Великая Французская революция: взятие Бастилии⁠⁠

Ч.1
Ч.2

"Восстание - это одновременно и самое неотъемлемое право, и самая святая обязанность" - Лафайет

Революцию делает маленький человек. Обыватель. В обычной ситуации он ленив и нелюбопытен. Он разбирается в своем кругу вещей, остальное его не интересует. Маленький человек работает, у него есть семья и небольшое имущество, и он этим дорожит. Его жизнь, возможно скучна и не очень сытна, но он ее ценит, потому что, как ни крути, она единственная. Обыватель не любит рисковать, он не герой. Невозможно его в этом винить. Более или менее, все мы таковы.

Решают его судьбу, устанавливают правила "они", которые наверху. Чаще всего, маленький человек их недолюбливает, но подчиняется. Потому что у него есть здравый смысл. Маленький человек понимает, что "они" сильнее. Понимает, что как бы то ни было, они устанавливают порядок и правила, которые позволяют как-то жить. К этим правилам можно приспособиться, по ним можно даже иногда выигрывать. Поэтому чаще всего недовольство маленького человека проявляется в брюзжании с другом Жаном за бутылкой кислого местного вина. Что хозяин, мерд такое, урезал расценки в мастерской, а налоги и цены поднялись. А потом они расходятся, и все начинается сначала. В надежде, что завтра будет лучше.

Но иногда что-то случается. Обычная жизнь становится непереносимой. Неважно, что она лучше, чем двадцать-тридцать лет назад, главное, что вынести ее невозможно здесь и сейчас. И недовольны оказываются не только Жан, но и Поль, и Пьер, и Николя с соседней мануфактуры. Теряется вера в будущее, завтра не будет лучше точно.

А еще появляются простые и понятные идеи, как все изменить. И маленький человек удивляется, как же это ему самому не приходило в голову.

А Режим, который еще вчера казался стальной стеной, на которой ты не сможешь оставить даже царапину, вдруг затрещал и посыпался. И доверие к нему, что режим может поддерживать порядок тоже сыпется.

И еще нужно прибавить вещь трудно измеримую, но крайне важную. Это эмоции. Острое чувство несправедливости, ярости, охватывает массы людей, опьяняет их. И тогда маленький человек поддается порыву, рискует всем, и жизнью тоже.

И рушатся столетние порядки. Потому что вдруг оказывается, что масса вещей, которые нам кажутся всесильными, деньги, рынок, правительство, существуют, пока мы верим в них. А когда массы народа перестают верить, эти вещи исчезают.

***

Когда в январе 1789 года король созывал Генеральные штаты, он всего лишь хотел ввести новые налоги с согласия населения. В его королевскую голову в принципе не могло прийти, что ле холопс посмеют пойти против него, объявить себя голосом нации и создать национальное собрание. Я предполагаю, что большинство депутатов сами от себя такого не ожидали. Но за два месяца генеральные штаты поверили в себя, ощутили поддержку народа и обрели лидеров. Теперь справиться с ними было гораздо труднее. Король решил использовать войска в полной уверенности, что даже угрозы армией будет достаточно.

В этом-то и была закавыка. В обычной ситуации армия почти всегда побеждает повстанцев. Обывателям не хочется умирать, и пулеметная очередь по толпе (а в те времена картечный залп) резко выкручивает ручку революционности собравшихся влево.

Но даже если люди готовы идти до конца, все равно обученный взвод стоит пары сотен обывателей. И это в наше время, когда средний мужик в армии служил, и хотя бы смутно представляет, как воюют. А тогда большинство населения не проходило военного обучения. Именно Революция (спойлер) сделает массовый призыв в принципе возможным.

Армия же почти всегда верна правительству. Методы обработки солдатских голов и перековка людей в боевых автоматов оттачивались тысячелетиями. В этом плане армия уникальный механизм. Солдат можно (но не нужно, и гуманность здесь ни при чем) без особых проблем заставить стрелять по согражданам.

И все же бывает по-другому. Как бы ни промывали мозги солдату, он все равно не забывает, что когда-то был гражданским. Даже если он рекрут, взятый в армию до конца жизни, которому, казалось бы, вколотили дисциплину в прямом смысле в спину.

Если в обществе доверие к правительству стремится к нулю, это настроение неизбежно проникает в армию.

А во французской армии были свои специфические проблемы.

В традиции армии восемнадцатого века было относиться к солдату как к животному, в прямом смысле. Тогда пытались внедрять дисциплину дрессировкой, херача солдата палками за малейшие провинности. Конечно же, были исключения, наподобие нашего Суворова, которые находили с солдатом живой контакт. Но это были именно исключения.

Французские королевские офицеры после реформы 1781 года набирались исключительно из дворян. Солдат они презирали, и солдаты отвечали им тем же. Занимаясь светской жизнью, пьянством или благородным онанизмом, офицеры сваливали обучение и вообще работу с солдатами на сержантов. А те были по духу близки к народу, достаточно продвинуты политически. И после той же реформы они не имели никаких шансов пробиться в офицеры, даже младшие. Опасное сочетание.

9 июля Национальное собрание объявило себя Учредительным, а учреждать оно собралось конституцию. Луи был в шоке, он чувствовал, наверное, себя так, как вы, если бы ваша кошка заговорила и потребовала для себя прав.

Когда гвардейцы в конце июня 1789 отказались разгонять Учредительное собрание, Людовик начал что-то подозревать. Он приказал стянуть к Парижу войска, в основном из иностранцев, немцев и швейцарцев, как более надежных. Армия заняла несколько районов города. Но парижане все это восприняли как оскорбление. Их король бросил против собственного народа чужеземных наймитов. Почти сразу в народе зазвучали призывы вооружиться.

11 июля Людовик отправил в отставку Неккера. Он считал его виновным в созыве Генеральных штатов и последующих неприятностях. Обычно отставка министра проблем не вызывала, ведь это было дело короля. Но не сейчас.

Неккер считался финансовым гением, и его отставку сочли вызовом короля народу. Поползли слухи, что готовится роспуск Национального собрания и аристократический заговор с целью устроить народу голод.

В народе тогда был популярен Филипп Орлеанский, родственник короля с либеральными взглядами. Позже он целиком перейдет на сторону революции и получит почетное звание Филипп Эгалите (равенство). А еще позже будет казнен.

В свой личный сад Филипп пускал оппозиционеров, и не пускал полицию. Именно там 12 июля молодой журналист Камиль Демулен (тоже будет казнен) обратился к народу с призывом вооружиться.

Сразу же люди стали искать оружие. Парижане разграбили несколько оружейных магазинов (позже владельцы выставят счет Учредительному собранию, но что им ответили, история не сохранила).

-Мужики, да не на сиськи смотрите, а в прицел!

-А зачем ты их тогда показываешь?

Картина о другой революции, но все равно красиво

Tertiusfilius ©

По всему городу происходили стычки с иностранными солдатами и братания с французскими. Королевские гвардейцы почти полностью перешли на сторону народа. Парижане продолжали вооружаться. Были сожжены большинство таможенных застав вокруг города. Да, при ввозе товаров в города брали пошлину! Это была одна из причин дороговизны хлеба.

13 июля народ организовал новую администрацию города, которая называлась сначала «Постоянный комитет», а затем «Парижская коммуна». Для охраны порядка была организована гражданская милиция (в те времена это нерегулярные, часто добровольные отряды граждан), которая потом превратится в знаменитую национальную гвардию. Вступающие в милицию экипировались на свои деньги. Это была мера для отсечения от участия в ней бедняков.

Революция развертывалась совершенно стихийно. Без революционных штабов парижане в разных концах города вооружались и сплачивались вокруг случайных лидеров. Наконец, толпа двинулась на Бастилию.

Что такое Бастилия, и почему Бастилия?

Средневековая крепость, почти сразу начавшая использоваться как тюрьма, она была символом королевского произвола. Короли заточали в Бастилию без суда и следствие всех, кого хотели.

"Чет у меня живот с утра болит, и как-то грустно, - говорил король. - А не бросить ли мне кого-нибудь в тюрьму".

Упрощенно, конечно, но почти так и было.

В Бастилии сидели многие знаменитые люди эпохи, такие разные, как Вольтер, Калиостро и де Сад.

Большинство из них сидело недолго, недели и месяцы, скорее для острастки. Но бывали узники, находившиеся там десятилетиями, а то и всю жизнь. Например, знаменитый человек в железной маске, чья личность не установлена до сих пор.

Кроме того, в Бастилии находились большие запасы оружия и пороха, а пушки крепости были направлены на рабочее Сент-Антуанское предместье.

Толпа в 800 человек, вооруженная мушкетами и несколькими пушками приступила к крепости. Вокруг расположились многочисленные зрители. Сначала велись мирные переговоры. Депутаты от города потребовали выдать оружие и убрать пушки. Комендант Бастилии, де Лоне, согласился убрать пушки, но на другие уступки не шел. Сменилось несколько депутаций, обстановка накалялась. А дальше версии разнятся. По одной, комендант приказал обстрелять последнюю группу парламентеров, по другой народ ворвался во внутренний двор Бастилии, у коменданта сдали нервы и он приказал дать залп по толпе. Как обычно бывает в таких случаях, выяснить, кто стрелял первый невозможно.

Так или иначе, начался штурм. При помощи гвардейцев и их пушек осаждающие смогли разбить ворота и ворваться внутрь. Гарнизон, не желая дальше стрелять в народ, вынудил коменданта сдаться. Защитники потеряли около семи человек, осаждающие почти сотню.

Толпа освободила узников – четыре фальшивомонетчика, одного распутника, одного убийцу и жертву произвола королевской фаворитки. Вопреки легенде знаменитый де Сад не был в этот момент в Бастилии: его накануне перевели.

Де Лоне был арестован, но по дороге его отбила толпа. Ему отрубили голову, воткнули ее на пику и носили по городу.

Такой способ наглядной агитации станет крайне популярен в последующие годы.

Например, через неделю народом был схвачен чиновник Фулон, казнокрад и взяточник. Ему приписывали фразу: «Если бы я был министром, я бы заставил французов, есть сено». Его повесили на фонаре, потом отрубили голову, набили рот сеном и носили на пике. Так что нужно быть поосторожнее в высказываниях. А то могут набить рот, ну скажем, макарошками.

Военный комендант Парижа, видя, что на солдат нельзя положиться, не решился подавить восстание.

Есть легенда о том, что, когда Людовику донесли о взятии Бастилии, он воскликнул: "Но это же бунт! - А кто-то из приближенных ему возразил. - Нет, сир, это революция!"

На французском здесь игра слов: "Mais c'est une révolte ? — Non, Sire, c'est une révolution!"

Это легенда. Но есть личный дневник Людовика, где содержится запись за 14 июля 1789 года. Что же он написал?

"Ничего". Именно так. Такое он писал, когда считал, что в этот день не произошло ничего особенного. Иногда король писал: "Ничего, не охотился". Вообще, дневник короля образчик примитивности. Ни размышлений, ни анализа событий. Зато много о том, сколько человек ему поклонились, или сколько ласточек он застрелил за день. Такие многие пишут классе в пятом. Встал, покушал, поиграл в футбик мяч. Вспоминается еще один дневник, написанный с такой же туповатой старательностью - Николая II. И про охоту там тоже есть.
Как бы то ни было, король так и не решился разогнать Учредительное собрание. 15 июля он прибыл туда и заявил, что отзывает войска и вверяет свою безопасность собранию. В тот же день были выбраны мэр Парижа и командующий национальной гвардией – маркиз Жильбер де Лафайет.

Аристократ с очень древней родословной, он начал военную службу с тринадцати лет. Когда ему было девятнадцать, в 1776 Лафайет узнал о восстании колоний в Северной Америке и загорелся желанием помочь им установить республику. Он был очень богат и снарядил на свои деньги корабль, и, отказавшись от жалованья, вступил в американскую повстанческую армию.

Там он героически воевал, был ранен и частенько содержал солдат из собственного кармана. В Америке же он получил политический опыт. Сторонник конституционной монархии, он принял революцию. И вот он, забегая вперед, доживет до глубокой старости.

Король утвердил новые назначения и в знак лояльности к собранию приколол на грудь трехцветную кокарду. К цветам Парижа – синему и красному, был добавлен белый королевский цвет.

Как только в провинциях узнали о восстании 14 июля, повсюду старые королевские администрации были сметены и заменены выборными. Революция стала необратимой.

Продолжение следует

Про "макарошки" прочитал и задумался...
Да не...,не может быть!

Это сообщение отредактировал Кополог - 22.12.2023 - 15:20

интересное описание тех событий. но еще более интересно стало, когда увидел, что с 15.00 только пара комментов. либо прочитали и задумались. либо загляделись на сиськи. надеюсь, что первое. (может, остальные части еще не дочитали)

Это сообщение отредактировал AzEsmTemych - 22.12.2023 - 16:48

Ну что, власть имущие, хотите как во Франции?

Прям таки узники совести.
7 человек на такое огромное здание . Как то не похоже на тиранию.

Это сообщение отредактировал Адвокат1967 - 22.12.2023 - 16:51

Молодцы французы

Размещено через приложение ЯПлакалъ

вы бы с макарошками поаккуратнее...

тема и так скользкая

и кстати, в соседних темах про девчуль, спиленные елки и всякое говно не протолкнуться от комментаторов. а тут - мировая история Банк Империал. но она ничему нас видимо не учит. потому то и диванные войска у нас такие многочисленные.

Это сообщение отредактировал AzEsmTemych - 22.12.2023 - 17:25

ТС - в РФ все еще не настолько плохо - керосином пока чуть припахивает, вот когда запахнет капитально - тогда и будет "Русский бунт" бессмысленный и беспощадный с развешиванием воров, чиновников и депутатов по столбам.

Ждëм продолжения!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Революции делают не от голода, а от сытости, когда ей что-то начинает угрожать.
Но при этом вторым условием является слабость власти.
При Людовике 15 французы жили тяжело, но он был решительным королем и ни о какой революции никто и не помышлял. А Людовик 16 был слабым королем. Французы при нем жирок накопили и когда король только подумал что его надо растрясти - сразу революция.

Ты это о чём?

Господа! Вы ходите по охуенно тонкому льду.

Почему-то представил отрезанную голову Валентины Матвиенко с "сосулей " во рту...

Ещё в 1784 году был предложен план сноса обветшавшей за четыреста лет существования крепости и переобустройства квартала. Проект, представленный городским архитектором Корбе (Corbet), предусматривал очередную парижскую королевскую площадь, — на этот раз площади Людовика XVI (place de Louis XVI), — на занятом тогда ещё Бастилией месте.

Бастилия уже закрывалась!!!

И не нужна она была никому от слова нихуя. Т.е. совсем.

Просто по части рекламы лягушатники преуспели. И снос старого здания смогли оформить как "революцию". Ну ещё и дураков нашли без оплаты за работу.

Надо было тогда еще страховку оформить.
У англичан

Король-Солнце Луи 14 вставал в 6 утра, а ложился в полночь. Петр 1 спал еще меньше, 4 часа. Их преемники поступали наоборот, положив хуй на страну и людей, в итоге получили что заслужили. Масоны, анархисты, онанисты - лишь запал, а чтобы народ вспыхнул в кровавом восстании и революции, надо его сотни лет сушить, что под силу только власти.

Это сообщение отредактировал Уршак - 22.12.2023 - 21:09

К сожалению, революции кроме деспотов, держиморд и казнокрадов, очень часто развешивают непричастных обывателей. Террор всё спишет и оправдает. И завистливый сосед, у которого машины нет, с удовольствием реквизирует её у тебя во имя революционной необходимости.

Я буду классным,
Когда взорву ваш магазин,
Таким опасным,
И сексуально заводным

В интересах револЮции,
В интересах революциИ.©

ТС у тебя хорошо получается, надеюсь и эта тема поднимется в зелень, не останавливайся.

В двухтысячных читал сборник рассказов В .Пикуля .И вот в одном из рассказов прямо проскочила аналогия с нынешним временем . Время ну примерно перед 1905 годом. Также народ последний хрен без соли ел так ещё и бабла пытались снять.А вот господа жили на широкую ногу.

Так все выводы уже сделаны всеми, кому это было нужно.

К сожалению пока что нет второго компонента: "Для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для неё требуется ещё, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде." © В. И. Ленин.