Таким образом, в начале войны подавление советской артиллерии и очагов сопротивления не представляло для немцев особых проблем. Это были шаблонные операции. Так, для уничтожения нашей батареи выделялось 240 снарядов для 105-мм орудий или 180 снарядов для 150-мм орудий. Артиллеристы вермахта практически никогда не превышали эту норму без каких-либо потерь для себя. Фашистское командование опытным путем вычислило, что точная артиллерия является более эффективным и экономичным средством поражения, чем авиация. Также качественной оптикой были оснащены немецкие танки, которых сопровождала мотопехота.
Радиосвязь позволяла вермахту координировать маршруты танков, точную огневую мощь, высокоскоростную авиацию и реализовывать молниеносные стратегические операции. Все происходило быстро и спланировано. Как итог стратегического преимущества, — «котлы», в которые попадали целые советские армии.
Помимо технического преимущества, немцы воспользовались и просчетами советского командования. Слабая аналитическая работа наших экспертов, которые не смогли сделать выводы из французской и польской кампаний фашистов и правильно построить концепцию войны, тоже стала одной из причин катастрофы 1941 года.
Однако первые месяцы войны выявили и слабые стороны гитлеровцев. В частности, немецкой пехоты. Без мощной поддержки танков, артиллерии и авиации, которых у немцев, кстати, не хватало, солдаты вермахта, оставшись один на один с русскими бойцами не могли решать поставленных задач.
Гитлеровцы проигрывали ночные бои, сражение в лесах и снайперские дуэли. Специалистам известна цифра страшных потерь немецкой пехоты. Среднестатистическая немецкая рота (100 солдат) за первые три года войны теряла убитыми и ранеными 1500 человек. Средняя жизнь пехотинца-германца не превышала 75 дней. У Рейха просто не было сил восполнить эти потери.
Фашистский командир Эйке Миддельдорф, спустя десять после окончания войны, будучи в звании подполковника вермахта ФРГ, написал книгу «Тактика в русской компании», которая по признанию и наших военных специалистов, и западных историков, считается объективным и заслуживающим внимания источником. В этой книге Миддельдорф много и подробно писал о русском солдате: «Русский солдат — мастер боя в лесу… Русские войска обладают высокой способностью передвигаться вне дорог, по любой местности. Они могут днями обходиться без снабжения и ведут бои за каждый метр территории, несмотря на далеко прорвавшиеся танки преследующего… Если летом и осенью 1941 г. немцам в ходе преследования удавалось окружать и уничтожать русские войска, которые не имели боевого опыта и тактически были слабо подготовлены, то бои в начале зимы 1941 г. показали, что русские уже овладели методами ведения обороны».
Так, к концу 1941 года советская армия стала успешно использовать оборонительные позиции на обратных скатах. Окопы рылись за высотами и холмами вне видимости немецких наблюдателей. Наши бойцы ожидали противника, стараясь ни чем себя не выдать, а потом с расстояния 100 метров открывали губительный огонь. Немецкие стратеги так и не нашли против таких позиций стандартных решений, которые можно было записать в устав. Именно тогда немецкие генералы заговорили о стойкости русского солдата, как о факторе, влияющем на планирование операций. На подавление советской пехоты закладывались огненная мощь и время, несравненно большие, чем в европейских кампаниях.
Блицкриг провалился именно из-за стойкости русской пехоты, которая, по сути, одна, вооруженная стрелковым оружием и ручными гранатами, противостояла новейшим немецким системам вооружения. «Одна из причин этого заложена в самом национальном характере русских, — констатировал Миддельдорф, — способность русского солдата все перетерпеть, все вынести и умереть в своей стрелковой ячейке является важной предпосылкой для упорной и ожесточенной обороны».
О том, как дралась пехота, вспоминает Лев Майданик, участник боев под Харьковом, где наши части попали в окружение:
«Они идут быстрым шагом, молча. Вот они подошли, и мы тоже вливаемся в этот людской поток. Трудно сказать, сколько человек было в этой большой толпе, возможно, пятьсот, или тысяча, или еще больше. Стало ясно, что люди идут напролом… Такое уже случалось в нашей фронтовой практике, в более простых вариантах окружения. С пути разъяренной толпы уходили даже танки. Так немецкие танкисты знали, что обязательно найдется боец с противотанковой гранатой или бутылкой с зажигательной жидкостью. Толпа уничтожала захваченных немецких автоматчиков и пулеметчиков, как всегда неся при этом очень большие потери. Немецкие солдаты все это знали и обоснованно боялись разъяренной толпы, как они боялись морозов, боя в ночное время, лесных массивов…»
Пехота несла огромные потери, сотнями тысяч гибла в «котлах», но сдерживала фашистское наступление. Бесценное время было выиграно.
С 1942 года на вооружение Советской Армии стала поступать современная артиллерия и качественная оптика, причем в достаточных количествах. Хотя по огненной мощи советские дивизионные орудия (76-мм пушка и 122-мм полевая гаубица) уступали немецким 105-мм и 150-мм орудиям, они были удобнее для транспортировки. И, как показала практика, оказались более приспособленными к боям. Наведение огня, как правило, проводилось с помощью наблюдателей, которые корректировали огонь по радиосвязи.
Неожиданностью для вермахта также стало и массовое появление Т-34. Пехотная противотанковая 37-мм пушка, имеющая в то время в распоряжении немецких рот, получила название «колотушка», поскольку не могла пробить броню русского танка. Позже калибр пехотной артиллерии увеличивался, но так и не смог эффективно противостоять машине Кошкина. Обычно один танк Т-34 на большой скорости проносился на расстоянии 100 метров от немецких окопов, провоцируя артиллерию на огонь.
Если же поблизости не было мощной артиллерии, то судьба немецких пехотинцев оказывалась незавидной. Даже появление противотанкового ружья «Офенрор» и гранатомета «Панцерфауст» немецкие специалисты назвали полумерой, поскольку «Офенрор» выпускалось в ограниченном количестве, а «Панцерфаустом» можно было попасть по танку с расстояния 30 метров, не более. Здесь надо отметить, что с января 1945 года наши танки стали сопровождать специальные стрелки, главная задача которых стала защита от «Панцерфаустов».
По признанию самих немцев, для них стало шоком производительность советского военно-промышленного комплекса. Недостаток рабочей силы на наших заводах компенсировался автоматизацией и механизацией производства. Немцы подсчитали, что плотность советской артиллерии выросла с 300 орудий на километр в Сталинградском сражении до 620 орудий под Берлином, а плотность танков увеличилось с 60 единиц на один километр фронта под Курском до 220 — в Германии. Так был разрушен стереотип об интеллектуальном превосходстве немецких ученых и инженеров над русскими. Промышленность всей Европы не могла конкурировать с советскими оружейными заводами, расположенными в основном на Урале.
Особую ненависть немцы испытывали к партизанам. Их влияние на ход многих сражений трудно переоценить. В июле 1943 года на станции Осиповичи были взорваны эшелоны с новейшими танками «Тигр». Народные мстители смогли задержать переброску стратегических немецких резервов в район сражения на Курской дуге. Для борьбы с партизанами немцы формировали истребительные команды из 40−60 человек, с крайне низкими моральными качествами. «Лучшими бойцами в борьбе с партизанами чаще всего бывали так называемые «отчаянные» солдаты, в характеристиках которых можно было найти замечание «не поддающийся воспитанию», — вспоминал Миддельдорф.
Во второй половине войны немцы практически всю истребительную авиацию на базе Fw-190 вынуждены были отозвать на территорию Германии для выполнения функции ПВО. В то же время фашистская штурмовая авиация, оснащенная в основном неповоротливыми пикирующими бомбардировщиками Ju-87, не превышала семи эскадр или около 600 самолетов. Понятно, что в этих условиях резко возросла роль Ил-2 в качестве средства уничтожения целей противника. И тут вновь проявилось различие между немецкими и русскими пехотинцами. При появлении «лаптежников» наши бойцы встречали их всеми видами стрелкового оружия. Если и не подбивали, то наносили повреждения, на устранение которых уходили дни и недели. При появлении наших штурмовиков немцы просто ложились на дно окопов и молились.
Особенно величие духа русских бойцов проявилось в ходе Курского сражения. На советскую оборону обрушили удар 19 танковых дивизий, полностью укомплектованных новейшими танками, и 23 пехотные дивизии. Но Советская армия выдержала этот удар. А вот при наступлении наших танков на Баранувском плацдарме в январе 1945 году прорыв был совершён уже на вторую ночь. Такой же успех был повторён в ночном наступлении на Берлин в апреле 1945 года.
Немецкие солдаты, по их же признанию, оказались в ловушке своей же бюрократической системы. Ведение боевых действий у них велось в строгом соответствии с уставом и военной наукой. В результате наши бойцы во второй фазе войны без труда предсказывали, где находится опорный пункт противника, и как он будет вести бой. И самое главное, каждый немецкий солдат, с молоком матери, впитал строгое выполнения приказов начальника. Без старших по звание гитлеровцы становились безынициативными. За плечами же советских войск был жестокий опыт сражений в окружениях, когда требовалось самостоятельно принимать решения и действовать нестандартно.
«В ходе минувшей войны они (русские солдаты) исключительно быстро учли опыт первого этапа войны и приспособились к немецким способам ведения боевых действий, — подвел итоги поражения своей армии Эйке Миддельдорф. — Русские в 1944—1945 гг. придерживались в основном методов ведения боевых действий немецкой армии периода 1941—1942 гг. А немецкие „учителя“ уже не могли что-либо противопоставить своему ученику».
взял отсюда
http://svpressa.ru/all/article/55058/ с Новым Годом, пацаны
yaplakal.com