Автор: Вадим Кругликов
Незаметно наступил декабрь 1915 года… В Петроград пришла зима… Завьюжила метель, зазвенели извозчичьи бубенчики на головах у седоков… 19 декабря (по ст. стилю) в Художественном бюро Н. Е. Добычиной открылась «Последняя выставка футуристов 0,10». Пришли туда любители прекрасного – и офонарели. В красном углу, там, где у всех добрых христиан висят иконы, висел страшный, сатанинский черный-«Черный квадрат». Тьфу-тьфу-тьфу, тьфу-тьфу-тьфу… Чисто чернуха. Так состоялось одно из главных событий русского авангарда.
Поскольку об этой адской картине с нейтральным геометрическим названием я уже писал, то добавлю здесь только то, чего там нет или что свежего я о нем узнал. Я же все время познаю новое и духовно расту, а как же.
Придумал его Малевич еще в 1913 году, когда делал декорации к опере «Победа над Солнцем» (музыка Михаила Матюшина, текст Алексея Крученых, пролог Велимира Хлебникова). Там черный квадрат был изображен на занавесе, который в нужный момент не разъезжался, а разрывался. Написал же "Квадрат" Малевич уже в 1915 году, но дату поставил – 1913. И это правильно, по-нашему, по-авангардистски – самое главное, когда придумал, а не когда сделал.
В первом приближении, когда «Черный квадрат» - орудие убийства живописи и монументальная констатация этого гуманного акта – ну, чтоб не мучилось - все более или менее понятно. Стремительная история русского искусства и личная эволюция Малевича, сопровождаемые радикальнейшим редукционизмом – напомню, что всего за три года до изобретения этого самого «Квадрата» он делал вполне невинные картинки, на которых все было понятно - совершенно закономерно породили у него несколько апокалиптическое ощущение конца всякого традиционно понимаемого искусства, у которого отняли все, как тогда казалось, привычные средства изображения. В общем, самое радикальное в то время высказывание на вечную и популярную в ХХ веке тему «Смерть искусства».
Во втором приближении «Квадрат» - это приговор всей человеческой цивилизации с ее пафосом познания мира и прогрессизмом. Несмотря на все надежды и усилия коперников и галилеев с беспокойным сердцем и ищущим умом, мир остался таким же непознанным и непознаваемым, как и был. Мир и человек смотрят в «Квадрат» как в зеркало, но видят лишь черную онтологическую пустоту, ибо вещная, материальная их оболочка, составляющая основу нашей тутошней жизни – это тлен, обман, суета сует и бред сивой кобылы. Нет этого ничего и вообще ничего нет. Есть только великое Ничто. В сущности, «Черный квадрат» - это еще и объект, перед которым нужно медитировать с целью принять в организм эту идею «пустыни небытия» на уровне ощущений и набраться мужества перед вдруг открывшейся бездной. Все это сурово называлось черным супрематизмом.
Потом-то, в период цветного супрематизма, Малевич дал лишенному всяких надежд человечеству немного вздохнуть – говорю же, добрый он был. Теперь «Квадрат» стал чем-то вроде экрана, занавеса, которым он был изначально, за которым развертывалось грандиозное супрематическое пространство, некий космос, одновременно и воображаемый, и объективный, и мыслимый с большим натягом – плохо он укладывается в голове. Этот трансцендентный космос плохо описывается, плохо осознается, он должен постигаться ощущением, а что это за ощущение, Малевич четко не рассказал. Населен же он чистыми, самодостаточными сущностями, эйдосами, идеями, имеющими строгую геометрическую форму. И ничего телесно-материального, конечно. Это уж как положено.
Этот супрематический мир столь же сложен и разнообразен, как и тот, который нам известен. И, как в нормальном, обычном космосе, там нет верха, низа, права, лева, силы тяжести и других структурных признаков пространства. Вакуум, практически – эйдосы-то нематериальны.
Можно всю эту историю представить и по-другому – типа, это не построение параллельного мира, а колоссальная попытка освободить этот мир от груза материальности с целью его окончательного и правильного понимания. Но легче нам, любителям прекрасного, от этого не делается. Очень большую работу надо провести над собой, чтобы весь этот конструкт Малевича в себя впитать. Но мы, по крайней мере, можем так, со стороны, оценить сложность, красоту и героическое напряжение его проекта. Прямо-таки экзистенциально-атеистическая сила. И при этом – явно религиозная по своему пафосу. Ну, или квазирелигиозная.
Потом Малевич опять посуровел, и завел для людей белый супрематизм.
Это уже какой-то абсолют, в котором исчезают все сущности, пространство беспредельного чистого света.
Параллельно со всеми этими супрематизмами шла война, потом – революции, т.е. мир упорно настаивал на своей материальности и даже брутальности. Ладно бы Малевич сочинял свои концепции в какой-нибудь маленькой тихой стране. Это, безусловно, повышает уровень его интеллектуального героизма.
После революции и в 20-е гг. Малевич занимал разные бюрократические посты по части управления искусством, преподавал, воевал с Шагалом в Витебске, писал теоретические работы, создал группу последователей УНОВИС – «Утвердителей нового искусства» - практически секту. Стал, короче, классиком. Но авангард не стоял на месте. Он все время подбрасывал тут нам. Новые радикалы считали совершенно необходимым что-то сделать с супрематизмом или с самим Малевичем – а с кем же еще воевать, все остальное-то значительно мельче. Конструктивист Татлин во время дискуссии вышибал из-под патриарха авангарда стул – ты говоришь о форме и цвете, а я – о конструкции и предмете, вот и сиди на своем. Другой нахал, Родченко, покушался на святое, на сам «Черный квадрат», обвинив его в безнадежном символизме, многословии и литературщине. И сделал, возможно, самый ранний образец минимализма, лишенный этих удручающих разум и душу недостатков.
Подробнее:
https://adindex.ru/publication/gallery/2014...24/108272.phtmlРанний Малевич, почти Сезанн, но ниша занята, надо искать своё
yaplakal.com