0
Эта горячая, как каричневая пищерка раёнека Петюни, новасть прилетела к нам ис Гирманеи. В менуфшый викэнд там атжог 70-летний бретанский пралетарий, каторый шараебился па начному гораду Бильфелду ф поисках преключений на сваи сморщенные полужеппия. Што характерно, поески аказались удачными.
«Хуле ты здесь трёшся, старый петушара? Хочешь штобы Петя тибя апустил на сече, лох пазорный?» - послышался ис темноты тоненький голосок. Дедушко вздрогнуф, на всякий случай спрасил: «Хто здесь, блять? Если чудище – выхади бицца будем, а ежели девица красна – буть маей женой». Ниугадаф с двух рас, дедушкены диоптрии атразили читвирых малолетних ебланоф, медленно выхадифших испад арки. «Че сука, вообще похуел? То что на районе много петухов вроде тебя еще не значит что сдесь петушатник. Это РАЙОН Пети, а петушатник прямо и направо.. эта.. Ботан.. захади с тылу» - ниуверено зоевил адин из них.
Зеркало заднево вида, каторое дедужко лофко приладил с помащью изоленты к дужке ачкоф, атразило силуэт аднаво ис ебантееф, каторый захадил с тылу, явно рассчитывая схватить нашево престарелово гироя в области сраки. «Авотхуй! Жеппу не дам!» - с этими словаме, старичок изящно, как запрафский жеребец лягнул нападафшево сзади раёнека капытцем нипасредственно в область палавого хуя, што ф принцыпе закончило участие Ботана в этой сцене васточных идинаборств.
Фтарой ебантей, решыф сбить дедушко с ног, а потом, каг полагается затоптать, с разбегу налетел на старческую тушку, но дедушко подло изменил йиво траекторию с гаризонтальной на взлетно-вертекальную, потом снова гаризонтальную, и наконец на посадочно-жосскую. Другим словаме, поддеф районека двумя пальцами за ноздри, старый рейнджер перебросил ево чирез сибя и аккуратно, штобы не испортить пасадочную полосу тратуара фюзеляжем раенека, посадил данный РЛО (Районный литающий объект – прим. аффт.). Другой ибланчег папытался изабразить удар нагой па дедушкиному чирдаку, аднако нога была схвачена дедушкиными полужепиями и беспащадно вывихнута с разрывом сухожилий и аткрытым переломом.
«4:0» - удавлетворенно хмыкнул дед и, пустиф веселого шептуна, бодрой походкой паписдил домой..
Пра сечу лютую