Часть 2.Мы редко обращаем внимание на странности, которые случаются в сновидениях. Необыкновенные вещи часто кажутся самыми обычными. Но рыжую незнакомку я узнал сразу. Я вспомнил нашу прошлую встречу, и почему-то опять захотелось заплакать. Но на это не было времени — нужно многое рассказать. Она сидела в уютной ванной на стиральной машинке, укутавшись в полотенце. Её мокрые рыжие волосы красиво ложились на немного дрожащее тело и закрывали лицо. Она что-то очень сосредоточенно набирала на айфоне. На пятом.
Я хотел что-то сказать, но смог родить только нечёткое «Му». Рыжая посмотрела на меня самыми глубокими в мире глазами. У неё был настолько наивный взгляд, что казалось, на меня смотрит трёхлетний ребёнок. Она немного раскрыла губки и как будто кивала.
— А я корни покрасила, — вдруг сказала рыжая.
Я растерялся. Какие корни? Зачем их красить?
— Я тебя люблю, — почему-то признался я, и почувствовал, как вспотели коленки.
Рыжая улыбнулась.
— Я тебя тоже.
Хлопнув ресницами, она опять уткнулась в телефон и начала что-то набирать.
— Я тебя люблю! — опять зачем-то крикнул я.
Рыжая уронила телефон. Через несколько секунд она повернулась ко мне и зачем-то протянула руку.
— Коля, — сказала она мертвенным тоном, — Коля, ты спишь?
Вдруг рука рыжей начала удлиняться и уткнулась мне в плечо. От такого фокуса я чуть не обосрался. Рука толкнула сильнее. Потом ещё сильнее.
— Коля, ты спишь? — повторила она уже каким-то мутным, непонятным голосом. — Спишь? Ты спишь, Коль?
Я открыл глаза и увидел Наташу, одетую в плащ-палатку. Она медленно, но уверенно трясла меня за плечо.
— Коль, проснись.
Я постарался удержать себя в руках.
— Что случилось?
— Коль, я не могу заснуть.
Я закрыл глаза и глубоко зевнул.
— А меня зачем будить? Традиция семейная?
Наташа немного застеснялась.
— Ну, мне страшно.
— Чего страшно? Бабай шалит?
— Нет. —Наташа нервно почесала нос. — Как-то одной страшно. Можно к тебе под одеялко?
Глаза открылись сами, и я словил себя на мысли, что не могу моргать.
— Ко мне под одеялко? — переспросил я.
— Ну да.
Я опять возмущённо закрыл глаза и закряхтел.
— Наташа, тебе сколько лет? Ты уже почти взрослая девушка. «Под одеялко» по твоему вопросу можно лет до десяти. Потом туда только по другим вопросам можно. Так что всё. Шуруй спать.
Наташа хотела что-то сказать, даже сказала короткое «но», но потом встала и ушла.
Они что с ума посходили? Та корни покрасила, эта под одеялко хочет. Щас ещё и третья позвонит и что-то придумает. Скажет, что забыла пчёл покормить.
Закрыв глаза, я пытался вернуть рыжую, но почему-то появлялась только Наташа. Она смотрела на меня сиротским взглядом и, как будто, просила печеньку. Её жалобные глаза начали будить совесть. Совесть говорила: «Коля, так нельзя! Неужели ты думаешь, что она просто так среди ночи разбудила бы тебя? Даже у самого страшного преступления должен быть мотив!».
Хоть Наташа и совершила самое страшное преступление, с совестью я спорить не смог. Пришлось натянуть шорты и идти к Наташе.
Было прохладно, темно и действительно как-то одиноко. Чувство, как будто в мире сейчас никого нет. Все куда-то ушли, а меня забыли. Я посмотрел в окно и увидел редкие огоньки в квартирах. Значит, забыли не только меня. Уже как-то легче.
Наташа лежала на кровати и слушала музыку в больших наушниках. Было темно, и комнату освещал только маленький голубой светильник.
Ничего не говоря, я снял наушники и послушал, что там играет. Я ожидал каких-то ванильных соплей, но в ушах оказался какой-то злющий прогрессивный маткор, который к ситуации явно не подходил. Наверное, это правильно, ведь музыка сильно меняет настроение. А добротный маткор запросто раскатает даже самое паршивое настроение в тесто, из которого уже можно лепить что угодно.
— Наташ, извини меня, я был немного груб спросонья. Что случилось?
Наташа хотела быть обиженной, но у неё не очень получалось. Ей даже стало немного стыдно.
— Это ты меня извини. Я не хотела тебя будить. Просто как-то очень страшно стало.
— Что случилось? Бабайка приходила?
Наташа фальшиво улыбнулась.
— Да нет. Мысли странные.
— Какие?
Наташа замялась.
— Ну, я не уверенна, что ты хотел бы такое услышать. Ты меня тогда чокнутой считать будешь.
Я хмыкнул.
— Как будто я тебя считаю нормальной. Говори. Я обещаю, что постараюсь понять, и не буду громко смеяться.
— А ты маме не скажешь?
— Нет.
— А папе?
— А можно весь список, кому говорить не нужно? А то ты будешь спрашивать до утра.
Наташа опять улыбнулась, но уже натурально.
— Ну хорошо. Только не смейся. Мне сегодня снился сон, — Наташа поуютнее закуталась в одеяло, — как будто я взяла палку и…
Наташа замолчала.
— Что «и»? Меня побила за то, что Шурика вчера выгнал?
— Неееет, — засмеялась Наташа, а потом ещё сильнее закуталась в одеяло, так, что остались только глаза. — Я себе этой палкой порвала…
Наташа полностью заползла под одеяло. Я ничего не понимал.
— Что порвала? Кофту? Куртку? Шапку?
И вдруг до меня дошло. Что может порвать школьница, которая вчера узнала о постыдности своего целомудрия? Вот же мне с ней повезло!
Я начал укутывать Наташу в одеяло. Не знаю, как это называется, знаю, что так маленьким детям делают, которые болеют. Наташа немного поёжилась, а потом скрутилась в калачик. Я начал её аккуратно гладить.
— Наташ, — начал я важным и тягучим баритоном, — у всех случается такой момент в жизни, когда организм начинает меняться. Твой мозг не знает, что делать с новыми штуками, поэтому и снятся странные мысли. Но это очень просто решается. Есть один замечательный рецепт.
Я замолчал, а Наташа вылезла из-под одеяла.
— Какой рецепт?
Я ещё раз старательно укутал Наташу.
— Очень простой. Тебе понравится. Просто доверься мне. Но для начала нужно хорошо выспаться.
— Я не смогу заснуть, — расстроенно промычала Наташа.
— А ты вот это послушай.
Я убежал и сразу же вернулся с айфоном, из которого уже звучала аудиокнига «Популярная анатомия» авторства Айзека Азимова.
Я чисто случайно её скачал, потому что думал, что фантастика. А оказался самый настоящий учебник анатомии. Теперь уже полгода слушаю перед сном и никак не могу дослушать. Идеальная колыбельная.
Через десять минут Наташа уже храпела.
На всякий случай, записав ночную симфонию на диктофон, я опять отправился на поиски рыжей, но мне явился только Ленин. Причём подмышкой у Ленина были магазинные весы, а в руках здоровенный горшок с фикусом. Я предложил помочь понести хотя бы фикус, но Ленин обиделся и убежал. Наверное, в мавзолей опаздывал.
Следующее утро (вторые сутки моего гувернёрства) я начал с того, что в шесть утра разбудил Наташу, сказал, что у меня для неё сюрприз, и затолкал умываться под холодной водой. Немного покричав и обрызгав ванную, она пришла в себя и начала внятно говорить:
— Коля! Что за фигня? Ты что беспределишь?
— Теперь каждое утро будет так.
— Как?
— Комплекс оздоровительной гимнастики. Ты когда зарядку последний раз делала?
— Коля, не гони.
Наташа фыркнула, развернулась и пошла досыпать. Я был возмущён такой грубостью!
— Интернет отключу!
Наташа остановилась на секунду, подумала, а потом опять пошла к себе.
— Кормить перестану! — Наташа даже не остановилась. — Ну, хорошо, Наташ, подожди. Я предлагаю тебе сделку.
Наташа остановилась, немного подумала и развернулась.
— Что за сделка?
— Ты делаешь зарядку и взамен требуешь от меня, что хочешь.
Наташа немного подумала.
— Что, например?
— Не знаю, — пожал плечами я. — Я ж не знаю, чего ты хочешь.
Наташа ещё немного подумала и улыбнулась.
— Тогда давай я тебе вечером скажу?
— Да хоть через сто лет! По рукам!
Я сам до недавнего времени не делал зарядку. Думал, что это не нужно, что утром лучше кинцо посмотреть или просто поваляться, и что у меня и так всё неплохо. А потом одна моя знакомая Аня мне сказала: ТЫ ¬¬¬– ЛЕНИВАЯ ЖОПА! И она как-то это так сказала, что стало очень стыдно. В первую очередь перед собой. И тогда я начал заниматься более или менее методично. Уже через пару месяцев обычная гимнастика, где самым сложным снарядом являются литровые банки с ананасами, показала результат. Я стал ровнее, плечи стали шире, на костях с кожей появились редкие мышцы. Если вначале я с трудом делал двадцать отжиманий, то сейчас я, пускай и не очень легко, но делаю сорок. Это немного, но это же только начало. Да и духовно это обогащает. Прихожу на работу, а там сонный народ кофе хлещет и проснуться не может. Не говоря уже о том, что курят постоянно и смотрят передачи про политику. А сами не могут согнуться, чтоб до пола руками достать. Это очень тленно.
Освободив пространство в зале, мы начали с простой растяжки. Тут всё было плохо. Наташа тряслась как старый холодильник, была неуклюжей и неповоротливой. Упала, когда пыталась сделать что-то похожее на «мостик». Было трудно удержаться от искромётного юмора, но я понимал, что и Наташе нелегко, поэтому мы были квиты.
Крепко похвалив Наташу в конце, я отправил её в душ, а сам пошёл делать яичницу и вкусные блины. Я, конечно, ожидал большего, но Наташа хотя бы удивилась.
— А я и не знала, что ты блины умеешь делать.
— А я и сам не знал. Это мои первые. Просто я захотел сделать тебе приятное. Мне, например, никто ещё утром блинчики не готовил.
Вместо того, чтоб растаять, Наташа взяла верхний блин со стопки и начала скептически вертеть его в руках. Затем ещё более скептически спросила:
— А круглые сделать никак?
— Супрематизм давно не актуален, — ловко парировал я и предложил начинать.
Наташе не очень нравилась моя стряпня. Скорее всего, в обычной ситуации, она бы не стала это есть, но ситуация была необычной. Молодой организм испытывал некоторый шок и требовал еды. Точно так же, как и сознание. Сейчас Наташин мозг был готов получать информацию.
— Наташа, я очень горжусь тобой! Мы будем делать с тобой такое каждый день. Утром и перед ужином.
Наташа поперхнулась.
— Ты ф ума фафол?
— Я серьёзно тебе говорю. Ты же вон сияешь вся, посмотри на себя.
Наташа быстро всё проживала, чтоб вступить в грамотную полемику:
— Коля! Я не буду просыпаться каждое утро на час раньше.
— Будешь. Ты согласилась за желание.
Наташа раскрыла рот.
— Я согласилась только на сегодня!
— Нет, я сказал, что на неделю. Что, забыла?
— Да не говорил ты такого!
— Ну, конечно, — хмыкнул я. — Сначала согласилась, а теперь в кусты. Мне что, за тобой нужно расписки писать, чтоб ты помнила?
Наташа хотела что-то выкрикнуть, но потом вдруг улыбнулась:
— Хорошо. Тогда моё желание, это чтоб мы это прекратили.
Хитрая школьница довольно откинулась на спинку, а я немного подумал.
— Ну ладно. Нет, так нет.
Я начал есть, а Наташа сразу же смутилась.
— Что, вот так просто сдашься?
Было сложно, но я демонстрировал полное безразличие.
— Ну, это же не мне нужно? Я свою зарядку могу сделать и в восемь, и в девять. Думаешь, мне охота в шесть утра вставать и будить тебя? А потом ещё выслушивать, как ты ноешь, что спать хочешь? Да и массаж таким лентяйкам делать нет никакого желания.
— Массаж? — удивилась Наташа, а я довольно кивнул. — Ты умеешь делать массаж?
Выдерживая театральную паузу, я взял блин и зачерпнул в него варенья.
— Все, кому я делал, говорили, что я гений массажа.
— Я согласна! — подпрыгнула на стуле Наташа.
— На что ты согласна?
— На массаж! Ой! На зарядку!
— Всё, дорогая. Акция закончилась. Ни массажа, ни зарядки. Только по отдельной таксе. Зарядка за сотню в час, массаж — пять сотен. Иминимум час заказывать.
— Ого! Чё так дорого?
— Потому что спрос формирует предложение.
— Жлоб! — надулась Наташа.
— Для тебя цены в два раза выше теперь.
Доев блин, я пошёл в зал, чтоб застелить постель. Наташа тоже быстро закончила, быстро собралась и молча ушла. И опять не убрала за собой и посуду не помыла. Что за свинтус?
Закончив все бытовые дела, я решил кое-что проверить и включил Наташин комп. Она поменяла пароль. Значит, перестала мне доверять. Это разумный шаг, но вот только шифровать куки она вряд ли умеет. Зайдя через овцу вконтактик, меня тоже встретил новый пароль. Самое обидное то, что пока Наташа сама не зайдёт через общую сеть, я тоже к ней попасть не смогу. Это вызывало некоторые опасения. С другой стороны теперь она уверенна, что её страничка защищена и на этом можно будет сыграть. Но это всё потом, а сейчас нужно работать.
Мне нужно было составить программу проекта, которым я должен руководить летом. Самое обидное то, что на лето мне предложили классную работу в России. И не просто работу, а работу с пятиразовым питанием. Ещё там зарплата в пять раз выше и условия лучше, и работа интереснее, но это всё мелочи. До этого целых два года в Артеке я сердобольно добивался должности руководителя, а сейчас сложилась такая ситуация, когда я всё подготовлю, а потом придётся всё готовенькое отдавать кому-то другому. С одной стороны жалко терять то, что есть, с другой стороны хочется чего-то новенького.
Размышляя на эту сложную философскую тему, я заснул. И опять ко мне пришла рыжая. Мы шли с ней по какому-то неизвестному городу вдоль набережной и о чём-то говорили. А потом встретили Ленина с весами, но без фикуса. Я спросил про фикус, а Ленин обиделся и убежал. Я пытался его найти, чтоб извиниться, пока не понял, что и рыжую тоже потерял. А зачем мне Ленин, если у меня нету рыжей?
Разбудила меня открывающаяся дверь. Это Наташа вернулась.
— Наташ, это ты?
— Ну а кто?
— Ну не знаю. Может твои предки вернулись, чтоб избавить меня от мучений.
— И меня тоже, — буркнула Наташа.
Шутка была хорошей и я засмеялся. Наташа пыталась дуться, но тоже улыбалась. Нужно было ловить волну.
— Натаха, давай уроки чтоб к пяти сделала.
— А что в пять?
— Как что? Тренировка. Забыла что ли? А потом комплексный массаж твоего ленивого залежавшегося организма.
Обед Наташа разогревала сама, посуду тоже мыла сама, быстро сделала уроки, а оставшееся время постоянно смотрела на часы. К тренировке мы приступили с особенным усердием. Я смотрел, как Наташа чуть ли не плачет, но делает и боялся, что завтра она просто не сможет ходить. Но вначале всегда так. Главное начать и перетерпеть.
Пока что Наташе нравилось. Выполняя упражнения, она постоянно смотрела на своё отражение в большом телевизоре и спрашивала.
— Коль, а я немножко похудела?
Конечно, она не похудела, но от нагрузки её тело перестало напоминать пожилую грушу, и уже немного походило на симпатичный юный бананчик.
Ну, а потом был массаж. Именно его так ждала Наташа.
Я сказал снять всё кроме шортиков и ложиться на живот. Было несколько стрёмно находиться вместе с почти голым подростком женского пола, и в другой ситуации я бы не стал заниматься подобными вещами. Но сейчас нужно было размять все залежавшиеся «соли» и хорошенько разогнать кровь. Ну и сделать Наташе приятное, конечно же. Пусть у неё будет позитивный психологический якорь, касающийся разминки.
Хочу сказать, что массаж я делаю только людям, к которым хорошо отношусь или люблю. Каждый раз по окончании мне хочется обнять лежащего на кровати человека. Лечь сверху, крепко прижать и отдавать энергию всем телом. Одна моя знакомая сказала, что прям почувствовала, как я закутал её в свои «лебяжьи крылья». Получается кокон, в котором человеку очень спокойно и приятно. Я не многим делал такую штуку, но все, кому делал — почти сразу же засыпали. А просыпались счастливыми и довольными. И целую неделю у них был отличный стул, что говорит о долгосрочном эффекте.
Вот и сейчас, я сидел сверху на Наташе, и гонял по её спинке кровь и энергетические потоки. Она была покладистой, как тёплый пластилин и с трудом отвечала на мои гипнотизирующие вопросы. Массаж нельзя делать молча. Обязательно нужно бубнеть что-то монотонное, больше похожее на африканские барабаны у ночного костра. Специально для таких мероприятий у меня имеется тихий и шершавый голос, похожий на махровый халат, в который хочется закутаться и бахнуть какао. Это похоже на то, как мурчат кошки. Можно рассказывать хоть про интерполяцию Лагранжа, это совершенно не важно, главное рассказывать. Наверное, где-то в мозгах у человека есть центр, который резонирует с этими колебаниями и выделяет органический морфий. Критическая доза Наташиного морфия выделилась, когда я дошёл до плеч. В ответ на мои просьбы повернуться и попытки чуть-чуть её повернуть, Наташа робко захрапела. Ну, блин, класс. А кто теперь будет говорить, что я гений массажа? Я просто так не могу это делать, тут тонкая материя.
Отругав себя за невыполненный план, я начал думать, как бы освободить диван. Но ничего не придумав, я решил лечь спать у Наташи. Укрыв мою маленькую школьницу одеялком, я сам еле дошёл до кровати, потому что глаза слипались. Засыпая, я немного расстроился из-за того, что сильно сегодня устал, а значит, буду крепко спать. И не запомню сон, который мне будет сниться. Если меня, конечно же, не разбудят…
— Коооль?
Я зачем-то пощупал пол под кроватью. Как будто топор там сам может появиться.
— Что?
— Можно, я в свою кровать лягу?
— А на диване никак?
— Ну, мне там некомфортно.
— А меня будить ночью комфортно?
Было темно, но мне показалось, что Наташа покраснела.
— Коль, ну не издевайся. Думаешь, у меня сердца нету? Я бы просто так не стала просить.
Наташа сказала это с таким отчаянием, что мне сразу стало стыдно за своё безразличие и нежелание понять ситуацию. После моего массажа просто так не просыпаются. Значит, дело серьёзное.
Было темно и тихо. И холодно. Нужно в ЖЭК написать, чтоб булки там напрягали. Раструсив голову и окончательно выгнав оттуда сны с рыжей и Лениным, я впустил хозяйку кровати на своё законное нагретое место, укрыл её и начал.
— Наташ. Рассказывай что произошло.
— Можно, я не буду?
— Не можно. Ели ты меня будешь каждую ночь будить, я через неделю чокнусь. А я хочу приносить обществу пользу.
Наташа хихикнула.
— Ну, тогда коллегами будем. А то у меня уже совсем голова кони двинула. Коль, тебе холодно?
Я и сам не заметил, что трясусь.
— Да, прохладно. Сейчас пойду, хоть футболку накину.
— Ложись ко мне под одеяло.
По спине пробежались мурашки.
— Да не, я лучше футболку.
— Ты боишься что ли? Я не кусаюсь.
В голосе Наташи чувствовались игривые нотки. Надеюсь, она меня просто троллирует и совсем не флиртует.
Ничего не ответив, я залез под тёплое одеяло. Мы легли спинами друг к другу и Наташа продолжила.
— Коль, мне опять приснилось. Про девственность. Я вчера как-то пережила, но когда сегодня он повторился, я боюсь спать теперь. — Наташа сглотнула. — Даже не спать, а просыпаться одной. Можешь смеяться, но когда я была маленькой и болела, то всегда спала с родителями. Мы тогда жили в маленькой квартире, и я даже не помнила, как засыпала у себя, а просыпалась у них. Потом как-то успокоилось всё. И вчера опять… — Наташа немного помолчала. — Коооль?
— Что?
— Я думала, ты спишь. Что мне делать?
— Не знаю.
— Совсем не знаешь?
— Я думал, тебе спорт поможет. Но если ты говоришь, что опять повторилось, то не знаю.
Наташа ничего не сказала. Несколько минут она ворочалась, а потом спросила:
— Коль, а можешь…
— Что?
— Можешь потрогать меня, — Наташа запнулась, — за грудь?
— Зачем?
— Ну, не знаю. Мне просто хочется.
— Ты знаешь, что меня за это могут посадить?
— Ты мне так сильно не доверяешь?
— Нет, доверяю. Но думаешь, если бы всё было просто, сажали бы?
— Тебе сложно что ли?
— Нет.
— Ну, тогда потрогай. Я тебя прошу. Я тебя не так часто о чём-то прошу.
— Давай, я тебя потрогаю, как только твой папа разрешит. Ты, кстати, вчера ему звонила?
— Нет.
— Почему?
— Боюсь.
— Ясно. А маме?
— Маме звонила. Сказала, что всё хорошо.
— Хорошо.
Мы полежали немного в тишине. Наташа продолжала ворочаться.
— Коооль.
— Что?
— А если я тебе заплачу, потрогаешь?
— Конечно.
— А за сколько?
— Пятьсот баксов.
— Ого! А чё так дорого?
— Это средняя взятка прокурору.
— А дешевле никак?
— Никак.
— Но у меня столько нету.
— Комбик продай. Можешь сразу мне продать. Я за четыреста возьму.
— Да он тыщу стоит!
— Тебе я тоже скидку делаю, не будь жадиной.
Наташа захихикала.
— Ну, тебе сложно что ли? Если потрогаешь, я обещаю тебя никогда не будить.
— А вдруг с тобой что-то случиться, а я просплю? Не пойдёт.
— Ну и ладно, — обиделась Наташа. — Я думала, ты друг. Я ошибалась.
Я недовольно закряхтел и лёг на спину.
— Наташ. Солнышко. Я тебя очень люблю. Правда. И ты это знаешь. Но я не хочу, чтоб ты, ни дай Бог, в меня влюбилась. Я из-за любви потерял очень много хороших знакомых. И тебя я терять совсем не хочу.
— Как так? — Наташа стала гораздо доброжелательнее.
— Ну, вот так. Общаешься ты с человеком. Тебе нравится. Общаешься ещё больше. И в определённый момент ты понимаешь, что уже не можешь без него. Влюбился окончательно и бесповоротно. А ему не до любви, у него дела. Поросёнок заболел. И ты всё ждёшь, когда он напишет, а он всё не пишет и не пишет. И ты начинаешь на него обижаться. Он ничего не сделал, а уже плохой. Понимаешь, какая заковырка? А если у него плохое настроение? Ты к нему со всей душой, просишь чуточку внимания, а он тебе: «я занят» или даже «отстань». И ты совсем не думаешь, что у человека могут быть серьёзные проблемы. Ведь тебе «сердце разбили», у тебя горе. Это очень вкратце. Но ты, думаю, суть поняла.
— Не очень, Коль.
— Ну ладно, смотри: если ты любишь, ты ждёшь от человека взаимности. И даже если человек тебе эту взаимность даёт, не факт, что даёт он в такой форме, в какой нужно тебе. Вот мой пример из жизни: приготовил я своей любимой суп, что называется, от всей души. Но из очень бюджетных ингредиентов. Вроде хороший суп получился, а она пришла, понюхала, попросила прощения и отдала собаке. Она извинилась, конечно, но толку от этих извинений? Сердцу извинений не нужно. Для тебя этот суп был откровением. Как песня под гитару ночью у окна. А его чуть ли не в унитаз вылили. Хотя казалось бы — это же просто суп. Но вот такие вещи очень сильно портят отношения. Поэтому нужно либо научиться принимать хорошее, но ненужное, либо искать такого человека, который сможет удовлетворять именно твои потребности. Которому будет нравится именно твой суп. Даже если он с «душком».
— Коль, я обещаю, я всегда буду твой суп есть.
— Очень смешно.
— Ну правда.
Я повернулся к Наташе и обнял её обеими руками. От ощущения тёплой детской груди в голове всплыли воспоминания о том, что делают в тюрьме с педофилами. Наташа глубоко вздохнула, а её кожа стала шершавой и холодной.
— Коль, не отпускай меня. Пожалуйста.
Я услышал маленького испуганного ребёнка. Какой там промискуитет? Ей действительно страшно.
— Наташ, ты мне скажи, ты когда успела плащ-палатку снять?
— Кого снять?
— Ну, ночнушку свою.
— Ну, успела…
Наташина кожа вдруг стала горячей и мокрой.
— Ты меня сейчас поставила в очень неловкое положение. Больше так не делай. Хорошо?
— Хорошо.
— А теперь спать?
— Спать.
— Теперь не страшно?
— Не страшно.
Мы заснули. А проснулись от проклятой «Маримбы» с ужасной болью в мышцах. У Наташи болело всё тело после вчерашних упражнений, а у меня от того, что Наташа отлежала мне всё, что только можно. Она лежала у меня на груди так, как это делают девушки своих парней, а я боялся даже глубоко вдохнуть. О «пукнуть» даже и не думал.
— Наташ, доброе утро.
— Доброе, Коль.
— Как спалось?
Наташа сладко потянулась.
— Я так хорошо ещё никогда не спала.
— Что снилось?
— Фигня всякая. Пони, цветочки. А тебе?
Я попытался вспомнить.
— Ничего. По крайней мере, не помню ничего. Хотя последние три дня ко мне во сне приходила одна девушка.
— Что за девушка?
— Не знаю. Рыжая. И у неё пятый айфон. Больше ничего не знаю.
— А зачем она приходила?
— Не знаю. Сказала, что любит.
— А ты что?
— Тоже сказал, что люблю.
— А она?
— Если б меня постоянно не будили, я бы ответил на твой вопрос. Но спасибо тебе, это останется тайной.
— Ну извини, Коль.
— Да ладно. Не парься. Это всего лишь сон. У тебя пять минут, чтоб приготовиться к утренней зарядке.
— Коооль, у меня всё болит. Давай сегодня не будем?
— Будем!
Не желая вступать в полемику, я встал и, не оборачиваясь, пошёл одеваться и собирать диван. Можно было измучить себя мыслями о том, что было ночью, но я не стал. Совсем недавно я научился выбрасывать из головы глупые и ненужные мысли. Сложно это объяснить, но я как бы представляю, что отпускаю мысли в свободное плаванье. И они реально уходят. Не уходят только мысли, связанные с любовными делами. Но это такая гадость, которую даже живительная эвтаназия не лечит.
Если вы хоть раз видели, как зарядку делает слон, то вы можете представить, на что была похожа Наташа. Она в прямом смысле рыдала. Но не останавливалась. Я был ей настолько горд, что даже хотел расцеловать. И если бы не возможный подтекст, не раздумывая сделал бы это. Но нужно было как-то отблагодарить ребёнка.
— Натаха, а давай ты сегодня в школу не пойдёшь?
Наташа засияла, а потом сдулась.
— Справка нужна. Или чтоб родители позвонили. Так ругать будут.
— Кого ругать будут?
— Меня. А потом ещё родителей вызовут.
— Так родителей нету! Ты ж у нас сирота временно.
Наташа улыбнулась.
— Ну, значит, тебя вызовут.
— А вызывают к кому?
Наташа ещё больше улыбнулась.
— В моём случае к завучу. А может, и к директору.
— О! — обрадовался я. — Я вашему директору понравился. Я помню! — я потряс Натаху по плечу. — Сегодня у тебя выходной, расслабляйся. Давай, иди, набирай ванную и откисай там хотя бы часик. Тебе сейчас нужно. А я пока сбегаю в магазин, какой-нибудь вкусной еды куплю.
Наташа посмотрела на часы:
— Через час мне как раз наша класуха позвонит. Что ей говорить?
— Скажи, что на фитнесе потянула сухожилье и ходить не можешь. И пусть назначит время с директором.
Наташа немного смутилась.
— Коль, я про директора пошутила.
— А я не пошутил. Скажи, что я, как твой временный опекун, потребовал встречи с директором.
— Ты что уже задумал?
— Ты на физ-ру ходишь?
— Что?
— На занятия физкультурой ходишь?
— Эээ… — Наташа забегала глазами. — А что?
— А то, что твой организм нуждается в нагрузках. Которых нет. Это заметно. Вот я и хочу узнать, почему. Что ты на физ-ре делаешь?
— Нуууу, — покраснела Наташа. — Мне там валики дают, я их ногой катаю.
Я довольно хлопнул в ладоши.
— Класс! Скоро как в GTA будут качаться. Норматив: две сотни кликов мышкой в минуту! Что это за физ-ра такая?
— Ну у меня справка…
— Какая справка?
— У меня плоскостопие…
— И много у вас таких с плоскостопием?
Наташа спрятала глаза.
— Все.
Я раскрыл рот от удивления.
— Как все?
— Ну вот так. У нас врач знакомый. Он справки всем сделал. Хороший дяденька… Коль, ты ж не собираешься…?
— Собираюсь! Но тебя это не должно волновать. Всё. Дуй в ванную, а я в магазин.
Наташа хотела что-то сказать, но я вытолкал её в ванную, а сам убежал в магазин и купил много вкусной, полезной и свежей еды. Где-то на половину всей суммы, которая у меня оставалась. А вернувшись, через овцу опять залез в аккаунт Наташи. Лёжа в ванной, она переписывалась со своего телефона с подружкой:
— Софа, пипец! Я сегодня с мальчиком спала! Впервые в жизни!
— Ого! Круто! А сколько ему???
— 24!!!
— Ого! Ну и как?
— Всё болит. Сегодня в школу не пойду.
— Так звонить будут предкам из школы?
— А их всё равно нету в стране.
— А где они?
— Папа на семинаре в Польше. Мама в Египет уехала.
— Ого! А ты чё не уехала с мамой?
— Она сказала, типа её всё достало, и типа ей нужно хоть немного одиночества. А меня оставила с нянькой.
— Пипец, Натка! Вот же тебе повезло. А крови много было?
— Крови?
— Ну крови. Ты же в первый раз.
И тут я решил вмешаться.
Пока Наташа думала, я написал:
— Три литра нацедили! Прикинь?
А через мгновение из ванной донеслось демоническое «КОЛЯ!!!», брызги воды и звуки падения полсотни пластиковых ёмкостей.
Кое-как замотавшись в полотенце, Наташа вся мокрая вышла из ванной, а я демонстративно поднял руки вверх.
— Всё, сдаюсь!
— Коля! Ты чё, больной? Я из-за тебя в ванную телефон уронила!
— Тогда быстро разбирай его и сушить. А то больше не включится. — Наташа растерялась. — Что стоишь? Быстро телефон разбирай и феном суши! Иначе будешь в рельсу писать своей подружке.
Пока Наташа с ошалелым видом бегала по квартире, я начинал её моральное уничтожение.
— Наташа, ты знаешь, что только что ты меня подставила?
— А?
— Ты сказала своей подружке, что была с кем-то 24х лет. Через час это будут знать все в классе. Ещё через час все в школе. А мне к твоему директору идти. Красиво получается?
Наташа раскрыла рот и уронила фен.
— Коль, извини, я не подумала. Ты можешь не идти. Я на второй урок успею. За это ругать не будут.
От безнадёги я обхватил голову руками.
— Наташ, ну я всё понимаю. Но ты мне скажи, нафига это вообще обсуждать? Прикинь, если бы я написал у себя «Переспал со школьницей!» и фото твоё выложил бы. Красиво?
Наташе стало стыдно настолько, что она забыла про сушку своего любимого телефона.
— Ну, я хотела… похвастаться.
Я покачал головой.
— Наташка-Наташка. Похвасталась. А мне теперь у тюрьму придётся идти. Знаешь, что делают в тюрьме с педофилами?
— Ну ты же не педофил! — испугалась Наташа.
— К сожалению, мои вчерашние действия точно классифицируются статьёй уголовного кодекса о педофилии. Так что всё, Наташка. Будешь мне носить передачки. Ты же думаешь, что я шучу, да? А на самом деле это не шутка. Вот увидишь, найдётся какой-нибудь активист-фанатик и подведёт меня под Эшафот. Сейчас таких много.
— Куда подведёт? — аккуратно спросила Наташа.
— Туда, куда не ходят поезда. Ты хоть себя сама там не дефлорировала?
— Чего?
— Сны свои про девственность не воплощала?
Наташа почему-то покраснела.
— Да вроде нет.
— Что значит «вроде»? — насупился я.
— Да нет! Точно нет!
— Эти твои шуточки. Если окажется, что ты ещё и не девственница, меня мало того, что посадят, так ещё и в тюрьме устроят сладкую жизнь.
— Коля, прекрати так шутить! Это не смешно! — истерически закричала Наташа, а я так же истерически улыбнулся.
— Понимаешь, Наташа. Когда ты уже почти в тюрьме, тебе ничего не остаётся кроме как шутить. Вот что мне остаётся делать? Из страны бежать?
— Коля! Ну прекрати! — завыла отчаянно Наташка. — Это уже не смешно!
— Ах тебе не смешно? Ей не смешно! А пять минут назад было смешно? Это же так весело — написать подружке, что ты, молодая и прекрасная душа, провела ночь со взрослым мужчиной. Какая разница, что потом будет? Главное, что ты теперь такая как все!
— Ну, Коля! — начала ныть Наташа. — Ну я не знала! Правда! Что мне теперь сделать?
Я, наконец, сделал серьёзный вид.
— Ты права. Нужно концентрироваться не на проблеме, а на её решении. В конце концов, я тоже в кутузку не очень хочу. Давай рассуждать, — я важно почесал бороду. — Что мы имеем? Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Но оно уже вылетело. Самый простой вариант — это отвлечь всех от нашего воробья и заставить обратить внимание на какого-нибудь другого воробья. Или аиста. Давай позвоним в школу и скажем, что там бомба?
— Давай! — засияла Наташа.
— Идея хорошая. Твои школьники тоже рады будут. Но тогда меня заберут дядьки из управления по борьбе с терроризмом. Там сразу больно бьют, но на зоне вроде немного лучше, чем насильникам. Ты не в курсе, как они вообще там? Котируются?
— Неа, — растерянно покачала головой Наташа.
— Ну да. Это ж мне туда нужно, а не тебе, — я вдруг вспомнил. — О! Всегда нужно проблему заставить работать на тебя. Как это сделать в нашей ситуации?
Я посмотрел на Наташу, как будто от её ответа зависела жизнь дюжины котят.
— Я не знаю, Коль, — с трудом выдавила она.
— А я знаю! Но тебе не скажу. Потому что ты опять всё разболтаешь, и ничего не получится. Всё. Сиди дома, ничего не делай, никому не звони, а я пойду к директору вашему. И можешь выключать фен. Твой телефон уже давно высох. Теперь пусть возле батареи полежит часика три. Пошли есть.
В условиях, приближенных к боевым, Наталья совершенно ничего не соображала. Оцепеневший от страха мозг Натальи был не в состоянии отдавать какие-то внятные приказы. Только выполнять. Меня же, что называется, «понесло». Я был безумно благодарен судьбе за такое удачное стечение обстоятельств и отдавал распоряжения с лёгкостью импрессиониста, который мазюкает на огромном холсте веником, а в труднодоступных местах метлой с длиннющей ручкой. Я просто обожаю ситуации, когда вокруг меня хаос, и только я один понимаю, что происходит. Осталась только обработать директора, а потом, если повезёт, ещё и учителей.
Употребив плотный и здоровый завтрак, я приказал Наталье сделать в квартире такую уборку, которую здесь вообще никогда не делали. Обосновав требование тем, что если меня приедут арестовывать, то обязательно приедут с прессой. А если пресса покажет, что во вверенной мне квартире бардак, то перед соседями по камере будет стыдно. Наташа абсолютно серьёзно отнеслась к заданию и, не ожидая пинка под зад, начала мыть полы. А я отправился в школу. Прямиком к директору.
Школа Наташи совершенно не изменилась. В фойе в компании размашистых эйкуб сидел тот же охранник, который меня, кстати, узнал.
— О! А это не ты тогда дерьмо убирал в сортире! — улыбнулся он бело-золотой улыбкой.
Вот что называется «запятнать авторитет».
— Здрасте! — довольно пожал я руку. — Да, было дело. Отдувался за свою племянницу. Но теперь настало время расплаты!
— Расплаты? — удивился охранник.
— А вы что, не в курсе что ли?
— Нет. А шо случилось?
— Да моя племяшка чуть себе вены не порезала сегодня! — крикнул я, а потом как бы заткнул рот и шёпотом продолжил. — Заклевали ребёнка.
— Как заклевали? Она ж у тебя боевая была?
— Вот так. После медосмотра.
— Медосмотра? А шо там?
— А что на медосмотре бывает? — спросил я, намекая, что ответ должен знать каждый.
Охранник понимающе закивал, хотя ничего не понял.
— А что на медосмотре бывает?
— Как что? МАНТУ! Все манту намочили, а моя сердобольная — нет. У всех здоровенная, красная, как огурец, а у моей маленькая и бледно-розовая. И она, дурёха, решила, что заболела раком! Можно себе такое представить? Раком! Из-за манту! Это кто-то взболтнул просто так, а ребёнок уже вены режет.
— Дети. Шо с них взять? — деловито подытожил охранник.
— Дети-то они дети. Но когда вены начинают резать, они уже не дети. Они уже трупики маленькие. А оно мне надо?
— Нееет, не надо, конечно же! — понимающе закивал охранник.
— Вот и я о чём. Директор у себя? Как её там?
— Марина. Ну, для чужих Марина Алексеевна. У себя, да. Там у них проверка какая-то будет, она злая как собака. Лучше ты туда не ходи.
Я посмотрел в глаза охраннику, импульсивно подёргивая правое веко.
— Ребёнок! Вены чуть не порезал! Ребёнок! Понимаете? РЕ-БЁ-НОК! Какая проверка?
Охранник не понимал, что я от него хочу, но сильно испугался и проникся духом чего-то. С абсолютно понимающим видом он похлопал меня по плечу и направил к директору.
Вежливо поздоровавшись с секретаршей, я три раза отчётливо стукнул в дверь с надписью «Директор».
— Войдите, — послышался не очень дружелюбный тон.
Я попытался сделать серьёзный вид и вошёл. Моя помятость и то, что я не успел принять душ, была очень кстати. Всем своим видом я пытался показать усталость и измотанность.
Директор приспустила очки и, кажется, узнала меня. Но с прошлого раза она точно запомнила имя «Зигмунд», а настоящее не запомнила. Она даже протянула букву «З», но потом осеклась и немного засмущалась. Я переживал не меньше её, ведь мне предстояла роль, которую я никогда не играл. Роль вредной тётки-скандалистки.
Выдерживая напряжённое молчание, я сел перед директором и начал пристально смотреть в глаза. Периодически поглядывая на отдельные части директора, я отметил, что она тоже волнуется. Ритм, который она выстукивала ручкой, был ломаным, на лбу выступила испарина, а из-под стола доносилось неприятное шуршание туфель.
— Марина Алексеевна. Добрый день, — начал я короткими фразами. — Сегодня моя Наташа хотела перерезать себе вены. Из-за того, что творится в вашей школе.
Именно в этот момент я понял, что мне очень хочется ржать. Казалось, ещё секунда и я лопну от смеха. Но я напряг всё, что только можно, и от этого сильно вспотел. Наверное, ещё и покраснел. Это тоже должно пойти мне на руку.
— Вы понимаете, что это ЧП? Что вы молчите? Если бы я случайно не оказался рядом, завтра вы бы всей школой стояли вокруг маленького детского гробика!
Не знаю почему, но сочетание «детский гробик» вызвало у меня истерику, и я начал ржать. Закрыв лицо руками, я всячески пытался выдать свой истерический смех за исполненные отчаянием страдания. Очень в тему на глазах выступили слёзы.
— Простите, — извинился я, шморгнул носом и посмотрел на директора.
Директор была цвета варёного кальмара. Она смотрела на меня, раскрыв рот, и пыталась что-то сказать. Потом встала, и налила мне воды из кувшинчика. Я начал пить, опять начал ржать, подавился и забрызгал слюнями весь директорский стол. Думал, директор будет ругаться, но нет. Она по-хозяйски достала из стола тряпку и вытерла последствия моей истерики. Затем точно так же достала из стола какой-то пузырёк, накапала мне в стакан и приказала пить. Судя по отточенности действий, директор делала подобные процедуры ежедневно.
Когда я, наконец, успокоился, она села на место и спросила:
— Теперь давайте будем решать, что с этим делать.
— Давайте, я сначала расскажу, в чём суть. Вы же не в курсе?
— В курсе, — соврала директор. — Но мне нужно услышать вашу версию.
Ну конечно, «в курсе она». Я только что сам всё придумал.
— У моей Наташи вчера был медосмотр. Так?
— Да, — спокойно ответила директор. — Позавчера. Плановый.
— Так вот на медосмотре выяснилось, что моя Наташа — единственная девственница в классе. Но даже не это страшно. Страшно то, что класс ей поставил ультиматум: либо она будет как все, либо начнётся травля. У неё вчера такое было, что просто ужас. Я толстая, я страшная, я никому не нужна, вы понимаете, да?
— Понимаю, — с фальшивым пониманием кивнула директор.
— А сегодня утром я зашёл в ванную и вижу, что она пытается моей бритвой порезать вены.
Вдруг я понял, что фраза «моя бритва» в комплексе с моей бородой и усами звучит просто смешно и быстро перевёл тему.
— Хорошо, что она никогда не закрывает дверь. Рыдала у меня на руках полчаса. Сейчас спит. Дал ей успокоительного. Что будем делать?
Директор посмотрела в сторону и немного покривила губы.
— Вы меня простите, З… но разве на медосмотре может выясниться, что кто-то девственница, а кто-то нет?
— Вы меня тоже простите, но на женских медосмотрах я никогда не присутствовал. И не знаю, что там может выясниться, а что не может.
— ЭЭэ… — директор попыталась вспомнить, как меня зовут, но снова не смогла. — Я на них много раз присутствовала и точно вам говорю, там туда не смотрят. Можете мне на слово поверить. Если только через горло.
Я дебильно гыгыкнул, но сразу же стал серьёзным.
— По-вашему, это повод для шуток? Мне всё равно, куда там смотрят! Час назад мой ребёнок и ваш ученик хотел покончить с жизнью. Сегодня же я пойду в ГОРОНО и поставлю этот вопрос вашему руководителю. А когда вернутся Наташины родители, мы заберём документы из школы и напишем соответствующие письмо в соответствующий орган.
— Николай! — наконец вспомнила директор. — Я вас понимаю, но давайте не рубить сгоряча? Это же дети. Тем более сейчас такое время, что по телевизору они всякие глупости смотрят. Вон, в другой школе девочка из десятого класса напилась водки и спрыгнула с восьмого этажа из-за мальчика. Хорошо, что живая осталась. Только ноги переломала. И руку.
— То есть, по-вашему, это нормально?
— Нет, Николай! Конечно же, не нормально. Но мы не в состоянии бороться со СМИ и интернетом. У нас один психолог на пятьсот человек, и к нему постоянно очередь. Что бы вы сделали на моём месте?
Ты на неё посмотри, хитрюга!
— На вашем месте я бы провёл беседу с родителями. Чтоб ограничивали детей. Во-вторых, я бы лично поговорил с родителями Наташиного класса по поводу того, что их школяры уже во всю живут половой жизнью. По-вашему, нормально то, что девочки в свои пятнадцать уже не девочки?
— Нет, не нормально! Это просто ужас! — сказала театрально директор.
Мне нравилась её дипломатия и то, что она говорит со мной как с невменяемым.
— И что мы будем делать? — спросил я уже с небольшим отчаянием, как бы надеясь на директора.
Марина Алексеевна сразу почувствовала мою слабость и моментально взяла инициативу в свои руки:
— Николай, вы сейчас идите домой, побудьте рядом с Наташей. И сами отдохните. Вы большой молодец, вам сейчас нужно спокойствие. Я постараюсь сегодня собрать всех родителей. И отзвонюсь вам о результатах, — самым наглым образом директор взяла меня за руку и пристально посмотрела в глаз. — Мы договорились?
Ах ты ж хитрая морда! Вы это видели? Думает, что я совсем идиот!
— Где у вас тут в Алуште детская больница? Нужно Наташу показать специалисту.
— Да не нужно! — перепугалась директор, но потом опять вернулась в прежнее состояние. — Для Наташи это будет ещё больший стресс. Пусть дома посидит, мультики посмотрит. Я ей пропуски даже ставить не буду.
Я как бы немного подумал:
— Вы, наверное, правы. Но, Марина Алексеевна, — я тоже решил сбить директора с толку. — Вы же понимаете, что этот разговор не должен выйти за пределы этой комнаты? Если дети узнают, ждите или утопленника, или повешенника.
Директор закивала, хотя её сильно смутило слово «повешенник».
Напоив ещё одним стаканом воды, директор очень вежливо выперла меня в коридор, на всякий случай напомнив, что сейчас мне нужен покой, а всякие ГОРОНО и прочие заведения такого плана очень плохо действуют на хороших людей вроде меня.
Оказавшись на улице, я наконец-то растянулся в довольной улыбке и гыгыкнул. Сейчас Директор скорее всего звонит предкам Наташи. Отец Арсений недоступен, а вот Лилия должна быть на связи. Хоть и в роуминге. Пусть понервничает. Я-то думал, она по делам важным уехала, вошёл в положение, а она в Египет отдохнуть! Нет, ну вы представляете? Ребёнка оставила, а сама «отдохнуть». Ну, ей будет интересно узнать от директора школы, что её дочь хотела порезать себе вены. Я только не придумал, как объясню всё это. Урок-то Лилия получит, но я тоже могу получить негативную репутацию. А ведь со следующей осени я всерьёз планирую работать нянькой и не хочу, чтоб в резюме было написано «После трёх дней совместного проживания ребёнок чуть не покончил жизнь самоубийством»
Я был горд собой и чрезвычайно сыт. Можно было пойти к Наташе, но у неё там сейчас трудовой десант, а пылесосить совсем не хотелось. Очень хорошо то, что её телефон выключен, и Лилия ей не дозвонится. Я бы и свой выключил, но сейчас я работаю удалённо, и совсем без связи оставаться не могу. Если будет звонить, просто скажу, что занят и всё.
Съездив к себе на работу, я вернулся к Наташе где-то к обеду. Квартира сияла чистотой. Даже бригада подготовленных людей так быстро и качественно не сделает.
— Боже мой! — обрадовался я. — Прям жалко, что за мной дядьки в масках не приедут. Они бы, когда ворвались в квартиру, сразу бы извинились и даже разулись бы! Наташка! Ты просто волшебница!
Наташа покраснела.
— Ты лучше скажи, что там с директором.
— А ты телефон включи, посмотри сама. Он как раз уже высох.
Наташа быстренько собрала телефон, включила его и уставилась на меня. Нужно было подождать, пока придёт смс «Вам звонили» от мамы.
— О! Сообщение. От Софки. — Наташа удивлённо подняла на меня глаза. — Выздоравливай скорее? А вот ещё от Таньки: «мы тебя не бросим, крепись!».
У Наташи отвисла челюсть. У меня тоже.
Ничего не говоря, я открыл овцу и зашёл в Наташин контакт. Туда пришло с десяток сообщений формата «держись, мы с тобой!» и картинки с цветами и котятами. И только в одном была ссылка на клинику, которая, судя по названию, связана с онкологией. Я не стал смотреть, чтоб сообщение оставалось непрочитанным.
— Коля, а почему мне все так соболезнуют? И что такое «детская онкология»?
Видимо, Наташа тоже прочитала сообщения из контактика.
Я пожал плечами.
— Ну, это заболевание раком. Когда клетки твоего организма перестают выполнять свои функции, а только ржут и размножаются. Ой. Жрут и размножаются. И какие-то органы начинают отказывать. Прескверная штука. Вот у меня глаз раком болел, его и отрезали.
— А почему меня все утешают?
— Наверное, нашли рак, когда медосмотр делали. — Наташа побледнела. — Да шучу я, расслабься. Если будешь делать зарядку, никакого рака у тебя не будет.
Пихнув меня в плечо, Наташа надулась, но вдруг вспомнила.
— А как там у директора?
— Можешь не ходить сколько угодно. Я сказал, что ты повесилась.
— Коооля! — Наташа топнула ногой и встала в позу «руки в боки».
— Ну, не повесилась, а вены себе перерезала. Или хотела перерезать. Я уже не помню. Я был в ударе и молол такую чушь, что даже страшно представить. Короче, теперь к тебе учителя будут намного добрее. Но не смей говорить никому ничего конкретного, отнекивайся от всего, иначе наша афёра всплывёт, и будет тебе горе-бида. Поняла?
— Не поняла.
— Ну и хорошо, — я вдруг вспомнил. — Наташ, а тебе мама не звонила? Смс не приходило?
Наташа полистала сообщения в телефоне.
— Да вроде нет. А должна?
— Ну я ж сказал, что ты повесилась. Должны были родителям позвонить.
Улыбнувшись, Наташа набрала номер. Затем ещё и ещё.
— Не отвечает.
— Как не отвечает? — удивился я.
— Как-как? Никак. «Абонент вне зоны действия сети».
— Ну нифига себе! — от возмущения я начал глотать воздух. — Тут дочь вешается, вены себе режет, а она там в Египте развлекается!
Наташа подумала, а затем прищурилась.
— А откуда ты знаешь, что она в Египте? Я ж тебе сказала, что она в Россию уехала?
— Эээ…
— Ты что, опять мои сообщения читал, гад?
— Нууу… — растерялся я. — Если в общем и целом, то скорее да, чем нет.
— Сволочь! — Наташа начала бить меня в плечо. — Я тоже хочу читать чужие письма!
— Чё ты меня бьёшь? Думаешь, раз повесилась, всё теперь можно? Где мой обед?
Подурачившись, мы пошли готовить обед.
Сёрбая суп, Наташа ни с того ни с сего серьёзно уставилась на меня.
— Коль, я хотела извиниться за вчерашнее.
Я поднял брови.
— За сиськи?
— Угу.
— Расслабься, Натаха. Это, конечно, не очень правильно, но никто не пострадал, и это уже хорошо. Тебя хоть попустило?
— Немного.
— Ну, вот и хорошо. Главное, чтоб ты не спешила никуда с этим делом, чтоб не вляпалась куда-нибудь и не схватила болячку, которую потом не вылечишь. Пообещай мне, что не будешь искать простой и быстрой любви.
— Обещаю.
— Ну вот и молодец.
yaplakal.com