127
ТОГДА
– А всё-таки, сколько нас? – спросила левая голова Горыныча.
– В смысле? – оторвался от какого-то древнего фолианта Кащей.
– В команде нас сколько?
– Трое.
– Хм… – нахмурилась правая голова.
– Возможно, ты хотел бы пояснить суть заданного тобой вопроса для получения более детального и максимально обоснованного ответа? – начала Баба Яга. – Очевидно, что твоя реакция на уверенный ответ Кащея означала сомнение в названной им цифре, поэтому…
– Вот смотри, – перебила Ягу средняя голова, – у тебя и у Кащея к одному туловищу прилагается одна голова, а у меня к одному туловищу – три головы. И как считать? По головам? Или по туловищам?
– Учитывая, сколько ты жрешь за раз, змеюшка, нас человек сорок, как минимум.
– Во-о-от! – подхватила левая голова. – Если по объему пищи считать, так нас тут целый взвод. А по факту? Трое? Или пятеро? По головам считать или по туловищам?
– Исходя из принятых в обиходе выражений, в народе тебя именуют «змей трехглавый», а, следовательно, ты можешь считаться как одна единица отряда. Однако, исходя из затрачиваемого на одну единицу отряда довольствия, ты никак не можешь быть в единственном числе. Да и головы у тебя три. Нд-а, – вздохнула Баба Яга, – дилемма.
Вялотекущий спор прервало дребезжание волшебного блюдечка. Кащей живо положил яблочко на край тарелочки и, когда оно покатилось, посерьезневшим тоном сказал:
– Бессмертный у аппарата.
– Кащей, так чего там с посохом? – послышался голос Василисы, прерываемый помехами.
– У-у-у... Ща начнется... – протянула левая голова Горыныча и все три поспешно покинули облюбованные окна.
Баба Яга поспешно вскочила с лавки и, пробормотав:
– Пойду, мухоморы полью, давно не поливала.
Бочком, чтобы не попадать в поле зрения волшебного блюдечка, выбралась из избы.
– Дык, это... – растерянно запинаясь, стал бормотать Кащей. – Оно как-то так вышло...
– Ладно, забей. Фиг с ним, с посохом.
Кощей расслабленно выдохнул. Быть должным он не любил. Тем более, за такие серьезные вещи, как игла смерти. Да если б только одна игла! Но и в этом случае Бессмертный давным-давно расплатился бы, будь он должен кому-то другому. Благо, золота и драгоценностей по всему королевству у него было припрятано в избытке и хватило бы вдесятеро оплатить самому привередливому колдуну за такое таинство, как, например, воскрешение из мертвых или снятие вечных оков. Но, к сожалению, воскресил его не привередливый колдун, а царёва дочка. А эта вела какую-то, одной ей известную игру. И когда Василиса сказала:
– Сейчас мне от вас нужно кое-что абсолютно другое.
Кащей внутренне напрягся.
– Та-а-а-а-ак, – протянул он, делая вид, что заинтересован. – И что же тебе необходимо?
– Сейчас объясню, – заверило изображение по ту сторону волшебной тарелки. – Значит, смотри…
СЕЙЧАС
– Вы тут, папенька, бухать изволите, а писарю чернил выделить с бумагой уже второй месяц не можете. Ходит к вам изо дня в день, а вы его всё на завтра отсылаете. И употребляете, должна вам заметить, о последствиях не задумываясь.
– Да как же ж мне горькую-то не пить, когда вот так вот оно всё? – спросил царь, борясь с пьяной икотой.
– Ну как "так"?
– Вот так, – царь всё же икнул и пьяно развел руками, а затем оперся на подлокотник, подложив ладонь под щеку. – Эх, и какого лешего я с Ванькой Дураком связался.
– Ну, начинается, – вздохнула Василиса.
– Поначалу-то он мне перспективным показался. Даром, что безродный, – продолжил причитать царь, не заметив язвительных ноток в голосе дочери. – Кащея извел, Горыныча с Ягой. Ведроидов собирал. А в результате-то что?
– Что?
– Кащей и компания живы, ведроиды ржавеют, из строя выходят, – царь постучал кулаком по стоящему слева от трона самовару на металлических конечностях, – а сам пропал. Голову моей единственной доченьке вскружил, и сгинул, наследника не оставив.
Пока царь перечислял тревожащие его аспекты бытия, самоварно-ведёрная конструкция выдвинула из своих недр еще одну конечность с граненым стаканом и, подставив его под кран, наполнила жидкостью. Царь взял стакан из руки-манипулятора, выдохнул, залпом выпил и, втянув воздух через нос, выдохнул еще раз.
– Вы, папенька, слишком преувеличиваете масштабы проблемы, – попыталась успокоить его Василиса, – ведь известны случаи, когда герои отсутствовали несколько лет, а потом возвращались, овеянные славой, и с богатой добычей. Одиссей, если не ошибаюсь, десять лет путешествовал, а Ясон…
– Мы тут не в Греции! – перебил её царь. – Я могу десять лет-то и не протянуть. А наследника своими глазами увидеть хочется.
– Вы, папенька, если так дальше бухать продолжите, то ваша печень и пяти не протянет. А делирий, так уже, наверное, на пороге.
– Делирий? – оживился царь, отдавая пустой стакан роботу-самовару и пытаясь встать с трона. – На пороге? Это греческий посол, что ль? Зови!
– Блин, по-моему, уже начался, – пробурчала Василиса себе под нос. – Да нет же, батюшка, делирий, это латинское название такое, обозначающее психическое расстройство, симптомами которого являются нарушение мышления, внимания, восприятия с помрачением сознания. А посла здесь никакого нет.
Царь вновь уселся на трон, откинулся на спинку, пьяно оглядел помещение, затем сфокусировал взгляд на Василисе.
– А ежели посла нет, то чего ты меня тогда путаешь?
– Так, батюшка, и до чёртиков допиться недолго.
– До чёртиков?
– Ага, до них самых. Натуральные чёртики к тебе приходить станут.
– Нет, чёртиков не желательно… – пробормотал царь, устало прикрыл глаза. – Чёртики нам… ни к чему… чёртики…
И уснул.
В реальность его вернули головная боль и сухость во рту. Не раскрывая глаз, царь привычно протянул руку, чтобы, постучав по железному боку ведроида, отдать команду на наполнение стакана. Но вместо привычной железяки наткнулся на что-то шерстяное и теплое. Постучать не получилось.
В недоумении царь разлепил похмельные очи и увидел на месте созданного когда-то Иваном персонального ведроида самого настоящего беса, покрытого с ног до головы свалявшейся шерстью, с рожками, свиным пятаком и хвостом, обвившимся вокруг ног, заканчивающихся вполне предсказуемыми копытами. В руках у беса был поднос, на котором стоял запотевший графин с водкой и граненый стакан.
Чёрт пискнул, точь-в-точь, как ведроид, хвост его взметнулся, обмотав горлышко пузатого графина, приподнял, наклонил над стаканом и отмерил положенную дозу. Затем поставил графин, обвил стакан и протянул царю.
И тут государь заорал.
Он оттолкнул протянутый стакан, вскочил с трона и, не переставая вопить, выбежал из зала.
В коридоре наткнулся на Василису.
– Что случилось, папенька? – остановила его удивленная дочь.
Царь перестал орать благим матом. Оглянулся на распахнутые двери, затем вновь посмотрел на Василису. Поднес палец к губам, прошипел:
– Т-с-с-с.
Схватил девушку за руку и крадучись вдоль стенки, потянул ее ко входу в зал. Подошел к самой двери, но заглянуть вовнутрь не решился. Указал пальцем и прошептал:
– Глянь-ка, кто там, справа от трона?
Василиса спокойно вошла в зал, огляделась.
– Никого, царь-батюшка, – только ведроид ваш стоит, да стакан на полу валяется.
– Правда? – осторожно выглянул царь из-за двери. – И больше никого?
– Никого.
– Привидится же, – пробормотал государь и, хоть и с опаской, пошагал к трону.
ТОГДА
– Ну, что на этот раз? – спросила левая голова Горыныча, когда Кащей вышел из избушки на куриных ножках.
Изба как раз в этот момент решила почесать одной ногой другую и накренилась так, что Бессмертный, беззлобно матерясь, скатился по ступеням.
– Чёрт ей нужен, – сказал он, вставая и отряхиваясь от пыли, – и не простой, а чёрт-имитатор.
– Нахрена? – удивилась средняя голова Горыныча.
Вместо ответа Кащей пожал плечами, одновременно разводя руками.
– Возможно, в вашем с Василисой диалоге проскакивали какие-либо малозначительные детали, сопоставляя и анализируя которые, мы сумеем выстроить логическую цепочку предположений о причине, по которой ей потребовалось демоническое существо низшего порядка?
Кащей развел руками еще раз.
– И где его искать, чёрта этого? – спросила средняя голова.
А крайние вместе с Кащеем уставились на Бабу Ягу.
– А чо я-то сразу? – возмутилась та. – Осмелюсь обратить ваше внимание на то, что большая часть приписываемых мне способностей невероятно гиперболизирована. Это произошло по причине необразованности большей части потенциальных клиентов, обращавшихся за помощью, – начала оправдательную речь Баба Яга. – Не стану отрицать, что в некоторых случаях, дабы произвести необходимый эффект на какого-либо заезжего доброго молодца, я использовала различные трюки, наводящие на мысль о наличии у меня паранормальных способностей. Однако, по большей части, это были трюки, основанные на знании законов физики, химии и некоторая ловкость рук, позволявшая повысить собственную значимость в глазах…
– Короче, не можешь? – оборвала её правая голова змея.
– Могу и короче, – согласилась Баба Яга. – Чертей призывать не умею.
– Слушай, старая, вот вопрос у меня: ну, я понимаю, когда ты зубы кому-то заговариваешь, но с нами-то можно простым, человеческим языком общаться?
– Чтобы не растерять навыки, нужно постоянно практиковаться, – заявила старушка, – а с кем мне в этом лесу практиковаться-то, когда я окромя вас и не вижу никого?
– С белками, – предложил Кошей.
– Пробовала. Седеют, – пожаловалась Яга. – Раз с медведем заговорила, так он в спячку впал. В июле.
– Не удивительно, – буркнул Горыныч. – У меня чешуйки заворачиваются в произвольные стороны, когда ты говорить начинаешь.
– Ладно, – хлопнул ладонью по колену Кащей, – где чёрта будем искать?
– Есть у меня одна нетривиальная кандидатура, – подала голос Яга, – не буду утверждать, что этот человек профессионально занимается ловлей чертей, однако в его послужном списке присутствует общение и, я бы даже сказала, доминирование над оными.
– И кто это? – спросила левая голова Горыныча.
– Балда.
– Сама ты балда! Если я не знаю чего-то, то это не повод обзываться! – возмутилась правая.
СЕЙЧАС
То ли сказывалось заунывное жужжание одинокой мухи под потолком, то ли отсутствие алкоголя с утра, но процесс не шел – сидя в личном сортире, царь никак не мог оправиться. Он размышлял о том, что стоило бы всё-таки накатить с утра, чтобы завести организм, когда вспомнил о лежащей в одном из карманов походной фляге.
Решил проверить, осталось ли там чего и, балансируя над отверстием в позе орла, принялся шарить по карманам. Нашел. Судя по весу, фляга была пустой. Однако, чтобы убедиться, открыл пробку и собрался было поднести емкость к носу: хоть вспомнить, что там было-то вчера. И именно в этот миг дверь внезапно открылась, и в проеме появился тот самый чёрт.
– Хрю! – сказал он, противным, но требовательным голоском. – Долго еще рассиживать собираешься?
Царь в испуге выронил флягу, зажмурил глаза, уперся ладонями в стенки кабинки и заорал второй раз за день. И вместе с криком, наконец, облегчился.
Когда в легких закончился воздух, а в кишках дерьмо, царь перестал орать и открыл глаза. Дверь была закрыта, а за ней слышался приближающийся топот стражи.
Когда ретивая охрана из благих намерений выбила дверь и выволокла своего государя со спущенными портками на свет божий, чёрта, естественно, нигде не было. И никто его не видел.
ТОГДА
Содержимое мешка дергалось и, похрюкивая, материлось.
– Как ты за-за-заказывала.
Василиса пристально посмотрела на Кащея.
– Ты в порядке, Бессмертный?
Кащей кивнул.
– А ну скажи что-нибудь.
– Что ска-ска-зать?
– Э, Кащей, что происходит? Ты чего заикаешься?
– П-п-п-посттра-авматический синдром, – пояснил Кащей, пиная хрюкающий мешок. – П-п-п-пройдет. Т-ты лучше с-с-скажи зачем тебе ч-чёрт?
– Черти, – Василиса заговорщицки подмигнула Бессмертному, – лучшее средство от запоя.
СЕЙЧАС
Царь собирался подремать после сытного обеда. Дело оставалось за малым – принять граммульку для хорошего сна. Он достал из-под лавки графин, открыл пробку и уж было собрался приложиться к горлышку, как что-то противно заскрипело в углу. Насторожившись, царь отставил графин и стал вглядываться в темный угол, одновременно стараясь прогнать из головы утренние события у трона и в туалете. Скрип не повторялся и мрачные воспоминания почти растаяли, когда вдруг, из угла, прижав палец к губам, шагнул тот самый чёрт.
– Т-с-с-с-с-с! – прошипел он.
– Ты кто такой? – испуганно, но всё же шёпотом, спросил царь.
– А то не видишь? – пропищало существо в ответ. – Чёрт я.
– А преследуешь меня за что?
Черт по-хозяйски сел в одно из кресел, закинул ногу на ногу и спросил:
– А сам-то как думаешь?
В царевой голове за одно мгновение пролетел разговор с дочерью о том, что он много пьет, что печень не выдержит, что черти будут являться…
– Из-за горькой? – испуганно спросил он.
– Из-за неё, родимой, – расплылся в улыбке чёрт. – Понимаешь, царь-батюшка, организм человека так устроен, что при регулярном употреблении спиртного его разум начинает слегка смещаться в измерениях и видеть то, чего смертным простым видеть не положено. Ты вот, в пограничном состоянии. И я жду, когда разум твой, наконец, сместится к нам настолько, чтобы тебя уволочь, да на сковороду адскую бросить. Ты, вон, как запах спиртного чуять начинаешь, область в мозгу уже активируется, ответственная за переход между измерениями. Ну, что, – бес взял графин и разлил хмельное по невесть откуда взявшимся стаканам, – по граммульке, для сна?
– Не хочу на сковородку, – зло прошептал государь и выбил стаканы из рук беса.
Повернулся к лавке, схватил графин и собрался было ударить им мохнатого чёрта, но… того в комнате уже не было. Будто и не появлялся вовсе.
– Позвать сюда писаря! – не своим голосом закричал царь.
Тот, словно ждал под дверью, тут же вбежал в зал и упал перед царем на колени и стукнулся лбом в пол.
– Не вели казнить, царь-батюшка, не себе я чернила отливал, да бумагу брал! Без корысти и выгоды. Деток грамоте учу.
Государь, будто и не буйствовал только что, абсолютно спокойно спросил:
– Так что ж у тебя, языка нет, спросить по-людски? Что б я, не разрешил?
– Прости, царь-батюшка, – не поднимая головы, продолжал причитать писарь, – не вели казнить за слова мои, но спрашивал я. Да только ты пьян с утра до ночи и всегда завтра зайти просишь. Вот я и осмелился…
– Ну, ладно, ладно, – окончательно подобрел царь, – вставай, давай. Чернила… будут тебе чернила. И бумага и помещение. Завтра только напомни.
– Завтра? – разочарованно спросил писарь, вставая с колен.
– Да не дрейфь, трезвый я, не видишь, что ль? А сейчас, записывай мой указ. С сего дня всё хмельное, что есть во дворце, утилизировать. Оставить только необходимый минимум для лекарских нужд. Но и тому спиртному вести строгий учёт, дабы не было искушения…
ТОГДА
– Ты Балда? Чёрта нам поймать надо, – начал в лоб Кащей.
– После наведения справок по внушающим доверия информационным каналам, наш коллектив пришел к логичному решению обратиться за твоими услугами, – объяснила Яга.
– Что? – не понял Балда. И добавил: – Вы странные...
– Учитывая имеющийся...
– Погоди, Яга, – прервал старушку Кащей. И обратился к парню: – Ты Балда?
– Ну, я.
– Оброк с чертей по просьбе попа брал?
– Ну, брал.
– Значит, изловить одного для последующей перепродажи тебе труда не составит?
Балда задумчиво почесал затылок, поглядел в небо, потом на Кащея с Ягой.
– Был тут у меня один экземпляр.
Балда достал из кустов похрюкивающий мешок.
– Он подражать звукам умеет?
– Умеет. Они все это умеют, – успокоил парень.
– Сколько хочешь за него?
– Такса у меня стандартная – три щелчка. А вас, кстати, сколько? – ответил Балда вопросом на вопрос.
– Трое, – сказал Кащей.
– Можете по одному щелчку на каждого раскинуть, – предложил парень добродушно.
– Пятеро, – возразила Баба Яга.
– Так трое или пятеро?
– Трое, трое, – заверил Кащей.
– Просто у одного – три головы, – добавила Яга.
Балда посмотрел на старушку, потом перевел взгляд на Бессмертного и спросил:
– Я вам уже говорил, что вы странные?
Те синхронно кивнули.
– Ну, так что, цену называй и по рукам? С оплатой вопросов не будет.
– В отличие от твоего предыдущего заказчика, наш коллектив отдает себе отчёт в том, что совмещение скорости исполнения работы и надлежащего качества её выполнения подразумевает достойную оплату затраченных для получения должного результата усилий. То есть, за дешевизной, в отличие от попа, не гонимся.
Балда, глядя на Кашея, ткнул пальцем в Ягу и сообщил:
– А она, так вообще странная.
– Ну, бывает такое с людьми, – согласился Кащей. – Так что, с оплатой? Может деньгами?
– Нет, – возразил Балда. – Негоже традиции нарушать.
СЕЙЧАС
– Я же обещала, что отпущу? А я свои обещания держу, – сказала Василиса. – Тем более, ты всё сделал просто идеально и метод кодирования сработал. За что тебя неволить?
– Так что, я свободен? – пискляво поинтересовался чёрт.
– Да.
– Ну, тогда бывай, Василисушка, – попрощался бес и выпрыгнул в окно.
В КОНЦЕ КОНЦОВ
– Так все-таки, сколько нас? Три или пять? – спросила средняя голова Змея Горыныча.
Кащей, преодолевая головную боль, оглядел подельников и подумал, что ему еще повезло, когда подставил лоб первым. Бабка молчала, уставившись куда-то в бесконечность – ей достался второй щелчок. Как раз такой, от которого в свое время «лишился поп языка». Меньше всех повезло Горынычу, вставшему в очередь третьим. Левая голова, выпучив разошедшиеся в стороны глаза и пуская слюну, блаженно улыбалась. Она нюхала ромашки, коих на поляне росло в изобилии. В очередной раз не рассчитав силы вдоха, втягивала в одну из ноздрей цветок, громко чихала и, не переставая улыбаться, продолжала своё занятие. Третий щелчок Балды достался именно ей.
– Двое сп-сп-с половиной, – ответил Кащей. – Две тв-тв-твои башки и половина моей.
Баба Яга в разговоре не участвовала.
©VampiRUS
yaplakal.com