72
Может кому будет интересно.
ОтсюдаКак утверждают апологеты антисоветизма? Вопрос глупый, так как СССР рухнул по политическим, а не экономическим причинам. Хотя отрицать проблемы в экономике в тот и предшествующий период совершено не верно. Они были, конечно, но они были решаемы при наличии соответствующей воли и компетенции руководства тогдашнего СССР. Другой вопрос, что ни воли, ни компетенции у команды Горбачева не было.
Предлагаю ознакомиться со взглядами Ханина, изложенными во 2-м томе "Экономическая история России в новейшее время"
СОСТОЯНИЕ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ НАКАНУНЕ ПЕРЕСТРОЙКИ
Для определения возможных альтернатив экономической политики необходимо, хотя бы вкратце, дать оценку состояния советской экономики в середине 1980-х годов (подытоживая то, что было отмечено в первом томе).
По объему ВВП советская экономика занимала второе или третье место в мире (в зависимости от величины исчисленного паритета покупательной способности рубля). Уже одно это говорит о крупнейших достижениях советской экономики и ее огромном производственном потенциале. По расчетам известного российского историка Бориса Миронова, по важнейшим социально-экономическими показателям разрыв между СССР и ведущими западными странами сократился с 1913 по 1987 год с 96 до 37 лет. Сократился несмотря на то что за эти годы СССР пережил три тяжелейшие войны и длительный период восстановления экономики после их завершения. По душевому ВВП СССР входил в первую тридцатку наиболее развитых стран мира, в знаменитый «золотой миллиард», но был на более низком месте по уровню потребительских доходов и расходов из-за чрезмерно большой доли расходов на оборону, достигавших в течение многих десятилетий 20-30 % ВВП.
Вместе с тем особенностью состояния экономики СССР в середине 1980-х годов была крайняя неравномерность и диспропорциональность
ее развития. Именно это несомненное обстоятельство вызывало явно преувеличенное сравнение СССР с «Верхней Вольтой с ракетами».
В нашей стране некоторые отрасли и сферы жизни были, очевидно на техническом и организационном уровне передовых стран мира. Это ракетная и космическая отрасли, атомная промышленность, электроэнергетика, авиационный транспорт. Другие отрасли: черная и цветная металлургия, нефтяная и газовая отрасли, военная промышленность, морской и железнодорожный транспорт, строительство - отставали от уровня передовых стран мира в техническом и организационном отношении, но были на уровне среднеразвитых стран мира, таких как Испания, Бразилия, многие страны Восточной Европы. Было немало отраслей, где экономика СССР в техническом и организационном отношении была на уровне большинства развивающихся стран: сельское хозяйство (за исключением некоторых отраслей, например, птицеводство), многие отрасли сферы услуг. Бытовые условия сельского населения очень напоминали бытовые условия во многих развивающихся странах, кроме разве что электрификации жилья. В качестве крайнего примера можно привести (читатель меня извинит за «невкусный» пример) состояние туалетов в СССР в общественных учреждениях и в деревнях. Нетрудно понять, что указанная неравномерность развития отдельных сторон жизни явилась следствием приоритетного развития одних отраслей за счет других, для развития которых средств не хватало. Эта до определенного момента времени вынужденная экономическая политика диспропорционального развития перестала быть необходимой с момента достижения стратегического паритета с США в начале 1970-х годов и стала важнейшим препятствием дальнейшему развитию советской экономики. Так, слабое развитие потребительского сектора экономики буквально парализовало трудовые стимулы, мотивацию после удовлетворения большинством населения самых неотложных потребительских нужд, что и произошло в начале 1970-х годов.
Столь же большая дифференциация наблюдалась и в области качества трудовых ресурсов и человеческого капитала. В целом по качеству трудовых ресурсов СССР, безусловно, входил в ту же группу развитых стран. Это обеспечивалось высоким уровнем образования населения, очень высокой, по мировым меркам, долей лиц с высшим и средним специальным образованием. Вместе с тем фактическое состояние трудовых ресурсов, как и их распределение по различным сферам и статусным группам, характеризовалось также крайней неравномерностью и отличалось от благополучной статистической картины.
В ряде отраслей экономики и сфер хозяйственной жизни качество трудовых ресурсов было довольно высоким. Сюда относятся военнопромышленный комплекс, электроэнергетика и другие, названные выше, приоритетные отрасли экономики. Это обеспечивалось приоритетами в оплате труда и иными условиями жизни в этих отраслях, высоким качеством подготовки кадров для этих отраслей, высокой требовательностью к результатам их деятельности. В неприоритетных отраслях положение с кадрами было неудовлетворительным, качество было низким. Во всех сферах, хотя и в разной степени, была велика доля малоквалифицированного ручного труда. И, конечно, в каждой статусной группе было сочетание лиц разной квалификации и трудовой морали. Ввиду избыточности лиц с высшим образованием по сравнению с их реальной потребностью в каждой статусной группе была велика доля лиц с низкими творческим потенциалом и трудовой активностью, отбывавших рабочие часы. Особенно велика была доля таких людей в неприоритетных отраслях, но она росла и в приоритетных отраслях - по мере укрепления их опоры на импорт научных знаний. В то же время значительная группа творческих людей не могла реализовать свою энергию и творческий потенциал. Пожалуй, к середине 1980-х годов этот творческий потенциал реализовывался только в теневой экономике, но в деструктивных целях. Наиболее опасным было то, что среди руководителей советской экономики доля лиц посредственных и морально развращенных была особенно велика. Можно сказать, что качество советского правящего класса относительно требований управления экономикой в силу отрицательного отбора, господствовавшего в СССР с начала 1970-х годов, ухудшалось по мере перемещения снизу вверх. Без смены состава правящего класса слом механизма торможения был невозможен.
Как уже говорилось, велика была и разница в производственном потенциале отдельных отраслей. Наряду с технически хорошо оснащенными приоритетными отраслями было немало технически и организационно отсталых.
Большие диспропорции складывались также в распределении, в использовании конечного валового внутреннего продукта. Оба эти аспекта были взаимосвязаны. В корне этих диспропорций по-прежнему находились военные расходы. Их гипертрофия вынуждала ограничивать траты государства на развитие производства и повышение уровня жизни населения. Велика была доля изъятий в бюджет доходов предприятий. Из-за низкого технического, кадрового и организационного обеспечения неприоритетных отраслей их реальная (по обоснованным ценам на продукцию и материальным затратам) рентабельность была отрицательной. Следовательно, немедленный перевод таких отраслей на рыночные рельсы означал их быстрое банкротство. Именно эти отрасли составляли в СССР в данный период большую часть экономики.
СССР обладал крупнейшими природными ресурсами, по количеству - самыми крупными в мире. По некоторым из них удельный вес СССР был просто уникальным: по газу, платине, алмазам, титану. Геологические запасы этого сырья были нередко так богаты, что их экспорт оказывался чрезвычайно выгодным. Это же относилось к лесным материалам. В то же время климатические условия делали некоторые богатые в количественном отношении запасы и месторождения экономически невыгодными для освоения. В любом случае, природные запасы были сильным местом советской экономики.
Объективно оценивая состояние советской экономики в середине 1980-х годов, можно сделать вывод, что имелись реальные возможности преодолеть застой и надвигавшийся экономический кризис. Но для этого требовалось, опираясь на сильные стороны советской экономики, на основе объективного экономического анализа и оценки состояния общества выработать продуманный план преодоления кризисных явлений. Положение было несравненно более благоприятным, чем в конце 1920-х годов, когда возникла такая же угроза стагнации экономики. За эти 60 лет в нашей стране были созданы производственные, кадровые и интеллектуальные ресурсы, которые могли обеспечить преодоление кризиса без той чудовищной жестокости, которая потребовалась в 30-40-е годы ХХ века. Осознание нового этапа в развитии страны возникло в уме Сталина уже в начале 1950-х годов, и он предпринял первые шаги в этом направлении. Но его смерть прервала процесс преобразований в самом их начале. Его преемники провели часть из этих мероприятий, но сохранили многие элементы возникшего еще в 1930-40-е годы механизма торможения развития экономики и общества. Требовалось найти способы по возможности безболезненного для общества слома этого механизма. В силу характера советского общества толчок мог быть только сверху. Решающе важным было появление истинно гениального человека, способного выработать реалистическую программу таких изменений и обеспечить ее реализацию, преодолевая сопротивление и правящего класса, и всего общества, опасавшихся пострадать от этих изменений. Проблема состояла в том, что сам характер тогдашнего общества практически исключал появление в руководстве страны такого человека.
ВАРИАНТЫ ВОЗМОЖНОГО ОЗДОРОВЛЕНИЯ ЭКОНОМИКИ
В годы перестройки и в постсоветское время подавляющее большинство публикаций по экономике и истории данного периода состояние дела в стране изображало таким образом, что в середине 1980-х годов был только один эффективный вариант оздоровления советской экономики - проведение радикальной экономической реформы либо умеренно, либо в виде шоковой терапии. Такое представление сложилось потому, что средства массовой информации и органы власти чаще всего предоставляли трибуну сторонникам именно этой точки зрения. Сторонники иных вариантов экономической стратегии и политики долгое время не имели более или менее выработанной позиции, и она появилась в цельном виде только к концу перестройки, хотя многие ее элементы высказывались в экономической литературе и раньше и, конечно, имели своих идеологов в органах власти, долго не афишировавших свои взгляды даже в годы перестройки - из опасения быть обвиненными в антипартийной деятельности.
Мне представляется, что существовали, как минимум, три возможных сценария оздоровления советской экономики с разными шансами на успех (более подробно - гл. 8).
Во-первых, возврат, хотя и в существенно модифицированном виде, к классической модели командной экономики. В наиболее полном виде сторонники этой стратегии весьма аргументированно изложили свою позицию только в 1990 году в сборнике статей «Альтернатива: выбор пути». Несмотря на огромный тираж в 100 тыс. экземпляров и исключительную содержательность этот сборник остался почти незамеченным и средствами массовой информации, и общественными организациями, и органами власти.
Сторонники этой стратегии, как мне представляется и как вытекает из содержания сборника, исходили из двух предпосылок. Во-первых, из необратимости социалистических преобразований. Они не видели разумных возможностей капитализации советской экономики. В этом отношении их позиция совпадает с позицией основной части белой эмиграции, которая еще в середине 1930-х годов пришла к выводу, что после индустриализации, создавшей «вторую Россию», и коллективизации, устранившей индивидуальное хозяйство и принесшей в деревню новую технику, возможности приватизации основной части экономики за счет внутренних денежных накоплений отсутствовали. Во-вторых, сам характер крупномасштабного и технически, и организационно сложного современного производства делал попытку перевода экономики с уже налаженных плановых на рыночные рельсы - разрушительной (почти все высказывания авторов сборника насчет разрушительных последствий такого перевода полностью сбылись в 1990-е годы).
Не рассматривая здесь конкретных возможностей модификации методов планирования и управления при лучшем учете полезности продукции и спроса на нее, научно-техническом прогрессе, освещенных в сборнике (они действительно могли быть при определенных условиях, которые очень нелегко было реализовать в рамках командной экономики), остановлюсь на изменениях структурной политики, не нашедших достаточного отражения в упомянутой работе.
Требовался крупнейший и весьма болезненный, но хорошо рассчитанный по времени и исполнителям структурный маневр, позволяющий использовать сильные стороны существовавшей тогда экономики и обойти ее слабые стороны. Во многом, как это не покажется странным, он повторил бы структурные изменения 1990-х годов, но более упорядоченно и созидательно. Отрасли экономики, производившие с относительно низкими издержками сырье и полуфабрикаты, вместо реализации основной части продукции на поставки в отечественные отрасли в большей степени с отрицательной добавленной стоимостью постепенно (чтобы не сбить мировые цены!) переориентировались бы на поставки продукции на экспорт, преимущественно на капиталистический рынок. В то же время произошло бы столь же постепенное сокращение производства и занятости во многих малоэффективных отраслях отечественной обрабатывающей промышленности.
Правильно посчитанный национальный доход и валовой внутренний продукт мог бы в связи с этим даже вырасти, так как уменьшился бы выпуск продукции с отрицательной добавленной стоимостью. Выручка и прибыль от экспорта использовались бы для технического переоснащения части отраслей обрабатывающей промышленности и выплаты выходного пособия уволенным работникам на полгода-год - время, достаточное для поиска ими работы. Происходила бы хорошо продуманная конверсия военной промышленности и науки, значительная часть их огромного потенциала использовалась бы для развития гражданских отраслей экономики. Расширялись бы возможности (в том числе и от частной инициативы) для развития сферы услуг, которая могла бы поглотить большинство (быть может, и всех) высвободившихся в сокращаемых отраслях работников. Такой хозяйственный маневр мог потребовать 5-7 лет. Вряд ли в этот период можно было ожидать роста личного потребления населения. Но за счет резкого сокращения военных расходов удалось бы добиться его стабилизации и заметного роста доли накопления, достаточного для обеспечения после временной паузы долговременного роста экономики с темпом 4-5 % в год, превышающего даже рост в развитых капиталистических странах. При выходе на эту траекторию лет через десять возможно было бы, без ущерба для экономического роста, продолжить рост личного потребления населения и непроизводственного накопления. Тогда открывались бы возможности и постепенной демократизации общества в условиях социальной стабильности.
Указанный путь в значительной степени просматривался в разработках Института народнохозяйственного прогнозирования АН СССР под руководством Ю.В. Яременко, но уже на излете перестройки.
Этот сценарий обеспечения экономического рывка в отличие от выбранного в начале 1930-х годов был несравненно более безболезненным, поскольку опирался на созданные с тех пор огромные ресурсы экономики.
Наиболее сложной задачей при реализации этой стратегии было обновление руководящих кадров на всех уровнях. Следовало произвести перераспределение человеческих ресурсов, заменить господствующий многие годы отрицательный отбор на положительный. Решающим был верхний уровень: именно кадры этого уровня потом обновляли бы кадры нижних уровней. Здесь речь шла не только о решимости произвести такое обновление, но и о критериях (одним из них могли выступать и расчеты эффективности в мировых ценах, предложенные мной в середине 1970-х годов) этого обновления, подобного по масштабам обновлению середины 30-х годов, но более гуманного и объективного.
Учитывая сложность и болезненность указанного варианта, трудно представить себе его иначе, как в виде усиления на длительный период авторитаризма, не исключавшего возможностей более широкого обсуждения и методов экономической политики, и деятельности отдельных ведомств. Но, повторяю, не ясны были ни наличие в СССР (после смерти Ю.В. Андропова) выдающегося лидера, ни механизм его восхождения на лидерский пост (разве что в результате государственного переворота).
Вторым возможным сценарием был рыночный социализм. Он давал возможность сохранить незыблемость социалистических основ и государственного регулирования и в то же время воспринять наиболее сильные элементы рыночной экономики. Это сочетание казалось абсурдным и противоестественным классикам социалистической мысли, как и государственное регулирование - ортодоксальным сторонникам капиталистической системы до первой мировой войны и кризиса 1929 года. Однако довольно успешный опыт смешанной экономики после второй мировой войны в ведущих капиталистических странах способствовал популярности идеи перехода к смешанной экономике и в социалистических странах. Опыт отдельных социалистических стран, перешедших к рыночному социализму в 1950-1980-е годы (Югославия, Венгрия, Польша, Китай с 1978 года), хотя и был неоднозначным, скорее подтверждал оправданность перехода к рыночному социализму: в них наблюдался рост качества продукции и потребительского выбора, значительно уменьшился товарный дефицит, - пожалуй, самая отвратительная черта советской экономики. Вместе с тем некоторые черты советской экономики (милитаризованность, крупномасштабность, исторические условия, климатические и другие природные особенности) были настолько специфичными, что возникал вопрос о возможности механического использования опыта других стран в СССР. Этот вопрос практически не изучался даже в кухонных разговорах сторонниками рыночного социализма в СССР, публичного обсуждения перехода к рыночной экономике в СССР до 1985 года вообще не было. Никак не увязывался этот вопрос с конкретным состоянием советской экономики в середине 1980-х годов, требовавшим быстрых и крутых структурных изменений, серьезно этот вариант применительно к СССР рассматривался только в зарубежных публикациях того периода, оставшихся практически неизвестными советским экономистам. Я имею в виду книгу известного английского советолога Алека Ноува «Возможный социализм» (Feasible socialism), вышедшую в Англии в 1983 году, и книгу эмигранта 1970-х годов Вадима Белоцерковского «Самоуправляемый социализм», вышедшую на Западе на русском языке в начале 1980-х годов. Опубликованные уже в постсоветский период закрытые докладные записки талантливого экономиста и публициста Л.А. Вознесенского (март 1985 года) и А.Н. Яковлева в области экономики носили слишком общий характер, чтобы явиться основой проведения экономических реформ.
Третий, теоретически возможный, вариант - переход к капиталистической экономике. Пожалуй, единственным известным экономистом, который его фактически рассматривал, был В. Найшуль в так и не опубликованной до сих пор, но широко известной среди экономистов книге «Другой путь», законченной как раз в 1985 году. На Западе этот вариант достаточно глубоко рассматривался в работе эмигранта - крупного ученого в электронной промышленности А. Федосеева, вышедшей в 1980 году и также оставшейся неизвестной советским экономистам. Хотя идея перехода к капиталистической экономике то и дело возникала в частных разговорах среди советских экономистов, но всерьез она не обсуждалась: слишком оторванной от действительности и утопичной она вполне справедливо казалась. Ее утопичность хорошо определил еще в конце 1980-х годов Лех Валенса, сравнив процесс капитализации социалистического общества и экономики с попыткой из яичницы сделать яйца.
Общий вывод из рассмотрения этих альтернатив с точки зрения дальнейшего развития советского общества и экономики состоит в том, что СССР вступил в перестройку, не имея сколько-нибудь серьезной теории необходимых и возможных социально-экономических преобразований. Так советское общество расплачивалось за десятилетия пренебрежения развитием общественных наук. Поэтому социальноэкономические преобразования в период перестройки пришлось проводить методом проб и ошибок. Вопрос заключался в том, насколько быстро усваивались и исправлялись ошибки, и это зависело от интеллектуальных и моральных качеств прежде всего правящего слоя, но также и всего общества.
yaplakal.com