10
-1-
Главбухша Надя Кобуянова влетела в кабинет и в порыве чувств слегка щекотнула в области шеи свою заместительницу Марину Огуревич. От неожиданности Марина как следует треснулась коленкой о ножку стола.
- Вашу мать, Надежда Ивановна! – заорала она.
- Ну прости, Маринк. Слушай, у меня к тебе дело есть – на сто тысяч.
- Не долларов, я надеюсь?
- Именно что долларов. Мне необходима твоя помощь.
- О нет, только не это! – взмолилась Огуревич. Ей уже приходилось участвовать в Надиных делах на сто тысяч долларов, и это всегда херово заканчивалось. К тому же, не далее как вчера Марину бросил очередной бой-френд, и она мечтала провести выходные, накачиваясь «Хенесси» по-черному.
- Мариночка, ну ты можешь минутку посидеть тихо и не пререкаться? – Надя уселась за свой стол. – А то сейчас на сверку в налоговую поедешь.
- Говорите, но быстро, - процедила Марина. Вообще-то она могла за себя постоять, но с Надей это никогда не прокатывало.
- В общем, мне тут позвонил один мужик и предложил кое-что для него сделать. Ты помнишь этот новый музей искусств, имени Стоеросова который? Ну, мы там с тобой еще были… Недавно туда поступил новый экспонат откуда-то из Китая – монгольский вазон. Фишка в том, что музейное руководство толком не врубается, что это за вазон такой. Они думают – так, а по-настоящему – совсем и не так.
- А как? – ехидненько осведомилась Огуревич. Умение придраться к самой невинной фразе собеседника было ее общепризнанным талантом.
- По-настоящему – офигительная ценность. Я даже не знаю, сколько точно вазон этот стоит, но мне обещали двести штук, чтобы его выкупить. А разницу мы оставим себе и разделим налопопам. Ты всё поняла?
- Да уж куда понятнее, - проворчала Марина, потирая коленку. – Ну и чего вы тут расселись? Валите в свою Стоеросовку и выкупайте этот вазон. Разницу оставьте себе целиком, я не против.
- Вот мы и подошли к самому главному, - кивнула Надя. – Марин, ну ты ж девушка молодая, обаятельная, красивая, а мне уже за сороковник. Ты напросишься к директору музея на прием и всё ему обаятельно изложишь. Уверена, он тебе не откажет.
- Надежда Ивановна, я сейчас закричу, - предупредила Марина. – Идите вы, знаете куда!
- Маринк, да что ж от тебя толку-то никакого? - вздохнула Надя. – Или ты каждый день по сто косых на карман кладешь? Ладно-ладно. Не хочешь – обойдемся без тебя. Между прочем, давно пора в соцстрах отчеты сдавать. Садись и делай.
- Ну хорошо, - сдалась Огуревич. – Я поговорю с директором. Но если из-за ваших бредовых идей я опять вляпаюсь в коровье дерьмо…
- Мариночка, да о чем ты говоришь? Это ж легче легкого – поехали, поговорили, выкупили вазон. Какое коровье дерьмо? Ты ведь на машине сегодня, да? Вот прямо сейчас и поедем.
Директор музея искусств имени Стоеросова – Павел Петрович Штопаный – курил «Кэптен блэк свитс» и размышлял о вазоне. Вазон определенно вдохновлял его. Уникальнейший вазон, нет слов. Такой вазон еще поискать. В Пушкинском похожего девайса и близко нету. А вот в Стоеросовке – есть.
С китайским вазоном связана стрёмная монгольская легенда: якобы в нем живет степной демон. Живет с незапамятных времен и успел уже двинуться мозгами. Причем у демона выработалась привычка иногда вылезать наружу и набрасываться на всё живое, отгрызая голову и член. Хотя, в этой части легенда выглядела противоречиво: не то голову и член, не то голову по самый член… не то член по самую голову. Впрочем, без разницы. От вазона словно исходила какая-то потусторонняя энергетика. Выставленный в зале, он собирал вокруг себя целые толпы посетителей.
- Если бабуля не получит вазон, она всю нашу семью со свету сживет, - закончила Аделинка свой печальный рассказ. Олечка слушала с широко раскрытыми глазами. История о вазоне возбудила ее воображение.
- Ух ты, клевяк! – восхитилась она. – Адель, а откуда твоя бабуля про вазон знает? Она ж вроде у тебя в Канаде живет, да?
- Бабуля про всё знает. Кое про что – даже заранее. Я иногда боюсь, что она ясновидящая.
Аделинкина бабушка Фарида еще сорок лет назад вышла замуж за сотрудника канадского посольства и вскоре уехала в Канаду на пэ-эм-жэ. Там она увлеклась коллекционированием различного облезлого антиквариата, приобрела в этой области широченную известность и даже открыла собственный небольшой музейчик в Монреале. Вчера она позвонила любимой внученьке и поставила ее перед выбором: либо та выкупает из московской Стоеросовки китайский вазон, либо бабкино проклятье падет внученьке прямо на голову. А на что бабка способна, Аделинка представляла себе очень даже неплохо.
Теперь от Аделинки требовалось ехать на переговоры с директором Стоеросовки, а вечером – докладывать по телефону бабуле о том, какую конкретно сумму запросил этот самый директор. Причем отказа Фарида категорически не примет – это Аделинке было известно заранее и без всякого ясновидения.
- Ольк, слушай… Я не люблю такое говорить, но я в полной заднице. Вернее, я дико боюсь. А что, если нифига не получится?
Олечка нежно обняла лучшую подругу, успокаивающе хлопая длиннющими ресницами.
- Аделинкина, ну ты чё, да ладно тебе, всё пучком будет. Ты с кем угодно договоришься, я же знаю. Хочешь, я с тобой поеду? Вдвоем веселее будет.
- Ох, ну ладно. Ну поехали.
…Мышино-серый «Опель Корса» Марины Огуревич, взвизгнув шинами, остановился напротив музея Стоеросова, лихо подрезав перед этим джип «Лексус», за рулем которого сидела Аделинка, а рядом Олечка подпиливала ноготки. Аделинке пришлось так резко дать по тормозам, что Олечка едва не удалила себе пилочкой аппендицит.
- Девушка, блин! – возмущенно окликнула Аделинка водительницу «Корсы», выскакивая из кабины. – Вы в автогонках, случайно, не участвуете?
Марина Огуревич громко хлопнула дверцей. С другой стороны на свет божий показалась Надя Кобуянова.
- Слышь, ты… - коротенькая, но плотная Марина окинула Аделинку уничтожающим взглядом, - …мачта узкоглазая! Нехера плестись и всем мешаться! Мне че, нахрен, сто лет было ждать, пока ты на парковку встанешь?
Марина всегда открытым текстом высказывала всё, о чем думала – а она думала о чем-то постоянно.
- Маринк, не заводись, - одернула ее Надя. Блин, как же сложно с такой помощницей.
- Надежда Ивановна! – строптиво ответила Марина. – Я еще пока не завожусь. Когда начну заводиться – ни с чем не спутаете. Ну, че стоим-то, пошли, блин!
Бухгалтерши решительно зашагали в сторону входа, а Аделинка так и осталась стоять, открывая и закрывая рот. Ей хотелось тоже что-нибудь сказать, но говорить было уже не с кем. Если только с Олечкой, но та тоже впала в коматоз.
…Купив билеты по пятьдесят рублей (для взрослых), Марина Огуревич и Надя Кобуянова быстро отыскали огромную дверь с табличкой «Директор».
- Ну, Маринка, давай, - напутствовала замшу Надя. – Умоляю, не подведи меня. Меньше психоза – больше обаяния.
Если кто-нибудь и не испытывал иллюзий по поводу Марининого обаяния, так это сама Марина. Как раз недавно она попыталась применить свое обаяние на одном мальчике… В результате мальчик стал сосаться с лучшей Марининой подругой, получил на голову полную миску оливье и блюдо селедки под шубой на штаны. А подруга получила пендоль по заднице, после чего Марина обоих вытолкала квартиры и сказала, чтоб возвращаться не смели – причем квартира была не Маринина, а подругина.
- Чтоб вам, Надежда Ивановна! – злобно сказала Марина, и, подолбив в дверь, вошла в кабинет…
- Ольк, ну че – так и будем стоять? – Аделинка обошла «Лексус» спереди и дернула подругу за рукав. – Может, пошли?
- Пошли, - шепотом ответила Олечка.
- А чего ты шепчешь-то?
- Адель, эта баба из «Корсы»… она какая-то бешеная.
- Я тоже буду бешеная, если она меня еще разок подрежет, - пообещала Аделинка. – Ладно, давай уже, двигай копытами.
Перед кассой Аделинка заколебалась – не купить ли для Олечки детский билет по приколу – но потом решила, что номер не пройдет. Получив два взрослых, девушки вошли в Храм Искусства – зал с высоким потолком, в котором тусовалась куча мраморных, бронзовых и еще каких-то изваяний в человеческий рост. Хотя с фасада Стоеросовка выглядела не сильно впечатляюще, ее внутренняя площадь была побольше, чем в Пушкинском. По самому центру зала гордо восседал на гигантском коне средневековый рыцарь в бронежилете и с нехилым мечом. Конь был оборудован мужским достоинством таких размеров, что Олечка, невольно залюбовавшись этой красотой, не уследила за окружающей реальностью. Реальность оказалась представлена Надей Кобуяновой, которая (чисто на всякий случай, если всё пойдет вкривь и вкось) отрулила подальше от директорской двери и беспокойно мотылялась по залу.
- Вай, твою мать!!! – выкрикнула Надя, когда Олечка поставила ей на ногу свой остренький каблучок, и тут же – второй на другую ногу. – Девушка, а вы с открытыми глазами ходить не пробовали?
- Она всегда так ходит, извините, - Аделинка ухватила Олечку за локоть. – Ольга, да что с тобой такое? Уже на коней железных западать начала, что ж дальше будет? Ладно, давай найдем кабинет директора. А потом я прочитаю какую-нибудь молитву по-татарски, если смогу, и – вперед.
Через пять минут они вышли прямиком на нужную дверь. Из-за двери доносились приглушенные голоса – там явно кто-то выяснял отношения.
- Аделя, Адельк! Слушай, я эту блондинку вспомнила – ну, которой на ногу наступила.
- На обе ноги наступила. И чего ты ее вдруг вспомнила-то?
- Да нет, ты не поняла. Я вспомнила, где я ее видела! – Олечка перешла обратно на шепот. – Она приехала с той, другой белобрысой, ну, которая нас подрезала!
- Да ну, - усомнилась Аделинка. Во время инцидента на парковке пассажирка из «Корсы» в глаза ей как-то не бросилась. – Оль, ты тут побудь пока, я пойду на нее посмотрю. Потому что если она там, то куда, интересно, ее напарница подевалась. Заодно соберусь с мыслями, а то меня реально колбасит. Никогда в жизни я вазонами в музеях не затаривалась.
Аделинка ушла, а Олечка осталась стоять под дверью. Ей было очень жалко Аделинку – вот попала со своей канадской бабкой. В принципе, Олечка – существо не самое умное, зато доброе и отзывчивое – с удовольствием помогла бы подруге. И вот сейчас неожиданная мысль озарила Олечку, словно знак свыше – почему бы не зайти к директору и самой не перетереть с ним на тему вазона?
Окрыленная своей находчивостью, Олечка одернула плюшевую юбочку, поправила завитую челку – и проникла в кабинет…
- Барышня, я в десятый раз вам объясняю – наш музей не торгует экспонатами, - директор Штопаный медленно терял надежду донести до шизнутой посетительницы простую истину. – Деньги на их приобретение выдает совет учредителей, и только с его разрешения я могу вам что-то продать. Но прецедентов пока не было.
- Хорошо, тогда где мне найти кого-нибудь из совета учредителей? – Марина тоже теряла надежду, только не так медленно. Она изначально-то ни на что не надеялась.
- Нигде. Они все по заграницам. Кто в Швейцарии, кто в Англии. Барышня, ну сами-то подумайте – зачем вам этот вазон? Он, между прочем, несет в себе страшное проклятие – по легенде, конечно, но чего не бывает. В нем содержится монгольский дьявол, который иногда выскакивает наружу и начинает всем отгрызать головы и половые члены…
Марина еле сдерживалась, чтобы не залепить Штопаному чем-нибудь тяжелым по котелку. Член ему отгрызть, что ли? Если она вернется к Наде ни с чем, Надя ее спросит: а почему? А ты его хорошо просила? Может быть, плохо? А потом Надя еще спросит: а ты сказала, что за вазон мы готовы заплатить деньги?
А потом хренова Надя просто пошлет ее обратно!!! В этой жизни сказать «нет» можно кому угодно, но только не Наде. Надя из тех людей, которым легче дать, чем доступно объяснить свое нежелание заниматься анальным сексом. Марина взяла себя в руки и собрала все свои дипломатические способности. И всё своё обаяние.
- Слушайте, вы, как вас – Рваный…
- Я – Штопаный, - обиделся Павел Петрович.
- Да рваный, штопаный – мне до дверцы! Короче, вам че – западло нам вазон спихнуть? И это – за сто штук? Блин, я видела жлобов, но чтоб таких…
- Ну всё, финиш! – не выдержал директор Штопаный. – Хамка! Никаких вазонов!
Придумать достойный ответ Марина не успела – в кабинете возникло белокурое видение в короткой юбке.
- Здравствуйте! Меня зовут Оля, а можно с вами поговорить насчет чтобы купить вазон? – эту вступительную фразу Олечка сочинила прямо на ходу и даже сама удивилась емкости формулировки.
- Да вы меня все ЗАДОЛБАЛИ!!!!!! – взревела пароходной сиреной Огуревич. Она вскочила со стула и вынеслась из помещения, топоча не хуже стада носопотамов.
- Невменяемая какая-то, - высказался Павел Петрович вслед Марине. – И вам, девушка, тоже добрый день. Объясняю в одиннадцатый раз – вазон не продается. И вообще ничего не продается. Так что ничем не могу по…
- Здравствуйте! – обнаружив в кабинете Олечку, Аделинка запнулась о порог. – Ольга! Тебя кто просил? Извините, меня зовут Аделя, я хотела бы обсудить с вами…
- Продажу китайского вазона! Который – в двенадцатый раз говорю – не продается!!! Всё, вышли отсюда обе!!! Мешаете работать!!!
- Аделя, не, я, чесслово, ничего не портила, - оправдывалась Олечка, за свои благие намерения получившая недетского подзатыльника. – Не ругайся, ну пли-и-и-и-из! Я и сказать-то вообще ничего не успела…
- Ты – и сказать не успела? Не верю! Да тебе секунды хватит, чтобы какую-нибудь хрень ляпнуть! Вот теперь сама и объясняйся с моей бабкой, посмотрим, что она с тобой сделает!
- Аделечка, ну что ты, ну не волнуйся. Я правда ничего не сказала… ну, почти ничего. Этот директор, он уже злой был. Потому что там сидела эта баба, ну, из «Корсы», ты помнишь, и тоже пыталась купить у него вазон…
Аделинке показалось, что ее подводит слух.
- Что? – переспросила она, резко останавливаясь. – Баба из «Корсы»? Ольга, у кого из нас глюки?
- Ни у кого… - вздохнула Олечка. – Она тоже хочет купить вазон, сто пудов. Он ей так и сказал – никаких, говорит, вазонов. Я точно это слышала.
- Мазафака… - простонала Аделинка.
- Мариночка, ну ты подожди нервничать, - Надя Кобуянова смотрела на замшу ласковым, почти материнским взглядом. – Давай подумаем, что ты сделала не так. Ты хорошо его просила?
- ДА!!! – от Марининого визга у «Лексуса» сработала сигнализация. – Я его просила хорошо!!!
- Маринк, ну что ты голосишь, как резаная, - упрекнула ее Надя. – Подожди-ка… Мне вот пришло в голову – а может, ты его ПЛОХО просила?
Марина выхватила из сумочки пачку «Кент номер восемь» и всунула в рот сразу две сигареты.
- Надежда Ивановна, я могу совершить убийство. Прямо здесь и сейчас.
- Иди ты, - отмахнулась Надя. Маринины угрозы она давно уже воспринимала, как крысячий писк. – Маринк, а вот ты ему, например, деньги-то предлагала? Ты объяснила, что это за деньги, или просто попросила подарить тебе вазон на день рождения?
- Вашу мать, Надежда Ивановна!!! Блин, да выключите эту е…ную сигнализацию!!!!!!
- Мариночка, - Надя была само Ангельское Терпение. – Ты меня, конечно, извини, но такой вариант мне совершенно не подходит. Знаешь что, ты пока перекури – ну зачем две сразу-то смолишь? – расслабься, а потом иди обратно к директору и постарайся его уломать.
Марина выронила изо рта обе сигареты. Она, мать за ногу, так и думала. Слово в слово.
- Да не собираюсь я… - сигнализация коротко пискнула и замолчала. Держа в руке ключ, Аделинка с отвращением протиснулась между Мариной и Надей. Олечка миновала жутких баб на цыпочках.
- Кстати, - оживилась Огуревич. Теперь, когда сигнализация отрубилась, можно было не вопить, но не вопить Огуревич уже не могла. – Вот, Надежда Ивановна, полюбуйтесь на эту парочку! Тоже вазоны тоннами скупают, и на ваш, между прочем, нацелились!
- Слышь, заглохни, а? – уныло попросила незнакомку Аделинка. – Ольга, че встала, как памятник лошади? Быстро в машину!
- Мариночка, - Надя помахала рукой перед остекленевшими от злости глазами Огуревич, - ну что ты такое говоришь? Какой еще мой вазон? Мы просто зашли посмотреть на картины…
- Картины-хератины! – выпалила Огуревич. – Вот идите сами и смотрите на свои картины! А я еду на работу! А ты, - она рванулась к Аделинке, но была вовремя зафиксирована сильной Надиной рукой за шкирятник, - а ты у меня ща сама так заглохнешь, что…
- Всё-всё, девушки, не ссоримся, - Надя быстро запихала брыкающуюся Огуревич в «Корсу» и послала Аделинке воздушный поцелуй. – Вы по своим делам, мы - по своим. Пока-пока!
- Пока, блин, пока, - ответила Аделинка.
- Аделькина, - робко позвала ее Олечка. – Адель, а теперь-то что?
- Заткнись и не отвлекай меня, чертова дурацкая кобыла. Я думаю.
-2-
- Ну вот что, Надежда Ивановна! – Марина с размаху приземлила задницу в свое кресло. – Хотите херней страдать – флаг в руки, электричку в жопу! А я увольняюсь!
Надя пожала плечами.
- Хорошо, дорогая. Увольняйся, конечно же, дело твое. Но по закону ты обязана отработать две недели. А это значит, - Надя принялась загибать пальцы, - ты подготовишь и сдашь отчеты в соцстрах и в статистику, выведешь все балансы, лично отвезешь их в налоговую, пересчитаешь свою кассу. Да, Мариночка, кассу! Из которой у тебя, по моим наблюдениям, минимум полтора куска баксов ушло налево. Правда, я могла бы тебе подсказать, как их грамотно провести, но, поскольку ты всё равно увольняешься…
- Надежда Ивановна! Я знаю, что вы придумали, и на меня можете не рассчитывать! Я не собираюсь участвовать в ограблении музея!!!
- Маринк, да неужели тебе никогда в жизни не хотелось захватывающих приключений? Ты только представь себе – ночь, пустой музей, и ты – смываешься с вазоном…
- Охерительная идея! И я смываюсь с вазоном. А вы-то где будете?
- Я буду ждать тебя вместе с заказчиком. Отдаем ему вазон, забираем двести тысяч и едем по домам.
- Ну ё-моё, да как вы меня уже достали! Я, блин, на бухгалтера училась, а не на музейную воровку! И вообще вы, наверное, рехнулись нахер, если думаете, что можно заночевать в музее и стырить оттуда вазон. Там же охранны немеряно, всякие системы слежения…
Надя похлопала в ладоши.
- Вот тут-то, Мариночка, ты и ошибаешься. На ночь там оставляют всего пятерых охранников. Понимаешь…
- Понимаешь, когда вынимаешь, - буркнула Марина.
- Не перебивай. У Стоеросовки с финансами пока что плоховато, на безопасность денег не хватает. Никаких хитрых систем, видеокамеры установлены, но не работают, только «тревожная кнопка» в караульном помещении. По идее, если ночью в здании засекут посторонних, охрана должна вызвать наряд. Но!
- Что, нахер, за «но» такое? – Марина достала из ящика стола шоколадку, и, не предлагая начальнице, вгрызлась в нее сразу всеми зубами.
- Но, во-первых, они тебя не засекут… хорошо, не тебя, а нас. Так и быть, я пойду с тобой, раз уж ты вообще ничего сама сделать не можешь…
Марина хотела выдать Наде всё по полной программе, но ее рот оказался намертво заклеен шоколадкой.
- ЫМ-М-М-М!
Надя покосилась на Марину.
- Извини, не поняла. Далее. Во-вторых, охранников мы заранее выведем из строя, и им просто будет не до нас. Потому что они разбегутся в разные стороны. Мы хватаем вазон и удаляемся через караулку как умные Маши – там дверь не заперта и не на сигнализации. Выходим на улицу, садимся в твою «Корсу» и отчаливаем за гонораром.
- Вот интересно, - Марине удалось-таки вытащить зубы из шоколадки. Срок годности последней явно истек еще в первую наполеоновскую войну. – Если там такой гниляк с безопасностью, что ж у них до сих пор все вазоны не растащили?
- Ну, они ведь не расклеивают объявления: у нас, дескать, охрана ваще никакая, приходите, добрые люди, берите что душе угодно. Нифига подобного. Наоборот – усиленно делают вид, что всё под контролем. Я позвонила заказчику, и он всё это мне объяснил. Он дает добро на похищение, его детали вообще не колышут, так что двести тысяч наши – до последнего цента.
- А вам, Надежда Ивановна, случайно, не кажется странным, что никто ничего не знает, а ваш заказчик – знает?
- Маринк, тебе вообще всё кажется странным. Ты, главное, ничего не бойся. Моя интуиция меня никогда не подводит. Даром у меня, что ли, две хаты в Москве и три дачи в Подмосковье?
Марина машинально запустила обратно в шоколадку зубы и сломала сразу два.
- Адельк, а твоя бабуля точно знает, что в музее сигнализации нету? И откуда только…
- Говорю ж тебе – она всё знает. Она мне даже сказала, что ты скоро опять замуж выйдешь.
- Скорее бы… - зарделась Олечка.
- А вообще-то, когда у тебя собственный музей, наверняка найдешь информаторов в других музеях. Итак, вот что мы имеем на данный момент: в музее можно спрятаться перед самым закрытием, ночью прикарманить этот гребаный вазон и слить вместе с ним через караульное помещение. Для этого, конечно же, придется нейтрализовать охрану. О, господи, как мне всё это не нравится!
- Аделькина, но это же такой клевяк! Настоящее приключение, как в кино…
Аделинка звонко шлепнула подругу по заднице.
- Вай! За что?!
- За то. Ты постоянно глупости болтаешь, а меня это раздражает. Если что-нибудь пойдет не по плану, у нас такие приключения получатся – я даже боюсь подумать, какие.
Олечка задумчиво помассировала ноющую ягодицу.
- Адельк, я тебя не брошу. Я обязательно буду тебе помогать!
- А это меня пугает даже сильнее всего остального, - проворчала Аделинка. – Ладно, проехали. Охраны бояться – вазоны не коммуниздить. Вот что мне сообщила бабка. Ночные дежурные заступают на смену в семь вечера – типа, заранее. И тут же звонят в ближайший «Дональдс» - заказывают себе жратвы на ночь. Наша с тобой задача – явиться туда к семи часам и всунуть им кучу соусов, типа, забесплатно, как постоянным клиентам. Причем это ты возьмешь на себя – ты на официантку похожа больше меня. Потом мы встречаемся уже в музее, находим местечко, чтобы спрятаться, и ждем, пока всё утихнет. Дальше охрана начинает в темпе выметаться из караулки, а мы – я, вазон и ты – выметаемся через караулку и рвем когти.
- Аделькин, а почему охрана начинает в темпе выметаться из караулки? Прости, я что-то не уследила за мыслью…
- Естественно, не уследила! Потому что я еще не сказала самого главного. Эти соусы мы кое-чем зарядим. Кое-чем таким, что у охранников пропадет желание охранять.
- Ух ты! Как это?
- Потом узнаешь. А сейчас – вот тебе список, беги в магазин и в аптеку и всё это купи. Здесь: валерьянка, аспирин упса, пенициллин в капсулах, диетический кефир, лук, йогурт. И спирт нашатырный захвати. Ну и чего ты на меня вытаращилась? Это бабкин рецепт, а не мой.
- Аделькина, а нашатырный спирт зачем?
- Для меня! Чтобы в обморок не рухнуть, когда буду всё это смешивать.
- Что это у вас, Надежда Ивановна, за флакончик такой? – спросила любопытная Марина Огуревич.
- Это – ключ к нашему успеху, - пояснила Надя, встряхивая флакончик. Мерзкая желто-зеленая жидкость внутри возмущенно запузырилась. – Доблестные охраннички примут это вместе с ужином – и песец всему живому!
- А-а… Старое доброе слабительное, как в кино?
- Гораздо круче, Маринка. Сильнейший стимулятор эрекции, ты такого ни в одном кино не видела. Прикинь – у мужика моментом сносит башню, лопаются штаны и в организме включается внутренний локатор для поиска ближайших объектов женского пола. Со всеми вытекающими последствиями. Разработка спецслужб, проверено на лабораторных гориллах – действует зашибись.
- Ну ни хера себе… - потрясенно произнесла Огуревич.
- Мне его только позавчера один знакомый из ФСБ подогнал – для гармонии в личной жизни.
Огуревич хмыкнула.
- Меня, Надежда Ивановна, эти ваши знакомые что-то беспокоят. То из ФСБ, то еще откуда… Где вы, например, нарыли этого типа, на которого мы сейчас работаем?
Надя пожала плечами.
- Да нигде, собсттно. Я даже не знаю, как его зовут. Он мне сам позвонил, сказал, что ему очень меня рекомендовали.
У Марины чуть на месте инсульт не сделался. Вместе с инфарктом и язвой желудка.
- Надежда Ивановна, вы че – вообще больная?!!! Вы ДАЖЕ не знаете, кто это такой и как его зовут!!! Не, я скажу больше – вы даже не знаете, есть ли у него двести штук баксов!!! Но при всём при этом, - не в силах сдержать эмоций, Марина запрыгнула на свой рабочий стол и принялась на нем зверски отплясывать, - у вас хватает дебилизма лезть в музей за вазоном, да еще и меня припрягать!!! Как же я вас НЕНАВИЖУ!!!!!!
- Слезь со стола, пока он не сломался. И хватит глотку драть, пока тебя еще в Кремле не услышали. Я тебе про свою интуицию говорила?
- Говорили, блин! Вы мне про нее и в прошлый раз говорили! А получилась такая жопа, что…
- Марина! В прошлый раз жопа получилась исключительно из-за того, что ты не справилась с простейшим заданием…
- С простейшим заданием?!!! – взвизгнула Марина. – Вы меня заставили голыми сиськами отвлекать караул Мавзолея!!!
Надя обнадеживающе похлопала замшу по плечу.
- Ну, а в этот раз твои голые сиськи никому не понадобятся. Ты просто оттаранишь музейным охранникам пакет гамбургеров из «Дональдса» и скажешь, что это, как бы, фирменная акция для любимых заказчиков. Они постоянно там гамбургеры заказывают с доставкой. Ну, а к ночи возбудитель сделает своё дело, и охрана разбежится по всем улицам и закоулкам Москвы насиловать женщин. И путь для нас будет открыт.
Марина ладонью вернула на место отвисшую от возмущения нижнюю челюсть.
- А вы это, Надежда Ивановна… сами-то не хотите бургеры оттаранить?
- Тьфу, блин, ну Марина же! Я не могу всё делать сама, ясно? Помоги хоть чем-нибудь общему делу. Или езжай сейчас же в соцстрах!
- Хорошо-хорошо, я оттараню бургеры.
Закрыв ноздри носовым платком, Аделинка свободной рукой сливала ингредиенты бабкиного зелья в высокий стакан. Из стакана облачками возносились к потолку жуткие миазмы.
Олечка, предусмотрительно устроившаяся на зрительское место в самом дальнем углу кухни, с интересом наблюдала за сложной процедурой.
- Аделя, Адельк! А че это такое будет? Конский членовозбудитель?
- Оля, у тебя в голове никакой ролик не отлетел? Мысли только о конях да о конских членах. Правильно бабка говорит – скоро для тебя жеребец найдется.
- Аделькин, ну ты что? Я – натуралка.
- Ага, оно и видно. Сколько раз я тебе объясняла – с твоим размером груди надо лифчик надевать! С тобой же по улице спокойно не пройдешь – мужики шеи сворачивают.
- Да ну эти лифчики в баню, без них хорошо… Адельк! А правда – че ты такое готовишь-то?
- Старое доброе слабительное. Но только – охренительски мощное. Если верить бабке, им в зоопарках слонов от запора лечат. Кап – и всё. А главное – эту хрень можно при помощи шприца вколоть в соусы. Ты еще не забыла, для чего нам эти соусы?
- Не-а… Типа, такой подарок от фирмы…
Аделинка выронила носовой платок.
- Давай-давай, Оля. Продолжай тупить дальше. Я тебя, блин, саму сдам охранникам вместо подарка от фирмы. Тогда узнаешь!
- Ой, нет, не надо! – испугалась Олечка. – Хотя… А там пацаны прикольные есть?
- Вот на месте и разберешься.
…В половине седьмого вечера следующего дня серый «Опель Корса», прокравшись запутанными проулками, остановился в двух домах от Стоеросовки. В кабине Марина Огуревич угрюмо начиняла теплые еще гамбургеры спецвиагрой, а Надя Кобуянова внимательно контролировала ее действия: не так, не то, глубже, меньше, больше. У Марины уже тряслись руки. Она с удовольствием воткнула бы шприц Наде в шейную артерию, но опасалась, что Надя, обладающая сверхъестественной для главбухши реакцией, отберет у нее этот шприц и воткнет его ей же в задницу.
- Ну, вроде бы всё готово, - сказала Надя, когда последний гамбургер получил инъекцию возбудителя и был упакован обратно в пакет. – Теперь бери всё это добро и при его в музей. Отдашь охранникам… да лицо-то попроще сделай, а то за километр видно, что ты отраву какую-то тащишь! Опосля встречаемся в музее, где договорились.
- Блин, блин, блин, - ответила Марина.
- Погоди, дай волосы тебе приглажу – дыбом стоят. Вот так, вот так… Теперь хоть на человека похожа. Мариночка, не вздумай меня подвести. Впрочем, - мощным движением руки Надя вышибла Огуревич из «Корсы», - я в тебя по-прежнему верю.
…Нецензурные ругательства Марины еще не успели затихнуть в отдалении, а неподалеку от «Корсы» тормознул джип «Лексус». Надя его не заметила – она подкрашивала губы перед операцией. А Олечке с Аделинкой было не до того, чтобы высматривать повсюду мышино-серые «Корсы».
- Ольга, только попробуй меня подвести, - напутствовала Аделинка подругу. – Всё настолько просто, что проще не бывает. Отдаешь соусы, миленько улыбаешься и чапаешь в музей с парадного входа.
- Аделя, да всё понятно. Ты только не изводись, ну пли-и-и-и-из.
- Всё, Ольга, время! Раз, два, три – пошла!
Сунув под мышку пакет со зловещими соусами, Олечка потопала к музею, для бодрости напевая мелодично и вполголоса песенку: «Сегодня в белом танце кружимса-а-а, наверно мы с тобой обкуримса-а-а…».
В сотне метров от Олечки, опережая ее буквально на полторы минуты, в том же самом направлении двигалась Марина Огуревич, нещадно оглашая окрестности матюгами.
Старший по смене ночной охраны кивком пальца подозвал к себе одного из своих бойцов.
- Слышь, салага! Ты жрачку в «Дональдсе» заказал уже?
- Не-е… - страшным басом отвечал салага – огромный, колхозного вида парень с оспенной физиономией.
- «Не-е-е»! – передразнил его старший. – Ну так заказывай уже! Или все из-за тебя должны голодными сидеть?
Салага вразвальняк пошел к телефону. В этот момент в дверь караулки позвонили.
- Кого еще принесло? – поправив на поясе кобуру с газовым пистолетом, старший по смене открыл дверь. На пороге стояла плотная блондинка с огромным носом и с фирменным «дональдсовским» пакетом.
- Гамбургеры, - коротко сказала она.
- Слышь, салага! – рявкнул старший. – Отбой! Че ты мне тут гонишь – не заказал! Вот же девка-рассыльная!
Марина заскрежетала зубами.
- Ну, давайте приму, - старший взялся за пакет. – Вы нам как обычно?
- Обычно-похерично, - процедила Марина.
- Вот и спасибо. Сколько с нас?
…Оборвав на полукуплете свою песенку, Олечка замерла, подобно испуганной лани. Стоящую в дверях караульного помещения белобрысую из «Корсы» ей было видно только со спины, но сомневаться не приходилось – это именно она! И она отдает охраннику пакет с логотипом «Дональдса»!
«Ничего себе, эта баба, оказывается, работает в «Дональдсе»! – пронеслось в Олечкиной голове. – А с виду и не скажешь…»
Четко развернувшись на каблуках, Огуревич легла на обратный курс. Олечка не успела посторониться и едва не улетела в клумбу с цветочками – озверевшая Марина легко заменяла собой танк.
- А ты хрен сюда приперлась? – спросила Марина Олечку, не замедляя шага.
- Я… я соусы принесла… - жалобно пролепетала Олечка.
- Больше под ногами не путайся – пришибу, - и Марина исчезла на горизонте.
Помявшись, Олечка нажала кнопку звонка.
- Что вы хотели? – удивился старший по смене при виде второго пакета из «Дональдса».
- Типа, вот…
- А, типа, нам зачем? Мы уже заказ получили.
- Так это… оно – это… Короче, подарок от фирмы, вот! Безвозмездно, то есть даром, дополнительные соусы! – невинные голубые глаза Олечки просили и умоляли: да возьмите же у меня эти соусы, и нажритесь их, потому что ТАК НАДО!
- Если на халяву – нет вопросов, - старший перехватил пакет. – Спасибо, заходите еще.
И дверь перед Олечкой захлопнулась.
- Марина, куда ты, нафиг, запропастилась? – Надя Кобуянова зашипела на помощницу коброй, что было уже плохим признаком – видать, тоже на нервах вся.
- Да я им сдачу отсчитывала, - объяснила Огуревич, засовывая руки в карманы штанов и прикидываясь, что очень интересуется пейзажем Констебля, отсвечивающим рядом на стене. На самом деле, Констебль и его пейзажи были ей до высокой лампочки.
Надя схватилась за голову.
- Ох, Маринка, ну ты же и бестолочь! Ты что… ты с них еще и бабки взяла?!!!
- Конечно. Не просто же так ходить. Хоть какой-то навар.
- Какая же ты мелочная! Ужас просто.
- Не мелочная, а предприимчивая, - поправила Марина. – Ну, как тут у вас? Уже присмотрели нам подходящую нору?
- Присмотрела. Офигенная нора, тебе очень понравится. А вазон стоит в соседнем зале.
- Просто здорово. Я так рада, что сейчас кончу! Ах, да, совсем забыла: я около караулки видела ту дуру, ну, из этих, которые на «Лексусе»…
- Да? И что такого? Может, у нее парень там. Девка-то как куколка.
- Эта куколка заявилась туда с целым пакетом соусов. С таким же пакетом, как у меня. Вас это не смущает?
Надя огляделась по сторонам. Народ расходился. Близилось время закрытия музея.
- Знаешь, Марин… ты смущайся поменьше. Может, она действительно в «Дональдсе» курьерит. Они и похожа на официантку. Главное, что у тебя гамбургеры взяли, а про соусы мне неинтересно. Ладно, давай-ка, не торопясь, в тот угол, где гроб.
- Не гроб, а усыпальница. Вижу. Надежда Ивановна, а мне этот их директор Штопаный сказал, что на вазоне лежит проклятье. Ну, по типу того, там сидит какой-то монгольский барабашка, который выскакивает и начинает всем отъедать половые члены. Вам не страшно? Вдруг он возьмет вот и выскочит…
- Марина, ты как дитё малое! Ну полный, блин, звездец! Мы ж с тобой женщины, чего он нам отъедать-то будет?!
Марина пораскинула мозгами.
- Найдет, чего отъесть. Придатки повыгрызает нахер, не говорите потом, что я вас не предупреждала.
В ожидании появления Олечки, Аделинка не тратила время по пустякам. Согласно полученной от бабки по и-мэйлу схеме она отыскала «жертву». Вазон стоял в огромном залище. Напротив располагалась витрина с древнеазиатской бижутерией, а справа - копия статуи Давида работы неизвестного грузинского скульптора. По загадочным причинам грузинский скульптор, уменьшив Давида в два с половиной раза, зачем-то оставил ему генталис оригинального размера. Аделинка тщательно изучила все подходы к вазону.
Затем она некоторое время потусовалась с экскурсией и узнала много интересного о древних китайцах – век бы про них ничего не знать. Поболталась туда и сюда между экспонатами, изображая заинтересованность. Наконец, появилась Олечка.
- Оль, ну что? Ну как? Всё успешно?
- Ага.
- Слава Аллаху! – вырвалось у Аделинки. – Они взяли у тебя соусы?
- Конечно. Я сказала, что это подарок от тебя… в смысле, - быстро поправилась Олечка, чувствуя приближение подзатыльника, - в смысле, от фирмы. Они обрадовались.
- Отличненько. Ничего подозрительного не видела? У тебя какое-то лицо уж больно задумчивое. Обычно ты такой не бываешь.
- Да нет… ничего такого, - Олечка хотела сказать, что встретила возле караулки белобрысую гопницу из «Корсы», но передумала. Незачем волновать Аделинку, ей, бедной, и так плохо.
- Ну, будем надеяться. А теперь начинай рассматривать картины и прочую галиму. Скоро музей закрывается, и до этого времени никто не должен сообразить, что мы тут не просто так торчим, а чтобы вазон стырить.
Послушная Олечка стала коровьими глазами рассматривать картины и прочую галиму.
Итак, к девятнадцати часам пятидесяти пяти минутам боевая обстановка в музее имени Стоеросова выглядела так:
- Олечка и Аделинка в зале эпохи Возрождения, ненавязчиво отирающиеся возле толстых бархатных портьер;
- бухгалтерши Надя Кобуянова и Марина Огуревич в зале Средневековья, переругивающиеся шепотом;
- вазон в зале между Средневековьем и Возрождением – возвышающийся на своей персональной тумбе с таким видом, словно все вокруг - быдло и грязные ниггеры;
- и, наконец, директор музея Павел Петрович Штопаный, в своем кабинете предающийся смелым фантазиям о вазоне.
…Последние две экскурсии с небольшой примесью одиночных посетителей потянулись к выходу. Было ровно девятнадцать пятьдесят восемь, когда Надя Кобуянова хладнокровно, словно ее учили этому с детства, сдвинула крышку усыпальницы с табличкой «Граф Валленштайн, Германия, XIV век» и скомандовала:
- Маринка, пошла внутрь!
Ошарашенная Марина заглянула в усыпальницу и отшатнулась.
- Вы что, Надежда Ивановна! Я туда, мать вашу, не полезу!
- Ты, мать твою, полезешь! – врезав замше по загривку, Надя хитроумным приемом вынудила ее нырнуть в недра усыпальницы рыбкой. Не медля ни единой секунды, Надя занырнула туда сама…
…В двадцать часов ноль восемь минут – когда Стоеросовка уже закрылась – двое подростков обратили внимание на «Опель Корсу», стоящий у тротуара с незапертыми дверями. Надя не могла их запереть, потому что вместе с гамбургерами Марина унесла и ключи. Подросткам не потребовалось много времени, чтобы перочинным ножиком запустить зажигание. Еще пара минут - и «Корса», снявшись с насиженного места, покатилась по улице куда-то в бескрайнюю даль…
-3-
Контуры Стоеросовского музея искусств едва проступали в темноте. На улицах наступила тишина, закрылись ближайшие станции метро. Лишь на первом этаже Стоеросовки светились два окна – это ужинали охранники, лопая гамбургеры и заедая их соусами. На втором этаже, во мраке зала Средневековья слышался загробный шепот из усыпальницы графа Валленштайна – Марина Огуревич нудно жаловалась на тесноту, и на темноту, и на то, что Надя Кобуянова, блин, упала ей прямо на ногу, да еще, блин, и лежит на ней, как будто это, нахер, подушка.
В зале Возрождения Олечка и Аделинка, не обладая изощренным умом Нади Кобуяновой, тихонько таились за шторами. Их никто даже и не заметил. Аделинка велела Олечке не разговаривать, не вдыхать, не выдыхать, не икать, не хлопать глазами. Олечка стояла, не дыша и не шевелясь, правда, глазами всё-таки хлопала, но куда ж без этого.
Поворочавшись и отдавив Марине локтем селезенку, Надя взглянула на свои наручные часы. Светящийся циферблат показывал половину второго ночи. Настало время для Главных Дел.
- Так, Марина, всплываем, - распорядилась Надя и отодвинула крышку усыпальницы. Огуревич, у которой затекли все конечности, перевалилась через стенку и по-рыбьи, плюхнулась на пол. – Да не падай ты, идиотина!
Осторожно пробравшись к выходу на лестницу, Надя прислушалась. Внизу царила тишина, тянуло сквознячком – наверняка охранники, отправляясь творить сексуальные бесчинства, даже и дверь-то за собой не закрыли. Оно и к лучшему.
- Надежда Ивановна! А вы вот точно уверены, что они действительно ушли? – спросила Марина, когда Надя сообщила ей, что помех не предвидится.
- Марина, этот стимулятор придумали специально для ведения биологической войны! Он просто не может не работать, и поэтому охранники ушли! А скоро и мы с тобой уйдем. Тебе просто надо пройти пятьдесят метров до соседнего зала и взять вазон.
- Нифигарики себе! Вместе пойдем! Если что, будете прикрывать меня с тыла. Кстати, а заказчик где нас ждет?
- На Волхонке, через час. Так что давай не тормозить.
Бухгалтерши устремились к двери в обиталище вазона. Но не прошли и половины расстояния, когда снизу – именно снизу!!! – послышался ОЧЕНЬ сильный шум и громкие голоса.
- Надежда Ивановна… - Марина ухватилась за Надин рукав, чтобы хитроумная начальница не растворилась в воздухе. – А знаете, что до меня сейчас дошло? Мы с вами находимся в одном здании с пятерыми, если не больше, вооруженными мужиками, по уши накаченными вашей ниибацца спецвиагрой, от которой у них включились внутренние локаторы поиска ближайших особей женского пола. А проблема в том, что уже глубокая ночь, и баб около Стоеросовки, наверное, не много. Поэтому ближайшие для обнаружения особи женского пола – это мы с вами. А теперь, - злорадно закончила Марина, - если вы еще ни о чем не догадываетесь, можете меня спросить – кого тут сейчас будут трахать?
- Мамочки… - пролепетала Надя. – Марина, надо быстро где-нибудь спрятаться! Где-нибудь в углу…
- Ага! В усыпальнице! Там нас и оставят, чтобы с трупами не заморачиваться!
- А куда? Куда?!
- Да хоть в окно прыгайте! И сами вы, Надежда Ивановна, бестолочь!!!
Аделинка, ведя под руку Олечку, чтобы та не сбилась с маршрута и не зарулила куда-нибудь в скульптурную группу, неуклонно приближалась к своей цели – монголо-китайскому вазону. Освещая путь зажигалкой, Аделинка уже видела смутные очертания вазона.
- Аделька, Адель! По-моему, я слышу какой-то шум. Что бы это могло значить?
Аделинка тоже слышала шум, и ей самой было интересно, что это может значить. Но усилием воли она отогнала мысли о плохом.
- Да ничего удивительного, что шум. Слабительное подействовало, вот они и забегали, красавчики. Небось, сортиры меж собой поделить не могут. Так, держи зажигалку, а я забираю вазон. Ну, иди ко мне, мой хороший…
В этот момент источник света выпал из Олечкиных пальцев на пол и погас. Получив зажигалку, Олечка, конечно же, взялась за нагревшуюся металлическую деталь и обожглась.
- Ольга, ну что-о-о-о-о??? – застонала Аделинка. В кромешной мгле, сжимая в объятиях вазон, она чувствовала себя круглой дурой. И это при том, что шум-то всё усиливался. А в зал… о, боже! в зал кто-то вошел через другую дверь!!!
- Адель, тут кто-то есть!!!
- Кто тут, нахер??? – не смогла промолчать Марина Огуревич.
- На помощь!!! Грабители!!! – От Надиного вопля с потолка отвалилась присобаченная туда ремонтниками-турками лепнина. Оглушительно громыхнуло; в воздух поднялись клубы гипсокартонной пыли.
- Всем лечь, руки на голову!!! У меня пистолет!!! – Аделинка прекрасно понимала, что в такой темени проверить ее будет сложно, поэтому решилась на маленькую женскую хитрость.
- И какой же, если не секрет? – саркастически поинтересовалась Марина Огуревич, роясь в сумочке. – У меня – «Вальтер».
- А у меня… у меня… - Аделинка лихорадочно вспоминала марки пистолетов. – А у меня – автомат Калашникова!
- Хорошо хоть не гаубица, - нащупав папин любимый «Вальтер», Марина, не колеблясь, шмальнула в потолок. Остатки лепнины осыпались ей на голову.
- Да что это за жопа??? – выкрикнула Марина, роняя пистолет.
В этот момент снизу донесся первый взрыв…
«Вот коммуниздец, точно гаубица…» - подумала Аделинка.
Фээсбэшный приятель Нади Кобуяновой, лежа в уютной постели, с доброй улыбкой думал о том, какое западло он подстроил Наденьке и ее муженьку. Ведь на самом-то деле желто-зеленая смесь была вовсе никаким не возбудителем, а очень мощным СЛАБИТЕЛЬНЫМ, действительно синтезированным для биологической войны. Вот обломчик-то случится у Кобуяновых в разгар романтической ночи, ха-ха. Хорошо бы только летального исхода не было – а то, если дозу переборщить, вообще разорвать может, как нехер делать.
Личный состав ночной дежурной смены быстро уменьшался. Пять минут назад на охранников не пойми с чего напало жестокое недомогание. Все хором жаловались на катаклизмы в кишках, суетились, бегали в поисках аптечки. Но вот взорвался один боец… второй багровыми ошметками разукрасил стены караульного помещения… Вот старший по смене, правильно идентифицировав опасность, но не успев добежать до унитаза, лопнул прямо при исполнении служебных обязанностей. Салага с оспенной физией торопливо доедал последний гамбургер с соусом, понимая, что поесть ему больше вряд ли удастся. Его крепкий, по-настоящему колхозный организм сопротивлялся убийственному воздействию сразу двух типов слабительных, но недолго: клочки разлетелись по караулке вперемешку с овощами из гамбургера…
Оставшийся в живых охранник пытался до конца выполнить свой долг и добраться до «тревожной кнопки», но упал грудью на пульт управления освещением музея, сместив главный тумблер в позицию «Вкл».
В память о герое во всех окнах Стоеросовки ярко вспыхнул свет, но сам он уже распылился почти на атомы и всей этой иллюминации не увидел…
- Да что тут такое творится??? – причитала Надя, силясь подобрать с пола Марину Огуревич. Задача осложнялась тем, что Марина пребывала в истерике и подбираться не желала. Ее руки искали «Вальтер». Внизу что-то взрывалось.
- Аделькина, надо смываться!!! – верещала на другом конце зала Олечка, у которой от страха началась клаустрофобия.
Вдруг в зале загорелись сразу все люстры.
- Так это ВЫ, блин!!! – Надя и Аделинка тут же безошибочно опознали друг друга. Метавшаяся по залу Олечка застыла на месте. Марина Огуревич протерла глаза, нашла-таки пистолет и вскочила на ноги таким живчиком, что Надя сразу поняла – быть кровопролитию.
- Ну-ка всем тихо!!! – рявкнула Марина, беря на прицел Олечку, Аделинку, и – чисто для острастки – Надю. – Видите, Надежда Ивановна, я же говорила – неспроста эта овца белобрысая соусы в караулку носила. Вот и подружка при ней. Как дела, водокачка? – помахала она рукой Аделинке.
- Слушайте, сейчас не время устраивать разборки, - в Аделинке проснулся психолог. – Если вы не заметили, кто-то врубил свет. Я имею в виду, что охрана музея в курсе наших дел. Может быть, сейчас сюда прибежит группа захвата. Мы должны временно объединиться и что-то придумать.
Энергичной походкой Марина подошла к Аделинке и приставила ствол «Вальтера» к ее голове. Аделинка вздрогнула, увидев, какая нечеловеческая ярость плещется в глазах хозяйки мышино-серой «Корсы».
- Давай сюда вазон, раскосая. А то пристрелю. Надежда Ивановна! Идите, забирайте вазон!
- Да где же эти охранники с милицией?! – Аделинка вручила подлетевшей Наде вазон. – Ольга, хватит тебе скулить! Всё будет хорошо.
- А это еще как посмотреть, - мстительно сказала Огуревич. – Если бы вы знали, чего я натерпелась за эти два дня! Но теперь я на всех отосплюсь. Надежда Ивановна! Эту парочку нужно связать и оставить здесь – как предупреждение всем уродам. Я без понятия, где вы найдете веревку, но вам придется ее найти. Иначе – завалю всех, включая и вас тоже.
- Не надо нас убивать, ну пли-и-и-и-из! – захныкала Олечка.
Впоследствии Надя не смогла вспомнить, где именно она нашла веревку. Но она ее нашла – несколько метров прочного капронового шнура.
- Красота! – одобрила Марина. – Так, овца! – скомандовала она Олечке. – Бери эту веревку и начинай ее к чему-нибудь привязывать.
- Но к чему? – всхлипнула Олечка. Ей хотелось домой.
- А во – статую видишь, пенис с Давидом? К ней и привязывай. А потом примотаем к ней твою подругу долговязую…
- Стройную, - возмутилась Аделинка, которой терять было явно нечего.
- Стройная – это я, - недобро ответила Марина. – А ты именно что долговязая. Тоже мне, восточная женщина еще нашлась.
Хлюпая соплями и заливаясь слезами, Олечка топталась вокруг статуи Давида, пытаясь охватить его ноги веревкой то с одной стороны, то с другой, то сзади, то спереди. Вязальщица веревок из Олечки была никакая.
Следует объективно признать, что из всех гениальных идей Марины Огуревич эта была самой худшей за всю ее жизнь. И даже не потому, что привязывать конкуренток следовало к батарее центрального отопления – без понтов, но надежно. А потому, что Олечка была девушкой грациозной, но малость неуклюжей – а Давид имел определенные запасы по равновесию при сильном раскачивании.
Ощутив, как что-то щекочет ее в районе виска, Марина быстро повернула голову и поймала на себе настороженный взгляд Нади Кобуяновой. Надя повела глазами в сторону Давида, рядом с которым хлопотала Олечка, уже начавшая сама запутываться в капроновом шнуре.
- Вроде бы надежно стоит, да? – спросила Марина – но без особой уверенности.
Статуя угрожающе клюнула пенисом.
- Ты, мать твою, чё делаешь??? – завыла Марина. – Дура, держи его – падает же!!!!!!
Если Олечка была просто неуклюжей, то Марина Огуревич в широких кругах своих знакомых имела кличку «Дискотека Авария». Там, где появлялась Марина, в скором времени начинали происходить техногенные катастрофы. Именно это и случилось: если секунду назад Давид просто чуть пошатнулся, то теперь, когда в ноль дезориентированная Олечка налегла на него, пытаясь предотвратить падение, он начал падать уже по-настоящему.
…Горной козой Аделинка отскочила сразу на десять метров. С вытаращенными глазами и с вазоном подмышкой увернулась от валящейся статуи Надя Кобуянова. Марина тоже отпрыгнула, но при этом врезалась спиной в витрину с азиатской мелочевкой. Брызнули осколки стекла, и Марина завалилась на опрокинувшуюся витрину. При этом пистолет в ее руке сам собой выстрелил, начисто снеся Наде оба каблука и сбив ее на пол. Радуясь свободе, вазон резво откатился в сторону. Одновременно поверженный Давид долбанулся об пол и раскололся на несколько частей (пенис лёг отдельно).
На несколько мгновений в зале наступил всеобщий столбняк. Надя Кобуянова не могла сообразить, что с ней случилось и жива ли она вообще. Марина, от души кроя херами всех присутствующих и отсутствующих, пыталась подняться с приконченной витрины, которая своими осколками уже изрезала Марине все штаны и задницу. Олечка, боясь шелохнуться, стояла позади опустевшего постамента, и на ее мордашке было большими буквами написано: «УПС!».
Аделинке не потребовалось много времени, чтобы оценить ситуацию. В четыре огромных прыжка она догнала удирающий вазон и мигом его приватизировала.
- Ольга!!! А вот теперь – МОТАЕМ!!!!!!
- Типа, бегом? – очнулась Олечка.
- Типа да, блин!!!
…Дверь зала была широкой, но недостаточно широкой, чтобы пропустить одновременно и Олечку, и Аделинку с вазоном – они застряли. Тем временем сзади подоспела Огуревич; с хорошего разбега она тигрицей налетела на девушек и вышибла их наружу. Завязалась схватка, однако Марину быстро подавили численно и хорошенько попинали ее ногами на прощание. В результате короткого, но ожесточенного поединка Олечке достался вазон, Аделинке – нафиг ей ненужная левая туфля Марины, а Марине – ключи от Аделинкиного «Лексуса» (они выпали из кармана). Галопом пронесясь по лестнице, Олечка и Аделинка миновали караульное помещение (при виде кровавого месива обеих чуть не вырвало), и, оказавшись на свежем воздухе, припустили туда, где их ждал верный «Лексус».
- О, боже, Аделя, ты это видела?! – с ужасом спросила Олечка на бегу. Бежать ей было тяжело – она волокла вазон.
- Наверняка они охране взрывчатку подбросили! – ответила Аделинка.
Пошатываясь, Надя Кобуянова добралась до Марины Огуревич, лежащей на полу и исступленно колотящей кулаками. В одном из кулаков она что-то зажала.
- Маринк, ты как? Живая? А эти что – уже удрали?! Удрали и уехали! Ты их упустила!!!
Огуревич распустила пальцы и показала Наде ключи.
- Далеко не уедут, суки.
-4-
Аделинка бегала вокруг «Лексуса», чувствуя, что сходит с ума.
- Ключи!!! Я посеяла ключи, ключи!!! Че теперь делать-то?!!!
Поставив вазон у правого переднего колеса, Олечка пыталась отдышаться.
- Аделька, Адель! Ты или ищи ключи, или еще что-нибудь. Потому что эти дуры могут нас догнать. И еще я слышу, что кто-то идет сюда с другой стороны…
Аделинка прислушалась, а потом увидела, как из-за угла дальнего дома появились темные фигуры…
У страха глаза велики, в них всё двоится и вообще искажается. Так припозднившийся из Минобороны офицер принимает облик милицейского патруля - это еще называется «оборотни в погонах».
- Оля, ключей, похоже, не будет. Придется так, типа, бегом. Ты отвечаешь за вазон, ясно?
- Ага… - слабым голосом ответила Олечка. Она еще толком не восстановила дыхание, а об умственной деятельности и говорить не приходилось.
- У меня угнали тачку!!! – бесновалась Марина Огуревич. – Сволочи, козлы, уроды!!! Угнали мою тачку, какое гадство!!!
- Ты видела, что случилось с охраной? – Надя и Марина разминулись с Олечкой и Аделинкой буквально на тридцать секунд. Но об этом они, естественно, не знали.
- Да похеру мне, что с охраной!!! У меня угнали тачку!!!
- Марина, сейчас не время быть мелочной. Вот тебе «Лексус», если не ошибаюсь, у нас есть от него ключи. Это «Лексус» той раскосой, я номер запомнила. Садись в него, и поехали. Надо догнать их и отобрать вазон…
- Вы охерели, Надежда Ивановна! Куда я поеду их догонять? Туда? Туда? Или туда? – при этом Марина остервенело тыкала пальцем в воздух. - Стоп, - она обошла «Лексус» и присела на корточки. – А вот вам и вазон.
- Где?! – воскликнула Надя.
Пробежав около двух километров по темным московским улицам, Олечка и Аделинка окончательно выдохлись. Прислонившись к стене особняка из серии «Исторический памятник – охраняется государством», они медленно сползли на асфальт.
Повернув к подруге отваливающуюся после долгой пробежки голову, Аделинка заметила, что у Олечки чего-то не хватает. Чего-то очень важного.
- О… О… Ольга! – прохрипела она. – Од-дин воп-п-прос. Где вазон???
- Ой, - ответила Олечка. – Аделькина, ты, только, не расстраивайся, пли-и-и-и-из… Кажется, я его забыла…
- Тупая, бессмысленная, бесполезная парнокопытная бестолочь, - пробормотала Аделинка, погружаясь в спасительный обморок.
Марина Огуревич сосредоточенно вела джип «Лексус» в сторону Волхонки. Марина вообще могла водить всё, что едет, но в «Лексусе» она сидела впервые, а привыкать к новой машине в таких экстремальных обстоятельствах ей было проблемно. Надя с вазоном на коленках расположилась рядом. Только что она попыталась созвониться с заказчиком, но в ответ услышала: «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети». Хорошо еще Огуревич не заметила, как она набирала номер, а то бы сейчас та-акое началось! Впрочем, что-то подсказывало Наде, что самое интересное еще впереди.
- Какой кошмар, - сказала Надя. – Ну и разнесло же этих охранников! Я так думаю, Марин, эта белобрысина в соусах тротил притащила, не иначе.
- А я вам, Надежда Ивановна, говорила, - язвительно откликнулась Марина, выжимая сцепление. – Странно все-таки… На террористок они явно не тянут. Одна – вообще овца тупорылая, а вторая… - после всего пережитого у Марины возник небольшой напряг с эпитетами, - а вторая – просто тупорылая овца! Вы еще вазон не потеряли?
- Да нет же, не беспокойся ты…
В зеркале заднего обзора что-то замигало синим цветом, а затем прозвучал усиленный матюгальником голос:
- На «Лексусе», принять вправо, остановиться!
- Вот жопа… - констатировала Марина и сбросила скорость. – Ну что, Надежда Ивановна, доигрались?
Надя не ответила – на ее взгляд, вопрос был чисто риторическим. За ними ехала, мигая проблесковиком, патрульная машина, от них потребовали немедленной остановки. Очень скоро они обе будут стоять, положив руки на крышу «Лексуса», а офигенно крутые пацаны с автоматами и дубинками будут их обыскивать. Тут и спорить не о чем: жопа, доигрались. Всё из-за этой Огуревич – не могла ехать быстрее!
Справа мелькнул узкий темный проулок. Это могло быть шансом спастись.
- Тормози, Марина, - сказала Надя. Обернувшись, она кинула вазон на заднее сидение. – Тормози, кому сказала. Выметаемся из тачки и бежим во-о-он туда. Пусть потом раскосая сама с мусорами объясняется, каким образом у нее в джипере оказался вазон из Стоеросовки. Это уж не говоря о том, что они там с охраной сделали.
«Лексус» пришвартовался у тротуара. Надя выскочила из него пулей и ломанулась в проулок. Следом за ней, пыхтя, неслась Марина Огуревич, надеясь на то, что ее не догонит очередь из автомата. Она и так истекала кровью из порезанной задницы.
Черный «БМВ» остановился за брошенным на произвол судьбы «Лексусом». Павел Петрович Штопаный выключил мигалку на крыше и аккуратно ее снял. Раньше ему не приходилось пользоваться мигалкой, и он даже не предполагал, какое от этого можно получить удовольствие.
Приблизившись к «Лексусу», он открыл заднюю дверь и заглянул в кабину. Предчувствия его не обманули – вазон ждал его там.
- Вуаля! – сказал Штопаный и вытащил вазон. Переложив его в «БМВ», он уселся за руль, осторожно объехал «Лексус» и направился в сторону своего дома.
Что ж, вот они и вместе. С того самого дня, когда вазон появился в Стоеросовке, Штопаный знал – они созданы друг для друга. Но, конечно же, ни купить, ни тем более украсть вазон лично для себя Штопаный не мог.
А вот что он мог, так это придумать способ ограбления. Как директор музея, Штопаный был прекрасно осведомлен об отсутствии нормальных систем безопасности, о количестве ночных охранников и о том, что выбраться из музея можно через караульное помещение. Оставалось только найти постороннее лицо и стимулировать его крупной суммой денег.
Прикинув так и этак, Штопаный предложил себе - и сам же одобрил - великолепную кандидатуру. С главбухшей Надей Кобуяновой ему лично пересекаться не приходилось, но она здорово прокатила с независимым аудитом ювелирный магазин, открытый приятелем Штопаного, причем сам Павел Петрович вложил в это дело двадцать тысяч собственных кровных евро. В итоге Надиных стараний ювелирка налетела на крупный штраф и бесславно закрылась.
Выйти на связь с Кобуяновой было легче легкого. Хитроумная, но чересчур легковозбудимая Надя повелась на двести тысяч несуществующих баксов, как голодная рыбина на опарыша.
Для разгону Надя – по его же рекомендации – направила к нему парламентершу, которая провалила свою миссию, не успев даже войти в кабинет. Так вступил в действие план «Грабёж средь темной ночи».
Штопаному было не совсем понятно, откуда взялись две другие бабы, которые тоже хотели склонить его к продаже вазона. И почему ночью они тоже оказались в музее, как будто одной Нади с помощницей мало. Судьбу ночных охранников Штопаный вообще никак не мог объяснить – заглянув в караулку, он увидел дымящееся мясо от разорванных тел. Но, надо полагать, когда Кобуянова за что-то берется, попавших под раздачу хоронят в закрытых гробах – вспомнить хотя бы, что получилось с ювелирным магазином.
Вдоволь налюбовавшись на то, что осталось от охраны, и решив, что реанимация, скорее всего, не поможет, Штопаный быстро вернулся в свой «БМВ» и стал ждать. Ждать пришлось недолго: из караулки выскочили две бабы (те, ДРУГИЕ, бабы), причем одна тащила вазон. Охреневая от таких изменений в программе, Штопаный тронул «БМВ» и медленно поехал за беглянками.
Девки задержались у какого-то джипера, немного поколбасились, а потом дали такого деру – Электроник отдыхает. Штопаный заметил, что в продолжении бегства вазон принять участие не пожелал. Из чего следовало, что он остался возле джипа. Павел Петрович уже собирался пойти за ним, но тут задрожала земля, и мимо «БМВ» галопом проскакали Надя с подельницей. Скоро они сели в джип, загрузили туда же вазон и поехали как бы на Волхонку, где их, как считала наивная Кобуянова, ждет заказчик («Стойте напротив пиццерии, я вас найду»). Штопаный присандалил на крышу проблесковый маяк, позаимствованный у хорошего знакомого из Госдумы, достал матюгальник и пристроился у «Лексуса» в хвосте. Выбрав местечко покошернее, он привел все эти аксессуары в действие, чем поставил на ограблении жирную точку.
…Штопаный протянул руку и дружески потрепал вазон по шершавому боку. Вряд ли, конечно, в нем сидит злобный монгольский демон. За те без малого десять часов, проведенные Штопаным в непосредственной близости от вазона, Павел Петрович избавился от повышенного давления и от колик в желудке. Избавился даже от флюса. Но оставалась еще проблема геморроя – от него тоже неплохо бы избавиться. Ну, теперь-то для этого есть все возможности. Штопаный отвернулся, стараясь не пропустить красный светофор. И пропустил момент, когда в вазоне что-то ругнулось монгольским матом, а затем оттуда вырвалась бесформенная, дымчатая, непотребная субстанция и в два счета избавила Штопаного от верхней половины тела до самого полового члена. Удовлетворенно причавкнув, демон убрался назад в свои апартаменты, а оставшиеся от водителя ноги вульгарно раздвинулись, навсегда бросив педали…
-Эпилог-
Эта история обошлась дорого не только злокозненному директору Штопаному.
Марина Огуревич несколько месяцев лечила свою задницу, но ее всё равно страшно людям показывать.
Надя Кобуянова впала в депрессию, перешедшую в запой. Над ее балансами рыдает вся четвертая налоговая. Марина Огуревич тоже рыдает, потому что ей приходится эти балансы переделывать.
У Олечки, которая пострадала, в общем, меньше других, случился сдвиг по фазе. Ей так понравилось грабить музеи, что теперь она подбивает Аделинку утащить из Пушкинского египетское мумиё. Аделинка каждый раз дает ей за эту задумку подзатыльник, но Олечке пофигу.
…Через пару дней после «ограбления века» Аделинке позвонила из Канады бабуля и сказала, что передумала и больше не хочет вазон.
- Кстати, эту Стоеросовку как раз и грабанули, - сообщила бабушка «новость». – Всю охрану перебили. А украли именно вазон, правда, сейчас он снова там. Ты в газетах ничего об этом не читала?
- На кой хрен мне об этом еще и в газетах читать!!! – ответила Аделинка и разбила телефон об стену.
©Олег Новгородов
yaplakal.com