73
Приснилось сегодня.
… июня 2014 г.
г.Славянск.
"….Берцы давили в порошок битое стекло, ковром покрывавшее пол. Оно хрустело и иногда противно вжикало под ботинками. Матвей ходил из угла в угол разбитой квартиры пятого этажа и затачивал ножом очередной колышек для растяжек. С улицы слышался треск далеких автоматных очередей и истошные крики какой-то женщины. В углу дремал на рваном матрасе батальонный врач, подложивший под голову огромного игрушечного медведя вместо подушки . В квартире пахло дымом и горелым мясом от горевшего внизу БТРа.
- Дяденьки, не убивайте, дяденьки…. Прошу вас, у меня сестренка маленькая в Ковеле, мама инвалид … Пожалуйста, не убивайте, я домой уеду, честное слово… Я никого не убивал, на кухне работаю, - скулил, стоя на коленях и раскачиваясь из стороны в сторону, пленный гвардеец. Камуфляж его местами обгорел и был порван Гансом, когда тот словил его, выпрыгивающего с того БТРа.
- Да кому ты нужен, убивать тебя, щенок… А вообще-то, раньше надо было думать, когда к нацистам в гвардию записывался. Ты когда к ним поперся, о матери и сестре своей думал? Я думаю, ни хера ты не думал, мудак. Так теперь, чего скулишь? Мы же предупреждали, что убивать вас, бандеровцев из Крыма идем, значит, ты знал, на что шел.
- Леш, ну че там, у него? – спросил в сторону кухни Матвей.
В комнату вразвалочку вошел огромный Леха в разгрузке набитой магазинами и молча показал ему открытый армейский рюкзак западного образца, к лямке которого была привязана желто-синяя ленточка. На липучку верхнего клапана рюкзака была криво приляпана красно-черная нашивка ПС и сбоку фломастером нарисована большая цифра 3.
- Ого….Нда… Вот ты ж, сука, а, повар… - пробормотал Матвей, увидев содержимое рюкзака. - А ну, вытряхивай, на пол прямо все вытряхивай, перед этим упырем, который на кухне у них работает. Послушаем, как он теперь петь будет, Карузо…
Леха подошел к пленному и вытряхнул содержимое рюкзака тому на колени. По полу разлетелись зарядка для сотика, пакет с одноразовыми бритвами «Жиллет», пена для бритья и китайский светодиодный фонарик. В сторону медленно покатился небольшой рулон туалетной бумаги.
Увидев содержимое, которое осталось у него на коленях, пленный забился в истерике, и стал в голос кричать, что это все не его.
- Сотника моего это связка, он мне дал поносить просто, не мое это, честное слово не мое, – кричал он, пытаясь столкнуть с колен связку ушей, надетых на проволоку. Затем разрыдался и упал на бок.
- Подними его, Леша, попросил Матвей, - Мы еще с ним не закончили.
Вздохнув, Леха присел, и, взяв лежащего пленного за плечи, резко поставил его на колени.
- Еще раз заставишь себя трогать – зарежу, - прошептал он на ухо гвардейцу и, отойдя в сторону, сев на стоявший рядом стул, стал демонстративно вертеть между пальцев десантный нож с гравировкой ДМБ 87.
- Тебе сколько лет, боец? – спросил пленного помрачневший Матвей.
- Двадцать од-и-и-ин, – провыл тот, при этом изо рта его потекла на пол тонкая струйка слюны смешанной с кровью из разбитой губы и все тело его стала бить крупная дрожь.
- Двадцать один год. Ты ж щегол совсем, чего ты сюда приперся? Тебе ж картоху надо окучивать сейчас. Или крутым перцем себя возомнил? Рембо насмотрелся? И ты еще нам тут трындишь , что никого не убивал… А уши в магазине купил, да? На распродаже? Так, давай их посчитаем, товарищей наших, что ты убил.
Матвей, присел перед ним на корточки, и, подцепив колышком связку, стал шепотом считать.
- Так, итого двенадцать штук… Сучонок, ты шесть человек положил и надругался еще над ними. Это вас так в ваших «пионерских лагерях» западенских учили воевать? И что нам с тобой прикажешь сейчас делать, а? В Ковель отпустить, к маме? Или тем проституткам в ОБСЕ передать, что вас учили над трупами врага издеваться? Че ты молчишь, сука? Отвечать, когда с тобой целый сержант запаса разговаривает! – заорал не него Матвей и швырнул в пленного ужасную связку. Та наделась ему на шею и осталась висеть, раскачиваясь…
- Ыыы,– опять завыл пленник и опять начал раскачиваться из стороны в сторону.
Матвей сходил на кухню, положил готовый колышек к кучке лимонок, сваленную в большую эмалированную кастрюлю на плите, и, спросив у «Ганса», где оружие пленника, попросил его принести. Тот принес покоцанный АК74 с перевязанным синей изолентой прикладом и передал его молча Матвею.
- Снайпер «правосеков» еще на месте? – вполголоса спросил его Матвей.
- Ага, на месте. Охренительный специалист, в канализационный коллектор залез и шхерится там, оптикой сверкает, думает, мы его не видим, - ухмыльнулся плотоядно Ганс. – Долбень, бля, чему их там пиндосы учат?
- Это хорошо, что он на месте. Пока не трогайте его, иди на позицию,– тихо ответил ему Матвей и, вздохнув, подошел к пленнику. – Ну что нас с тобой делать, а, гвардеец кардинала? Наверное, надо тебя и правда, отпустить, – с этими словами он взял автомат пленного за приклад и изо всей силы ударил стволом по полу. Ствол стал смотреть немного вбок.
- Ну вот, вот тебе твое оружие. Будешь из-за угла теперь стрелять, а то, как же тебе возвращаться-то без оружия к своим? Засмеют. Я у тебя только затвор заберу с магазинами, они нам тоже пригодятся, - сказал Матвей и, отстегнув пару магазинов, прикрученных друг к другу изолентой, положил и на диван. Затвор он, немного подумав, положил в карман, пока не зная, куда его деть…
- Встать! Руки! – пленник вскочил на ноги и покорно протянул вперед руки, стянутые толстой белой стяжкой. Матвей подцепил стяжку ножом и та, лопнув, показала под собой красный след на запястьях. – Вот видишь, какое не гуманное это устройство стяжка– руки сильно перетягивает. Но претензии не к нам, это ты благодари своих хозяев из Пиндосии – они придумали, эти стяжки, - сказал ему Матвей. Так, теперь, морда фашистская, давай руки назад, я тебе сейчас их ремнем стяну, «по-милицейски» .
Матвей выдернул ремень из штанов гвардейца и быстро вставив петлю внутрь ремня, ловко перетянул пленнику руки за спиной. – Вот так, удовлетворенно, заключил он. – и не видно, что руки стянуты…
После этого он повесил тому на спину автомат стволом вверх и подтолкнул того к выходу. Пленник уныло поплелся, шаркая ногами, и остановился у входной двери. Молчал.
-Так, дай-ка одну ленточку, Арнольдыч, у тебя же две, - сказал, нагибаясь к спящему врачу Матвей, и отвязал с локтя того одну из георгиевских лент. Тот даже не заметив, что его обобрали, повернулся набок, пробормотав что-то во сне про бинты.
- Леша, надень этому эсэсовцу «бабу Клаву», они же любят в них пакостить, вот пусть он к своим ней и топает, - попросил Матвей и быстро привязал на кривой ствол автомата гвардейца широкую георгиевскую ленточку. Тот даже этого не заметил и угрюмо смотрел перед собой. Лента гордо торчала одним краем вверх. Леха опять вздохнул, подобрал с пола черную балаклаву и натянул ее на голову пленнику.
За окном раздался взрыв и посыпались стекла витрины продуктового магазина, что стоял неподалеку от хрущобы, где держали рубеж Матвей с командой.
Выглянув в окно и не найдя для себя ничего интересного, он прошел в спальню, где сидел Ганс, наблюдая за перекрестком, и приказал вывезти пленника из подъезда, отправив его в сторону блокпоста противника. Ганс сначала опешил от такой гуманности командира, но увидев ленту на стволе, криво ухмыльнулся и подтолкнул того к выходу.
…………………
Ганс вернулся через десять минут. Криво ухмыляясь своей фирменной улыбкой, сообщил, что снайперы правосеков почему-то не любят людей с георгиевскими лентами на оружии и иногда даже попадают в глаз, даже если к ним бежишь зигзагами. Он сам видел. Матвей только кивнул и пошел спать. Вечером ожидалась очередная атака."
© мое