407
Я уже заканчивала варить борщ, когда истошно завизжал дверной звонок. На пороге стоял мой десятилетний оболтус Славик и заливался слезами. Я испугалась: «Что случилось? Не молчи!» Сын показал свою лодыжку, на которой виднелись четкие следы укуса и пара капель крови: «Меня собака покусала!» Едва не забыв выключить плиту, я сгребла ребенка в охапку и помчалась в травмпункт. «Что за собака? – спросила врач, обработав моему Славику рану. – Обязательно надо выяснить, хозяйская она или бездомная. Знаете, сколько сейчас случаев бешенства у беспризорных дворняжек!» Действительно, как я сама забыла спросить у ребенка, кто ж его так покусал!
Выяснилось, что причина нашего посещения травмпункта – маленькая бездомная собачка, приютившаяся в соседском дворе. Бабульки, сидевшие на скамейках, загомонили все разом, когда я рассказала им о случившемся: «Да, помним, это в обед было.
Наша Лия (так мы собачку назвали) сидела себе, грелась на солнце. Ваш сынок со своим другом принялись перед ее мордой махать палкой – какая ж собака выдержит? Конечно, она вскочила, думала, что с ней играют. Лие всего полгода, еще маленькая и глупая, вот и не рассчитала свои силы, цапнула за ногу».
Стараясь говорить спокойно, я произнесла: «Эта дворняжка постоянно тут, во дворе? Мне в больнице сказали: надо написать заявление участковому, чтобы ее отловили и усыпили». Бабульки замахали руками: «Как это – усыпили?! Лиечка совершенно здорова, честное слово!» Но я уже не слушала кумушек, повернулась на каблуках и отправилась в сторону кабинета участкового милиционера.
Вечером на моем пороге появилась одна из этих тетенек. Она представилась: Вера Сергеевна. И стала заступаться за дворнягу: «Знаете, Анжелочка (вас же Анжелой зовут?), Лия – хорошая собака, ну, немного шустрая, как все молодые. У нее печальная история. Где-то с полгода назад под стеной гастронома собака родила щенят. Их было много, штук десять. Наши дворовые мальчишки взяли над семейкой шефство, приносили еду, устроили мягкую подстилку. Но случилась беда.
Какие-то хулиганы, явно не местные, подвыпив, забили насмерть и маму, и почти всех щеночков. Выжила только Лия. Теперь живет у нас во дворе, под нижним балконом первого парадного. Мы вас очень просим: не трогайте собачку! Мы регулярно делаем ей все необходимые прививки, вот, посмотрите, даже справки есть!»
Я мельком посмотрела на протянутые бумажки и ответила: «Вера Сергеевна, дело ведь не только в том, что она могла быть больной бешенством. Если собака бросается на человека, тем более, на ребенка, значит, она потенциальна опасна, агрессивна. А вдруг она завтра какому-нибудь годовалому карапузу вцепится в горло? Вы и тогда будете ее защищать?» Вера Сергеевна приложила руку к полной груди и принялась клясться-божиться, что такого просто не может быть. Что Лия просто играла с моим сыном.
«Ничего себе – просто играла! – вскипела я. – Знаете, мне мой сын дороже миллиона бродячих дворняг! Поэтому даже не просите тем более, что заявление я уже написала». Я захлопнула перед наглой теткой двери и еще долго не могла успокоиться. Вообще-то я люблю животных, лет пять у нас в доме жили рыбки, еще раньше – хомячки. Но, извините, они не набрасывались на людей!
А на следующее утро ко мне явился наш участковый милиционер Петр Иванович. Он, покряхтев, уселся на табуретку, положив перед собой папку с документами. «Анжела Викторовна, тут такая ситуация нестандартная… В защиту этого песика, на которого вы пожаловались, у меня уже пять заявлений от жильцов дома номер три. Просят помиловать, принесли справку от ветеринара, что, мол, собака не агрессивная. Я, конечно, не могу на вас давить, но, может, заберете заявление?» Я покачала головой: «Ни за что! У меня до сих пор перед глазами испуганное лицо Славика. Он, знаете ли, даже спал сегодня плохо, видимо, получил стресс!» Петр Иванович принял официальный вид: «Тогда позвольте поговорить с вашим сыном. При Вас, естественно».
Славик вошел в комнату. Левая нога была перебинтована, сын немного прихрамывал и с опаской косился на представителя закона. «Вот, полюбуйтесь! – вскричала я. – Психологическая травма, как и физическая, налицо». Петр Иванович пропустил мою реплику мимо ушей и наклонился к сыну: «Расскажи, Славик, что у вас там с Лией произошло».
Славик, немного запинаясь, принялся рассказывать: «Мы с Олегом из шестого подъезда катались на великах. Лия принялась гавкать и бегать за нами. Ну, мы слезли с великов, Олег говорит: а слабо ее палкой по хвосту стукнуть? Я взял палку, у меня никак не получалось попасть по хвосту…» Я ужаснулась: «Славочка, да разве можно живое существо палкой?!» На что сын, смотря на меня прозрачными глазами, ответил: «Мам, ему же по хвосту не больно! Да и не попал я».
Петр Иванович вновь напустил на себя официальный вид: «Значит, так и запишем: ребенок сам задирал собаку». Я опомнилась: «Во-первых, он еще маленький, не может быть допрошен. Во- вторых, если, к примеру, годовалый ребенок схватит за хвост кота, а тот ему выцарапает глаза, то вы безутешной мамочке тоже так скажете – сам, мол, задирал?» Петр Иванович понял, что так просто меня не сломить и ушел несолоно хлебавши.
Пока я разбиралась со своим хулиганистым отпрыском, во дворе, оказывается, собрался целый военный совет.
Его ядро составляли все те же кумушки с лавочек, к ним присоединились мамаши с колясками и несколько пенсионеров. Когда я вышла из подъезда за хлебом, они все разом замолчали, провожая меня взглядом. А потом мне в спину донеслось: «Живодерка!»
Видимо, сплетни в нашем районе распространяются со скоростью, превышающую скорость света. В хлебном отделе продавщица намеренно копалась, как сонная муха. Когда я попросила ее чуть быстрее обслуживать покупателей, она злобно фыркнула: «Я, может, живодеров вообще отказываюсь рассчитывать! Представляете, просветила она людей в очереди, – жила себе маленькая собачка, никого не трогала, с детками играла, хвостом махала. А тут появилась эта живодерка, и все – конец собачке!» Я не хотела ввязываться в склоку, поэтому просто молча развернулась и помчалась за хлебом в супермаркет, что в двух кварталах от дома.
Но и там не обошлось без соседей: прижимая буханку хлеба к боку, я на выходе из магазина буквально нос к носу столкнулась с проживающей со мной в одном парадном Людочкой. Не обращая внимания на собственного хнычущего в коляске младенца, Людочка пристала ко мне: «Анжелка, кончай наезжать на Лию, она хорошая собачка!» Я огрызнулась: «Если уж вам всем эта дворняга так нравится, почему же никто из соседей не хочет взять ее жить в свою квартиру?» Люда опешила: «Ну, не знаю, как все, а у меня, видишь, ребенок маленький. А животные это грязь и глисты». «Вот и не приставай ко мне! Все вы хотите быть добренькими – за чужой счет!»
Все еще кипя от злости, я, наконец, вышла из супермаркета и чуть не выронила злосчастный хлеб: возле ступенек стояла стайка ребят с моим Славиком во главе.
И мой Славик, опершись забинтованной ногой о стену, держал в охапке маленькую рыжую дворцяжку! Я заорала: «Славик, брось ее! Она опять тебя укусит!» Сын отозвался: «Не, уже не укусит, мы с ней уже подружились. Она, представляешь, на свое имя отзывается и команды знает!» Он опустил щенка на землю: «Вот позови ее, попробуй!»
В полной прострации я послушно выполнила просьбу сына и негромко сказала: «Лия, ко мне!» Дворняга повернула в мою сторону свои круглые блестящие глаза и засеменила на коротеньких лапках. При этом ее хвост так потешно мотался из стороны в сторону, что я не выдержала и рассмеялась. Потом отломила кусок свежей булки и поднесла к собачке. Лия замотала хвостом еще быстрее, приблизила свою мордочку к моей руке и вдруг… облизала мне пальцы. Отчего-то у меня на глазах выступили слезы…
Заявление я, конечно, забрала. А заодно забрала с улицы Лию. Сейчас ей уже полтора года, она уже вымахала в здоровую лохматую собачищу. Несмотря на ее грозный вид, все детишки двора обожают кататься на ее спине. Родительницы смотрят на такие шалости сквозь пальцы.
Потому что знают: Лия никогда не обидит ребенка!
via
yaplakal.com