Еще один знаток еврейских обвесов и про́центов
...Другой монах – Максим Грек, чтимый Церковью как преподобный, высказывался еще категоричнее: «Мы же не только остаемся бесчувственными и не сострадательными к такой их горькой участи и не удостаиваем их никакого утешения, хотя имеем заповедь заботиться милостиво о терпящих убожество и скудость житейских потреб, но еще и весьма бесчеловечно увеличиваем для них эту их скудость ежегодными требованиями обременительнейших ростов за взятое ими у нас взаем серебро, и никогда не прощаем им этой ежегодной уплаты, хотя бы в десять раз уже получили с них данное в долг. И не только угнетаем их этим способом, но еще, если бы кто, по причине крайней нищеты не мог внести процентов на наступающей год, то требуем с него – о бесчеловечие! – другие проценты; если же не могут внести, отнимаем у них все, что имеют, и выгоняем их из своих сел с пустыми руками» (Нравоучительные сочинения. Слово 4).
Проблема церковного ростовщичества была столь острой, что Максим Грек возвращался к ней по крайней мере еще раз. В «Повести страшной и достопамятной и о совершенной иноческой жизни» он клеймит «бесчеловечное ростовщичество» применительно опять к монастырям (Памятники литературы Древней Руси. Конец XV – первая половина XVI века. М., 1984. С. 483). Как и упомянутый выше Патрикеев, Максим Грек был наказан и провел годы в заточении.
Но церковники нарушали волю жертвователей: мало благотворя за счет полученного или вообще не благотворя, «не брезговали отдавать деньги под процент, хотя Церковь давно уже осуждала эту операцию как греховную», – обобщается в научном дореволюционном журнале (Шмелев Г.Н. Из истории московского Успенского собора // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1908. Кн.1. Отд. III. С. 32).
Печерскии патерик и одно поучение митрополита Никифора показывают, что ростовщичеству не были чужды князья, в том числе Владимир Мономах. Новгородский же архиепископ Илья укорял своих попов за то, что они предпочитали заниматься лихвой и резоиманием охотнее, чем апостольской проповедью нестяжания.
Подобный случай имеет в виду и Русская Правда. Если купец получил деньги на торговлю, то он, в случае нежелания их отдать, мог отделаться присягой, что денег не получал («Правда Русская», т. I, стр. 109).
Еврей-ростовщик. Околоеврейская мифология, как всегда, не преминула устрашающе раздуть его образ. Особенно усердствовали конкуренты - христианские финансисты, те, о ком писал уже в XII в. св. Бернар Клервосский, вдохновитель очередного крестового похода и яростный юдофоб: "Там, где нет евреев, христианские заимодавцы вымогают еще более высокие [чем у евреев] проценты (peius iudaizare), если этих людей вообще можно называть христианами, а не крещеными евреями" [цит. по 30].
Ему вторил в XIV в. английский христианин Томас Вильсон: "У евреев можно получить ссуду под 10 процентов, а иногда даже и под 6, а английские ростовщики не знают Божьего милосердия и им главное - побольше содрать с вас" [цит. по 25, 136]. У Данте в Аду итальянские ростовщики находятся рядом с грязнейшими грешниками - содомитами.
yaplakal.com