единственной проблемой которых является неумение совмещать трудовые будни с отдыхом и занятиями для души. И уже дожимал:
– Неумение принять себя и страх перед попыткой попробовать то, что может изменить жизнь, свою и окружающих, – это болезнь современного мира. И тем она смертельнее, чем мы нерешительнее, – яростно топнув лапой закончил он.
По морде ящерицы нельзя было понять, смог ли Серый достучаться до её сердца, но неотрывно следящие за разглагольствующим зверем черные бусинки глаз, вселяли некоторую надежду на нужный результат. Об этом говорило и то, что остальные ящерки, поменьше размером, увлеченные речью Серого, собрались вокруг своей начальницы и, задрав морды, очень внимательно слушали.
– А теперь задайте себе вопрос, – вкрадчиво спросил Серый, видя, сколько слушательниц у него стало, и от этого переходя на множественное число, – почему вы, существа, повелевающие огнем, являющиеся его символом и сутью, не можете позволить себе петь? И не закапываете ли вы своё истинное призвание в могилу, так и не дав ему родиться? Ведь не обязательно иметь выдающиеся данные на старте карьеры, главное – упорство. А навыки и прокачать можно.
– Ч-щ-щерт, а ты прав, – задумчиво сказала старшая саламандра. – Тот же Паук, ведь, не имеет выдаюс-щ-щихс-ся вокальных-х даны-х-х-х. Но компенс-сирует харис-с-с-мой.
– Паук? – не понял Серый. Но тут же спохватился: – Вот, видишь, даже паучки всякие поют! А ты? А вы?
– Ес-с-сть причина, – прошипела главная ящерица.
– Да чего ты чудишь? Какая такая причина? Бери себе и пой в удовольствие. Всё равно здесь бездельем маетесь. А так бы организовали хор имени Пятницкого. Какое-никакое развлечение. Да и, в конце концов, с первого раза не получится, пробуй второй раз. Москва не сразу строилась.
– Мос-с-сква? – не поняла саламандра.
– Да то я к слову.
– Понимаешш-шь, мы не прос-с-сто с-с-символ огня. Мы его час-с-с-сть. И дьявол отделил нас-с-с от пламени, пообещ-шав даровать с-с-свободу как только мы пройдем ис-спытание…
– Испытание? – изумлённо перебил Серый, – А вы чего, ракеты «земля-воздух», чтоб вас испытывать?
Со всех сторон послышался шипящий ропот, по понятным обрывкам которого было понятно, что ящерки начинают сомневаться в том, что цель их жизни – выполнение приказов своего непосредственного начальника.
– Уговорит их петь, как пить дать уговорит, – восхищенно стукнул кулаком по ладони Шухер.
Альт протер второй меч тряпочкой, вложил в ножны и встал на ноги, вглядываясь куда-то вдаль и вверх.
– Если успеет, – сказал он, повернувшись к Шухеру и кивая головой в ту сторону, куда только что вглядывался.
***
– Иван, куда вы? Покои принцессы не там, – вяло возразил королевский повар, семенящий вслед за парнем, несущим в руках полный поднос бутербродов.
– Я знаю, я ж у неё ночевал, – ответил Ванька, уверенно продолжая путь.
– Тогда куда же вы с бутербродами…
– Я знаю, куда я с бутербродами. Шорхай тапочками молча, – оборвал повара Ваня. – И не задавай дурных вопросов. Это моя прерогатива.
– Ваша кто?
– Прерогатива, бестолочь кухонная, – объяснил парень. – Хоть бы в библиотеку время от времени выходил со своей кухни.
Повернув ещё дважды, Ваня остановился перед дверью в покои того самого советника и скомандовал королевскому повару:
– Стой на стрёме. Если кто появится – пой, – скомандовал Ваня и толкнул дверь ногой.
– Но я не умею.
– Зря. Никогда не знаешь, что и в какой ситуации пригодится. Поэтому, навыки нужно разные прокачивать.
***
– Серый, ты говоришь, Горыныч застрял?
– Ага, – не отрываясь от разговора с саламандрами, подтвердил Волк.
– А это кто летит тогда?
– Где? – наконец обернулся Серый и, увидев планирующую прямо к ним фигуру, затараторил: – Рыжий, Герр, дайте ему какой-нибудь сигнал, чтобы в круг не вздумал лететь! Если я ящериц не уговорю петь, то и он застрянет. Хрен нас кто тогда вообще спасёт!
Альт и Шухер принялись размахивать руками и кричать, чтобы змей остановился, но, видимо были поняты Горынычем наоборот, потому что Змей, сбавив обороты, сделал несколько взмахов крыльями и плюхнулся почти по центру круга, рядом с костром.
– Вот вы где! Серый вас нашёл? А я сам выбрался.
– Кирпича с известкой, правда, сожрать пришлось – мама не горюй.
– Но это не страшно, что-то переварится, что-то как есть выйдет, – принялись наперебой рассказывать головы.
– Горыныч, ну ё-моё, – грустно сказал Серый.
– Чего?
– Ты чего, не слышал, как тебе кричали, чтоб ты близко не подлетал?
– Не-а, – помотал Змей средней головой.
– Мы пели, – добавила правая.
– Пели? – приподнял бровь Серый Волк.
– Ну да, пели, – подтвердила левая голова.
– Когда поёшь – летать интереснее, – добавила правая. – Главное, не думать, что люди скажут. Пой, будто тебя никто не видит…
– Танцуй, будто тебя никто не слышит…
– И веди себя так, чтобы никто ничего не понял…
Серый радостно засмеялся.
– Герр, Шухер, а вы в курсе, что Горыныч-то, от части, ящерица?!
– Не просто ящерица, – заметила левая голова.
– Нас же когда Йерга Шас создавала, чего только не намешала. И от динозавров, и от рептилий, и от пресмыкающихся, и земноводных, – добавила правая.
– Даже сало-манду какую-то добавила! – вставила левая голова.
– Саломандру, – поправила средняя. – Элементаль огня.
– Чтоб отрыжка с огнем шла, – вновь встряла левая.
– Если питаемся не кирпичами, конечно, – закончила правая.
Серый Волк радостно завилял хвостом.
– Альт, как там, говоришь, было в проклятии мефистофелевском?
– Сидите тут, пока ящерицы не споют, – с готовностью отозвался охотник на чудовищ.
– Ну вот, пожалуйста! Вот вам и ящерицы! Спой, птичка, не стыдись.
И птичка спела.
Сначала сторожившие периметр ящерицы принялись зарываться в землю, затем у Серого Волка перекосило морду, он упал на землю и прикрыл голову передними лапами. Третьим заткнул уши Шухер. И только Герр Альт невозмутимо слушал утробное булькающее-рычаще-чавкающее, ни на что не похожее, разносящееся по округе пение Горыныча.
– В караоке тебя надо, – уважительно сказал Серый Волк, когда Змей закончил свою арию.
– Не хочу я в караоке. Мне и тут хорошо.
Серый Волк подошел к краю круга, в том месте, где прежде вспыхивал огнём, пытаясь пересечь границу аномальной зоны, и осторожно сделал шаг. Затем ещё один, и ещё… Пламя не загоралось, на противоположную от костра сторону его не телепортировало.
– Да, – сказал Серый, оборачиваясь к друзьям. – Сработало.
– Так, получается, ты зря перед ящерками распинался, – спросил Серого Шухер.
– Ну, почему же… я навыки прокачивал.
***
– Сгребу всё, – сказал Ваня сам себе, глядя на стол, заваленный бумагами. – Потом разбираться будем.
Он повертелся, оглядываясь в поисках чего-нибудь такого, во что можно сложить валяющиеся на столе в беспорядке документы и взгляд его упал на поднос с бутербродами. Сначала он собирался ссыпать их на стол, но решив, что негоже так с едой поступать, принялся уплетать один за другим.
Бутерброды были маленькими, Ваньке на один укус, поэтому справился он достаточно быстро и принялся складывать бумаги со стола советника, дожёвывая последний, когда дверь бесшумно открылась и знакомый голос недовольно спросил:
– Да как ты, сука, это делаешь?!
– Фиво делаю? – спросил Ваня с набитым ртом, оборачиваясь на голос.
В дверях стоял тот самый, в балахоне.
©
VampiRUSуведомления в телеге для тех, кому удобнее в телеге ->
https://t.me/nokidtales Это сообщение отредактировал VampiRUS - 27.12.2021 - 14:27
yaplakal.com