Врач взяла у тётки бутылочку со смесью. Смесь была тёплой. Подумав, врач сунула соску ребёнку в рот. Малыш замолчал, зачмокал губами и начал есть.
— Никто. Это жилички моей сын. А сама неизвестно куда пропала.
— Ясно, — врач обернулась к полицейским. — Протоколы заполнили?
— Дописываю, — женщина с погонами лейтенанта на секунду отвлеклась от бумаг. — Ещё минут пять.
— Так, где мама-то его? — врач переключилась на стоящих рядом полицейских.
— Бес её знает, — один из полицейских оказался местным участковым. — Ушла четыре дня назад и как в воду канула. Телефон отключён. Играет она. Проверил я. Завсегдатай местного зала игровых автоматов (это было ещё во времена, когда их не запретили. — Прим. автора). Дня четыре назад как раз выиграла неплохо. Наверное, решила, что масть пошла. Оставила тётке ребёнка, чтоб приглядела, молока сцеженного оставила, смесь вот эту. Сказала, что через день вернётся. Денег сверху, наверное, дала. Дала денег-то? — участковый повернул голову к хозяйке квартиры. — Только не ври мне, а то не посмотрю на твой возраст, оформлю по всей строгости.
— Дала, — хозяйка виновато развела руками. — Что ж не приглядеть-то? Своих троих вырастила. Жиличка уже не в первый раз уходит, но потом возвращается.
— Так то своих. А этот почему-то только у врача есть начал. Видать, не нравишься ты ему, — участковый строго отчитывал тётку. — Я тебе когда ещё говорил: доиграешься ты со своими жильцами. Кого попало в квартиру жить пускаешь. Ничего официально не оформляешь — экономишь. Денег побольше хочешь? А как приспичило — сразу: "Алё! Полиция! Бяда! Ребёночка подкинули!" Ох, встанут они тебе как-нибудь поперёк, эти деньги.
— У меня всё готово. Расписывайтесь. Забирайте, — женщина-лейтенант протянула врачу протокол.
Малыш, накормленный врачом и спелёнутый фельдшером в стерильную простынку, уже сладко спал. И спал так до самого дома малютки, куда скорая свозит всех бесхозных детей беспомощного возраста.
***
— В ночь один остаёшься на бригаде, — врач протянула фельдшеру коробочки с сильнодействующими препаратами. — Врач новенькая так и не вышла. Так что я на неотложку сажусь. А ты веди себя хорошо.
— Слушаюсь, — фельдшер спрятал коробочки в карман. — И вы не хулиганьте. Если деньги будут — зовите.
***
Фельдшер сдал пострадавшую — хозяйку той самой квартиры, где он был прошлой ночью — в реанимацию. Он уже выкурил подряд пару сигарет, подробно описал в карте все признаки ушиба мозга, ко́му, резаные раны левого плеча и предплечья, расписал всю проделанную терапию. А перед глазами всё стояла картина беснующейся женщины лет тридцати. В наручниках. Вырывающуюся из полицейского "бобика" и истошно вопящую вслед загружаемым в скорую носилкам.
— Где мой сын, су-у-ка? Где мой сы-ы-ын?!
***
Угнал свою жизнь. Фельдшер — о том, до какого отчаяния доходят преступники
Начало суда ничего хорошего не предвещало. Уже было доказано пять фактов угона машин, и рассчитывать на смягчение приговора не приходилось. Адвокат сидел взмокший от пота, цепляясь к каждой фразе, которую произносили свидетели и эксперты.
В тюрьму не хотелось. Очень не хотелось. Проведя почти три месяца в СИЗО, он уже проклинал тот день, когда впервые угнал машину.
Первый раз всё сошло с рук. С учётом малолетства, "горького раскаяния" и активности адвоката удалось избежать и ареста, и реального срока. Через полгода угнал опять. Потом ещё. Шальные деньги затягивали. Адреналин зашкаливал. Всё казалось игрой. И всё так же внезапно кончилось.
В этот раз ареста избежать не удалось. А в камере, как оказалось, не сахар. Ой, не сахар. А впереди ещё много дней несвободы. Слишком много, чтобы быть правдой.
Ожидаемый приговор встретил молча. Максимальный срок не удивил. Попросил у адвоката ручку или карандаш — быстренько черкнуть маме пару строк. Адвокат протянул через прутья решётки хорошо отточенный карандаш с ластиком, закреплённым смешной железячкой на противоположном грифелю конце. Положив лист бумаги на столик, он на секунду задумался. Затем, развернувшись, прижал карандаш ластиком к стене и со всей силы бросился на него грудью.
Прибывшая бригада скорой увидела сидящего на скамье молодого человека, в груди которого, прямо под левым соском, торчал небольшой фрагмент карандаша с ластиком, прикреплённым к нему смешной железячкой.
Почему с карандашом в сердце он дожил до приезда скорой? Почему не умер по пути в больницу, лёжа на носилках под капельницей и спокойно разговаривая с врачом? Почему в приёмном отделении он ещё час яростно ругался, бегал по коридору больницы и отбивался от медиков, не позволяя с собой ничего делать? Никто объяснить так и не смог. Внезапно он замер и, как стоял, рухнул на пол. "Завести" его так и не удалось.
***
— Интересно. Только в Интернет не выкладывай, – фельдшер рассматривал фотографию торчащего из груди карандаша.
— Не буду, конечно. Что я, совсем, что ли? – студент убрал телефон в карман. – А что, на зоне правда так плохо, что он… вот так… вот.
— Не сидел. Пока Бог миловал, — фельдшер поднялся из-за стола и принялся убирать плошки, в которых принёс из дома свой обед. — Но, думаю, там всё-таки тяжелее, чем на скорой. Мы ж пока не бросаемся грудью на острые предметы, чтоб на работу не идти?
© Дмитрий Беляков
Фельдшер скорой помощи
yaplakal.com