Глава четвёртая
Постепенно истерика прошла, заменив себя пустотой. Словно часть меня отрезали. Умерло внутри что-то. Ещё раз, без всякой надежды попробовал уговорить псведорусичей меня пропустить, теперь уже чтобы в последний раз проститься. Снова отказ, даже в просьбе повторно встретиться с отцом Андрианом. Он, похоже, и сам со мной общения не искал. Вон, как быстро в фортике скрылся.
- Так бывает. Ты прости, если что. Для собачки твоей сделали всё, что могли, - печально произнёс кто-то из сектантов. – Не спасли животную… И не вздумай могилку искать – только беду на свою голову накличешь! Далеко она. А порядки наши сам знаешь… поймают – пощады не жди.
Пришёл тёзка, протянул мне котомку. Я, даже не заглядывая внутрь, машинально её взял и, не прощаясь, словно сомнамбула, пошёл обратно по дороге, не особо задумываясь о том, что в посёлке мародёров меня не ждут.
В голове прочно засел вопрос: «Вот что я нашёл такого в Зюзе, что за месяц с хвостиком нашего знакомства прикипел к ней всем сердцем?». Но внятного объяснения так и не смог придумать, кроме одного, простого. Наверняка есть ещё множество вариантов, более правильных и украшенных витиеватыми и пафосными словами, однако мне и первого хватит. Доберман – единственное существо за последние десять лет, которое было со мной рядом по своей воле и ничего от меня не требовало. Она приносила только добро, не прося ничего взамен. Сказки не в счёт. Для меня умение быть рядом с кем-то без корысти – и есть идеал дружбы и семьи. Остальное от лукавого.
Теперь про поминки… Я хоть Зюзиного тела и не видел, но, если добердевочка жива – она меня найдёт. Мир перевернёт, а найдёт. А если нет? Не хочу верить, восстаёт всё внутри против этого, но всё же… Нет! Она – жива! Мне здешние мужики все уши прожужжали, что местный пастырь животных обожает. Даже если он мне соврал – пусть! Лишь бы ушастую выходил – всё прощу!
А если наступить на горло эмоциям, то придётся признать: её состояние в момент встречи моей с сектантами было критическим. Если… Если да, и я только что узнал правду? Тогда однозначно, смерть моей подруги должна быть отмщена. Не хуже, чем разумные за послушника Алексея должок вернули. Вот только кому мстить? Сектантам, которые нашли и вывели на гарнизон банду Михалыча? Михалычу, который всю эту гадость спланировал и притворил в жизнь? Неизвестному стрелку, смертельно ранившему Зюзю? Васильевичу, который тогда привёл всю свою кодлу для уничтожения группы Коробова? Кому???
На всех меня точно не хватит и устраивать войну со всем окружающим миром глупо. Мне не нужна героическая смерть, мне нужна месть. А у мести должно быть лицо, в которое можно выстрелить. Не знаю почему, но сознание упорно подсовывало сморщенную мордочку старого машиниста, и в ушах периодически раздавался его мерзкий, липкий смех.
Прав был волчара, ох как прав! За своих надо мстить так, чтобы небо содрогнулось!
Как только я выбрал конкретный, реальный объект для своей ненависти, сразу стало легче. Мысли из философско-абстрактных перетекли в практическую плоскость. Как мне угробить старого пердуна? В посёлке – не вариант, на паровозе… На паровозе! И паровоз под откос! Как я про него забыл! Чтобы ахнули, суки!
Васильевич и паровоз, паровоз и Васильевич… Обоих угроблю, или я не Витя Кривой. У меня теперь даже кличка разбойничья, так что сами виноваты. И начну именно с самоходной железяки. Почему? Потому что она больше.
Интересно, где можно взять учебник «Как пустить паровоз под откос при помощи верёвки, травы и отборного мата»? Наверное, нигде. А он мне бы очень сильно не помешал сейчас. Хорошо, что я знаю о паровозах? Что они довольно сложные в управлении и как работают рычаги и всякие манометры - я без понятия. Знаю, что пар приводит в движение колёса и чумазый кочегар периодически бросает уголь в топку. И всё. Плохо.
Ездят они где? По железной дороге, по рельсам. Если открутить рельс – поезд под откос пойдёт? На скорости - обязательно. Вот только в одно рыло открутить рельс, спилить все крепёжные болты – не реально. А пилить придётся -потому что если состав ехать будет медленно, то рельс может и не соскочить с креплений. Уносить в сторону опасно – могут заметить, да и не сдвину я эту железяку. В войну партизаны проще делали – минировали, и всех делов. Только где мне тротил взять? Опять в мечтания ударяюсь...
Остаётся последний вариант – сжечь. Если и не до основания, то вреда всяко много будет. И паскудник-машинист там же отираться будет... Он – главная цель! Пусть ему отрыгнётся по полной… Что же, план «минимум» есть, цель есть, приступим! Я сошёл с дороги и двинул на восток. Там, по моим расчётам, находилась железная дорога.
Следующие четыре дня я практически не ел, не спал, рыская по округе, словно дикий зверь. Скоро закончится месяц перемирия с волками, надо бы свалить из этих мест подальше, но это меня сейчас совершенно не волновало. Я должен отомстить, просто обязан!
Обшарил три небольшие деревеньки, которые обнаружил, пройдя по старым, прочти проглоченным наступающей природой, дорогам. Результаты были неутешительные. Практически всё, что представляло хоть какую-либо ценность, вывезли местные. Но мне много и не нужно. Удалось найти относительно нормальные спички, несколько кухонных ножей; ржавеньких, но прочных. Осмотрел, оставил два самых длинных. Подобрал и старую матерчатую сумку, и тёмно-коричневое, пропахшее мышами и плесенью, покрывало. Ну и новой повязкой на глаз обзавёлся, куда же без неё!
И, наконец, мне повезло. Когда, уже особо ни на что не надеясь, зашёл в неприглядный сарайчик, то увидел искомое. Две литровые бутылки растворителя. Проверил – закрыты плотно, не воняют. К таким вещам мужчины в своих мастерских всегда относились бережно, согласно технике безопасности. Обыскал тщательнее – и наградой ещё две, почти пустые. Перелил их в одну ёмкость, с удовольствием вдыхая тяжёлый, химический запах, так знакомый мне по отцовскому гаражу. Подпалил пару капель на пробу – горит, как ему и положено. Обнаружилось там, в сарайчике, и немного, литра три, машинного масла. Совсем хорошо, только одно плохо – слабенький я. Долго такой груз не смогу носить.
Остаток дня и ночь потратил на сон, набираясь сил, а с первыми лучами солнца вышел к железной дороге, обнаруженной на второй день забега по ненаселённым пунктам, и потопал на юг. В одной руке нож, в другой увесистая сумка со всяким разным. Километров через пять показался посёлок. Быстренько сделал простой тайничок, в котором припрятал набранное барахло и медленно, ползком, подобрался как можно ближе к цели.
Укрытием мне стали кусты на обочине старой дороги, примерно в полутора километрах от первых дворов. Ближе нельзя – огороды. Но это и хорошо – там, где люди с утра до вечера в земле копаются – растяжки или мины обычно не ставят.
Из моего наблюдательного пункта было отлично видно, что железная дорога делит посёлок на две части, и обе они жилые. Туда-сюда постоянно сновал народ. По одному человеку, иногда парой, однако стало кристально ясно – днём не подобраться, заметят. К тому же поперёк путей была растянута егоза в одно кольцо. Для человек она препятствие небольшое, а вот для твари – не знаю. Кто-то перепрыгнет, кто-то нет. Думаю, больше для порядка её тут положили – чтобы отпугивать. Прошёлся глазом вдоль проволоки – ага, концы не закреплены ни к чему, просто к забору примыкает. Значит убирают, когда состав в эту сторону едет или с лопатами на войну с урожаем выходят. Отлично! С проходом определился.
Меня поначалу удивило отсутствие охраны на въезде или следов её пребывания – кострищ, навесов, скамеек; да чего угодно, указывающего на несение местными караульной службы. Однако, пораскинув мозгами, я понял, почему так. Слишком затратно по людям получалось. Как раз возле моего укрытия рельсы начинали ветвиться, превращаясь в районе домов в целый лабиринт из съездов, сплетений, стрелочных переводов, ответвлений и прочей железнодорожной премудрости шириною метров сто, не меньше. К этому надо добавить ещё и насыпь, и далеко не узкие улицы вдоль жилых строений. Много выходит. Как ни крути, получается, что по-хорошему надо справа от путей пост ставить, слева от путей пост, на самих путях тоже кого-то садить придётся. Никак не менее десяти человек на одну смену вырисовывается. Да столько же надо и с другой стороны посёлка в охрану назначить. А ещё есть и улицы, и склады… Похоже, из-за отсутствия внешней угрозы и наличия добротных, действительно высоких заборов (не менее трёх-четырёх метров) здесь решили охранять не территории, а объекты. Что же, это мне на руку, проще пробраться будет.
Разглядел я и паровоз. Стоял он ко мне передом, грозно прикрывшись платформой со знакомой пушечкой; что сзади – толком увидеть не получилось. Там маячила сплошная мешанина из вагонов, контейнеров, цистерн. Горько пожалел, что нет со мной бинокля, в очередной раз помянув недобрым словом всех местных, подмотавших моё имущество. Да чего уж теперь…
Через некоторое время разглядел и дедка – он больше половины дня крутился с каким-то долговязым мужиком вокруг состава. Всё что-то любовно простукивал, подлезал снизу, покрикивал и размахивал руками с зажатой в них промасленной тряпкой. Ух, как я зубами скрипел от бессилия…
Незаметно наступила ночь. На небе одна за одной вспыхнули звёзды, гомон дня ушёл, уступив место трелям сверчков, уханью и посвисту птиц. Пора! Медленно, аккуратно наступая босыми ногами по старому асфальту, в полусогнутом виде дошёл до егозы, примыкавшей к забору ближайшего ко мне дома. Через покрывало, чтобы не поранить руки, просто отодвинул её немного в сторону. Постоял, прислушиваясь – тихо; а затем по обочине, стараясь даже не дышать, прокрался к перрону. Хорошо, что электрического освещения и собачек охранных, как в прошлом, нет. В тени насыпи и заборов мгла была почти полной, тут и десяток таких, как я, незаметно пройдёт, если с умом.
Вооружёние моё составляли лишь два ножа с измазанными грязью лезвиями. Так и крался, сжав рукоятки в потных ладонях. А куда их девать? Ни ножен, ни куртки, чтобы в подкладку воткнуть, у меня не было. Только пончо из покрывала вырезал, чтобы организмом не белеть.
Подобрался к перрону. Осторожно поднялся. Принюхался. О, тут где-то рядом туалет, совсем рядом, аж глаз режет. Повезло. Что и говорить – в таких загаженных местах прятаться хорошо, народ у нас брезгливый. Запомню. Прошёл ещё метров пятнадцать вдоль декоративного заборчика. Скоро уже и паровоз должен быть. Прислушался: со стороны путей раздалось покашливание, негромкие шаги. Нет, не в мою сторону, можно пока не прятаться. Добрался до здания вокзала.
Я уже довольно сильно нервничал. По всем прикидкам, по ночам должен ходить патруль, раз уж постов нет. Но никто не появлялся, а для меня было жизненно важно вычислить их маршрут, время обхода, количество задействованных людей. Не хочу, чтобы они в самый неподходящий момент, как снег мне на голову свалились.
Несколько раз медленно, почти беззвучно вдохнул и так же медленно выдохнул, успокаивая себя. Может, рано ещё этим, ночным сторожам мирного мародёрского сна появляться?
Двери в здание вокзала оказались закрыты. Придётся по перрону первого пути обходить. Лёг на живот, сунул ножи за пояс брюк на спине и пополз. А вот и люди! Только сейчас я обратил внимание, что почти напротив меня стоит такой нужный мне состав. Звездный свет мягко освещал платформу с артиллерией, паровоз, его тендер, грузовой вагон и два пассажирских в конце. Дальше, чуть поодаль, стояли другие платформы с чем-то, неразличимым из-за расстояния, и что-то большое, пока совершенно неинтересное. А вот и люди - метрах в двадцати от меня. Они как раз разводили в бочке огонь, и через пару минут, в свете пляшущих язычков пламени, мне удалось их хорошо рассмотреть.
Это были двое пожилых мужчин, вооружённых винтовками. Оба в кепках, пиджаках, сапогах бутылками – только белой повязки полицая на рукаве не хватает для полноты картины.
Прополз дальше, обогнул здание и с облегчением нырнул обратно в ночь. Снова осмотрелся. Перрон заканчивался, ступеньки вели на насыпь. Не поленился, взглянул – что там, дальше, и не зря! Рядом со ступеньками оказался колодец, возле которого стоял ручной насос, обмотанный шлангом. Ну конечно! Надо же им откуда-то воду для своей ехалки добывать!
Вернулся обратно, в вокзальную тень, и вовремя. Из глубины посёлка, по улице вдоль железной дороги, шла группа людей, освещающих себе путь факелами. Посчитал – шестеро, все с ружьями. Дойдя до перрона, они подниматься не стали, сразу через пути прошли к бочке с огнём. Постояли, под редкий смех рассказали пару бородатых анекдотов, подымили самосадом и минут через десять пошли дальше.
Охранники паровоза тоже надолго задерживаться у огня не стали: постояли ещё чуть-чуть, после чего разошлись в разные стороны вдоль состава, обходя его по кругу, друг другу на встречу. Вернулись они к своей бочке минут через пятнадцать, почти одновременно. Истоптанный маршрут, значит, выверенный. Без часов точны… Интересно, они на другой стороне при встрече разговаривают? Не слышал ничего вроде бы… Запомню, это важно. Примерно через полчаса вдали вновь замерцали факелы – патруль шёл по противоположной улице посёлка.
Уже светало, когда я вернулся к своему наблюдательному пункту. Итак, обходы охрана поезда делает примерно раз в час, тратя на это минут пятнадцать. Обходят по отдельности с разных сторон, чтобы было быстрее. Малую нужду справляют на месте, по большой – лишь один раз мужик ходил. Значит, засада в вонючем туалете отпадает - может вообще никто не прийти. Как часто меняются смены? – вопрос. То, что по двое в карауле – это ясно, в таких нюансах всегда стабильность. Начал всячески прокручивать в голове варианты, рассматривая свой первоначальный план и так, и этак. А если стадом пойдут, вдвоём решат прогуляться, тогда что? Или другая какая накладка? – придётся переносить акцию, только и всего. Подожду; если не срастётся - рисковать не стану. Ждать я умею, научили; временем не стеснён.
В принципе, при здоровой толике везения и наглости всё вполне осуществимо. Так, думаем дальше. Патруль, контролирующий улицы, появляется в районе вокзала с периодичностью в пару часов – этого времени мне с запасом хватит. Однако сильно обнадёживаться не стоит – не такое большое поселение, чтобы так долго его обходить. Вывод: с большой долей вероятности отдыхают по ходу где-то, ночь коротая между обходами. Возможно, недалеко от вокзала.
Так, что ещё… Проверяющего не было. То ли его вообще нет, то ли просто сегодня не пришёл. Плавающая переменная, элемент неожиданности, чтоб ему… Придётся постоянно держать на контроле данный нюанс. Теперь осталось придумать, как бесшумно этих двоих уработать и эффективней устроить пожар. Я знал, что на ходу вагон сгорает в считанные минуты, но тут другой случай. Моих запасов горючих жидкостей может попросту не хватить.
Практически весь день прошёл в спешке. Пришлось отбегать около десяти километров на север, к пустой деревеньке, долго искать топор – нашёл, но без топорища и тупой; а затем, сдирая до крови пальцы, откалывать кусочки от старого сарая. Хитрость состояла в том, что в старое время при замене деревянных шпал на железобетонные, окрестное население растащило провонявшие креозотом брусы по своим дворам и построило уродливые, самого разного назначения, нежилые постройки. Удобный материал, хоть и пожароопасный – клади себе одну на одну, строительными скобами сшивай крест-накрест, и за пару дней сарай готов.
Но мне щепки нужны были не для созидания. Как выросший в краях, где преобладали степи и дерево весьма ценилось, я знал, что шпала, годами поливаемая самыми разными субстанциями от сновавших в большом количестве тепловозов – довольно горючая вещь. Разгорается поначалу, правда, не очень. Целую шпалу не палил, но вот щепки от неё для розжига даже сырых дров – вполне себе ничего. В домашней печи такое топливо использовать нельзя категорически – быстро забивается сажей дымоход, а вот когда нужно спалить обрезанные ветки по весне – в самый раз.
Набрал почти полную сумку, и случайно найденный молоток прихватил. Увесистый, не менее полкило весом.
Вернулся почти ночью. Подобрался поближе, пропустил патруль и всё так же, отодвинув егозу, тем же самым путём пробрался к зданию вокзала. Я сам себе напоминал злодея - мешочника: в одной руке нож, в другой сумка со щепками, растворителем, маслом, вторым ножом; за поясом молоток. Увесисто получилось. Незамеченный, поднялся на перрон, где и оставил ношу в укромном уголке, прихватив лишь второй нож. «Что же, приступим!» - сказал я сам себе для бодрости.
Скользнув по перрону, быстренько проведал насос и с удовольствием изрезал присоединённый к нему шланг. Это вам для удобства тушения, сволочи! После аккуратно, практически бесшумно, по дуге прокрался к хвосту состава и спрятался под вагоном, прикрывшись пледом.
Вот прошёл патруль, обменявшись приветствиями со сторожами. Вот ушёл, скрипя гравием. Уже скоро… Приготовился, внутренне собрался, превратившись в слух.
Так ожидаемые шаги своей первой жертвы я почти проморгал, причём сам не знаю, как так получилось. Просто совершенно неожиданно из темноты возник силуэт охранника, слегка переминающийся в метре от меня с ноги на ногу. Он постоял, справил нужду, и повернул на другую сторону состава. Пора!
Я вихрем вылетел из своей засады и со всей, отпущенной мне природой дури, треснул молотком по затылку в кепке. Сработало! Он даже не пикнул! Мужик весь обмяк и начал грузно заваливаться на пропитанную всякой нехорошей химией, вокзальную землю. Попытался поддержать – не смог, но падение затормозил, всё тише получилось… Лунного света хватило, чтобы рассмотреть рану на затылке – не жилец. Глубокая и широкая дыра в черепе оставляет мизерно мало шансов на долгую и счастливую жизнь.
Теперь надо со вторым разобраться. Быстро стащил с убитого пиджак, подхватил ружьё, подобрал и напялил отлетевшую в сторону при ударе кепку. На голову словно липкую кучу навалили – отчётливо чувствовались чужая кровь, волосы, ещё что-то, что лучше не представлять. Плевать, не до брезгливости сейчас.
Быстро пробежал по карманам – нашёл пару патронов, несвежий носовой платок, кусок хлеба и луковицу, бережно завёрнутые в бумагу. Пригодится. Осмотрел оружие – скривился. Старенькая двустволка, модель разглядеть не смог. Надеюсь, при крайнем случае не подведёт. Всё, больше нет времени, надо идти.
Шёл медленно, стараясь выдержать виденный ранее ритм ходьбы покойного. Как и рассчитывал, тут было довольно темно. Бочка с подсветкой осталась с той стороны, а факела охране носить явно лень. Да и толку в таком источнике освещения было немного. Это же не фонарик с его направленным лучом - это прыгающий, постоянно изменчивый свет, который позволяет разглядеть лишь то, что у тебя прямо под носом. В остальном он своими полутенями даже вредит, размывая истинную картинку окружающего мира. Тренированному глазу обычной ночью гораздо лучше без него. Именно так охрана и поступала. Они тут каждый камешек знали, с каждой гайкой за долгие ночи успели познакомиться. Нападения не ждут, чего им бояться?
Впереди замаячила фигура второго. Навскидку, метров пятнадцать до него, теперь десять… Я присел на одно колено, зажал в ладонях рукоятки ножей и зашарил руками по редкой, грязной траве, словно что-то потерял. При этом издал горловой, маловнятный звук: «У-ты-ё…» и громко хмыкнул. Очень хотелось верить, что всё получится. Второй заинтересованно ускорил шаг.
- Коля, потерял чего?
- Та… - прошипел я и взмахнул рукой, изобразив жест «ну и чёрт с ним».
- Да чего стряслось?! – озаботился охранник, подойдя ко мне практически вплотную и начиная наклоняться. И получил два ножа – один в живот, второй под подбородок. Закричать он не закричал, но вот кровью, брызнувшей из пробитой гортани, перемазал меня изрядно. Ну и пусть, зато стрелять не пришлось.
Не веря до конца, что мой абсурдный план сработал, я на автомате обыскал убитого. Добычей стали ещё несколько патронов, складной нож, ещё одно ружьё. Не особо рассуждая, решил забрать оба оружия – завтра разберусь, какое из них лучше. Почти не прячась, добежал до перрона и схватил сумку. До следующего визита патруля у меня минут сорок, может больше. Буду думать, что сорок – чем позже на пожар патруль припожалует – тем лучше. Значит, надо успеть за двадцать, мало ли… Вернулся, попробовал открыть пассажирский вагон – повезло, не заперт! Оказался плацкарт – грязный, весь заплёванный, с порезанной обивкой сидений. Я вывалил часть щепок как раз на одно такое место с торчащими кусками поролона в середине, из соседних сидений быстро нарезал ещё несколько кусков, и поджёг. Весело запрыгал огонёк, даже ждать не пришлось. Так, теперь молнией к паровозу, а точнее к тендеру. Уголь разжигать гораздо хуже, но попробую. Будка машиниста оказалась закрыта, пришлось вместе с полегчавшей сумкой карабкаться по приваренным скобам-ступенькам по тендерной стенке с улицы, оставив ружья на насыпи.
Спустился, под ногами захрустели чёрные, бликующие от лунного света куски угля. Быстро сгрёб подобие кратера, покидал туда для розжига все свои вещи, оставшись в одних трусах, вылил весь растворитель и масло. Подождав с минуту, пока тряпки пропитаются как следует, добавил сверху остатки щепок и поджёг. Весело полыхнуло, даже брови немного опалило. И только сейчас пришла запоздалая мысль: «Надо было поролона в вагоне про запас нарезать, тогда хоть штаны бы сжигать не пришлось». Что теперь поделаешь, все мы задним умом крепки. Однако хорошего понемножку, пора отсюда валить.
При составлении первоначального плана я хотел подпалить ящики со снарядами, однако риск оказался слишком велик. Открытый огонь далеко виден, мало ли тут глазастых да неспящих… а мне ещё свалить отсюда надо живым и, желательно, невредимым. Тендер лучше. Его высокие стенки скроют до поры мои пакости, да и уголь, если разгорится, беды не хуже наделает.
Спускался аккуратно, медленно, тщательно ощупывая ногами упоры. Для пущей тихоходности я передвигался босиком, поэтому боялся повредить стопы о гравий насыпи. Кто-то скажет, что я перестраховщик – да, я такой. А ещё очень злобный и настырный.
Порадовавшись, что в горячке не забыл переложить из карманов в сумку всю свою добычу, подхватил ружья и быстро, стараясь наступать на шпалы с рельсами, двинул к перрону, не оборачиваясь. Почему не побежал напрямую? Да всё из-за той же босоногости - по улице получится и проще, и быстрее. Теперь ходу…
Оглянуться я себе позволил, лишь изрядно удалившись от посёлка. Что-то весело горело, кто-то кричал. А вы как хотели? Замучить Зюзю и жить красиво и радостно? Погодите, это только первая часть Марлезонского балета, будет и вторая. Мне теперь спешить некуда, от души поиграем...
Отойдя километров пять на север, я запланировано повернул на запад. Первое время с надеждой ждал, когда начнут взрываться снаряды. Не услышал. Наверное, сумели отцепить и откатить платформу. Или с пожаром справились. Потом посмотрю, сейчас необходимо как можно дальше отсюда уйти.
Шёл всю ночь и часть утра. Не разбирая дороги, сознательно углубляясь в заброшенные поля. Достигшая своим ростом моего пояса трава больно хлестала по голым ногам, затрудняла ход. Но меня это даже радовало. Тяжело мне идти – преследователям будет не легче. Только когда летнее солнышко совсем стало припекать, я спрятался в тени лесополосы, разделявшей поле на части, и совершенно спокойно уснул.
То, что поджигателя единственного паровоза, кормильца всей этой банды, будут искать – сомнений не вызывало. Пусть попробуют. Думаю, местные честно двинут по дорогам, расставят засады в окрестных пустых деревнях, недельку настороженно посидят. На дольше их не хватит, рутинные дела возьмут своё. Тогда и наведаюсь вторично.
Умереть от голода я не боялся. Вокруг полно брошенных садов, в которых ветки должны ломиться от молодых яблок, абрикос, может и черешни - хотя последнее вряд ли, она долго не висит, опадает. С водой хуже, но и тут не страшно. Пока шёл от сектантов до мародёрского посёлка – два пруда приметил. Они сейчас чистые относительно – с полей никакая отрава не стекает, наверняка и рыба есть.
Единственное, что немного напрягало – возможность встречи с разумными тварями и то, что Михалыч может нанять местных сектантов-охотников на мои поиски. Тогда плохо может быть. След они мой вряд ли возьмут – к тому времени, как они с отцом Андрианом договорятся, он затеряется в траве и запах практически выветрится, но риск есть. Что же, буду осторожнее.
Проснувшись – сделал ревизию своего имущества. В сумке оказались восемь патронов двенадцатого калибра, все с дробью, самодельный складной нож, спички, кусок хлеба и луковица. Не богато, но жить можно. Завтрак перенёс на вечер, решив экономить еду, и приступил к осмотру трофейного оружия.
Судьба мне подкинула ТОЗ-34 и ИЖ-58. ТОЗ внешне нравился мне гораздо больше, но при осмотре оказалось, что в стволе несколько серьёзных раковин и само ружьё, не смотря на внешнюю ухоженность, находится в откровенно неважном состоянии. Все детали болтались, шатались, скрипели – чепуха, в общем, а не оружие. Так что брать пришлось изделие ижевских оружейников, его состояние было гораздо лучше. Подумав, решил ненужноё ружьё всё же не выбрасывать, а спрятать до поры в укромном месте или носить с собой. Мало ли, как жизнь повернётся. Сижу же я сейчас в одних трусах и ношенной обуви, да и та от щедрот Михалыча осталась, посреди бескрайних полей – раньше над такой фантазией даже смеяться бы не стал.
После инвентаризации снова направился в сторону запада. По моим прикидкам, необходимо отойти от посёлка километров на тридцать – сорок, не меньше. Дальше преследователи вряд ли сунутся, сил на такое далёкое прочёсывание местности попросту не хватит.
Идея питаться фруктами оказалась глупой. После того, как по ходу я сорвал и слопал несколько вполне спелых на вкус диких яблок, меня пробрал мощнейший понос. Похоже, отвык мой организм от фруктов напрочь. Так что свою наивную глупость быть сыроедом я прочувствовал до кишок в самом прямом смысле.
Весь следующий день опять шёл, ориентируясь по солнцу. Вроде не слишком отклонился в сторону, но кто знает? Несколько раз попадались дороги с остатками асфальта, иногда видел дома. Проверять – жилые они или нет не стал, опасаясь засады. Натыкался на ручьи – пил. У последнего даже нашёл следы цивилизации – серую от грязи и времени пластиковую бутылку из-под пива. Целую, как ни странно, с крышечкой. Помыл, назначил второй фляжкой. Первую мне сектанты в котомке всучили. Там же палкой забил гревшуюся на солнышке змею. Отрезал голову, выпотрошил и съел прямо так, сырой. О вкусе старался не думать, мясо – и хорошо.
Вообще, мне здесь нравилось. Я, как человек, выросший в степи, всегда тяготел к просторам и терялся при виде большого количества деревьев. Дышалось тут легче, что ли… Вот и сейчас, наматывая километры, искренне радовался, что далеко видно и не надо, как раньше, трястись от страха перед неизвестностью заприметив очередной поворот лесной дороги. Радовал и более тёплый климат, позволяющий комфортно спать под открытым небом; и густое разнотравье, из которого можно в два счёта смастерить себе мягкую лежанку. Хотя про сон приврал, каюсь. Под утро всё едино просыпался, трясясь от предрассветной прохлады и клацая зубами.
Боли в голове никуда не делись. Когда накатывал приступ – я просто ложился на землю и в позе эмбриона ждал, пока пытка закончится; потом вставал и шёл дальше. Приходилось учиться жить с муками.
А ещё все мои мысли крутились вокруг Зюзи. Ей бы здесь понравилось. Так и чудилось: сейчас из травы внезапно возникнет остроухая чёрная голова с внимательными, умными глазами; фыркнет от налипшей на нос пыльцы и ракетой унесётся вдаль, наслаждаясь молодостью, скоростью и тёплым, летним ветерком.
Довелось мне увидеть и людей. Не знаю, кто это был. Вдали по дороге просто двигались несколько почти неразличимых точек. Пришлось снова залечь в траву и дождаться, пока они пройдут. Повезло, не заметили.
Дважды по пути попадались леса. Их я обходил по дуге, стараясь как можно дальше держаться от деревьев. Похоже, что эти места тварям не слишком интересны. Во всяком случае, никого из животных крупнее зайца я не встретил. Очень хотелось поохотиться и набить живот вкусной, сытной дичью, но, по здравому рассуждению, не стал впадать в глупости, решив беречь патроны.
Утром третьего дня я вышел к небольшой, заброшенной деревеньке. Сначала долго сидел в траве, вглядываясь, внюхиваясь, держа оружие наготове. Похоже, действительно очередной безымянный ненаселённый пункт.
В обед, осмелев, пошёл осмотреться. В первом же доме нашёл брюки с пиджаком на три размера больше, пропахшие затхлостью и мышами. Из-за отсутствия ремня пришлось стянуть пояс проволокой, ну да ничего. Теперь хоть ноги прикрыты, а то бегаю как Тарзан какой-то. С едой было хуже. Тут тоже всё выгребли подчистую, даже погребом с консервацией не побрезговали. Однако через час в другом, полуразрушенном доме набрёл на старый, сороковых годов прошлого века, буфет и извлёк из него литровую банку напрочь засахарившегося мёда с несколькими дохлыми осами внутри. Побрезговали, видно, а мне сгодится. Там же, в глубине, обнаружилась и пачка концентрата горохового супа в полностью выцветшей, в разводах, упаковке. К вечеру удалось заиметь и полведра кормовой кукурузы, обнаруженной в сарае возле старого курятника. Живём!
…Прошло девять дней. Чтобы не потеряться во времени, я каждое утро клал один камешек себе в карман пиджака, который теперь почти не снимал. К сожалению, моё путешествие в почти голом виде не прошло без последствий – очень сильно на солнышке обгорели спина и руки, во всю слазила лохмотьями кожа. Впрочем, это меня совершенно не заботило. Я выжидал.
Если кто-то подумает, что всё это время я совершенно ничем не занимался, то очень сильно ошибётся. Первым, и основным моим занятием стало переучивание на стрельбу с левого плеча. Часами отрабатывал вскидывание ружья, прицеливание, плавный спуск левой рукой. Получилось не сразу, но получилось. С немалым трудом мне удалось достичь того уровня, когда перестаешь замечать неудобства, новизну и задумываться о том, чтобы не ошибиться – одним словом, довёл новообретённый навык до автоматизма.
Так же, чтобы не бездельничать, медленно и со вкусом обследовал деревеньку. Нашёл много полезного по разным укромным местам, пропущенного мародёрами: шесть золотых колечек, несколько пар серёг, две цепочки, грамм по пять каждая, немного серебряной ювелирки. Любили раньше люди украшения прятать, но так, чтобы они под рукой были: за наличниками, под полом по углам, в белье. Хотя в последнем не нашёл ничего – всё до меня вынесли.
Подумав, на этот раз решил ценности взять. Кроме того, совершенно неожиданно подвернулись три пачки обезболивающего, немного еды; даже спортивный костюм по размеру попался, что особенно обрадовало. Не новый, но довольно крепкий и тёмной, без попугайских вставок, расцветки. Разжился и стареньким рыбацким жилетом со множеством карманов, куда сразу распределил патроны вместе с остальными мелкими пожитками. Обзавёлся солнцезащитными очками с бейсболкой.
Но самое главное открытие ждало меня на чердаке сарая за околицей. Там притаился склад подростковых сокровищ: несколько совершенно выцветших журналов с голыми девками, две пачки сигарет, зажигалка и старая, с облупившейся краской, подзорная труба. Видимо, любили пацанята подсматривать с безопасного расстояния за тем, как девочки переодеваются. Последнее приобретение было просто подарком судьбы! Невольно вспомнился мой бинокль, за биноклем - Зюзя, настроение испортилось.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, пошёл в местную маленькую, одноэтажную школу. Ни за чем, просто убить время, поглазеть. И не зря! В первом же классе на стене обнаружилась карта РФ на всю стену в весьма читабельном состоянии, а в неё был воткнут флажок, поясняющий детишкам, в каком именно месте огромной страны они проживают. Так я понял, где нахожусь: всего километров семьдесят от Белгорода, если по прямой. Не поленился, нашёл в каком-то кабинете ножницы и вырезал интересующий кусок из карты для себя, вместо атласа.
Здоровье тоже понемногу улучшалось. Раны на затылке и руке снова затянулись, пустая глазница понемногу заполнялась грануляционными тканями. Теперь, главное, опять травмы не получить, и выздоровею обязательно!
В ночь перед возвращением к посёлку мародёров я разложил все собранные трофеи и долго терзался муками выбора. Всё нести – тяжело, а оставлять жалко. Лишнего ничего тут не было. Ну вот как бросить второе ружьё, когда оно есть? Я, к примеру, не представляю. Но и носить на себе эту железяку, помимо основного набора барахла, неудобно. Или спортивный костюм: можно надеть и сразу, но в переходах по полям вещи быстро придут в негодность, постоянно цепляясь за мелкие кустики, колючки и ещё Бог знает, что. По уму - надо идти в том, что есть, и лишь потом переодеваться. Тогда из этого вывода напрашивается следующий – на большой по размеру пиджак разгрузку не нацепишь, значит и её тащить в сумке придётся, а это дополнительный вес… В конце концов постановил: забирать всё, а по ходу избавляться от излишков при необходимости.
… Вышел я к железной дороге под вечер, практически в прямой видимости посёлка, аж сам удивился. За обратный путь никого не встретил, ни во что не вляпался. И имущество не разбросал – отдохнувший организм не подкачал, сдюжил. Сразу же устроил тайник, где оставил большую часть добра, осмотрелся. Метрах в двухстах в сторону росло несколько раскидистых деревьев, покрытых густой листвой. Отлично, именно там и устрою свой наблюдательный пункт. Окрылённый промежуточным успехом, довольный собой, уснул тут же, в траве.
Рано утром, едва забрезжил рассвет и только-только роса своей влагой заставила неприятно поёжиться, забрался повыше на облюбованное дерево, с удобством устроился на толстой ветке и стал всматриваться в сторону появляющихся из утреннего полумрака домов. Результаты оказались плачевными: поперёк путей тянулись уже не один, а три ряда егозы, чётко просматривались посты охраны, дважды мелькнул патруль. Теперь не пройти, поумнели, сволочи…
Но и это оказалось не всё. В стороне, на отшибе, стояли несколько сильно обгоревших вагонов; а вот паровоз, с виду целенький, бодро разводил пары и был окружён суетящимися людьми. Не получилось, значит, спалить…
Эта новость не вызвала у меня никаких эмоций. Не пришли расстройство, досада, злость. Равнодушие – и не больше. Потому что я знал, не получилось тут, получится дальше. Там, где меня не ждут – в Белгороде или в Харькове. Выполнение задачи просто отодвигается во времени, только и всего. Они же не знают, что я очень упрямый, очень!
Вот только от Зюзи ни слуху, ни духу.
yaplakal.com