Динь. История одной волчицы

Когда продолжение будет? Я жду.

очень хочется продолжение.

Глава XI часть II

Квинт беспокойно ворочался, ложась то на один бок, то на другой. Динь напротив замерла на своей подстилке. Она думала, заметил ли волк, что она сломала ветку, предупредив оленя, раньше, чем он совершил прыжок? И, как там Ита? Она осталась без еды сегодня, но это не самое страшное. Что, если Черные Волки придут за ней… И сделают… что-то ужасное. Хорошо, что она перестала выть, она не выдаст себя им. Завтра Динь попытается навестить ее, ускользнув от Квинта… Но как же это отвратительно, обманывать волка, давшего тебе приют.

Как не хватало Вента, его уверенного, чуть насмешливого голоса. Динь подумала и о своем Стерне. Как он там? Борется с весенним морским ветром? Нет, на своих быстрых крыльях он уже должен был пересечь узкий перешеек моря. Наверняка он летит теперь над оживающей тундрой. Там, на земле уже почти не осталось снега, и невысокие травы пробиваются к тусклому, низко висящему солнцу. Там олени щиплют мягкий мох, всегда настороже, чтобы не подпустить к себе ловких волчьих охотников. Охотники эти носят шлемы и латы, и не слышат слов мольбы, проклятий и угроз.

Скорее бы возвращался Вент. А вдруг и за ним теперь будут гнаться злые духи, раз его Хранимую изгнали? Вдруг он погибнет, так далеко от нее? Ну, нет! Пусть у вожака есть власть над землей, но не над небом. Вент — звездная птица, а звезду невозможно изгнать с неба. Никто не тронет ее Стерна. Только бы скорее он вернулся…

Квинт снова дернулся и повернулся к Динь. Та съежилась. Вот сейчас если он обличит ее, обвинит в предательстве — что сказать ему? Как оправдаться?

Нет, она не станет оправдываться. Она скажет, все как есть, все как чувствовала, как думала. И если в Квинте осталось еще хоть что-то, кроме желания мести, он поймет ее, и поймет, что она не могла иначе. Она сможет его убедить.

— Что им здесь нужно? — прорычал Квинт, глядя на волчицу. Та недоуменно шевельнула ухом.

— Кому?

— Черным Волкам! Они покинули эти места, понимаешь? Исчезли после того пожара. Им здесь стало слишком скучно, потому что они никогда не остаются там, где больше некого мучить. И вот, они вернулись. Зачем?

— Я не знаю…

— Что-то привело их сюда… — продолжал Квинт, — что-то близкое их породе… Черные Волки — это же отвратительные порождения Тьмы. Они питаются чужой болью, страхом, ненавистью, и становятся сильнее. Их почти невозможно одолеть в бою, ибо стоит воину завидеть этих мразей, как он проникается ненавистью к ним, и эту ненависть они жрут, становясь почти неуязвимыми. И появляются они там, где есть хоть малейший клочок Тьмы… Где есть ложь и жестокость, и… Я знаю! — внезапно воскликнул он, — я знаю! Ита привела их сюда! Эта рыжая тварь, пожри ее Змей, она привела их сюда своим воем, своей кровожадностью, своей жестокостью. Ха! — крикнул Квинт, и глаза его сверкали, — ну, что же… Теперь ей точно жить осталось недолго, а Черные Волки могут сделать смерть такой же мучительной, как и голод…

Динь отвернулась. Что бы она ни сказала Квинту, он не послушал бы ее. Ослепленный жаждой мести, не собирающийся останавливаться ни перед чем, не понимающий, что сам сейчас являет собой зло чуть ли не более ужасное, чем убийства Иты. Он был бы глух к любым ее словам.

Ей стало холодно. Может, из-за того, что ночь вступила в свои права, и стоял самый темный ее час, а может, потому что рядом лежал Квинт и бормотал что-то себе под нос. Волчице просто хотелось оказаться как можно дальше от этого места.

— Ты не прав… — прошептала она. Рассвет волки встретили молча, так и не сомкнув глаз. И когда солнце высоко поднялось над вершинами деревьев рассеяв утреннюю дымку тумана, Динь встала.

— Куда ты? — спросил Квинт.

— Поищу съестных трав, — ответила она.

— Без толку… — горько усмехнулся волк, — ты ведь видела лес.

— Я пойду дальше. За рощу.

— С ума сошла? — Квинт приподнялся, — тебе нельзя уходить далеко, тем более одной… Теперь, когда вернулись Черные Волки.

— Но, ты ведь не пойдешь со мной? — Динь резко развернулась, блеснув глазами, — ты ведь предпочтешь умереть, лишь бы свершилась твоя месть, да?

Квинт опустил голову:

— Доброго пути.

Динь вылетела из норы как ошпаренная. Она была невероятно зла на Квинта, на его бессмысленное упрямство. Впрочем, то, что волк не пошел с ней, было и лучшему, в конце концов, она сможет навестить Иту.

Волчица прошла знакомой дорогой, пересекла ручей, вышла к забору. Она еще не видела ни цепи, ни будки, но каким-то чутьем внутри поняла, что Иты там уже нет. Она перешла на бег, ворвалась за ограду так, что калитку покачнуло ветром, и та захлопнулась с долгим, душераздирающим скрипом.

Возле будки лежал пустой ошейник со следами зубов.

— Ита! — крикнула Динь, понимая, что никто уже не отзовется, — Ита!

Она опустила нос к ошейнику. Тяжелый запах ворвался в разум. Это не был запах Иты, это были Черные Волки. Динь ни разу не встречалась с ними, но поняла, что так пахнуть чужой болью и смертью могут только они.

— Ита! — еще раз окликнула она рыжую, лихорадочно обнюхивая землю. Не было следов крови и борьбы. Они освободили ее и ушли… Вместе.

Динь опустилась на землю. Она не верила, что Ита могла добровольно уйти с Черными Волками. Они ведь почти поняли друг друга, так неужели она решила вернуться к жестокости? К убийствам? У нее ведь могла быть другая, совсем другая дорога… Наверняка, ее увели насильно. Может, угрожали. Нужно было ее найти…

— Ты ведь говорила, — прошептал Драк в самое ухо Иты, — что она приходит поздно ночью…

— Да, так и было всегда, — холодно подтвердила волчица. До нее вновь донеслось собственное имя, произнесенное Динь. Почему-то это невероятно злило волчицу, как и горячее дыхание Драка над ухом, как и ее собственный плен, правда, теперь совсем другой, как и необходимость лежать в этих колючих кустах, вжавшись в землю. Острые шипы ранили лапы, уши и морду, путались в шерсти, но шевелиться было нельзя — Драк сказал, что Динь не должна ее заметить.

— Так, почему же теперь все пошло не так? — едва слышно прорычал Драк. Ита нервно дернула плечом. Он ей не нравился, это Черный Волк, самодовольный и трусливый. От него не пахло лесом, как от простых волков, не пахло Тьмой. Сейчас, вымокший в грязной луже, он удушающе вонял псиной и Ите хотелось оказаться от него как можно дальше.

— Откуда же я знаю? — бросила она волку, — может…

«Захотела спасти меня?» — подумала она, а вслух сказала, — да мало ли, что может быть!

— Шутки шутишь? Хочешь что-то скрыть от меня? — завозился рядом Драк, — ты это дело брось… от меня — может быть. А от Гаера ничего не укроется… Гаер приказал, чтобы ты сидела на цепи, когда эта полоумная сюда явится. Он будет недоволен.

— Боишься? — презрительно прошипела Ита, чувствуя, как дрожит плечо лежащего рядом волка. Драк растянул губы в мерзкой ухмылке.

— Конечно, боюсь… А ты не боишься? Слишком глупа для этого? Ну, конечно… Ты ведь совсем не знаешь Гаера. Не проходила Обряда. Не видела Змея…

«Динь видела Змея, — подумала Ита, — но она не боится его. Она боится его власти, и теперь, я, кажется, понимаю, почему…»

— Можно подумать, — фыркнула она, — ты видел Змея.

Драк, как будто бы оживился, поерзал пузом по земле, облизнул губы.

— Конечно, нет… Змей ведь не показывается абы кому… Он говорит только с Гаером…

Ита смотрела на Динь сквозь тонкую щелочку забора. Белая волчица сидела, опустив голову, и что-то шептала себе под нос. Потом снова вскинула морду и крикнула ее имя. Ита недовольно прижала уши.

— Так и будем здесь торчать? — рыкнула она. Драк замялся.

— Ладно, — наконец решился он, — идем… Все равно план Гаера провалился…

И он боязливо поежился. Ита, отползя на безопасное расстояние, встала в полный рост, с удовольствием потянувшись. Драк тоже поднялся на лапы, но потягиваться не стал, с опаской озираясь по сторонам. Его вымокший хвост, полный прошлогодних репьев, понуро висел. С кончика стекала вода.

— Хочешь, я скажу Гаеру, — внезапно для себя спросила Ита, когда они уже приближались к дереву, месту вожака Черных Волков. Драк взглянул на нее недоверчиво.

— Ну, да… — пробормотал он, — это ведь, в конце концов, твоя вина, что ты не угадала действий этой безумной. Я-то тут ни при чем, я сделал все правильно…

Ита брезгливо сморщилась. Отряхнулась, проследив за тем, чтобы как можно больше грязных брызг попало на шкуру Драка, и ступила к дереву. Она не знала, зачем вызвалась идти к Гаеру. Но уж точно не для того, чтобы выручить этого болвана. Гаер притягивал ее. Еще с того момента, как они впервые встретились взглядами. Он не отличался от других и в то же время совсем не был похож ни на одного из Черных Волков.

За спиной Иты слышались насмешливые голоса — это волки, не принадлежавшие к звену Драка, «поздравляли» его с успешным выполнением миссии. Остальные же провожали ее настороженными взглядами.

— Где я могу найти Гаера? — отважно спросила она у огромного черного волка, лежащего возле бревна. Тот поднял на нее безразличный взгляд и кивнул себе за спину.

— Он там? — нетерпеливо спросила она, — за деревом?

Волк медленно опустил и поднял голову. Ита приготовилась к прыжку, но была остановлена красноречивым оскалом. Волк поднялся. Он был намного выше ее, и с таким противником рыжей не хотелось бы столкнуться в бою.

— Что не так? Я просто хочу найти Гаера.

Волк крутнул мордой, затем снова указал на дерево.

— Да, ты уже говорил, что он за деревом, — Ита снова приготовилась к прыжку, — и я хочу через это дерево перепрыгнуть.

Волк, наконец, открыл пасть.

— Н-нельзя п-прыг-гать, — сильно заикаясь, очень холодно сказал он, — м-мест-то Г-гаера. Т-ты п-пойд-дешь в об-бход.

Ита хотела было возразить, но что-то во взгляде заики остановило ее. Фыркнув себе под нос, рыжая сделала шаг в сторону, и в этот момент ее накрыла тень. Она подняла голову: Гаер стоял на дереве и смотрел на нее настолько дружелюбно, насколько это мог делать Черный Волк.

— Натиуш, — мягко сказал он заике, — не пугай гостей…

Волк, названный Натиушем, пожал плечами и снова лег на свое место. Ита сдержалась, чтобы не сделать ему какое-нибудь колкое замечание, но Гаер заметил ее недовольство.

— Не обижайся, — так же мягко сказал он, — Нат лучший из моих воинов: свирепый, беспощадный, неутомимый. И очень ревностно стережет покой. Мой и свой. Но, при всех его достоинствах, общение дается ему нелегко, — Гаер кивнул, приглашая Иту на бревно. Та прыгнула перед самым носом Ната, но тот даже не повел ухом.

— Что ты хотела от меня?

— Я хотела… — Ита запнулась и тут же разозлилась на себя. Гаер оказывал на нее какое-то невероятное действие, вблизи чувствовалась его сила, и он словно обволакивал ей волчицу, заставляя ту чувствовать себя беспомощным щенком, — я хотела…

— Я, кажется, понял, — он поднял на Иту взгляд, — ты хотела сказать мне, по какой причине не сидишь на цепи, а стоишь тут, рядом со мной, верно? — в голосе его послышался гнев, и Ита прижала уши. Теперь она могла понять Драка, — ну, так говори скорее. Если, конечно, у вас с Натом нет общего недуга.

— Н-нет, — запнувшись, возразила Ита и, взяв себя в лапы, встретилась с Гаром глазами, — мой вожак, Динь пришла к дому раньше нас, хотя обычно она приходит по ночам. В этом не было ничьей вины — ни моей, ни Драка. Я не знала…

— Достаточно, — прервал ее Гаер, — всегда достаточно говорить лишь то, что произошло, и оставлять свои мысли и догадки, а также оправдания при себе. Если будет нужно, я сам попрошу о них рассказать. А если будет очень нужно, то мне даже просить не придется… Тебе ясно?

— Да, мой вожак, — Ита бегала взглядом по его морде, пытаясь угадать, не нужно ли чего-нибудь добавить или извиниться, но по выражению Гаера ничего нельзя было понять, и она решила ограничиться тем, что уже сказала.

— Хорошо, — кивнул волк, — и ты быстро учишься. Тебя ждет невероятный успех в нашей стае. Если ты, конечно, всегда будешь такой послушной, как сейчас. А теперь вернись к Драку. Скажи, что я хочу видеть тебя в его отряде. Будешь учиться драться.

— С вашего позволения, мой вожак, — чувствуя непонятную гордость и от того осмелев, возразила Ита, — я умею драться.

— Вот как? — спросил Гаер, — и убивать умеешь?

— Да, — ответила волчица.

Гаер резко ударил ее мордой в челюсть, так, что у волчицы сбряцали зубы. В следующую секунду воздух выбило у нее из легких. Беспомощно извиваясь, она хрипела под лапой, сдавившей глотку. Острые когти волка больно ранили кожу.

Темный дым потянулся от Иты к Гаеру, окружая волка призрачным щитом. Гаер вдыхал его с удовольствием, опустив морду к самому уху волчицы.

— Так ты говоришь, что умеешь драться и убивать? — прошептал он, — а я приказываю тебе забыть об этом. Потому что ты никогда не умела ни убивать, ни драться так, как это делаем мы… Черные Волки. Согласна?

Ита отчаянно закивала. Легкие раздирало от удушья.

— Вот и славно, — опустив взъерошенную волчицу и брезгливо отряхнув лапу, сказал Гаер, — а теперь иди к Драку, он объяснит тебе, что нужно.

Ита тяжело поднялась. Голова ее кружилась и изнутри она казалась себе пустой, как сухой птичий скелет. Почти кубарем она скатилась с дерева. Заика, которого звали Нат, проводил ее безразличным взглядом. Остальные волки, казалось, не видели этого позора.

Драка она нашла быстро, тот сам выбежал ей навстречу.

— Ну, что? Ну, как? — обеспокоенно спросил он. Ита нашла в себе силы гордо поднять голову.

— Он сказал, что я остаюсь с вами. Буду в вашем отряде. О тебе даже не спрашивал.

— Вот и славно, — с явным облегчением выдохнул волк, — интересно, что он запихнул тебя в мой отряд.

— Это почему же? — как можно более безразлично спросила Ита.

Вместо ответа, Драк крикнул:

— Эй, ребята! Идите сюда! Будем знакомиться с новенькой!

Ита задохнулась от возмущения, когда поняла, что волки, откликнувшиеся на зов — это прибылые и переярки. Самому старшему, наверное, было года полтора. Все они дружно засмеялись, увидев матерую волчицу. Смех их уже был холоден, как у Черных Волков, но шкуры пестрели серым, бурым и рыжим. Они еще не прошли Обряда.

— Что, Драк? — хмыкнул самый старший, — идешь на повышение? Или эта совсем ничего не умеет?

— Да я… тебя на месте положу! — прорычала Ита.

— Кто кого положит, — отозвался волк, — вопрос спорный… Хочешь решить?

— Так, ну все, — Драк встал между Итой и дерзким переярком, — никаких ссор внутри стаи. А ты, — бросил он волчице, — заткнись и слушай, то, что я буду тебе говорить.

Ита нагло оскалилась. Она еще помнила, как Драк дрожал, узнав, что нужно идти к Гаеру, как он боялся. Она уже открыла пасть, чтобы надерзить, но Драк оказался быстрее. Он рванул ее за ухо: раз, второй. По шее волчицы потекла кровь, от неожиданности она взвизгнула. А зубы Драка уже сжимались на загривке, стягивая шкуру на горле, по которому совсем недавно топтался Гаер. Волки вокруг оглушительно смеялись.

— Я. Тут. Главный, — встряхивая волчицу, рычал Драк сквозь стиснутые челюсти, — я. Тут. Главный. Ты поняла?

Ита мотнула головой. Ее отпустили, и она вскочила на лапы, готовая убивать. За какие-то несколько минут ее дважды подвергли унижению волки, которых она могла разорвать пополам. Она огляделась, намечая себе жертву, но заметила, что окружена и все смотрят на нее крайне недружелюбно. Нападать в такой ситуации было бы безумием.

— Я поняла, — выдавила она, с трудом сдерживая оскал.

— Вот и славно, — удовлетворенно кивнул Драк, — тогда начнем наши уроки.

Ита гневно сверкнула на него глазами. Она была уверена, что станет первой в этих уроках.

— Ну, не дуйся… — Драк растянул губы в мерзкой ухмылке, — сегодня нам обещали развлечение…

***



Динь чуяла запах Иты. Знала, какой дорогой она ушла. Лапа, поднятая для первого шага, затекла в локте, но волчица никак не могла решиться и опустить ее на землю. Она чувствовала, что это закончится для нее болью и смертью. Она боялась.

За спиной послышалась быстрая трель — это заливалась одна из вернувшихся в топи сорок. С корявой ветви ели она косила на Динь блестящим глазом, кажется, знала все ее мысли и смеялась над ними. Как бы волчице хотелось, чтобы это был Вент. Вент бы сказал, что делать… Или просто был бы рядом.

Сорока испуганно оборвала трель и поспешно улетела. Ее место занял черный ворон. Разинув клюв, он каркнул прямо в морду Динь и Динь казалось, она поняла:

«Смерть! — кричал ворон, — смерть!»

Волчица опустила морду и побрела прочь. Собственное благоразумие претило ей, стояло поперек глотки, ведь где-то там Ита наверняка была в опасности и ждала помощи! А она не смогла переступить через страх…

Она шла вперед, касаясь носом земли, а ворон кричал ей в спину, нагло разевая большой острый клюв.

«Смерть! Смерть!»

— Динь! — услышала она свое имя. Кусты, затрещав, накренились и навстречу волчице вышел… Квинт. Она вскинула голову, не веря своим глазам и неловко улыбаясь.

— Ты пришел?

— Я подумал, что нужно уходить.

— Правда? — Динь не верила своим ушам, — ты в самом деле так думаешь?

— Да, — кивнул Квинт и, помрачнев, отвернулся, — только сначала… Нужно закончить одно дело.

Динь тряхнуло от холода. Она обошла Квинта так, чтобы поймать его взгляд. Она знала, что за дело он хочет закончить и почему у него это не получится.

— Разве так не будет честно? — взъерошился волк, — я освобожу ее и брошу вызов один на один. Это ведь то, чего ты хотела? Шансы наши равны, мы оба голодны и слабы…

— Нет, — покачала головой Динь, — это не то, что я хотела… Квинт, послушай… Ты не думал, что… ну, Черные Волки… они могли появиться из-за тебя?

В глазах волка зажегся нехороший огонек, но он промолчал. Динь внезапно вспомнился ее разговор с Фрозом. Как же было хорошо, что лесные волки не носили брони.

— Послушай, ведь твое желание отомстить — это тоже зло… — продолжила она, уверенным голосом, но изнутри ее пробирала дрожь, — и то, каким способом ты это делал…

— Я не хочу ничего такого слышать, Динь, — холодно сказал Квинт, и волчице внезапно подумалось, что если волк хочет быть глухим, доспехи тут совсем ни при чем, — в любом случае, я собираюсь покончить с этим. Тебе лучше вернуться в логово.

— Я пойду с тобой.

Квинт окинул ее насмешливым взглядом:

— Я думал, ты не любительница кровавых сцен. А отговорить меня все равно не удастся…

«Я и не любительница… — подумала Динь, — но, хочу быть рядом, когда ты поймешь…»

— Надежда есть всегда.

Волк хмыкнул и, пожав плечами, отвернулся от нее. Он был сосредоточенно-угрюм в своем размеренном шаге. Динь ступала рядом и смотрела на него, не отрываясь. Она размышляла над тем, о чем может думать волк, который идет убивать своего собрата. Раззадоривает себя перед битвой? Оправдывает тем, что это будет правильно? Или искренне в это верит? Если бы Черные Волки не освободили Иту раньше, они встретились бы в бою, оба изможденные, истощенные, ведомые ненавистью друг к другу. Почему? Почему нельзя решить все иначе? Вернее, почему они не понимают этого? Раскаяние Иты могло бы помочь, но Ита и раскаяние… Неужели, неужели она ушла с Черными Волками? Неужели все их разговоры впустую… Динь хотелось заплакать, но вместо этого она не отрываясь и не моргая смотрела на Квинта, идущего в смертельный бой, и слезы засыхали на глазах.

— Пришли, — сухо возвестил волк, — может, хотя бы останешься за забором?

— Я постою у калитки, — так же сухо ответила Динь. Она и в самом деле встала у порога, провожая взглядом удаляющегося Квинта. Она знала, сколько шагов от забора до будки, и, казалось, физически ощутила гнев, досаду, разочарование Квинта, когда он увидел пустую цепь.

Он вернулся к ней. Посмотрел в глаза.

— Ее там нет, — удивительно спокойно сказал он, — зато там пахнет Черными Волками.

Динь кивнула. Она не хотела изображать удивления и не боялась выдать того, что уже знала об этом. Но, Квинт, казалось, не замечал ничего.

— Может, еще что-то расскажешь о всепрощении? — насмешливо спросил он.

— Ничего, — ответила Динь, — кроме того, что ее могли увести силой.

— Там нет следов борьбы, Динь, — Квинт смотрел на нее, словно удивленный ее наивностью и неверием, — ни клочка шерсти, ни капли крови, ни следов от когтей, впивающихся в землю. Ее не тащили волоком. Она ушла сама, своими рыжими тощими лапами, ушла вслед за Черными Волками, где ей самое место! Я жалею… Я жалею, что не пришел и не убил ее раньше!

— Квинт!

— Замолчи! Это моя вина! Моя вина в том, что теперь она будет творить зверства не одна, а в подобающей ей компании! Уходи, Динь. Здесь будет опасно. Уходи. А я… я остаюсь.

— Я не уйду.

— Не нужно этого самопожертвования, — резко бросил Квинт.

— Это не самопожертвование, — возразила Динь, — Вент не сможет найти меня, ведь он оставил меня здесь.

Она знала, что говорит неправду. Квинт мог догадываться, что она говорит неправду. Но, не проронив больше ни слова, они отправились домой. Прихватив по пути жестких и горьких стеблей «зайца».

© Koreandre

Это сообщение отредактировал Koreandre - 22.07.2018 - 23:53

Глава XII часть II

Он вздохнул. Вздохнул тяжело, так, как мог бы вздохнуть, казалось, сам лес. Поднял голову. Луна зловеще светила зеленым в быстро пробегающих тучах. По его изможденному телу пробежала дрожь. Дрожь слабости, дрожь голода и дрожь первобытного страха. Страх этот приходил каждую ночь, вместе с ненавистью к себе — вечной жертве, какой-то злой насмешкой Великих, наделенной разумом. Он считал, что это было слишком жестоко, особенно теперь, в одиночестве, когда умение размышлять о будущем повергало его в ужас. Он оказался в ловушке пожара, отбился от табуна и медленно слабел теперь от голода, окруженный своими врагами, такими же разумными, как он сам, но беспощадными и уверенными в своей правоте. В том, что его жизнь принадлежит им.

Он тяжело поднялся. Задние ноги, закостеневшие от неподвижной лежки, казалось, в какой-то момент подведут его, но нет. Каким-то чудом ему удалось выстоять, пусть и опасно колыхнувшись всем телом. Это чудо… Единственное, на что он мог рассчитывать каждый раз. Чудо, что он сможет встать после сна, чудо, что отыщет немного горькой травы и мха, чудо, что не попадется в зубы волкам. Чудо, что они не отыщут его лежку.

Он закинул голову, глубоко втянул воздух вместе с ночными запахами. Пахло свежей сыростью талого снега, горьким пеплом. Пахло чем-то чужим, тяжелым… Он тревожно раздул ноздри, но больше не было необходимости ловить запахи. Громкий насмешливый вой разорвал ночную тишину и в темноте засветились алые глаза.

Он прыгнул прежде, чем успел подумать о прыжке, и побежал раньше, чем в голову пришла мысль о побеге. Пусть Великие наделили его проклятьем мысли — они не отняли инстинктов жертвы, вечной добычи. И сейчас он был им за это благодарен. Он не думал о том, что после опять будет проклинать ночь, если она не закончится его смертью, что снова будет чувствовать ужасную обреченность. Это все было сейчас не важно. Надо было убежать. А его преследователям — догнать…

— Ишь, сиганул, — рассмеялся Драк, — ничего, все равно наш будет. За ним!

Волки, одобрительно зарычав, кинулись следом за оленем. Среди них бестолково, как ей самой казалось, суетилась Ита. Она постоянно наталкивалась на кого-то из собратьев в шумной давке погони: наступала на чьи-то лапы, сталкивалась с чьими-то боками. Разгоряченные охотой волки показывали ей клыки. Кое-кто даже умудрился цапнуть за ухо. Ита хотела было ответить обидчику, но тот уже был далеко впереди.

Она никогда не была на охоте. Стайной охоте. И не понимала, по каким законам, принципам движется вся эта масса. Как им удается так плавно стягиваться друг к другу на узкой дороге, скользить меж деревьев, не касаясь ветвей и не спотыкаясь об корни, и держать след в этой чаще, след существа, отчаянно пытающегося выжить и совершающего просто невероятные прыжки.

Олень выскочил на открытое место и остановился, затравленно озираясь по сторонам. Его окружили. Запыхавшаяся Ита, выскочившая из-за кустов следом за остальными, увидела, некоторые из ее стаи сумели обогнуть погоню и, выйдя теперь вперед, отрезали оленю пути к отступлению.

— Смотри, — раздался у уха голос Драка.

— Оставьте меня! — грозно воскликнул олень, поднимая голову. Он стоял, как каменное изваяние, зная, что бегство уже бессмысленно, и все, что остается ему — принять бой, — оставьте, или клянусь, многие из вас падут, прежде чем я испущу дух!

Драк мерзко засмеялся, как и остальные Черные Волки. Ита же во все глаза смотрела на оленя. Она понимала его! Он говорил на ее языке! Со странным акцентом, но все же…

— Дух, — рыкнул Драк, ступая вперед, — ты начнешь испускать прямо сейчас…

Он впился взглядом алых глаз в карие глаза оленя и, казалось, заворожил его. Тот не мигал и не шевелился.

— Ты… не знаешь… с кем имеешь дело! — выдавил олень, не в силах отвернуться и увидеть, как Черные Волки приближаются со всех сторон.

— Знаю лучше, чем ты, когда бахвалишься нашими смертями, — мягко ответил Драк. Оторопевшей Ите на секунду показалось, что он говорит голосом Гаера, но это, конечно, не могло быть правдой.

— Я буду сражаться!

Резкий щелчок челюстей у задних ног оленя заставил его вздрогнуть. Но он не смог ни отскочить, ни ударить своих врагов копытами, парализованный алым взглядом. Струйки черного тумана потянулись от него к Драку, и волк раздул ноздри, глубоко втягивая их.

— Это твоя ненависть, — сказал он, делая шаг вперед, — но ночь у нас длинная, и нам удастся отведать и твоей боли, и смертельного страха… Ита, сестра… — он обратился к рыжей волчице, не сводя с оленя взгляда, — сейчас ты увидишь, как охотятся Черные Волки. А потом сможешь позавтракать. Ибо мы не уйдем отсюда раньше рассвета.

Олень закричал, безнадежно и страшно, когда кольцо Черных Волков сомкнулось вокруг него.

Динь оставила Квинта рано утром, пока он еще спал. Ей не хотелось снова выслушивать его мысли об опасности ее вылазок, просить сопровождения и слышать отказ. Да и кроме того, ей не спалось. Несмотря на то, что ночи все еще были холодными, ей было душно и жарко, словно во сне на нее навалилась огромная тяжесть. Змей не говорил с ней, но она видела пляску его черных колец, огонь его взгляда и чувствовала смрад его дыхания. Он словно прятался от нее, но не из страха, а для того, чтобы она боялась его внезапного удара. Динь заставляла себя не бояться во сне, но это было тяжело, и сон не принес ей отдыха. Кроме того, в ее сон вплетались чьи-то крики и ужасный смех.

Она вышла из пещеры и повернулась носом к рассвету. Тяжелые тучи низко опустились над землей, и солнце, освещающее их, казалось пасмурным и зловещим. Тогда она обернулась вокруг себя и посмотрела на запад, туда, где солнце еще даже не уронило свои лучи. Не было смысла идти к дому Иты, к болотам, более того, это было опасно теперь, когда в роще снова появились Черные Волки. И все-таки что-то тянуло ее туда. Хотя бы еще одним глазком посмотреть на пустую цепь. А вдруг каким-то чудом рыжая волчица вернулась? А вдруг ее отсутствие Динь лишь показалось?

Кинув взгляд на нору, где, за тьмой все еще безмятежно спал Квинт, волчица тряской рысью побежала к дому Иты.

На полпути в нос ей ударил крепкий запах соли, смешанный с чем-то, похожим на запах цепи Иты и запахом Черных Волков. Дрожа от ужасного предчувствия, пересилив омерзение и страх, Динь опустила голову к земле. Да, сомнений быть не могло, так пахла только кровь. Кровь и чей-то ужас. Она уже чувствовала когда-то такую смесь. В тот день, когда спасла олениху от клыков собратьев. Она, преследуемая неминуемой смертью, пахла точно так же.

Невдалеке послышался глухой стон. Сердце волчицы пропустило удар. Она узнала этот протяжный, низкий голос. Так говорил Омох. Так говорили олени Севера.

Безжалостное солнце пробилось сквозь колючие голые ветки, и в глаза Динь бросилось то, чего она никак не могла заметить на темной мокрой земле. Лужицы крови, отливавшие зловещим багрянцем. Только сейчас волчица поняла, что оказалась в самом центре чей-то битвы со смертью. Чей-то битвы со Тьмой. Множество волчьих следов, клочья шерсти на ветвях можжевельника. Здесь была охота — она узнала ее сразу, бесстыдную в своей жестокости. И каким-то краем паникующего разума поняла, что дикие крики и смех во сне ей не почудились и не были игрой Змея. Этой ночью они звучали на самом деле.

Стон повторился. Динь закрыла глаза и чуть пошатнулась. Она так не хотела идти туда, боясь того, что увидит, но тело уже само собой сделало шаг навстречу звуку. Сердце часто билось, крича об опасности, но разум был холоден. Хладность разума — то, что первым делом должна была воспитать в себе целительница. О, как ей хотелось сейчас отречься от этого дара и проклятия, проявить слабость, убежать со всех лап в логово, спрятаться там от ужаса и от смерти…

Она сделала еще шаг, затем еще. И пошла, быстрой семенящей походкой, казалось, даже чуть хромая, как ее старая наставница. Незримое, кажущееся присутствие Хельвинги пусть и не помогло Динь отречься от страха, но заставило действовать вопреки ему.

Лужицы становились все больше и длиннее. Кто-то мчался, отчаянно бежал от опасности, окропляя землю, деревья, кусты своей кровью, теряя ее с каждым прыжком, с каждым прыжком становясь ближе к смерти. В один из кровавых следов Динь наступила и, сглотнув комок в горле, пошла дальше, не обращая внимания на лапу, окрасившуюся алым. Она уже знала, где найдет конец следа. Там, где расступались деревья, окружая небольшую поляну.

— Кто… здесь?.. — услышала она полустон-полувсхрип. Что-то хрипело, булькало и клокотало, как тогда, на льдине, в груди у Туама, — Р-раба… — прокатился шепот, и тот за кустами обессилено смолк, не сумев закончить.

«Раба Смерти». Так говорили только олени. Динь стиснула зубы, прежде чем сделать последний шаг и, увидев то, что открылось ей за деревьями, в изнеможении прислонилась к дереву, не в силах крепко стоять на разом ослабевших лапах.

О, Черные Волки устроили славную охоту этой ночью. Им не нужно было мясо даже в этом оголодавшем лесу, только чужой ужас и ненависть. И того, и другого они получили сполна, а затем бросили свою жертву умирать. Наверное, они думали, что смерть заберет его быстро, но он был крепок, этот сын Севера, и даже сейчас, истекая кровью, не имеющий живого места на своем теле, смотрел на Динь с яростью воина. Раны его были так ужасны, что волчица не смогла смотреть на них долго. Еще никого, никогда в ее жизни не не добивали таким ужасным образом.

— Я…

Олень едва заметно моргнул. Он не мог поднять головы. С шеи, с боков струилась кровь, и каждая нога была извернута под жутким углом.

— Добей… — прохрипел он, едва шевеля губами, с которых клочьями падала бурая пена, — ты пришла… добей…

— Я… — Динь подошла к нему ближе и тут же испуганно шарахнулась, увидев, как дернулись его ноги. О Великие, он все еще мог шевелить ими.

Олень молчал и смотрел на нее. Глаза его стекленели, но каким-то невероятным усилием воли он возвращал взгляду ясность.

— Я сейчас! Я помогу, я… — прошептала Динь, с ужасающей уверенностью понимая, что ничем помочь уже не сможет, — я… травы, перевязка…

Олень захрипел. По телу его пробежала судорога.

— Добей меня… прошу… — ему было так трудно говорить, совсем как тогда Туаму. И совсем как тогда Динь чувствовала свою беспомощность, — или ты из этих?! — с неожиданной яростью выкрикнул он, чуть поведя обломанными рогами в сторону леса.

«Туда ушли Черные Волки, — поняла Динь, — туда, на болота».

И еще она поняла еще кое-что. Точнее, вспомнила. То, что дала клятву не касаться оленьей крови. Никогда.

— Я… — снова повторила она, не зная, как продолжить. Говорить о клятве этому умирающему было извращенно смешно, — может, травы?.. — и она окинула взглядом абсолютно безжизненный лес.

— Добей! — крикнул олень, и очередная судорога сотрясла его тело. Он корчился и хрипел, суча ногами, и все это было так неестественно, что хотелось смеяться, от того, насколько это казалось понарошку. Но это было взаправду.

Долгое время на поляне не слышалось ничего, кроме хрипов оленя. Он лежал, мокрый, с закатившимися глазами, и только тяжелое дыхание говорило о том, что он еще жив. Внезапно, он открыл глаза и посмотрел на Динь, встретившись с ней взглядом. Сердце волчицы сковало холодом от того, сколько боли и ненависти в нем было.

— Добей… — шептал он, — какие у вас Великие?.. Заклинаю ими… Или ты жрать пришла? Ну, так жри, давай, прямо так! Мне, мне уже плевать….

— Я давала клятву! — крикнула Динь, оцепенев. Но бросить умирать его так, еще столько мучительных часов, пускай даже минут ей казалось ужаснее, чем нарушить слово.

Она подошла к оленю совсем близко, на длинных одеревенелых лапах. Жилка на его шее еще билась и с каждым ударом на землю выплескивалась кровь. Все провоняло кровью.

— Может, травы… — снова прошептала она, а потом, зажмурившись, впилась в жилку зубами. Что-то треснуло и хрустнуло, и волчицу едва не вырвало, но она рвала плоть до тех пор, пока последние капли крови не стекли с шеи. По телу оленя пробежала судорога, затем над поляной пронесся протяжный хрип.

Ее все-таки вырвало. Чуть позже, когда из последних сил она отошла подальше, в тень деревьев, чтобы не осквернить тела. Прижавшись к морщинистой коре лбом, она тяжело дышала, и совсем не слышала, как со спины подошел Квинт.

— Вот это да! — восторженно протянул он, — это ты его? Да, не, — севшим голосом пробормотал волк, разглядев оленя, — Черные Волки.

— Я его убила, — всхлипнув, проронила Динь.

— И закончила его муки, я так понимаю, — он обошел оленя, жмурясь и тряся головой, словно пытаясь вытряхнуть из мыслей те раны, которые видел.

— Нет, ты не понимаешь! Я убила его! Я его убила! Я давала клятву! — крики мешались со всхлипами и слезами, и Квинт, подойдя, внимательно смотрел на волчицу, — я давала клятву… что… не убью оленя.

— Послушай, у тебя не было другого выбора, — серьезно сказал он, — я думаю, ты не могла поступить иначе. Он ведь страдал?

— Да… — выдавила Динь, повернувшись к волку и глядя на его лапы.

— Ты помогла ему уйти.

Динь стиснула зубы. В глотке все еще клокотали рыдания, но она нашла в себе силы поднять взгляд на Квинта. Он понимал ее сейчас, когда ей так нужна была его поддержка. Он не считал, что она поступила неправильно. Как же она была благодарна ему.

— И теперь, когда его муки закончились, думаю, мы можем воспользоваться его плотью, чтобы утолить голод.

Благодарность в глазах Динь сменилась недоумением, затем яростью. Наверное, Квинт заметил это, потому что поспешно шарахнулся.

— Ты чего?

— Что ты сказал?

— Слушай, я понимаю, звучит грубо, но глупо подыхать от голода рядом с огромной кучей мяса…

— Кучей мяса? — Динь поднялась, — это куча мяса… — ее передернуло, — только что жила! Чувствовала боль! Боялась смерти!

— Такова жизнь и суть нашего существования. Динь, это глупости! Ты хищница и чувствуешь голод. Ему уже не нужно это тело. Да будь же ты благоразумна, Динь! — выкрикнул он, заметив, как на морде волчицы появился оскал.

— Ты его не тронешь. Ни единым клыком.

— Ой, ну перестань, чего ты в самом деле? Полоумная! Мы же сдохнем! А он уже! Ему все равно! — Квинт пятился от волчицы, ставшей ему вдруг совсем чужой, наступающей на него, как на врага.

— Полоумная, значит? Слушай меня. Ты этого не сделаешь, — очень тихо сказала Динь, и эта тишина была страшнее крика, — а сдохнем от голода мы здесь из-за тебя! Из-за твоей жажды мести!

— Так что ты прицепилась ко мне? — зарычал Квинт, — спасти меня хочешь или что? Спишь в моем логове, но считаешь меня последней тварью, так?

— Нет, не так. Точнее, так не было. Я думала, что ты просто заблудился, — Динь опустила голову, оскал угас. Силы покинули ее, — а теперь, я так и думаю, что ты — тварь.

— Я уже говорил. Можешь считать меня кем угодно, но месть свершится, — холодно сказал Квинт и, развернувшись, пошел прочь от оленя. От Динь.

Волчица села на землю и глухо застонала, а потом завыла. Ей было глубоко безразлично, услышат ее Черные Волки, придут ли за ней. Ей хотелось сейчас умереть, лишь бы не терзаться этим ужасом мира, этой горечью непонимания, этой бесстрастной спиной Квинта.

….

— Слышишь? — довольно спросил Драк у Иты, — волк воет. О, а вот и болью повеяло. Хороший ветер, чувствуешь? Кто-то горюет, — и он жадно раздул ноздри, стараясь напитать себя чужими страданиями, хоть сила Черного Волка внутри него и достаточно насытилась прошедшей охотой, — ну? — обернулся он к своей шайке, — продолжаем урок! Ты, — он кивнул на молодого клочкастого волка, — вставай с ней в пару. И больше не будь такой разиней, — хмыкнул он, обращаясь к Ите.

Волчица, зачарованная воем, никак не отреагировала на его слова. Она узнала этот голос. Динь. По кому она выла? Неужели по ней? А может, по тому глупому оленю, которого они бросили вчера в чаще?

Сначала Ите казалось, что все это понарошку, что они просто поиграют, и она сама наслаждалась буйной силой в мышцах, силой волка на охоте, которая была неведома ей, домашнему зверю. Приладившись к стае, почувствовав себя ее частью, она вместе со всеми гоготала над перепуганным оленем, и, зажав его в кольцо, вместе с остальными осыпала его градом колких шуточек, скалилась и кидалась вперед, делая вид, что вот-вот нападет. Но, когда они действительно напали… Ита поняла, что ничего не знала о страданиях. Даже тогда, в кураже битвы, она чувствовала, как холодеет сердце от того, что они делают, но не могла отставать от остальных, боясь показаться трусихой, слабой, как эта Динь. И ей хотелось остановиться, закричать, убежать, но ужасное пиршество смертью и страхом продолжалось всю ночь, и она не могла, не могла остановиться…

Сильный укус в плечо заставил ее очнуться от мыслей. Она не поняла, как оказалась распластанной на земле, и не заметила, как ее окружили волки. Их смех ворвался к ней в уши.

— Ох, зря Гаер тебя оставил, — скалясь улыбкой, сказал Драк, — таких как ты только на мясо.

Ита вскочила, яростно накинулась на волка, что был с ней в паре, желая показать, что она на что-то годится. На Драка она не полезла: не хотела снова быть потрепанной и осмеянной.

— Ох, щенок начинает сердиться! — воскликнул Драк, — ребята, идите-ка сюда, вот будет потеха!

От Иты к ее напарнику потянулся черный дым, но она, ослепнув от злобы, не замечала этого, стараясь во что бы то ни стало дотянуться до его кудлатой шерсти, вырвать кусок ее, лучше с плотью, а еще лучше так, чтобы хрустнула кость. Она не знала, за кого хочет отомстить: за себя? За оленя? За Динь?

Ее опрокинули снова. Зубы волка впились в другое плечо, в ухо, и вот он отскочил. Ите хорошо было знакомо это движение — он играл с ней! С ней, на чьем счету невероятное количество жизней. Она бросилась и вновь очутилась на земле.

— А теперь, детка, — ухмыльнулся Драк, — включай-ка голову. Даешь ему питаться своей ненавистью? Холодная голова, моя милая, холодная голова — вот, что поможет тебе в бою с Черным Волком. Серые, нам, кстати, когда-то доставили кучу неприятностей, пока люди их не перебили. Совсем непрошибаемые были, давили, как мошек, ни капли ярости, страха, или сомнений.

Ита поднялась, тяжело дыша и посмотрела в насмешливые глаза напарника. Ее переполняла злоба — его окутывал черный туман, который она питала.

— Хладнокровнее, здесь тебе не охота. Этому придется поучиться. Тебе еще Испытание скоро проходить. Ну, начали! — приказал Драк, и тренировка возобновилась.

Вент мчался над бескрайней пустыней. Крылья послушно ловили ветер, откликаясь на мельчайшую его перемену. С высоты он заметил свирепого нанука и подмигнул ему. Тот раскрыл пасть в рыке, но звук не долетел до Стерна, и Вент лишь усмехнулась, заметив, как огромный зверь озирается, в поисках близкого волка, ведь Стерны и волки всегда были рядом.

«Не в этот раз, дружок» — подумал Вент, забирая чуть выше, там, где восходящие потоки позволили ему раскинуть крылья и мягко скользить по воздуху. Он пересек море, и пусть не особо устал, лишние движения были совершенно ни к чему.

Север казался каким-то слишком недружелюбным для лета. Очень мало здесь было жизни. Зоркие глаза Стерна не видели ни юрких песцов, ни вальяжных моржей. Пролетая над землями стаи Дамару, он не увидел волков. Может, они были на охоте, но у Вента было другое мнение:

— Умирает, — шепнул он себе, — как и было предсказано.

Разогнавшись двумя сильными взмахами, он стремительно помчался дальше. Вот утес Лапа Стерна. Вент летел намного быстрее, чем они тогда шли, потому что никто не задерживал его. Не более двух часов занял у него путь от Лапы Стерна к границам стаи Динь. Вдалеке мелькнул целительский Круг.

Разглядев сердце поселения, он начал снижаться.

— Вент, это ты? — услышал он дрожащий голос, едва прошелестев крыльями возле целительского логова. Хельвинга вышла к нему, прямая и гордая, как всегда, и невидяще уставилась единственным глазом поверх его головы.

— Да, это я. Приветствую, — Стерн склонил голову.

— Здравствуй, здравствуй… Я видела тебя во сне. Как там Динь? Она с тобой?

— Нет, я один. Она успешно перешла за море и отправила меня к вам, чтобы передать Рионе весть об этом.

— О, времена, о нравы! — Хрог высунул морду из норы, — вот, когда я был молод, Стерны и волки держались вместе, а не оставляли друг друга Змей знает где и не отправляли Змей знает куда!

Кто-то тяжело заворочался за его спиной.

— Иду-иду! — крикнул Хрог и снова исчез. Хельвинга, ровно, но абсолютно слепо отступила в пещеру. Вент тихо зашел следом за ними.

— Кто там? — послышался голос из темноты. Вент едва слышно усмехнулся, узнав его.

— Это Стерн Динь прилетел, говорит, жива-здорова она! А ты не суетись, сейчас, настойку выпей, — послышался голос Авару.

— Погодите! Пустите меня к нему!

— Сначала настойка, потом гости, — наставительно-ласково сказала Хельвинга, — время подошло. А ну-ка, давай.

Раздался звук торопливого лакания, потом, едва не снеся целительницу с лап, к Венту вышел Альнор и слепо сощурился на солнце.

— Ты… правда Стерн Динь? Винт?

— Вент, — поправил он, — да, это я.

— Не верю, — выдохнул волк и, зарывшись носом в перья Стерна, шумно засопел. Вент терпеливо снес эту процедуру обнюхивания, — и правда ты… — он поднял на Вента молящий слезящийся взгляд, — Туам?

Стерн колебался всего секунду.

— Мертв, — жестко сказал он. Хельвинга выдохнула за его спиной, — он умер, как герой.

— М-мертв? — дрожащим голосом повторил Альнор, — к-как?

— В битве с Рвачом, — холодно уточнил Вент, — он погиб, защищая Динь.

— Не смей! — зарычал Альнор, — не смей произносить имя этой шелудивой в моем логове! Никогда! Она… Это она во всем виновата! Мой сынок! Мой Туам! Мой…

Хельвинга прищурилась и открыла было пасть, чтобы что-то сказать, но тут на пороге появился Карван. Он нес в зубах огромную куропатку. Положив ее возле лап, он оглядел всех.

— Что случилось? По какому поводу буянишь, пап? Ох, пахнет… Вент, дружище, я рад тебя видеть!

Стерн сдержано поклонился.

— Этот… — дрожащим голосом произнес Альнор, — эта птица… она говорит, что Туам… мой сынок… Он мертв!

— Мой брат? Как? — Карван растерянно посмотрел на Вента.

— Заступался за эту! Бился с Рвачом! Мой герой…

— Хватит, — оборвала его Хельвинга, — Вент, можно тебя на пару слов?

Выходя из логово, они слышали, как неуверенно Карван пытается утешить отца:

— Пап… у тебя ведь остался я?

— Да, остался, — с полным безразличием подтвердил Альнор. Вент обернулся. Даже не взглянув на куропатку, принесенную сыном, бывший вожак одной из самых могущественных стай Севера уходил во тьму целительской норы неверным шагом.

— Мне бы хотелось пойти к Лапе Стерна, но… прости за каламбур, не на таких лапах. С Динь правда все хорошо?

— Когда я улетал, все было в порядке.

— Я рада. Словами не передать, как я рада, — Хельвинга немного помолчала, а затем подняла взгляд на Вента, — зачем ты сказал ему?

— Подумал, что смогу подарить Карвану немного отцовской любви.

— Ох… — горько усмехнулась Хельвинга, — это невозможно. С тех пор, как Туам перебил Гласом Глас отца и ушел, Карван так и не смог стать настоящим вожаком. Стая пришла в упадок. Альнор был в ярости, называл его по-всякому, заставлял кричать на себя. Он во всем винит Динь.

— Я заметил, — сухо отозвался Вент.

— Да… вот такие дела, — Хельвинга вздохнула, — от нас теперь мало, кто остался. Можно сказать я, да старый Хрог, Альнор, Карван и пара молодых волков, носящих нам добычу. Наверное, нам не пережить этой зимы. Я все прошу Альнора примкнуть к какой-нибудь из стай, но он отказывается. Говорит, что хочет умереть на этих землях.

— А Риона?

— Она…

— Говори.

— Она умерла. От тоски, наверное. Ушла в тундру, а нашли мы ее уже мертвой. Спустя месяц после того, как Динь изгнали. Север приходит в упадок.

— Да, — пробормотал Вент.

— Ты скажешь Динь?

— Скажу. Думаю, нет смысла скрывать такие вещи. Ну, пора в обратный путь.

— Ты не останешься ненадолго?

— Нет, зачем? — Вент пожал плечами, — чтобы Альнор поносил при мне Динь, обвиняя ее в своих ошибках? Чтобы видеть, как Карван тщетно пытается заслужить его любовь, но даже мертвым брат обходит его? Нет, нет, не хочу всего этого видеть. Пора в путь, Хельвинга. Прощай.

— Прощай, Вент. Пожелай Динь счастья от меня.

— Да, конечно.

Он снялся с земли легко и легко взмыл в небо, словно и не было долгих дней пути. И ни разу не оглянулся на Хельвингу, которая долго провожала его взглядом.

© Koreandre

Это сообщение отредактировал Koreandre - 22.07.2018 - 23:53

Глава XIII часть II

Квинт сидел на пороге логова, и Динь не удалось прокрасться мимо него незамеченной. Они одновременно встретились взглядами.

— Мне бы только броню забрать, — тихо попросила волчица.

— И? — грубовато бросил Квинт, — что будешь делать дальше?

— Найду себе какое-нибудь убежище, дождусь Вента… Прости, что все так получилось.

— Очень глупо.

— Да, согласна, глупо…

— Я имею в виду, глупо сейчас ходить в одиночку по роще, — прервал ее Квинт, — когда здесь столько Черных Волков. И ты видела, что они могут творить.

— Да, но…

— Я подумал над твоими словами. Знаешь, может, ты и права… Не нужно смотреть на меня так, — мгновенно раздражаясь удивленным, полным надежды взглядом волчицы, бросил Квинт, — Иту, конечно, нужно было прикончить раньше, но теперь у меня этого никак не получится, если она уж с ними. Я… — слова давались ему нелегко, Динь видела это, — я, наверное, ослеп. Мне просто хотелось, чтобы она прочувствовала мою боль. Но, такие как она, боли не чувствуют, конечно.

— И… — нерешительно спросила Динь, — ты готов уйти?

— Да, но не сейчас. Скоро Новолуние, мы не успеем покинуть рощу, а в Новолуние Черные Волки особенно опасны. Страшно подумать, что с нами будет, попадись мы им по дороге. Подождем в логове. Да, и я хотел бы попрощаться с этим местом. Не могу поверить, что оно достанется им. Хотя… — он обреченно обвел взглядом округу, — уже досталось.

— Не совсем, — сказала Динь. Глаза ее сияли, — идем со мной, я видела кое-что.

Квинт хотел было задать какой-то вопрос, но увидев, что волчица буквально сверкает от счастья, решил довериться ей. Они молча пошли рядом друг с другом.

— Здесь, — шептала Динь, — совсем рядом. Еще чуть-чуть… Да, вот оно…

Она качнула головой, подзывая Квинта к себе.

— Гляди!

Волк проследил за ее взглядом и почувствовал, как против воли на его морде появляется глупая улыбка.

Маленькая зыбкая травинка поднялась из грязи, из пепла, из бурелома. Сосредоточив взгляд, Квинт увидел за ней еще и еще ростки. Нежно-зеленые, совсем хрупкие и молодые.

— И вот! — Динь наклонила черную ветку дерева к самому его носу и Квинт увидел, как из набухшей почки проклевывается горьковатый, он знал это, маленький листок.

— И вот, и вот! — волчица кивала ему на деревья вокруг. Как он мог не заметить этого раньше? Такое чудо возможно только весной, когда, казалось, еще прошлым вечером все мрачно и по-зимнему колюче, а после, словно по волшебству, лес пробивается к солнцу тонкими свернутыми листиками, а на следующее утро они, все еще маленькие, но уже по-летнему широкие, во всю шумят на ветру.

— Значит… — тихо сказал Квинт, улыбаясь первый раз за долгое время, — жизнь вернулась. И мы еще поживем. Эгей! — негромко вскрикнул он, — мы еще поживем!

Обратно они возвращались плечом к плечу.

— Посмотрим, — возбужденно-радостно говорил Квинт, — как это понравится Черным Волкам. Они терпеть не могут никакой жизни, а теперь еще и увидят, что она сильнее их. Ох, я бы дорого отдал за то, чтобы посмотреть, какие у них будут морды, когда они поймут, что их пожар, все их злобные замыслы пошли прахом. Они лопнут от ненависти.

Динь шла в тихой задумчивости. Было кое-что, чего она не показала Квинту. Просто, не могла снова заставить себя вернуться на то место.

Первая трава выросла возле мертвого тела оленя, там, где пролилась его кровь. И первые почки раскрылись там, где ветви обагрились ее каплями. Олени действительно были Жизнью.

— Ты, ну, если можешь, прости меня… — Квинт смотрел на Динь, виновато улыбаясь.

— Все хорошо, правда. Главное, что все хорошо и все позади, — ответила она. Квинт удовлетворенно кивнул.

— Прошу, — повел он мордой в сторону логова.

***



— Тебя зовут, — Драк жестом остановил бой и кивнул Ите. Та поднялась, недовольно прижав уши. Ей никак не удавалось завалить своего напарника, этого напыщенного лоснящегося малолетку, и он, с каждой ее неудачей, становился все более самодовольным и омерзительным.

— Кто там еще? — рыкнула она. Драк мрачно усмехнулся и повернул голову. Ита проследила за его взглядом, и чуть не заскулила от досады. Невдалеке, молчаливый и невозмутимый, стоял Нат-заика.

— Я выпущу тебе кишки, — злобно пообещала она малолетке. Тот растянул морду в омерзительной ухмылке. Борясь с желанием откусить ему нос, Ита повернулась и пошла к Натаниэлю. За спиной ее щелкнули челюсти, но она даже не вздрогнула: к таким шуткам волчица успела привыкнуть.

— Что тебе нужно? — спросила она у Натаниэля, с плохо сдерживаемой досадой. Тот ничего не ответил, но пошел вперед, явно указывая дорогу. И дорога вела к поваленному дереву, обители Гаера.

Гаер встретил волчицу царственным кивком. Таким же кивком он отпустил Ната, и тот улегся на своем месте.

«Как пес у ног хозяина» — с неприязнью подумала Ита, чувствуя, как в душе нарастает страх. За то время, которое она провела у Черных Волков, ей удалось познакомиться с жестокостью Гаера, и она хорошо поняла, что лучше всего для собственной шкуры держаться от предводителя подальше. Теперь она пыталась понять, зачем нужна ему.

— Поднимайся, — велел Гаер. Ита вспрыгнула на дерево и оказалась совсем рядом с вожаком. Ее снова окутало его тьмой, словно слепого щенка, застигнутого врасплох ночью и холодом.

— Здравствуй, мой вожак, — стараясь не запинаться, поприветствовала она Гаера и опустила голову в низком поклоне.

— Здравствуй, — снисходительно ответил он, — я слышал, ты не очень преуспеваешь в уроках?

«Вот Змей, — подумала Ита, — неужели, Драк нажаловался? С него станется, подлая шакалья шкура».

— Ты был прав, — ответила она, все еще не поднимая головы, — мастерство твоего племени выше, чем мое.

— Это потому, — сказал Гаер, — что ты убивала тех, кто не вступал с тобой в бой серьезно, считая это ниже своего достоинства, драться с самкой насмерть.

— Я не просила их об этой уступке! — вспыхнула Ита, лишь на секунду вскинув взгляд на Гаера и тут же, испуганная своей дерзостью, снова поклонилась, — я буду стараться.

— Не сомневаюсь, — холодно сказал Гаер, — еще одно преимущество моих воинов — их сила. Сила, данная нам Темным Змеем. Ты ведь уже знакома с ней?

Ита вспомнила черный туман, крики оленя, свою ненависть, питавшую ее противников.

— Да, — коротко кивнула она.

— Отлично. Как думаешь, ты достойна владеть ей?

Ита подняла на Гаера непонимающий взгляд. Как она может сказать, достойна ли она, если Драк и в самом деле наговорил вожаку, что она самая никчемная из его учениц? Какого ответа ждет этот волк?

— Не пытайся меня читать, — холодно сказал Гаер, — мне это не нравится. Я спросил тебя, а не себя. И, — немного подумав, добавил он, — не Драка.

— Тогда… с вашего позволения, мой вожак…

— Я уже позволил, задав вопрос. Короче, — в голосе Гаера не было рыка, но он сковывал льдом.

— Я… — Ита паниковала. Ей казалось, что, ответив согласием, она получит силу, но что-то обязательно потеряет, — мне бы хотелось знать условия.

Гаер кашлянул. Казалось, он пытался скрыть смех.

— Посмотри на меня, — приказал он и, встретившись алым взглядом с зелеными глазами волчицы, хмыкнул, — а ты не промах. Условия, значит. Что может наша Сила ты уже видела. Какие еще условия тебе нужны?

Ита поняла, что он хочет выдавить из нее ответ. Получить подтверждение ее наглости из ее же пасти. И все же отступать было слишком поздно.

— Что я отдам взамен? — холодея от страха, спросила она.

— Вот как? — неприятно улыбнулся Гаер, — ты думаешь, что есть цена, которая покажется тебе слишком высокой? За такую власть?

— Нет, мой вожак, — едва ворочая челюстями, пробормотала Ита. Алый взгляд Гаера сковывал стужей, — просто хотелось бы знать.

— Я тебе лучше расскажу, что будет, если ты не согласишься, хорошо? — Гаер подошел совсем близко, — а будет все просто. Ты умрешь. Не сразу, а, скажем… Как тот олень. Или еще хуже. Хотя тебе трудно поверить, но мы можем сделать хуже.

Ита поверила сразу.

— Я согласна.

— Вот и славно, — кивнул Гаер, — скоро Новолуние, и мы проведем Обряд. Старайся на уроках из-за всех сил, и веди себя смирно с моими волками. Ступай.

Он отвернулся. Ита чуть помедлила, прежде чем спрыгнуть с бревна, но заметив на себе неодобрительный взгляд Натиуша, поспешно скользнула вниз. Воровато оглянувшись на Гаера, она помчалась к своей шайке. Ей казалось, что пока она говорила с Гаером, не могла дышать и сердце не билось, а теперь оно клокотало где-то в глотке, словно стараясь наверстать упущенное, и легкие втягивали гнилой болотный воздух с ужасающим хрипом.

— Что, досталось тебе? — не без удовольствия спросил Драк. Ита, едва скользнув по нему взглядом, рванулась к своему напарнику. Ей казалось, что Гаер заморозил все внутри нее одним взглядом, и даже ненависть, которая так мешала в бою. Поэтому, не колеблясь ни секунды, не чувствуя ничего, не имея в голове ни одной мысли, кроме расчетливого плана, она крепко врезала носом в глотку ничего не ожидавшему волку и, когда тот, закашлялся, рванула его за плечо, впившись клыками и не спеша их вынимать, оставляя глубокую рану. Малолетка, растеряв все самодовольство, взвыл от боли. Шайка шарахнулась от Иты, словно напуганная тем, что Гаер мог дать ей какую-то, неведомую им силу.

— Вставай, пес! — рыкнула она, выпуская бьющегося на земле волка из челюстей, — вставай и дерись! Или, может, хочет кто-то из вас?

Она обвела взглядом напуганных волков и захохотала, запрокинув голову к небу так, как некогда хохотала на цепи, безумно и бесстыдно.

Гаер появился за ее спиной. Ита ощутила его взгляд своих хребтом и заткнулась, словно подавившись смехом. Остальные уже опустили голову, приветствуя вожака.

— Ты забавно понимаешь мои приказы быть смирной, — отчеканил он. Ита напряглась и медленно обернувшись, поклонилась, но Гаер уже не смотрел на нее, — Драк, в твоем отряде скоро будет новый Черный Волк. Приведи Жертву.

— Да, конечно, мой вожак. С удовольствием, мой вожак… — залепетал тот.

— И не глупи, — предупредил его Гаер, — узы, связывающие Жертву должны быть самыми крепкими. Нас ждет сильная союзница.

Ита вздрогнула. Это он ее назвал сильной? Неужели, несмотря ни на что?

— А ты будь внимателен, — кинул он раненному малолетке. Тот поспешно закивал головой.
Через секунду Гаер исчез, словно его и не было. Ита почувствовала противную слабость в лапах — так всегда бывало после прилива адреналина, предшествующего бою. Не смотря ни на кого, она, стараясь ступать ровно, поспешила скрыться в тени мертвых деревьев. Внезапно ее обуял страх. Кураж слетел, словно его и не было. Что за Обряд ее ждал? Хотелось посоветоваться с кем-то, узнать, но в этой стае все для нее были враги. Этой безумной вспышки ей не простят, она была уверена. Ей хотелось убаюкать себя, успокоить, но вместо этого она до скрипа стиснула зубы и шагнула за деревья, еще не зная, чего хочет точно, но понимая, что ей нужно оказаться как можно дальше от болот.

— Стой! — окликнул ее Драк, — куда собралась?

— Прогуляться, — бурнкула Ита сквозь зубы.

— Прогуляться! Ха-ха, так я и поверил! — нарочито громко сказал Драк, — хочешь сбежать? Не знаешь, что участникам Обряда запрещено покидать земли стаи до его проведения? — он подошел к Ите вплотную, едва не касаясь ее носом и процедил, — слишком много тут было таких, как ты… Кто хочет убежать.

— Отойди, — Ита отстранилась, — я не хотела убегать, — сказала она, весьма искренне, хотя только сейчас поняла, что именно этого ей и хочется больше всего, — просто не знала, что я тут как в тюрьме. Я вообще не знаю, что это за Обряд такой, — она старалась говорить как можно безразличнее, не выдавая ни страха, ни интереса, но Драк, кажется, что-то понял, потому что ухмылка на его морде стала совсем мерзкой.

— Для тебя это будет просто, — фыркнул он, — всего-то нужно убить волка. Ты ведь только этим и занималась всю свою жизнь? Просто пролить кровь. Ничего необычного. Я уже отправил волков за Жертвой. А что касается тюрьмы, — он с укором покачал головой, — не забывай, кто освободил тебя от цепи.

«Да, — подумала Ита, — и посадил на еще более прочную цепь». Но, Драку она этого говорить не стала. Она уже поняла, как сглупила, поделившись с ним своими мыслями, особенно, если предположить, что он и в самом деле донес Гаеру.

— Я помню, — подчеркнуто-вежливо ответила она, даже немного наклонил голову, в знак уважения.

— Нет, мне кажется, ты плохо меня поняла, — Драк шептал ей в самое ухо, из пасти у него нестерпимо несло болотом, — если ты хотя бы одним глазом посмотришь за пределы болота, одной лапой ступишь за его границы… Мы найдем тебя. Мы тебя найдем, и олень покажется тебе детской сказкой. Ты услышала?

— Да, — одними губами проронила Ита.

— Я наблюдаю за тобой, очень внимательно, Ита. Очень внимательно.

— Обряд через два дня. Не скучай, — он отошел и дружелюбно подмигнул волчице. Та растянула губы в кривой улыбке.

«Что же, — думала Ита, когда Драк ушел, — мне отсюда не выбраться, это ясно. Тогда я постараюсь стать здесь первой».

Следующие два дня в лагере Черных Волков стало тише. Большая часть стаи разбрелась по роще и за ее пределы, оглашая лес ужасающим воем. Они сметали все живое, робко возвращающееся на пожарище. На болотах остался только молодняк и вечно молчаливый, явно не желающий принимать участие в кровавых забавах, Натаниэль. Он сторожил место Гаера. Сам вожак отсутствовал, но Ита не была уверена, что он ведет стаю в ее бесчинствах.

Она тренировалась упрямо и, кажется, делала успехи. Возможно, причиной тому было отсутствие вечно насмешливого Драка, может то, что волков почти не осталось, и некому было видеть ее неудачи. А может, то, что она постаралась вспомнить все, чему научилась за свою жизнь убийцы, действовала вдумчиво, а не с наскока, и ненависть больше не мешала ей в битвах. С тех пор, как она поговорила с Гаером, она запомнила то чувство замороженности, и старалась воспроизводить его, с каждым разом все лучше и лучше. Не пропускать ни одну эмоцию сквозь каменный панцирь. Только работа клыков и тела, и больше ничего. Никаких чувств к противнику. Открылся — укус, уворот, сбить с лап, не потерять равновесия. Она оттачивала на своих напарниках то, что давно забыла, охотясь лишь на легкую добычу, и скоро вся шайка ходила в следах от ее зубов. Ее возненавидели еще больше, на нее нападали из-за угла, по двое и по трое, а однажды они подкараулили ее все разом и набросились, желая вдоволь насладиться ее страхом и болью, а может и тая надежду покончить с ней раз и навсегда. По крайней мере, возня быстро перешла в настоящую драку, где каждый старался нанести укус больнее, и подобраться как можно ближе к горлу.

На помощь ей, как ни странно, пришел молчаливый Натиуш. С легкостью берсерка он раскидал остервенелых волков, не особо заботясь о том, где они приземлятся. Так, один больше не смог встать, переломив себе хребет о дерево, и Натаниэль хладнокровно прикончил его на глазах у остальных. Ита видела это. Вскочив, взъерошенная, истекающая кровью, она наблюдала за тем, как молча Нат подошел к визжащему волку, отчаянно скребущему передними лапами по земле, и в один укус оборвал его жизнь. Остальные тоже завороженно наблюдали за этим, а когда все было кончено, разбрелись, словно ничего и не было, оставив дрожащую от возбуждения Иту и хладнокровного Натиуша одних.

Странно, но Ита не чувствовала благодарности за спасенную жизнь. Только неприязнь, все растущую к этому заике. Она убивала по приказу, Черные Волки ради удовольствия, просто так, но еще ни разу она не видела, чтобы кто-то лишил другого жизни вот так, хладнокровно, не выдав ни одной эмоции. Может, так мог Гаер, но он был вожаком, а Нат кем-то совсем другим, чужим. Ита внезапно осознала, что ни разу не чувствовала его волчьего запаха. Да, он провонял болотом насквозь, как и все другие, но живого, теплого запаха волка, по которому сородичи узнают друг друга, у него не было. И пепельного запаха Черного Волка тоже.

— Спасибо, — выдавила она. Нат смерил ее безразличным взглядом и отправился к своему месту у дерева. Ита заметила несколько глаз, смотрящих на нее с ненавистью и опаской. Это молодняк, поняв, что Натиуша нет рядом, возвращался. Как ни странно, никто больше ее не тронул. Двое волков деловито оттащили тело своего товарища и скинули его в Топь. Омерзительный запах гниения поднялся от потревоженной воды, и Ита с внезапным страхом подумала, что, когда она умрет, ее так же скинут в болото, и продолжат заниматься своими делами.

До самого Новолуния и возвращения Черных Волков, никто не трогал ее, даже если Ната не было видно. Словно все чувствовали его незримое присутствие. Тренировки продолжались, Иту кусали на них свирепее, чем когда бы то ни было, и порой она сражалась и против двоих, и троих одновременно, но никто больше не нападал на нее вне учебы, ее сторонились и боялись, и она была совсем не против этого. Но держалась отстраненно, без лишней наглости, и все-таки с достоинством. Своими нападками волки делали из нее все более и более сильного бойца, а в отсутствии Драка к волчице возвращалась и уверенность в себе. Случай с оленем стирался из памяти, а может Ита сама с усилием старалась забыть его.

В полночь, второго дня, когда черное небо съело луну, к Ите подошел Натиуш.

— Г-готовься, — проговорил он, жутко заикаясь, — с-сегодня б-будет Об-бряд.
Те из молодняка, кто еще не проходил испытания, посмотрели на нее с завистью, а Ита, дрожа, смотрела в глаза Ната, пытаясь прочитать там, что ее ждет. Но взгляд того был безразличен. Пуст. И волчица не решилась задать вопрос, глядя ему в спину.

Стоял самый темный час ночи, волчий час, тот час перед рассветом, когда тьма ночи кажется вечной, и, ничто не в силах развеять ее. И в этой тьме Ита услышала крики, такие отчаянные и наполненные ненавистью, что у нее шерсть на хребте встала дыбом. Она раньше никогда не слышала, чтобы кто-то так кричал. Молодняк, возбужденный и напуганный, собрался возле нее, и бросал на нее многозначительные взгляды, из которых Ита заключила, что крики как-то относятся к ней.

К волчице подошел Натиуш и кивком морды показал, что нужно следовать за ним. На негнущихся лапах Ита пошла следом за огромным черным волком, а за ними цепочкой потянулся любопытный молодняк. Нат никак не препятствовал этому, видимо, молодым волкам разрешалось присутствовать на Обряде.

Подходя все ближе к месту, от которого доносились крики, Ита смогла разобрать и слова.
— Отпустите нас! Прошу! Пожалуйста! Умоляю!

Послышались сдавленные рыдания, как будто кричащей кто-то сжал глотку. Выйдя на небольшую прогалину, куда привел ее Натаниэль, Ита увидела, что так оно и есть — двое Черных Волков крепко держали за загривок обычную молодую волчицу, а та сдавленно пыталась что-то им сказать, и совсем затихла, когда перед ней встал Гаер.

— Что же вы не даете нашей гостье ничего сказать? — с укором обратился он к волкам, которые держали пленницу.

— Кусается, мой вожак, — пояснил один из них. Гаер наклонился к нему и заглянул в глаза.

— Ну, так пусть кусается. Пусть узнает, как горек ее страх.

— Я-я п-привел, — заикаясь, сказал Нат. Гаер повернулся к Ите.

— Ты здесь? Хорошо… — он осклабился в широкой улыбке. Начнем же Обряд. Круг! — завопил он совсем не своим, высоким тонким голосом, — Круг!

Волки поспешно расступились, оставив в центре Иту, Натиуша, Гаера, бьющуюся в хриплых рыданиях волчицу, ее конвоиров и еще одного волка, который держал в зубах что-то маленькое.

— Скорее! Скорее, пока не рассеялась Тьма! — кричал Гаер, глаза его сияли алым пламенем, и волки отвечали ему пронзительным воем. Ита в растерянности обводила их глазами и встречалась с их взглядами: возбужденными, жадными, предвкушающими. Она до сих пор до конца не понимала, что нужно сделать, голова кружилась от шума и запаха страха. Но Гаер взвыл, коротко и громко, и наступила тишина.

— О Великий Змей, моя стая пред тобой, — начал он.

— Нет, пожалуйста, не надо! — вопила волчица, — отпустите его! Пожалуйста! Умоляю!

«Кого — его?» — пыталась понять Ита, не сводя глаз с Гаера, который обходил ее по кругу.
— Каждое сердце бьется благодаря твоему дыханию, каждый из нас жив благодаря твоей милости.

— Отпустите! — кричала волчица, извиваясь в зубах держащих ее волков. Остро запахло кровью, наверное, клыки конвоиров пропороли ей кожу. Волки в круге подались вперед, на этот запах, но поймав взгляд Гаера, снова замерли на месте.

— В эту ночь, рожденную Тьмой, прими нашу жертву!

— Прими нашу жертву! — повторила стая.

— И наше прошение о той, которую хотим видеть сестрой в своих рядах!

Волчица тихо всхлипывала, потом начинала отчаянно биться в зубах конвоиров, потом обвисала и замирала, словно смирившись. Вокруг нее клубился туман, Ита не видела столько тумана даже тогда, когда они целую ночь истязали оленя. Но никто не питался им, видимо, это было запрещено. Над болотами повисло предчувствие чего-то ужасного, и рыжая завороженно смотрела только на волчицу. Нужно будет убить? Ее? Теперь, когда жертва была такой жалкой и несчастной, это не казалось совсем уж Темным делом. Изредка перед взглядом Иты мелькал Гаер, все так же обходящий ее по кругу.

— Возьми эту жизнь и обрати ее в силу!

Перед лапами волчицы что-то положили, и оно закопошилось там, отчаянно пища.

«Волчонок!» — поняла Ита и заозиралась по сторонам, пытаясь понять, понял ли еще кто-то. Да! Они все понимали! Они знали! Ита встретилась взглядом с Натом, тот не выражал ничего.

— В силу для той, что вступит в наши ряды! — крикнул Гаер. Потом обратился к ней. В его глазах горел безумный огонь.

— Убей волчонка! — приказал Гаер, глядя на Иту.

— Убей! Убей! Убей! — подхватили остальные Черные Волки.

— Нееет! — раздался протяжный вопль, — нет, пожалуйста, не нужно! — кричала волчица, — пожалуйста!

Ита встретилась с ней взглядом и ее почти физически ударило отчаянием, ужасом, болью. В глазах волчицы стояли слезы, они покраснели, наверное, потому что ее душили, пока вели себя.

— Прошу… — шептала она одними губами, но Ите это казалось громче крика, — у меня ведь никого… Вы… Вы ведь еще не такая, как они? Пожалуйста… Убейте меня, но не его…

— Убей, чего же ты ждешь? — рыкнул Гаер, подаваясь вперед, — убей!

— Не надо!

— УБЕЙ! — взревел Черный Волк. С его губ свисала слюна. Перед глазами Иты встала Динь. Она — белоснежная, как сам Свет, Гаер черный, словно Тьма. И между ними Ита, просто рыжая. Просто Ита. Она хотела бы, чтобы так было, но где-то щелкнула стрелка, и теперь у нее нет выхода.

Динь перед ее глазами качала головой с укором. Выход был. Не убивать. Умереть самой, умереть страшно и жестоко, но и тогда она вряд ли останется просто Итой. Наверное, ее причислят к мученикам и обелят рыжую шерсть, обагренную кровью.

— Убей! Убей! — бесновалась стая, и Ите внезапно стало интересно, а что будет, если она убьет? Эта волчица взорвется горем и болью, наверное, хватит на всю стаю. И Динь не будет так издевательски-смиренно качать головой. И Ита перестанет быть собой, а станет кем-то другим, потому что, она чувствовала это нутром, после такого преступления в тебе ничего не остается от себя.

А если откажется, ее просто больше никогда не будет.

Наваждение спало. Динь исчезла, остался только Гаер. Настоящий и до безумия злой.

— Ты… — шипел он, брызгая слюной, — ты, что, недостойна? Если не заплатишь цену его жизнью, заплатишь своей! Змея не зовут просто так.

— Прошу… — где-то вдалеке скулила волчица. Щенок, наверное, понял, что его ждет, и заскулил тоже, стараясь дотянуться до матери. У него не получалось, лапа одного из Черных Волков крепко стояла у него на хвосте.

— Она не достойна! — пророкотал Гаер и стая подхватила его глас, — что же… Нат.

Огромный черный волк кивнул и направился к волчонку. Он шел размеренно и неторопливо, не потому, что хотел помучить жертв перед смертью, а потому что не считал, что происходит что-то, достойное спешки. Он видел много Обрядов, меньше тех, где посвящаемый отказывался от Силы. Он видел то, что случалось с ними потом, но даже это не заставило бы его поторопиться.

Ита стояла, словно оцепенев. Гаер вынес ей приговор. Еще чуть-чуть, и она ступит за черту, где уже не будет спасения. Ее, наверное, будут гнать по лесу всей стаей, а потом отрывать по маленькому кусочку. Она уже видела, как это происходило с оленем, и верила, что бывает хуже.

Натаниэль опустил голову над волчонком. Разомкнул пасть.

— Нет! — взвыла Ита, кинувшись вперед. Ударившись о стальные челюсти Натиуша, кажется, разбив себе лоб об его зубы, она крепко стиснула клыками податливое, мягкое, еще пахнущее молоком, тельце волчонка. Тот пронзительно взвизгнул и обмяк в ее зубах. И в ту же секунду ее сшибло с лап криком матери, и чем-то еще, чем-то темным, огромным. Нечем было дышать, кроме этой Тьмы, а она душила и обжигала легкие, и впивалась под кожу, будто тысячи когтей, и рвала Иту на маленькие кусочки. Ита сучила лапами, беспомощная, распластанная на виду у десятков волков, и на виду у матери, чьего сына она убила. Матери, которая осыпала ее проклятьями такими жуткими, что холодела кровь, и синие жилки проступали под тонкой кожей морды.

— Проклятая! Проклятая! Навсегда!

Ита распахнула глаза и увидела Гаера. Он смотрел на нее с легкой брезгливостью. Черный комок подступил к горлу, и волчице показалось, что ее сейчас стошнит, и станет легче, но тот вцепился в глотку пауком, и не хотел уходить. А потом к глазам потянулся туман, и он входил в широко раскрытую пауком пасть, входил в ноздри, в кожу через поры, и Ита казалась себе распятой этим туманом, а он менял ее, сжигал изнутри и рыжая шерсть темнела.

Она перевернулась на живот и посмотрела на волчицу, которую все еще крепко держали за загривок. Голова той безвольно обвисла, и туман, тянущийся от ее тела, слабел. Гаер подал знак, и Нат, дождавшись, пока последние струйки достигнут Иты, оборвал жизнь волчицы. Ее тело бросили наземь, и Ита увидела, что серая шерсть поседела, словно за несколько минут Обряда волчица постарела на несколько лет. Мертвый волчонок лежал рядом с ней.
Гаер подошел к Ите и поставил лапу ей на шею.

— Ты едва не разочаровала меня, — холодно сказал он, словно и не был бестией со слюной на губах. Словно снова обратился в лед. Кивнув стае, он ушел. К Ите подбежал Драк.

— Ну, и корчило тебя, — хмыкнул он, — ты бы видела.

— Не хотела принимать Силу, вот и корчило, — с презрением отозвался кто-то, чьего голоса Ита не знала, — плохой Обряд, нам совсем не досталось страха.

— Ну, да… До меня ей далеко, — сказал кто-то еще, — вот, помню, я волчонку по лапе отрывал.

Послышался чавкающий звук, будто кто-то облизнулся.

— Я бы и тебе отрывал, веришь? — почти доброжелательно спросил тот же голос, — если бы ты Обряд не прошла.

— Долго валяться собираешься? — это снова Драк, — сестра?

Ита с трудом поднялась. Казалось, каждая лапа весит тонну, так тяжело было поставить их на землю. Но, когда ей это удалось, они стали легче пуха и дрожали, в попытке удержать тело. Не оглядываясь на волков, она побрела почти вслепую, в самый темный угол болот. Хорошо, что до конца ночи еще было далеко. А может и близко, но почему-то рассвет никак не наступал. Ите было страшно видеть солнце. Видеть себя в его свете. Ей хотелось одного: лечь и спать, спать вечно, до тех пор, пока она не врастет в болото и не покроется тиной, и никогда не просыпаться.

***



— Ночь что-то затянулась, — прошептала Динь, — темная, и ни одной звезды нет.

Они с Квинтом лежали рядом и напряженно смотрели на небо, ожидая рассвета. Последние несколько дней для них прошли ужасно. Они едва осмеливались высунуть нос из логова, чтобы подхватить несколько стеблей «зайца», которые им порядком надоели. Лес дрожал от кличей Черных Волков, и в своих вылазках Динь и Квинт встречали останки их жертв: птиц, мелких зверюшек. Их становилось все больше, жизнь все-таки возвращалась в рощу, хоть ее и ждал здесь жестокий прием. Однако Черные Волки никак не могли повлиять на то, что листьев на деревьях становилось все больше, что земля почти просохла под солнечными лучами, что появились запоздалые одуванчики, сначала робкими бутонами, а потом раскрывшиеся во всем великолепии желтых мохнатых цветов. Что поднялась в тени колючая крапива, и набухали бутоны шиповника. Наверное, поэтому они так бесновались.

— Так всегда бывает, когда Новолуние и Черные Волки близко, — мрачно пояснил Квинт, — рассвета нет. Солнце просто появляется на небе, уже высоко. Меня… всегда это пугало. То, какой силой они обладают, что могут скрыть даже встающее солнце. Кто мы против них? Я боюсь, что когда-нибудь тьма станет вечной. Вряд ли на моем веку, правда.

— Мы этого не допустим. Пока есть те, кто готов сражаться за рассветы, так не будет. Они знают это, слышишь? Нельзя отчаиваться.

— Моя роща, — прошептал Квинт, очень тихо, но Динь услышала, — столько всего.

Он умолк и положил голову на лапы. Динь последовала его примеру. Спать было невозможно, и они оба смотрели на небо, ожидая пока солнце, наконец, взойдет и ознаменует конец Новолуния.

© Koreandre

Это сообщение отредактировал Koreandre - 22.07.2018 - 23:53

Глава XIV часть II

Солнце и в самом деле появилось на небе неожиданно, совсем высоко. Оно скользнуло по корявым ветками, озарило замшелые кочки и ударило Ите в глаза. Веки ее задрожали, она негромко застонала, пытаясь оттянуть пробуждение. Сон волчицы был черен и тяжел, алые вспышки сверкали перед глазами, и себя она ощущала тяжелой, чужой.

— Вставай, — приказал кто-то над ее ухом, — вставай, Гаер зовет тебя.

Ита с трудом разлепила глаза, очень медленно подобрала под себя лапы и слегка зашаталась, чувствуя мерзкую сухость во рту и головокружение. По голосу она узнала Драка, но смотреть на него не хотела. Вместо этого, новообращенная подошла к поблескивающей лужицы воды и принялась жадно глотать ее, вонючую, пахнущую тиной, давясь и отфыркиваясь. Потом, дождавшись, пока рябь, поднятая ее языком, утихнет, Ита посмотрела на свое отражение и глухо застонала. Из воды на нее смотрела абсолютно черная, словно обожженная ужасным злодейством волчица с пронзительно-зелеными глазами. Она оглянулась на Драка и тот отпрянул.

— Что? — фыркнула Ита, с трудом выговаривая слова, словно учась речи заново, — так ужасно?

— Твои глаза… — пробормотал Драк.

— Мои глаза, — насмешливо повторила волчица, — да что ты уставился?

— Гаер зовет, — отвернувшись, сказал Драк, — иди к нему, он не любит ждать.

Ита с яростью ударила лапой по воде, забрызгав себя до локтей. Противная болотная слизь замарала ее, но на черном это совсем не было заметно. Не глядя больше на Драка, она пошла к бревну. Каждый раз, когда в глаза ей бросались собственные черные лапы, она вздрагивала и чувствовала, что не скоро привыкнет к этой новой себе. Да и к себе ли?

Гаер стоял на дереве и наблюдал за ней, слегка прищурившись. Терпеливо дождавшись, пока волчица запрыгнет к нему (он мордой подал знак Натиушу, чтобы тот не препятствовал этому), он внимательно оглядел волчицу.

— Ага… — загадочно пробормотал он, встретившись со взглядом зеленых глаз, — добро пожаловать в стаю, дитя мое.

Ита молча наклонила голову. Она не знала, что говорить и говорить ничего не хотелось.

— Скоро ты сама сможешь опробовать свою силу, а пока хочу сказать тебе, что Змей очень заинтересовался тобой.

— Змей? — выдохнула Ита. Она до сих пор считала Змея кем-то вроде легенды, сказки для непослушных волчат, и было невообразимо представить себе, что этот вымышленный персонаж мог кем-то заинтересоваться. Особенно ей, Итой.

Видимо, все это отразилось на ее морде, потому что Гаер коротко хохотнул.

— Змей, Змей… Наш Владыка. Ты ведь не считаешь его сказкой?

— Нет, — слегка замешкавшись, ответила Ита, и Гаер снова рассмеялся.

— Тем лучше для тебя, особенно теперь. Змей говорил со мной, — Черный Волк важно прикрыл глаза, — он сказал, что тебе предстоит сыграть огромную роль в нашей новой войне. Но, для начала, он приказал тебе рассказать о своей жизни в лесу. Мы тебя слушаем.

Гаер сел напротив Иты, почему-то очень внимательно изучая ее глаза. Ита сначала дерзко держалась под его пристальным взором, но потом смущенно опустила голову. Казалось, алый взгляд Гаера прожигал ее насквозь.

— Я жила в лесу с человеком. Он взял меня, когда я была совсем волчонком, отняв у моей матери.

— Он обижал тебя? — вкрадчиво спросил Гаер. В памяти Иты взметнулся голод, ее пляски на цепи под пулями, гогот хозяина и его друзей, еще до того времени, когда они приплыли в эту глушь на корабле. Побои, сражения с другими волками, которых он приводил к ней, раны, поражения и ненависть, невозможная ненависть ко всему живому, и к этому человеку тоже. Вспоминалось все серо, словно было в другой жизни, с другой волчицей, и Ите внезапно подумалось, что так оно и есть.

— Да. Но он делал из меня воина.

— Ха-ха, — отрывисто хохотнул Гаер, — воина не делают ненавистью, напротив. Воин, который ненавидит, слаб. Особенно, против нас. Ты и сама видела это, на Охоте.

Ита коротко кивнула. Она еще не совсем понимала, к чему клонит этот волк.

— Мы сделаем из тебя настоящего воина. Ты будешь питаться ненавистью и страхом тех, кто похож на тебя, но тех, у кого нет твоей Силы. Ты будешь смеяться над их яростью. Скажи, твой хозяин смеялся над тобой?

— Да.

В прошлой жизни она бы взъярилась от таких вопросов, не стала бы отвечать, поставила бы на место любого, кто осмелился бы задать их, но теперь, когда эта жизнь была не ее, и память была не ее, и Гаер подавлял волю волчицы алым огнем глаз. И она отвечала, порой, даже, сомневаясь, следует ли ей произносить слова вслух, ведь Гаер будто мог читать ее мысли, вытягивать из ее сознания воспоминания, а она не могла сопротивляться.

— Он смеялся, потому что был сильнее, — удовлетворившись ответом Иты, кивнул Гаер, — так будет и с тобой. Ты будешь смеяться над своими врагами, потому что ненавистью тебя не взять. Ты будешь черпать из нее силу, и тебя невозможно будет убить, пока тебя будут ненавидеть. А теперь к делу. Как умер твой хозяин?

Ита зажмурилась. Вспоминать об этом было очень трудно, как будто мысли растекались, и невозможно было собраться. Серая мгла опустилась над этим воспоминанием, и она чувствовала боль, когда Гаер пристальным взглядом выуживал их из нее. Голова раскалывалась, а губы говорили сами собой, и голос был чужим, хриплым.

— Тени… К дому пришли тени, я рычала… Они вошли в дом, разбили окно. Человек кричал, потом вышел. Тени тоже ушли… Унесли огонь. Он ругался на меня, будто я разбила окно, хотя я не могла. Побил меня, ушел домой… Потом пожар пришел. Из леса… Дом горел… Человек не выбежал. Только кричал. Потом…

— Достаточно, — мягко остановил Гаер Иту. Волчица тяжело дышала, вожак о чем-то напряженно думал.

— Есть еще одна волчица, которая заинтересовала Змея. Белая, прибыла издалека. Ты о ней знаешь?

— Да, — говорить теперь было легче, только во рту пересохло, — ее зовут Динь, она приходила ко мне.

— Ты знаешь, где она сейчас?

Ита пожала плечами.

— Тут есть волк-одиночка, зовут Квинт, они наверняка живут вместе. Но мне так и не удалось найти его логово. Хотя я искала.

— Не страшно. Мои волки его найдут. Что касается тебя… Змей сказал мне, что человек, твой хозяин, жив.

Ита вздрогнула.

— Не может быть…

Гаер посмотрел на нее с презрительным интересом:

— Ты считаешь, Змей может ошибаться?

— Но ведь дом! Он прогорел насквозь! Никто бы там не выжил! А если бы выжил, почему он не ушел оттуда? Был ранен? Но, тогда, он умер бы от голода, от болезни, от жажды. Никто бы столько не протянул.

— Ита, — вкрадчиво сказал Гаер, — ты задаешь слишком много вопросов тогда, когда это совсем не нужно. Человек жив — вот, что тебе нужно знать. И тебе выпала честь убить его. Впервые или снова — это не важно.

Нам пора идти дальше, Ита. Мы пришли сюда, потому что здесь повсюду была смерть. Здесь мы набирались сил. Но, теперь, жизнь возвращается. Мы попрощаемся с этой рощей, сделаем это так, как делают Черные Волки. Выжжем ее дотла. Пусть оправляется снова, но этим летом здесь не будут петь птицы. И тебе отведена главная роль. Убей человека, а после убей белую волчицу Динь.

Ита возвращалась к своей шайке в полной растерянности. Гаер обещал позвать ее снова, чуть позже, когда план будет готов, а теперь отправил тренироваться дальше, но волчица чувствовала себя такой усталой и потерянной, что не была уверена в том, есть ли у нее силы на учебу. Волки, едва завидев ее шарахались, как от прокаженной, но Ита не хотела сейчас вникать в причины такого поведения. Да и те казались ей достаточно ясными — она чуть не провалила вчера Испытание, и все видели это, и то, как она сопротивлялась силе, которую здесь принимают за благо.

Драк, завидев волчицу, оцепенел. Тренировка оборвалась, молодняк уставился на нее с нескрываемым страхом и любопытством.

— Ты жива! — воскликнул главарь.

— А не должна была? — ощерилась Ита. Она не боялась трепки, нервы ее были на пределе, и она была готова ответить с достоинством даже Драку, из последних сил. Тем более, сейчас он выглядел особенно жалко.

— Гаер не убил тебя!

— Да, что происходит? Я же прошла Испытание, почему он должен был меня убить? — спросила Ита, чувствуя, как в ней поднимается ненависть к этому волку с его нелепо разинутым ртом и глазами, наполненными испугом.

— Но… Твои глаза…

— Что не так с моими глазами? Да, объясни ты наконец!

— Они не красные, — пискнул кто-то из молодняка и затих, когда Ита резко развернулась к нему. До нее и самой стало доходить, что что-то не так.

— Глаза должны были поменяться, как и цвет твоей шерсти, — сказал Драк, — тех, с кем это не происходило всегда убивали. Они же выродки! Они не смогли до конца принять Силу!

Ита почувствовала, как цепенеет, но усилием воли встряхнулась и взяла себя в лапы.

— Отлично, — рыкнула она, — я понимаю, мои глаза сейчас станут самой обсуждаемой темой во всей Стае, но так, как я побывала у Гаера и осталась жива, а также получила четкие указания продолжать обучение, то, может, ты все-таки подберешь мне противника?

Она говорила слишком дерзко, ей даже хотелось, чтобы Драк накинулся на нее, выплеснуть ярость на его шкуре. И тот, подняв хвост, оскалился.

— Думай, с кем говоришь, выродок.

— Да ладно? — Ита кинула на Драка насмешливый взгляд, — я по крайней мере не трясусь от страха, когда нужно встретиться с Гаером, не поджимаю хвост, как трусливый шакал и не сваливаю свою вину на других, боясь потрепать свою шкурку. И… — она осклабилась особенно неприятно, — моя пасть не воняет болотом.

Малолетки охнули, раздался чей-то неуверенный смешок. Ита быстро оглянулась и увидела, что волки из ее шайки встали в круг, как будто образовав вокруг них арену. Она заметила и то, что они с Драком кружатся вокруг друг друга, как будто и в самом деле собираются сцепиться.

— Кто здесь выродок еще? — прошипела она, с какими-то незнакомыми ей доселе нотками, как будто ее устами говорил Змей, которого она никогда не видела, но во власти которого теперь была, — ты просто гнойник в этой стае. Все это знают, даже они… — она мотнула головой в сторону волков, которые поспешно потупились.

— Кто здесь выродок? — голос Драка наполнился злобой, — ха! Человеческая собака, крутившая перед ним хвостом. Чего ты добилась? Убила нескольких волков, которые думали, что ты обыкновенная… — он грязно выругался, — и потому даже не дрались с тобой по-настоящему? Куда делась твоя гордость, когда я мотал тебя за загривок, как тряпку. Хочешь повторить?

— А сможешь ли ты повторить? — насмешливо отозвалась Ита, — твои шакалята многому меня научили, пока тебя не было. Не боишься? Сразишься со мной насмерть?

Напряжение звенело в Ите тонкой струной. Вот оно — решение, вот он — ответ. Если Драк убьет ее — пускай. Она умрет в бою, и снова будет принадлежать только себе, пусть даже и после смерти. Интересно, а что там, после смерти? А Драк умрет в любом случае, что-то подсказывало Ите, что Гаер будет очень недоволен, если она погибнет. Сама же Ита чувствовала, что сегодня получила индульгенцию на любые свои действия. Она нужна Змею. Змея никто не может здесь ослушаться, даже если его на самом деле не существует.

— Насмерть? — повторил Драк, и Ите послышалось сомнение в его голосе. Похоже, она попала в точку, но ей очень не хотелось, чтобы Драк соскочил с крючка.

— Да, — спокойно подтвердила она, — давай! Покажи хоть раз, на что ты способен. Или боишься? Ты же такой крутой, да?

— Стану я мараться об выродка, — Драк отступил. Со стороны волков послышались неодобрительные вскрики, кто-то насмешливо выл, кто-то угрожающе рычал. Они сами в свое время немало натерпелись от самолюбия, трусости и клыков своего вожака, и Драк понял, стоит ему отступить в толпу — толпа его и разорвет. Ита поставила его в положение, из которого выход был только один, битва.

— Ну, ладно, — зарычал он, обращаясь не к Ите, к волкам, — я покажу вам, кто тут главный. Но потом я вас уничтожу…

Однако малолетки не испугались. Тем чутьем, которое позволяет волкам выстраивать строгие иерархические лестницы они уже поняли, что Ита продавила Драка, что она сильнее его. В их глазах этот Черный Волк был уже мертв, а в ушах звучал плеск, который раздастся на болотах, когда они скинут его тело в топь.

— Я буду твоим противником сегодня, Ита! Мы будем биться насмерть, — торжественно оглашал он, косясь взглядом по сторонам, в надежде, что кто-то придет и прекратит это. И в самом деле, в круге почудилось шевеление, двое волков вжались в своих товарищей, пропуская кого-то вперед. Это был Нат, но в круг он не вошел, просто сел, молчаливый и спокойный, как всегда. Ита заметила, что волки стараются держаться от него подальше. Может, они тоже чуяли в нем чужака? И, зачем он здесь? Гаер прислал?

— Ты закончил? — спросила она, чувствуя, как напряжение толкается в мышцы, требуя выхода. Драк сделал шаг вперед.

— Начнем, — угрюмо сказал он, и кинулся на Иту. Это был обманный рывок, волчица поняла сразу. Никто не захотел бы начать смертный бой с прямого столкновения, рискуя сразу быть раненным. Просто Драк хотел сократить дистанцию, начать хоть с чего-то. Ита с легкостью ускользнула от его выпада, занесла тело чуть в сторону, так, чтобы оказаться мордой напротив бока противника и щелкнула челюстями. Она даже не надеялась, что ей удастся как-то зацепить Драка, но попробовать стоило. Кроме того, щелчок подействовал на волка как удар бича: тот, едва заметно вздрогнув, поспешно повернулся к волчице, и они снова закружились друг напротив друга, но теперь так близко, что чувствовали чужое дыхание на своих носах. Они оскалились, вздыбили шерсть на загривках, рыча так яростно, что, казалось, даже земля вибрировала под лапами. Однако этот рык не был призван устрашить противника и заставить его сдаться, ибо в этой битве нельзя было рассчитывать на милосердие другого.

Пара обманных щелчков челюстью. Каждый кружился и мог кружиться без конца, пока другой не ошибется.

— Ты и в самом деле думаешь, что победишь меня? — прорычал Драк, и это было его ошибкой. Он еще говорил, а Ита ударила его лбом в нижнюю челюсть, зубами метясь в горло. Восторженный вой был ответом ее выпаду, но до глотки волка она не достала, Драк вовремя успел повернуть и опустить голову, и зубы Иты скользнули по его щеке. Клыки Драка окрасились кровью — он прикусил себе кончик языка, и на щеке заалела рваная рана. Он резко мотнул головой, смаху врезав мордой по носу Иты, подавшись вперед, врезавшись плечом в ее плечо и сшибая ее на землю. И волчица бы упала, но смогла найти опору в правой передней лапе, чувствуя, как левая взрывается болью — клыки Драка вспороли кожу, плоть, но не добрались до кости, как он хотел, потому что Ита впилась ему в загривок, чуть выше, чем хотела, и все же, сумев выдернуть лапу из ослабевших челюстей. Дыхание Драка скользнуло по шее Иты и она была вынуждена отпустить его загривок, иначе он смог бы дотянуться до ее глотки.

Первые раны были нанесены, кровь оросила утоптанную лапами землю. Тяжело дыша, противники снова кружили вокруг друг друга. Ита слегка прихрамывала, по щеке и челюсти Драка стекала кровь, но его ранения были скорее досадой, чем настоящей помехой для боя. И Драк больше не говорил, он сверлил Иту взглядом алых глаз. Над полем боя воцарилась тишина, никто уже не выл, лишь напряженное сопение выдавало азартных зрителей.

На этот раз Драк напал первым. Хромая лапа заставляла Иту тратить на круг больше времени, кроме того, ее слегка заносило внутрь, этим волк и воспользовался. Низко опустив голову, он рванул зубами плечо волчицы, но в обратном рывке встретился и с ее клыками. Ита распорола противнику лоб и бровь и широкий ручей крови хлынул ему на глаз. Драк быстро отскочил, собираясь поменять направление круга, чтобы видеть свою противницу, и Ита кинулась вперед, в надежде вцепиться ему в бедро, но лишь пропустила сквозь зубы хвост, набив пасть мерзкой черной шерстью. Драк совершил огромный скачок в сторону, наткнулся на ряд волков, окруживших поляну, и те впихнули его обратно в круг, особо не церемонясь.

Ита теперь еще сильнее хромала на лапу, разорванное плечо обжигало болью. Драк мельтешил перед ней, все надеясь поменять направление круга, веки его почти слиплись от крови. Один удачный скачок, и он снова сможет видеть волчицу. Ита рванулась вперед, намереваясь вцепиться в шею волка или плечо волка, либо как можно ближе к глотке, либо заставив и его охрометь. Хотя раненная лапа не дала ей набрать достаточно скорости, но и залитый кровью глаз Драка не дал ему вовремя заметить свою противницу. Столкновение произошло, они оба тяжело упали на землю, переплетясь телами и завозились там, молча, сосредоточенно нанося друг другу страшные укусы. Шерсть летела клочьями, кровь заливала все вокруг, и в какой-то момент Ита поняла, что дышит Драку прямо в шею, а тот отчаянно царапает ее когтями в живот, и она дотянулась зубами до глотки, стиснула челюсти из-за всех сил и рванула. Чужая кровь ударила в морду, глаза защипало и Драк, вывернувшись в предсмертной агонии разорвал ей бок и плечо, и шею, и, дернувшись пару раз, затих.

Ита с трудом подняла голову. Совсем рядом стоял Нат, он зачем-то взял ее за загривок и ткнул в рану на горле Драка, и тыкал до тех пор, пока та, в попытке хватнуть воздуха, не коснулась языком крови своего мертвого врага и не залакала жадно, хрипя, чувствуя, как последние капли жизни Драка переходят к ней, и как тело окутывает густой черный туман, а раны жжет, жжет невыносимо и плоть чернеет, но кровь останавливается и возвращаются силы.

Она поднялась, не задаваясь вопросом о том, что здесь делает Натиуш, и сунул ли бы он выжившего Драка так же носом в ее раны. Волки, окружившее поляну, казались ей призрачным черным дымом, и только яркие белые зубы выделялись в оскаленной улыбке.

— Г-гаер п-прик-казал, — заикаясь, сказал Нат, — ес-сли поб-бедишь, они т-твои.

Он обвел мордой притихших волков.

— Я… главарь? — тихо спросила Ита, совсем не уверенная, что понимает о чем речь.

Нат кивнул и приказал:

— С-ступай за мной. Вожак х-хочет т-тебя видеть.

Ита оглянулась на волков. Они были напуганы и не встречались с ней взглядом.

— При… — волчица закашлялась, не узнавая своего голоса, таким хриплым он был сейчас, — приберите тут, — она указала на неподвижное тело Драка. Двое волков спешно подошли к своему мертвому главарю. Ита узнала их: это были те самые, что в прошлый раз скинули в Топь волка, убитого Натаниэлем. Наверное, они считались могильщиками.

Они подхватили Драка за задние лапы и поволокли по земле. Последнее, что увидела Ита, прежде чем раздался глухой всплеск — угасшие остекленевшие глаза Драка и жуткую ухмылку на сведенной предсмертной судорогой морде. Она вздрогнула и, отвернувшись, пошла следом за Натиушем. Очень неловко она запрыгнула на дерево, где ожидал ее Гаер и поняла, что ничего не чувствует рядом с вожаком. Ни беспомощности, ни страха. Разве что бесконечную усталость. С огромным трудом она заставила себя поклониться и поднять на Гаера взгляд.

— Ты с нами так недавно, а уже совершила маленький стайный переворот, — Гаер жестом показал волчице, что она может сесть и сел напротив, — надеюсь, я не стану следующей жертвой?

Это, конечно же, была шутка, и Ита измученно улыбнулась.

— Нет, мой вожак…

— Хорошо. А то я уже начинал волноваться. Натиуш уже сказал тебе, что теперь ты — главарь над новичками?

Ита кивнула:

— Да.

— Держи их крепко за загривки, они не очень смирные, да ты и сама заметила, наверное. Но, думаю, ты справишься. А теперь у меня есть к тебе одно дело. Если успешно совершишь его, я поставлю тебя рядом с собой. Буду честен, мне давно не хватало такой помощницы.

Ита кинула на вожака быстрый недоверчивый взгляд, но Гаер был абсолютно серьезен. Неужели вот оно, то, чего хотела волчица? Не уйти из стаи, но стать в ней первой!

— Я готова!

— Хорошо, — волк широко улыбнулся, — похвальное послушание, особенно если учесть, что я еще не сказал тебе, чего именно хочу.

Ита, сильно сомневавшаяся в том, что может быть что-то сложнее Обряда, твердо заявила:

— Я сделаю все.

— Отлично. Тогда слушай мой план. В это Новолуние, в доме, возле которого ты сидела на цепи, появился человек.

Ита слушала и глаза ее широко раскрывались от изумления и ужаса.

***

— Что такое? — Динь обеспокоенно посмотрела на Квинта, который слишком быстро вернулся с охоты, с пустой пастью. Волк ответил ей тяжелым взглядом исподлобья.

— Черные Волки. Они повсюду, шныряют туда-сюда как крысы. Если бы я не знал рощу так хорошо, легко бы им попался. Невероятно сосредоточенные, даже не убили никого по пути. Они явно к чему-то готовятся и вряд ли это что-то хорошее.

Динь испуганно закусила губу. Как же так? Почему именно теперь, когда они с Квинтом уже собирались уходить, Черные Волки заполонили рощу? И Вента все нет и нет. Сердцем волчица чуяла, что с ее Стерном все хорошо, но уж поскорее бы он возвращался.

— Что теперь? — спросила она как можно спокойнее. Квинт нервно пожал плечами.

— Нужно будет уходить и уходить быстро, в сумерках. Так проще скрыться, и в сумерках они не настолько сильны, как ночью. Твой Стерн… Он правда не сможет тебя найти?

Динь отрицательно покачала головой. Ее обман раскрылся, но сейчас было уже не до этого:

— Сможет. Я…

— Не надо, — прервал ее Квинт, — это главное. К сожалению, мы сегодня вряд ли что-то сможем поесть, но, когда покинем рощу, что-нибудь поймаем.

— Это далеко?

— Нет. Она небольшая. Примерно полтора суток волчьего галопа. Главное уйти отсюда, мне кажется, они что-то знают. Дальше сможем аккуратно продвигаться даже при свете дня, а когда перейдем за реку, будем в безопасности.

Но от Динь не укрылось то, что Квинт становился все угрюмее и угрюмее, пока говорил.

— Что такое? — спросила она. Волк вздохнул.

— Видишь ли… Я одиночка. Здесь моя территория, это все знают. А когда мы перейдем на новое место, придется снова сражаться за землю. Не знаю, справлюсь ли я.

Он покачал головой своим невеселым мыслям и снова посмотрел на Динь.

— В любом случае сейчас самое главное уйти отсюда. И не попасться на земли Кровавой Стаи.

— Кровавой Стаи? — переспросила Динь. Квинт кивнул:

— Да. Суровые воины, терпеть не могут чужаков. В принципе разница между смертью от их клыков и смертью от клыков Черных Волков одна — они убивают быстро.

Динь вздрогнула, а Квинт продолжал рассуждать.

— Неплохо будет встретиться с Туманными волками, они довольно лояльны к путникам, хотя тоже долго не будут нас терпеть, но у нас хотя бы появится шанс пройти через их земли живыми, дальше, к горам. Конечно, идеально было бы столкнуться с Призрачными. Веселые ребята… Но у этой стаи самые далекие и самые маленькие территории. Ох, я так давно не был за рекой, уже и не вспомню всех границ. Лучше всего было бы держаться нейтральных земель. Надеюсь, я смогу провести нас. Ладно. Готовься. Нужно отдохнуть. Я посторожу.

Они забили вход травой и ветками так, чтобы его совсем нельзя было разглядеть. В норе сразу же стало душно и темно. Квинт улегся перед Динь, но не прямо около выхода из норы, а чуть поодаль. Волчице же он велел уйти в самую глубину, к сырой земляной стене, чтобы ослабить запах.

Там, возле стены, Динь обхватила лапами доспехи Туама и задремала. Сон был чуткий, тревожный, она слышала сквозь него топот лап над собой и грубые резкие голоса. Волчица сама не заметила, как открыла глаза. Она увидела, что и Квинт рядом с ней, лежит неподвижно, чутко навострив уши.

— Они совсем близко, — шепнул он так тихо, что казалось, они обменялись мыслями.

Послышался странный скребущийся звук. На головы волкам посыпалась земля, они затравленно переглянулись.

— Нас нашли? — прошептала Динь, и Квинт зашипел на нее, призывая к молчанию. Они уткнули носы в лапы, чтобы дышать еще тише, хотя и казалось, что сейчас задохнутся.

Скрести перестали. Удаляясь, заглохли шаги. Квинт посмотрел на Динь, в его глазах плескался ужас. Из широко открытой пасти вырывалось хриплое дыхание, и Динь поняла, что выглядит сейчас так же.

— С-собачья смерть, — дрожащим голосом произнес Квинт, — собачья смерть быть заваленным здесь. Нам нельзя больше ждать, — он говорил медленно, с трудом, то и дело облизываясь. Нерушимое понятие дома, уверенность, что его не найдут сейчас рухнула за несколько долгих минут, показавшихся вечностью, — нам надо уходить. Пусть… Пусть они отойдут подальше…

— А вдруг они обманывают нас? — голос Динь тоже дрожал, — и они все еще здесь? Ждут, пока мы выйдем?

— Тогда лучше выйти, — сказал Квинт, — лучше смерть там, наверху, чем быть похороненными заживо здесь.

И он надолго замолчал. А потом сказал, совсем чужим голосом:

— Динь… Тебе не кажется, что здесь кто-то есть? Как будто… Как будто Ферт вернулся?

***

Ита дрожала. То, о чем рассказал ей Гаер, было невозможно, и в это никак нельзя было поверить. Ей казалось, что она и еще несколько волков, которых вожак отрядил ей в помощь, играют в какую-то игру, стали жертвами совсем не смешного розыгрыша. Или жертва здесь одна и это она? Ита оглянулась на своих провожатых. Те были серьезны, не выказывали недоумения. Ну, да, это ведь не они сидели на цепи возле объятого пламенем дома, не они слышали ужасные крики корчащегося в агонии человека, не они голодали после, не имея возможности сбежать. Не они жрали снег, обгрызали землю, кору, в щепки обгладывали свою конуру. Все это было настолько реально, что теперь Ита никак не могла до конца понять слов Гаера. Она спросила тогда робко: может, это был другой человек, но вожак ответил, что нет, тот самый, и на долю секунды волчице показалось, что и он в недоумении.

И теперь она шла вперед, по весеннему лесу, думая, только об одном:

«Правда или нет?»

Мимо пробегали другие Черные Волки. Они окружали рощу. Еще одна цепочка выстроилась от дома до реки, и Ита, проходя мимо, встречалась с их взглядами, жадными, предвкушающими. Она знала, чего они ждут. Гаер рассказал ей про свой план. Они ждут, пока Ита войдет в дом и убьет человека, который уже давно должен был быть мертв.

Ита ушла с болот позже остальных и потому уже сгущались сумерки, когда впереди показалась крыша дома, однако, волчица и в полной темноте, казалось, смогла бы различить дым, поднимающийся из трубы.

Она еще не знала, тот ли это человек, но теперь было все меньше оснований не доверять Гаеру. Ита замерла и беспомощно посмотрела на волков рядом. Те тоже остановились.

— Дальше ты должна идти сама. Ты помнишь, что нужно сделать?

Волчица кивнула. Эти были незнакомые ей состайники из другого отряда, и они не казались плохими, но было видно, что они — опытные убийцы и давно прошли Обряд. Ите внезапно очень захотелось, чтобы они пошли с ней, она боялась оставаться одна в такой странный час своей жизни. Но, провожатые, казалось, вросли в землю, и волчице ничего не оставалось, как, храбрясь, улыбнуться и пойти вперед, к хорошо знакомому забору и дому и человеку.

Откуда-то появился Натаниэль. Ита его недолюбливала, но когда поняла, что он будет первым звеном от калитки, немного приободрилась. В конце концов, он дважды спас ей жизнь, пускай и действуя лишь по приказу Гаера, но, может быть, Гаер и теперь отдал приказ ему, чтобы он берег ее? Ей хотелось, чтобы Нат что-нибудь сказал, но тот хранил молчание, как и всегда. И она тоже прошла мимо него молча, за калитку, за забор. И снова остановилась.

Дом выглядел совсем иначе, чем Ита запомнила его в последний раз. Его словно и не касался пожар. Стены больше не были обгоревшими, дверь покосившейся. Стекла в окнах были целы. Ита кинула взгляд в сторону своей конуры: на ней тоже больше не было копоти, а столбик, который она грызла в яростном и голодном бессилии был абсолютно цел. Волчица задрожала. Этого человек никак не мог исправить за один лишь день. Что-то другое, высокое иномирное коснулось дома, а, может быть, и всей рощи ведь, она поняла это только сейчас, с деревьев тоже исчезли следы пожара. И, на секунду ей показалось, что она видит силуэт рыжей дремлющей волчицы на цепи. Свой собственный, до Обряда. Она моргнула, и морок рассеялся, но чувство тревоги и нереальности крепко засело в душе. И к дому она пошла на негнущихся лапах, зная, что предстоит еще и совершить убийство.

Ита тронула дверь лапой, та отворилась с тихим скрипом. Человека, спящего на кровати, она узнала сразу.

«Хозяин».

Он был расслаблен, рука свисала с края, другая лежала на груди. Громкий храп оглашал домик. Ита редко бывала здесь, но она хорошо помнила обстановку. И внутри тоже ничего не напоминало о пожаре.

«Куда же меня занесло?» — подумала она с испугом. Хотелось завизжать, убежать, потому что это было выше ее сил, то, что творилось здесь было выше сил любого из смертных, но она смогла, она дошла до кровати и запрыгнула. Всмотрелось в человеческое лицо. Оно было спокойно — Ита редко видела хозяина таким. Не искажено злобой, но какая-то смутная складка беспокойства пролегла на лбу. Она приблизила морду к носу, и в этот момент мужчина открыл глаза.

— Ита? — неуверенно сказал он. Волчица прижала уши и поджала хвост, — Ита! — крикнул человек громче, резким взмахом руки сбивая ее на пол. Она попал ей по глотке, и теперь она задыхалась, тщетно пытаясь стряхнуть слезы с покрасневших глаз, — ах ты ссволочь! — взревел мужчина, и волчица узнала этот голос без сомнения. Он предвещал боль. Она зажалась, намереваясь бежать и кинула взгляд на свое отражение в зеркале. Она была рыжей теперь, рыжей, как и прежде, но стремительно менялась как тогда, после Обряда, возле болот. Шерсть чернела, запахло гарью. Ита обернулась к человеку.

Он стоял перед ней с рукой, в которой сжимал тяжелое полено, и смотрел неотрывно. В глазах его рождался ужас, ужас ширился и рос вместе с чернотой его зрачков, где такой же чернотой отражалась волчица. Она не была Итой, она сама выбрала это, и теперь, твердо встав на лапы, насмешливо оскалилась человеку в лицо, черная, как сам Змей. Рывок, прыжок — и она повисла на руке мужчины всей тяжестью. Полено упало на пол с глухим стуком, слух пронзил крик мучительной боли, и кровь, человеческая кровь потекла Ите в пасть. Волчица раньше никогда не пробовала такой крови, но, оказалось, она ничем не отличается от любой другой. Человек был слаб, он был смертен. Он сейчас беспомощно колотил ее по спине, заваливаясь в сторону кровати, и когда они оба упали, раздался треск — подломились рейки. Мужчина нелепо согнулся в образовавшейся ямке, вскинув ноги, и лапа Иты уперлась в его мягкий живот. С наслаждением, не отводя своих глаз от человеческих, волчица стиснула челюсти сильнее, чувствуя, как клыки глубоко пропарывают плоть, как вгрызаются в кость. Человек вопил, извиваясь, он пытался лягаться, пытался душить ее другой рукой, и Ита, вспоров ему мясо от запястья до локтя, разжала челюсти только для того, чтобы заняться другой рукой. Вскоре и она повисла измочаленной беспомощной плетью.

Человек, тяжело дыша, смотрел в глаза монстру, которого создал. Он истекал кровь. Вся кровать пропиталась кровью, и кровь капала на пол с размеренным стуком.

Прежде чем перегрызть человеку горло, Ита дружелюбно махнула хвостом.

Когда она соскочила с кровати, то уже ничего не боялась. Кровь врага, того, кто столько лет истязал ее, мучил, ломал теперь дала ей такие силы, каких она не знала раньше. Волчицу уже не беспокоило сумасшествие, творящееся вокруг, ибо она стала его частью. Пройдя мимо зеркала, она посмотрела на себя с удовлетворением, на черную, как смоль волчицу с зелеными глазами, в которых отчетливо можно было разглядеть алые прожилки.

Ита распахнула дверь. Зашел Нат. В зубах он держал крепкую палку, обмотанную сухой травой. Ита кивнула ему на печь, и Натиуш, ни сказав ни слова, ткнул палкой в самое сердце огня. Сухая трава занялась, несколько искр и угольков упало на пол. Ита поспешно выскочила из дома. Она должна была теперь ждать в другом месте. За ее спиной послышался тихий гул занимающегося пламени.

Нат тем временем дошел до следующего волка, тот шепнул пару слов и ткнул своей палкой в его горящую. Так пламя передавали по всей цепи, охватившей рощу, и скоро любой, кому вздумалось бы совершить вечернюю прогулку, мог бы видеть множество молчаливых в предвкушении скорого огненного ада, Черных Волков.

А после головы их одновременно опустились, словно в молчаливом поклоне, горящие ветви легли на землю, и рощу осветило зарево пожара.

****

— Скоро идем, — Квинт следил за тем, как медленно вечер опускается на рощу. Динь высунула нос из-за его плеча и тревожно повела им. Что-то было не так.

— Смотри! — окинула она волка. Тот вскинул голову. Этот тонкий запах, переходящий в удушливый смрад, он узнал бы теперь из тысячи.

— Пожар, Динь! — крикнул он и глухо, страшно застонал. В момент вся суета Черных Волков стала понятна ему.

— Квинт! — в отчаянии воскликнул волчица, уже выбежавшая из норы наружу и поднявшаяся на поваленное дерево, — он прямо за нами.

— Надо уходить, скорее! Ты куда, Динь? — он схватил за загривок волчицу, скользнувшую обратно в нору.

— Доспехи! — только и сказала она и, вывернувшись из его зубов, скрылась в темноте норы. Квинт ждал ее до тех пор, пока пламя не прихватило деревья совсем близко от логова. Тогда он прыгнул за ней сам. Динь стояла рядом с броней, чуть не плача.

— Я не могу надеть ее без Стерна! — всхлипнула она. Квинт яростно зарычал, но встретившись со взглядом волчицы, стих.

— Понесем в зубах.

Он подхватил корпус брони за застежку, закинул себе через плечо. Динь вцепилась зубами в глазную прорезь шлема, и они выскочили наружу. Жар уже охватывал их со всех сторон, воздух был сухим. Волки помчались со всех лап, и Динь воочию оказалась в аду, о котором рассказывал ей Квинт. Мелкое зверье, птицы едва успевшие вернуться, шныряли под ее лапами, и порой она словно бежала по живому ковру. Откуда-то появившийся вепрь разом растоптал с десяток лесных мышей. Щетина на его спине горела, он бешено визжал и врезался в деревья то тут, то там, не разбирая дороги. Где он касался коры или травы тут же занималось пламя. Добравшись до верших деревьев, оно охватывало птиц и белок, и те падали на землю, кувыркаясь по ней, но не в силах сбить огонь. Квинт решительно остановил волчицу.

— Там дальше — тоже огонь! — он кивнул вперед. И в самом деле, в этот раз Черные Волки не оставили лазейки в виде моря, подпалив и прибрежную рощу.

— Куда теперь? — спросила Динь.

Квинт помотал головой по сторонам и поманил волчицу за собой.

— Сюда.

Динь положила шлем и громко завыла, привлекая внимание Маленьких Созданий. Некоторые развернулись следом за ней, и она выла еще и еще, указывая путь. Квинт ничего не говорил. Дождавшись, пока все, кого Динь видела, обратят на нее внимание, она снова схватила шлем и последовала за волком.

Они мчались под горящими деревьями, перепрыгнули ручей, который уже не мог стать преградой для огня, пробежали мимо человеческого дома, уже превратившегося в огромный факел. Квинт вел Динь какими-то тайными тропами, влажными и прохладными, и огонь оставался позади. За ними по деревьям и земле мчались зверьки, низко под ветками летели птицы.

— Никто не знает этой дороги! — невнятно хмыкнул Квинт сквозь стиснутые зубы, и Динь радостно посмотрела на него. Им удалось спастись, удалось спасти остальных.

За спинами волков раздался холодный громкий вой. Неясные огоньки запрыгали среди деревьев.

— Быстрее, — приказал Квинт, но Динь поняла это и сама, и рванулась за ним. Они влетели на какую-то тесную поляну и резко остановились, пропоров когтями землю.

Безумно улыбаясь, перед ними стоял Черный Волк, и прежде чем Динь услышала голос, она узнала эту улыбку и эти глаза.

— Ита! — воскликнула она, не веря своим глазам, не веря тому, что Квинт оказался прав, а она ошибалась. Что рыжая волчица стала Черной.

— Добро пожаловать, Маленькая Волчица. Здравствуй, Квинт. Мне жаль огорчать тебя, но против истины не поспоришь. Я жива.

Квинт опустил броню на землю. Высоко поднял хвост и оскалился.

— Что же, — прорычал он, — значит так тому и быть, Ита. Отсюда уйдет кто-то один. Динь, — негромко бросил он, оглянувшись через плечо, иди дальше по тропе, она выведет…

— Динь никуда не пойдет, — медленно проговорила Ита, сладко потянувшись, — я бы с удовольствием прикончила тебя, но, мне приказано изменить приоритеты. Можешь проваливать, ты свободен. А с тобой… — она обернулась к Динь. Квинт одним прыжком встал между волчицами.

— Ты больше не заберешь у меня друзей, — пророкотал он.

— У меня хватит времени только на кого-то одного, — волчица игриво махнула хвостом, — огонь скоро будет здесь. Беги, Квинт, у тебя снова есть возможность счастливо спасти свою шкуру.

Волк прыгнул вперед, Ита легко увернулась.

— Ты меня боишься? — протянула она, смакуя слова и прицокивая языком, — нет… Может, ты меня презираешь? О, это уже ближе к истине…

Дымок потянулся от яростно рычащего Квинта к Черной Волчице, окутывая ее призрачным щитом.

— Или ненавидишь? Кажется, в точку. Никогда еще не пробовала волчьей ненависти. Ты знаешь, я ведь Черный Волк совсем недавно.

— Ошибаешься, — прошипел Квинт, снова делая шаг к Ите, — Черный Волк ты уже очень давно.

Ита прыгнула к Динь, Квинт сшиб ее плечом на землю, прижал лапами. Волчица крепко ударила его когтями в живот, там, где шерсть была тоньше всего, и Квинту пришлось отпрыгнув, чуть ослабить давление. Ита вывернулась.

— Что же, хочешь так! — прорычала она, — будет так! Видит Змей, я старалась этого избежать, но знаешь, у меня к тебе есть должок. Это за цепь!

— Нет, стойте! — Динь попыталась вклиниться между волками, но они, столкнувшись, оба отшвырнули ее прочь, самозабвенно грызя друг друга, без единого визга. Ита разила словно змея: впивалась в плоть, рвала на себя, отцеплялась и вгрызалась в другое место. Квинт наносил раны сосредоточенно, пытаясь добраться до важных сосудов. Он был тяжелее Иты, сильнее ее, и самое главное — Черную Волчицу больше не защищал щит, ибо вступив в схватку с волком из ненависти, а не по приказу или ради удовольствия, она уподобилась ему, и теперь сражалась, как простая смертная.

Медленно-медленно Квинт прижимал голову волчицы к земле. С него ручьями стекала кровь, но он держался твердо. Придавив Иту всем своим телом, он опустил морду чтобы прикончить ее…

— Я так долго этого ждал, — выдохнул он в ухо волчице.

— Заступаешься за нее? — прохрипела Ита в ответ. В ее глазах темнело, — а ты знаешь, что я все еще жива только благодаря ей?

Она почувствовала, как тело Квинта словно пронзает судорога, как становится легче дышать и, собрав последние силы, рванулась из-под него, скидывая с себя смертельную тяжесть. Поднявшись на лапы, она отпрыгнула в сторону, но волк и не смотрел на Иту. Он словно оцепенел, впившись взглядом в Динь. Белая волчица стояла, низко опустив голову.

— Это правда?

— Правда, — ответила она, — я кормила ее… По ночам.

— Я дал тебе приют… Я приносил тебе пищу. Я хотел сейчас отдать за тебя жизнь, а ты все это время кормила за моей спиной эту змеюку?

— Я думала, она исправится! — крикнула Динь, вскинувшись, — Ита! Ты ведь не такая! Ты ведь могла понять! И, Квинт, я хотела спасти тебя от убийства собрата!

— Ты сама понимаешь, что несешь? — Квинт внезапно рассмеялся, безумно и зло, — спасти меня! Спасти ее! Ты просто наивная дура!

— Квинт!

— Хватит! — он покачал головой, — Ита, нам двоим на земле нет места.

Та дьявольски ощерилась.

— Подойди еще раз…

— Нет! — яростно воскликнула Динь, вставая между ними и неотрывно глядя на Квинта, — остановись, пожалуйста, остановись!

Боль пронзила ее шею, тяжесть волчьего тела подломила лапы, но вместе с болью пришла и радость. Динь никак не могла понять, откуда, она только знала, что задыхалась, умирала и радовалась.

И в тот же момент прямо над ее ухом раздался полный боли визг. Воздух хлынул в легкие, визг повторился. Извернувшись на земле, Динь сквозь туман, заволакивающий глаза, видела, как Квинт оттаскивает с нее Иту, и что-то белоснежное бьет и бьет волчицу в морду. Потом раздался оглушительный треск и спокойный голос, самый родной голос в мире произнес.

— Оставь месть, Квинт. Огонь уже близко. Динь, вставай, я помогу тебе надеть броню.

— Вент! — волчица неловко поднялась, чуть приволакивая лапы — все-таки Ита крепко ударила по ней, и кинулась к Стерну. Он коротко прижался к ее груди, хотя Динь хотелось бы, чтобы объятия длились вечно. Рядом со Стерном она не замечала даже надвигающегося жара, даже дыма, даже огня, слепившего глаза. Но он отстранился от нее, резво накинул на голову шлем и доспех на тело, застегнул крючки. Квинт угрюмо оглядывал место, где еще несколько секунд назад стояла Ита. Она успела удрать, и тяжелое дерево рухнуло в тот же миг, разделив ее и волка.

— Квинт, — очень мягко сказал Вент, — нам нужная твоя помощь. Ты знаешь тропы.

— Да, — волк огляделся, — идем.

Он не смотрел на Динь, а шел вперед и вперед, низко опустив голову. Скоро они снова отдалились от жара, вернувшись к влажной и прохладной тропинке. Еще через некоторое время услышали шум реки, а потом и вышли на песчаный берег. Здесь собралось большинство Маленьких Созданий, последовавших за волками. Завидев хищников, они разбежались. Птиц видно не было — те уже перелетели на другую сторону.

— С ними ничего не будет, — сказал Вент, встретившись с Динь взглядом, — зайдут в воду где помельче. Может, глаза пощиплет дымом, но они останутся живы. Вы молодцы.

Динь робко улыбнулась, а Квинт, ничего не ответив, уткнулся носом в землю. Пробежавшись вдоль реки туда-сюда и кивнув себе, он прыгнул в воду. Динь последовала за ним. Вент с высоты следил за тем, чтобы волков не снесло течением.

Уже с другого берега они наблюдали за тем, как огонь вплотную подошел к песку. Маленькие Создания, суетясь, попрыгали в воду, сгрудились на небольших отмелях. Квинт зажмурился, боясь, что теперь, как тогда, Черные Волки выйдут и песок оживет широкой огневой полосой. Но их не было и не было до самого рассвета. Оглушительно трещал горящий лес, да и только.

Квинт подошел к Динь. На Вента он не смотрел.

— Я сделал для тебя что мог. Я хочу сказать тебе… Что больше не хочу тебя видеть. Никогда. Пусть то, что станет творить Ита с Черными Волками, останется на твоей совести. А наши пути сейчас разойдутся, и я очень надеюсь, что навсегда. Прощай, Динь.

Он повернулся, и не оглядываясь, пошел вдоль берега. Динь молча смотрела ему вслед. Она даже не смогла найти в себе сил попрощаться.

— Я… Я плохо поступила? Почему так? Почему, когда я хочу как лучше, получается совсем наоборот?

Вент опустился ей на плечо, и его знакомая тяжесть дала волчице грустное спокойствие.

— То, что проистекает из наших поступков, мы, порой, угадать не в силах, да и не нужно этого. Делай то, что считаешь верным. Другого пути на самом деле нет и никогда не было.

— А если я ошибаюсь?

— Бывает и такое.

Динь мотнула головой и зарылась носом в перья Стерна. Тот погладил ее крылом.

— Мне так тоскливо… — глухо провыла она, — расскажи… Расскажи, пожалуйста, как там моя мама?

— Она… — Вент тяжело вздохнул и Динь, почувствовав этот вздох, поняла все сама, — она умерла.

Динь села и опустила голову. Все казалось таким беспроглядно-черным, что уже невозможно было найти хоть какой-то свет. Даже восходящее солнце было серым.

— Знаешь… — с внезапной яростью проговорила она, — я ненавижу Альнора. Даже если это неправильно, я ненавижу его! Это все из-за него… Моя мама… Туам…

— Ненависть — ужасное чувство, ты и сама видела это, Динь. Да и подумай, есть ли смысл ненавидеть слепого.

— Но, ведь Альнор тоже, наверняка думал, что поступает правильно… Как это понять?

— Мне кажется, Динь, — Вент приземлился на песок рядом с волчицей и приткнулся к ее лапе, — в глубине души он знал, что поступает неверно. Но боялся отступить. Это и погубило его… И многих…

— Он тоже мертв?

Вент кивнул. Он знал, что вожак самой древней стаи Севера умер, потому что видел его Стерна, мчащегося к звездам с броней.

— Тогда, — Динь крепко встала на лапы, — я спою. Я спою им всем. Ведь, ошибки Альнора тоже были нужны, чтобы знать, что так нельзя делать? Наверное, все зачем-нибудь нужно. Даже… Даже если тяжело.

Вент кивнул.

Динь пела долго. Она пела Туаму, пела Рионе, пела даже Альнору, уже не чувствуя к нему злости, только жалость от того, что могучий вожак так заблудился в себе. Она пела до тех пор, пока не погасли последние звезды, и не стало совсем светло. Потом она посмотрела на Вента:

— Квинт сказал, что здесь три волчьих стаи. Но мне не нужны стаи. Я буду одиночкой. Квинт говорил, что нужно сражаться за земли, но ведь целителю совсем немного надо… Я хочу снова изучать травы, хочу лечить. Если здесь есть одиночки, то у них наверняка нет целителя? Я буду целителем для одиночек. Ты согласен со мной?

Вент кивнул. Солнце светило прямо перед ними.

— Мы пойдем дальше. На восток.

конец второй части

© Koreandre

Это сообщение отредактировал Koreandre - 22.07.2018 - 23:54

Я тут давно не был, знаю, многие уже думали, что и не появлюсь...
В общем, в моей жизни многое изменилось, многое к лучшему.
Я знаю, что крайне не обязательный человек, и у меня не получается четкой выкладки глав раз в какой-то определенный срок. Иногда доходит до нескольких месяцев. За это сильно-сильно извиняюсь перед всеми, кто ждал.

Я надеюсь, что это большое обновление поправит ситуацию хд

Koreandre
Поправит, конечно. Только не пропадайте так больше, хоть отписывайтесь иногда. А то кажется, что всё, продолжения не будет.

Сильнейшее завершение главы
Кровавый экшн ! Ита как отрицательный персонаж ,вообще всех заткнула , очень харизматичная девка получилась . Концовка собсно вся про нее . Вместо стукнутой головой рыжей собаки на цепи появилась Черная Демоница , да еще с богатым внутренним миром , агонь тетка жжет !!))))
А почему Стая то погибла ? Что бы Динь некуда было вернуться , чтоб не скучала, а шла к Цели ?
Мне почему то показалось , что с Черными Волками очень легко бы справились волки из Стаи одетые в Доспех , именно Доспех отсекал ментальный контакт с внезапно живыми Оленями , и он бы вполне себе годился , что бы не давать Черным питаться ненавистью и страхом .
А Стаи живущие на юге Доспехов не имеют , поэтому , я так себе предполагал , рейд Северных на Черных и финальный эпик в стиле Властелина Колец в развязке .....

Вот кстати, точно, товарищ вопрос задал, зачем стаю Динь автор ликвидировал. И неудачник Драк имя сменил, был Грак.

маральный
По поводу брони, Гаер же говорил, что Серые волки итак без эмоций убивали Черных, так что не всем она и нужна.

Это сообщение отредактировал Dipsa - 23.07.2018 - 12:17

Ну в тексте, Дракс говорил, что даже простые Серые волки (без доспехов) вполне себе неплохо боролись с Черными:

Серые, нам, кстати, когда-то доставили кучу неприятностей, пока люди их не перебили. Совсем непрошибаемые были, давили, как мошек, ни капли ярости, страха, или сомнений. ©

Рад тому, что автор не забросил свое произведение (как уже было не раз, с многообещающими рассказами на Япе), и таки нашел силы на новые главы.

Что не понравилось. Как ни странно - образ Динь. В этих главах, она какая-то рефлексирующая истеричка. Мне почему-то казалось, что в ранних главах она была похаризматичней. А тут, какая-то вообще размазня.

Спасибо ТС. Прочитала с интересом, ждала продолжения с того года. Когда следующая часть? Думала что Динь станет подругой Туама. Уже крутятся в голове варианты далнейших событий. Спасибо еще раз и зелень.

Это сообщение отредактировал MaryViren - 23.07.2018 - 14:46

Очень рада была прочитать продолжение. Все понравилось. Если бы ещё мультфильм посмотреть, вообще шикарно было бы.
Надеюсь история на этом не закончилась и мы сможем прочитать продолжение. За автора рада, что в его жизни произошли перемены. Не пропадай.

А вот эти какие ? Для них Черные опасны ? Если нет то для кого да ?
Я и подумал что Доспех , который носили в Стае экранировал в обе стороны и не давал Черным питаться ненавистью
хотя вот этот отрывок

Говорит о том что один из сильнейших Черных вполне себе успешно отмудохан ) ослабевшим от голода одиночкой , который до зубовного скрежета ненавидел Иту .

Потому , что есть Ита
Щикарный персонаж , вроде злая , но очень много внутреннего мира , очень хорошо прописана ее внутренняя борьба , да и сама она . Динь же чуть потерялась в новом месте без Туама ( зачем ты убил его ТС ) .
И все время встает вопрос с питанием , хорошо ли плохо , но Динь волк , а волку таки придется жрат ))) на траве всю повесть не вытянет

Пишу сообщения и вижу навсегда замерший счетчик кармы . Так обидно ((((
Шикарный авторский креос же . Блин , ЯП ,что с тобой не так

Я буду отписываться тогда
И постараюсь не пропадать с текстами, а не с пустыми руками приходить т.т

Тому есть несколько причин...
Во-первых, отсутствие нормального вожака. После того, как Туам ушел, а Альнор перестал считаться доминантом (его Глас был перебит) и Карван не смог заменит брата, в стае начался разброд, большинство волков разошлись по другим стаям, кто-то хотел основать свою, да кишка тонка оказалась, на Севере-то. Кто-то остался доживать с вожаком.
Во-вторых, Динь не простая волчица, а Шестая, и ее изгнание стало стайным проклятием, они, так сказать, дар отвергли, вот на них и обиделись
А третья причина проспойлерит сюжетный замут и я ее не скажу :P

справились бы, но Черные Волки все-таки ребята с Юга (как раз из-за эмоциональной нестабильности, отсутствия доспехов и Стернов), и если Север даже и есть у них в планах, то в этой книге они до него точно не доживут...

Это моя недоработка в вычитке т.т
прошу прощения, как все закончу и отредакчу попрошу помощи модераторов в замене текста

Я говорю, что я его не брошу. Просто сроки моей работы... ммм... довольно нестабильны. Вообще, я про Динь хотел писать с 15 лет, это уже наверное 4 или 5 вариант, так что теперь я полон решимости закончить)

извините, за просторечное выражение, но:
"что-то проиграл в голосину" с рефлексирующей истерички, и кстати, я с вами согласен. Но, моя вина не в том, что она истеричка, а в том, что я недостаточно раскрыл мотивацию. Она осталась одна, в чужом краю, разрываясь между Квинтом, который ее кормит и Итой, которую ей до безумия жаль, кругом Черные Волки, гарь и смерть, и Стерна нет рядом, а она все-таки женского пола... Я бы тоже рефлексировал, наверное, окажись в таких условиях. Хотя я мог и переборщить с внутренними конфликтами, но ей прям очень хотелось, чтобы всем было хорошо...

Спасибо за отзыв)

так оно и было, пока он не умер.

вполне солидарен хд

не пропаду, буду отписывать хотя бы за сроки

Эти простые, только у них стаи так называются, такие же, как Квинт, именно для них Черные Волки и опасны

Доспехи Северных действительно экранируют эмоции, защищая от Хаоса сияния. Они бы и от Черных Волков защитили, но уж больно Север далеко

Пока не вполне черный (глаза еще не поменяли свой цвет), да и отмудохан только потому, что Ита тоже имела к Квинту нифиговую такую неприязнь, и просто не смогла сдержать и своей ненависти, и по сути они погрызлись как две обыкновенные собаки хд

я угадал !!! Кста, по тексту это вполне очевидно и очень хорошо читается между строк Динь не лидер , ей всегда нужен кто то рядом она всегда на кого то могла расчитывать .
Ну и в десятый наверно раз скажу , что Ита раскрыта очень здорово и колоритно

А кто тогда Серые ? Стая Динь ?

Спасибо большое!
Кстати, за Иту я очень благодарен своей подруге
Вообще, следует признать, что вся эта история начиналась на форумных текстовых ролевых играх, особенно третья часть, которая сейчас начнется, так что там многоавторство хдд

Зверь был из рода Серых волков...)

ага! это вообще здорово, когда понимают, что ты хотел сказать хдд

Хм, думаю, это не будет слишком спойлерно, поэтому расскажу немного о волках.
Волки делятся на два типа: высшие и низшие. Высшие волки - непосредственно Серые, они были созданы Великими для поддержания баланса между равновесием и первородным хаосом, ибо мир был слишком нестабилен. У них не было эмоций, совсем, потому что эмоции породил хаос, а это были полные его противоположности. Им не нужны доспехи для победы над Черными Волками. Позже они были истреблены людьми (об этом будет или отдельная книга или маленький рассказец, вроде Легенды о Солнце).
Что до низших волков, это волки рода Динь и Квинта, только у волков рода Динь есть доспехи, потому что они на севере, рядом с нестабильным осколком хаоса - северным сиянием, и им нужна защита, а так же Стерны - для защиты от самих доспехов, чтобы они не стали совсем бездушными уродами. Ну, а волки типа Квинта, южные - они еще проще, без доспехов, за ненадобностью. Их наделили разумом и поставили стражами баланса между жизнью и смертью. Олени олицетворение жизни, а волки, соответственно, смерти.

Зверь же и подобные ему - это потомки Серых и простых волков, потому что серых в чистом виде не осталось уже.

Это сообщение отредактировал Koreandre - 23.07.2018 - 22:05

А вот это точно нужно.

Причем можно даже не как отдельная история о Серых, а что-то вроде "Путеводителя в мире волков". История и легенды происхождения разных видов, и все такое.

extrimernovo
хм, а это мысль, спасибо хД

Шикарно,спустя столько времени продолжение.