27
ГрунтовкаЧерез полностью опущенные боковые стекла было отчетливо слышно, как хрустит под колесами гравий, постукивают мелкие камешки о днище, как, с тревожащим сердце гулким звоном, отскакивают от защиты картера камни покрупнее при малейшей попытке разогнаться больше двадцати километров в час. Иногда, на относительно ровных участках с просушенной колей это удавалось и тогда веселый теплый ветер врывался в машину, трепал волосы и заставлял вдыхать его вместе с принесенными запахами леса, травы, цветов и солнца. Машина будто просыпалась от дремы, мотор радостно взрыкивал и стрелка оборотов устремлялась к заветным трем тысячам. Они тогда улыбались, смотря друг на друга. Но очередная незамеченная рытвина, откуда прошедший недавно, судя по еще не размытым царапинам и высоким не запыленным отвалам по сторонам, грейдер выворотил большой булыжник, прерывала полет. Машина зарывалась носом, чтобы с жалобным стоном измученных амортизаторов, выпрыгнуть из ямы, встряхнуть пассажиров.
- Должна же она когда-нибудь кончиться!
Девушка, устало растекшись по креслу, смотрела на проплывающие мимо деревья. Парень ничего не ответил, снова внимательно следящий за дорогой, объезжая бесконечные ямы и торчащие камни, рыская по всей ширине условно двух полосной дороги. Встречных, впрочем как и попутных, машин они еще не встретили. Тем не менее, он привычно, при слишком резких маневрах с выездом на встречку, посматривал в зеркала.
Нависающие над дорогой высоченные кусты закончились и машина, проехав между двух огромных сосен, стражами застывших по обеим сторонам, нырнула под сень густых крон. Солнце теперь только угадывалось где-то вверху, мелькая вместе с голубым небом в просветах. Оглушительно на все голоса чирикали птицы и одуряюще пахло лесом, цветами и мокрой травой.
Изменилась и дорога. Желтый крупный песок сменился буро-серыми плотно укатанными камушками пополам с землей и глиной. Видно было, что грейдеру здесь было тесно – местами, где скребок на повороте не помещался в изгибы, были выдраны целые пласты дерна вместе с кустами.
- Смотри – оранжевый мышиный горошек. Я думала, он только синим бывает.
- Ага, тоже такие первый раз вижу. Странно, что других цветов нет.
Высокие стебли с яркими сине-оранжевыми цветами тут и там торчали в высокой траве.
- Ну как нет - вон какие-то желтые торчат и борщевик.
- Это не борщевик, а дудник. Посмотри на листья.
- Да хоть лопух, - девушке надоело разглядывать однообразную зелень за окном, но парень с интересом глазел по сторонам, благо дорога это позволяла.
- Обратила внимание, что здесь все деревья в кучу? И березы, и осины, и сосны. Ты когда-нибудь видела, чтобы липы с пихтами вместе в лесу росли?
- Нет.
- Многие больны, - он ткнул в покрытые зеленым неприятным на вид налетом деревья, - лесник такие должен вырубать и вывозить.
- Угу. Но встретить его сейчас мне бы не хотелось.
Запахло влагой. Машина аккуратно протиснулась между двух палочек с надетыми красными пластиковыми стаканчиками по сузившейся дороге. Под ними прожурчал пущенный через бетонную трубу ручей, который почти сразу терялся в густых зарослях.
- Ты не устал?
Парень заглянул в себя и покачал головой.
- Да вроде нет. А что – за руль хочешь?
- Нет – я водить не умею. Просто спросила… Как думаешь, долго еще?
- Не знаю.
- А ты знаешь, куда мы едем?
- Прямо, - он сжал губы и тряхнул головой.
- Отличный ответ – информативный. Точно отражает суть вопроса.
- Знал бы – сказал, - парень угрюмо нахмурился и глубоко задумался, продолжая механически объезжать неровности, - главное, что мы едем. А раз едем – куда-то непременно приедем. Должна же эта грунтовка куда-то вести.
- А вот куда эта тропинка ведут? - девушка ткнула в вытоптанную тропинку, ведущую куда-то вглубь мшары со старыми поваленными березами и торчащими чахлыми ёлками, - вот кто её протоптал?
- Не знаю и знать не хочу.
- Я, наверное, тоже. Лучше поехали в твоё прямо.
Лесной участок кончился и вдоль дороги потянулись слишком ровные и аккуратные кусты цветущей акации, резко оборвавшиеся, чтобы открыть широкое пространство по сторонам, заросшее золотистой подсохшей травой, меланхолично покачивающейся на ветру.
- Поля что ли брошенные?
- Да какие тут поля? Просто луг.
- Не – слишком ровные границы. Видимо, рядом колхоз где-то.
- Был, скорее всего: давно брошены поля – лет пять точно.
- Интересно, почему?
Снова небольшой лесной отрезок вывел их к развилке. Главная дорога уходила влево, а прямо, куда вел быстро теряющийся в зарослях грунтовый язык, можно было разглядеть развалины кирпичных строений.
- А вот и колхоз. Давай заедем? Интересно же! Мертвый город, как Припять!
- Нельзя.
Машина уверенно повернула, оставляя загадочное место за спиной.
- Почему нельзя? – девушка села прямо и уставилась на парня.
- Не знаю почему. Просто знаю, что нельзя останавливаться.
- Так, поподробнее. А что еще нельзя?
- Глушить мотор, выходить из машины. Главное – нельзя останавливаться.
- Иначе что?
Парень ссутулился, а волоски, на покрывшейся гусиной кожей руках, встали. Он зябко поежился и прикрыл окно, так ничего и не сказав. Девушка отвернулась и разговор оборвался.
Лес отступил от дороги. Снова над ними висело жаркое полуденное солнце, а дорога снова стала желтой. Начались холмы. Они то скатывались вниз, то забирались вверх. Мотор подвывал, когда колеса срывались в пробуксовку на мелких камешках. Она не признавалась ему, но тоже твердо знала – останавливаться нельзя. Пару раз ей казалось, что мотор заглохнет и машина замрет на месте, или, того хуже, покатится назад. Тогда она вцеплялась побелевшими пальцами в ручку сверху над дверью и вслушивалась в звуки двигателя. Но парень с ледяным спокойствием вовремя добавлял и убирал газ, и машина рывком преодолевала очередной подъем.
- Быстрее бы это закончилось.
Дорога нырнула в странный лес. Ёлки, сосны, березы, осины, стояли ровными, будто нарисованными по линейке рядами. Лишь редкая поросль поднималась между тесно стоящими стволами.
- Жутко выглядит, будто кладбище. Деревья – памятники, а кусты – как оградки.
- Это лесопосадка. Просто засадили деревьями пустырь.
- Сам то в это веришь?
- Нет. Но так думать не так жутко.
- Ага! А я думала, что ты бесстрашный. А чего ты еще боишься?
- Что когда-то нам придется остановится.
- Теперь я тоже этого боюсь.
- Давай боятся вместе, - парень ободряюще улыбнулся и взял её за руку.
Девушка удивленно посмотрела на него, но крепко её пожала. Жест получился странный и они синхронно улыбнулись.
Страшный лес закончился только через десять минут, и они искренне обрадовались открытому пространству. Небо заволокло серыми низкими облаками, солнце скрылось. Прогрохотав колесами по бревенчатому мосту через почти пересохшую реку, они въехали в деревню. Всего две улицы с глухими заборами и наваленными около каждого дома дровами. Кое-где стояли машины. Сколько они не всматривались, ни одного человека, ни одного дымка из трубы или открытого окна они не заметили.
- Странная деревня – ни церкви, ни клуба, ни площади.
- Это не деревня, - парень ткнул в светло-бежевое здание с аккуратными белыми окошками и красной черепичной крышей, стоящее за насыпью, - это железно-дорожная станция.
Дорога была ужасная – огромные ямы, наполненные водой, приходилось частично объезжать по траве. Кое-где были беспорядочно навалены огромные камни, куски кирпичей, валялись березовые и сосновые полена и куски коры.
- Почему они не чинят свою дорогу? У всех же машины.
Парень пожал плечами, не прекращая маневрировать.
- Видимо ждут, что кто-то сделает это за них.
К переезду вела идущая вдоль насыпи дорога. Уже был виден переезд с небольшим асфальтированным подъездом.
- Интересно, а поезда ходят?
- Надеюсь, что нет.
Оставался последний поворот, когда девушка панически ткнула пальцем.
- Смотри!!!
Семафор загорелся красным и зазвенел звонок.
- Успеем, - парень вдавил педаль газа, машина заревела и резко рванула вперед, чтобы также резко затормозить и остановиться.
С громким перестуком мимо проносились однообразные зеленые грузовые вагоны. Вонючий железнодорожный ветер залетал в машину. Они стояли уже минуту. Сперва, первые секунды оба ждали, что что-то случится. Но нет. Двигатель продолжал работать, тучи плыли над головой, грозя скорым дождем, поезд шел, а они сидели.
Девушка решительно отстегнула ремень и, прежде чем парень успел ее схватить, открыла дверь и вышла.
- Нельзя!!! – отчаянно закричал он, - нельзя!!!
- Нельзя было останавливаться – мы остановились. Ничего не случилось. Дай ноги размять.
- Ну нельзя же выходить… - у него в словах звучали сдержанные слезы, - садись.
- Мне надоело сидеть! Я устала сидеть. Устала ехать по этой бесконечной грунтовке. Устала.
Она, так и не закрыв дверь, отошла на обочину, где стала пинать с дороги камни.
Он дернулся в кресле, повернулся, хотел позвать её по имени и внезапно понял, что не знает, как её зовут. А как зовут его? Его пробрала дрожь. Он не знал! Где они? Что это за дорога? Как они здесь очутились? Все эти очевидные вопросы, которые раньше почему-то даже не приходили ему в голову, навалились одновременно, перехватывая дыхания и сдавливая грудь щемящим чувством. Он осел в машине, пытаясь унять боль, разливающуюся в теле.
- Чего замолчал? - она села обратно в машину, вертя в руках сорванную травинку, - ну вышла и вышла. Ты чего?
Она потормошила его, положила ладонь на лоб.
- Эй, ну прекращай – ты меня пугаешь.
- Кто мы? - просипел он, стискивая руль, - кто мы?
- В смысле, кто?
- Как тебя зовут? – он порывисто схватил её за руку и всматриваясь в глаза, - кто ты такая? Почему я не знаю тебя?
- Эм… - девушка, только что улыбавшаяся, нахмурилась и растерянно прошептала:
- Не знаю. И ты тоже не знаешь, да?
Он откинулся на кресло и ударил по рулю.
- Нельзя было выходить, нельзя.
Она поникшая, закрыла дверь и пристегнулась.
Последний вагон пронесся мимо. Погасли красные огни, замолчал звонок. Наступила тишина. Только ветер рассерженно гудел в проводах и кронах деревьев на той стороне насыпи.
Они молчали, придавленные новым знанием.
Резкий звук гудка заставил их подпрыгнуть и обернутся. Сзади стоял серый джип, нетерпеливо моргнувший им дальним светом, ослепив на мгновение обоих.
Парень отвернулся, потерев глаза кулаком, перевел селектор в режим драйва и машина тяжело перевалилась через переезд, проехала чуть вперед и прижалась правее, где мимо смогла протиснутся попутка, мигнувшая на прощание им аварийкой и скрывшаяся за поворотом.
- Ты рассмотрела – там кто-то был?
- Нет. В смысле не рассмотрела. Не сама ж машина ехала.
- Я б не удивился...
Некоторое время они ехали молча, подняв стекла, включив печку на обогрев и весь имеющийся салонный свет. В салоне стало тепло и уютно. Девушка поерзала, опуская спинку кресла, удобно устраиваясь, как на диване.
- Слушай, а давай придумаем себе имена?
- Ага, А и Б.
- Нет уж, я Б не буду, - девушка рассмеялась, впервые за это странное путешествие.
- Ну давай я Б, а ты А.
Девушка достала телефон и поцеловала парня в щеку, запечатлев их на селфи.
- Смотри, как мы здорово смотримся вместе – мистер Б и мисс А.
- Ты я смотрю уже нас поженила, - парень задел пальцем экран и фотография сменилась.
- Ой, а это я. Мне тут три годика. Это мы в зоопарк ходили с мамой. А это я в детском саду! Ой! А вот первый класс! А это моя первая любовь – я и забыла даже…
Девушка, забыв обо всем листала фотографии, на которых была запечатлена вся её еще совсем короткая жизнь. На последней фотографии были серьезные мужчина и женщина.
- Мама и папа, - она погрустнела и нежно погладила экран. Телефон оповестил, что батарея пуста и выключился.
По сторонам снова был лес, только не ярко-зеленый и веселый, а холодный, мрачный и мокрый. Зарядил мелкий противный дождь. Дорога на глазах размокала и колеса то и дело буксовали на мокром гравии, заставляя убирать ногу с педали газа. Они вновь еле тащились, монотонно глотая километры грунтовки. Серое небо, мелькавшее сверху давило и убивало все желание разговаривать.
Девушка рассматривала капли на стекле. Они были разные большие, маленькие, стекающие и держащиеся на месте, прозрачные и мутные. Она почти привыкала к ним, когда взмах дворника сметал их с стекла и на их место приходили новые, другие, но так похожие на предыдущие. Они тоже жили, текли, соединялись в более крупные капли, некоторые, не дожидаясь взмаха дворника, стремительно скатывались сами, оставляя яркий след, некоторые, держались до последнего на самой вершине, куда не доставала резинка, но все равно опускались, чтобы быть сметенными.
Глаза её начали слипаться, веки отяжелели. Она слышала сквозь сон, что этот незнакомый парень, ставший каким-то удобным и привычным, как старая одежда, теребит ее, тормошит, бьёт по щекам, кричит, что спать нельзя, что шоссе совсем близко.
Это ему нельзя. А она чувствует, что ей уже можно. Она подтянула ноги и провалилась в спасительное ничто.
Пронзительный писк ворвался в мозг, он попытался вдохнуть, что-то мешала, он рванул изо рта трубку, закашлялся от обжигающей боли в горле, потом навалилась другая боль.
- Успокойтесь, все хорошо. Вы в реанимации.
- Девушка!!! На дороге!!! Где она?!! Мне нужно к ней!!! Она же водить не умеет!!!
- Борис, вам нельзя волноваться, вы попали в аварию, - сильные руки прижали рвущееся тело к койке.
- Девушка!!! К ней!! Меня к ней!!! Туда!!! На дорогу!!!
- Сейчас вам успокоительное поставим, поспите.
- Нельзя спать!!! – он выгнулся и посмотрел прямо в лицо, скрытое белой маской, - нельзя спать!!! Мне к ней нужно!!! На дорогу!!! Как она без меня?!!!
Медсестра ловко ввела в капельницу раствор, парень обмяк и повалился на койку.
- Когда снова проснется не говорить ему?
Врач покачал головой.
- Пока не нужно. Да и не виноват он – она сама на красный вышла прямо перед его машиной – в телефон засмотрелась.
Он подошел к соседней уже пустой кровати и погладил свежую, недавно постеленную простыню.
- Жалко её конечно – такая бы пара красивая была. Несправедливо это всё…
Врач вздохнул и вышел из палаты.
Жаркое всходящее солнце коснулось ее щеки своим обжигающим лучом. Она проснулась и потянулась, расправляя затекшее тело. Не считая привычного птичьего гомона, было оглушительно тихо. Она рывком поднялась, запуталась в ремне, боролась с ним несколько томительных секунд. Ей не показалось – машина стояла на месте, двигатель был заглушен, а приборная доска была безжизненной. Парня нигде не было видно. Она выскочила из машины, стала звать его. Куда он ушел? Почему он бросил её? Им же было хорошо вдвоем? Она пробежала по дороге вперед, потом назад, но ничего не нашла. Прошедший дождь смыл все следы, даже если они и были.
Внутри было пусто. Не хотелось ничего, ни есть, не пить, ни по нужде. Её это испугало даже больше, чем одиночество. Она ущипнула себя и с наслаждением почувствовала боль.
На водительском сиденье было удобнее, чем на пассажирском. Казалось, оно еще хранило его тепло. Она погладила руль, потрогала селектор. Ключа в зажигании не было, как и не было больше того тянущего вперед желания двигаться не останавливаясь. Теперь можно было и выходит, и спать – можно было всё. Она горько усмехнулась своему отражению в зеркале.
Что делать дальше? Сидеть в машине? Глупо. Вернуться обратно на станцию и ждать поезда? Сколько? Да и ходят ли тут пассажирские.
Лес впереди вновь был светел и приветлив, а дорога просохла и манила вперед, золотисто поблескивая. Решено. Она залезла в багажник. Порывшись, нашла сумку, откуда выбросила огнетушитель и знак аварийной остановки. Внутрь, к уже имеющейся аптечке, полетел перочинный нож, пустая бутылка, дождевик, светоотражающий жилет, маленький топорик и скрученная пенка. Сумка удобно устроилась за спиной. Немного подумав, она снова открыла багажник, достала из пенала треугольник с красными светоотражающими полосами и выставила его в нескольких метрах позади машины. Нет, не надгробие, а предупреждение другим водителям.
Погладив теплый капот на прощание, она, более не оглядываясь, пошла вперед, сперва осторожно, но всё увереннее ступая босыми ногами по дороге.
Должна же эта грунтовка куда-то вести?
©JackMcGee (aka UrsusPrime) 2019
yaplakal.com