Записки оптимиста

Доктор Иван Петрович Свистулькин, человек еще не старый, но уже основательно лысый и обладающий брюшком, придававшим ему солидность, сидел в своем кабинете и с тоской разглядывал рецепт. Рецепт был обыкновенный: натрия хлорид, калия хлорид, вода дистиллированная… А за окном шел дождь, такой же заурядный и скучный, как и этот рецепт. И жизнь, по мнению Ивана Петровича, была до невозможности скучна, однообразна и лишена малейшего блеска.

«Право, – думал он, глядя на хмурое небо, – хоть бы что-нибудь случилось. Пожар, например. Или чтобы жена призналась, что тайно любит скрипача. Или чтобы я, наконец, заболел какой-нибудь интересной, редкостной болезнью, вроде летаргического энцефалита».

В эту самую минуту дверь в кабинет отворилась, и на пороге появился его очередной пациент, господин Симеонов-Огурцов, мелкий чиновник, человек с лицом мокрой курицы и вечно испуганным взглядом.

– Иван Петрович! – взмолился он, едва переступив порог. – Спасите! Я, кажется, умираю от страшной, неизведанной болезни!

Сердце доктора сладко екнуло. «Ну вот, – подумал он, – начинается».

– В чем же дело, любезнейший? Опишите симптомы, – сказал он вслух, стараясь придать своему голосу научную бесстрастность.

– Симптомы, Иван Петрович, ужасны! – воскликнул Симеонов-Огурцов, хватая себя за грудь. – Во-первых, и это самое главное, я стал ужасно веселым! Понимаете? Веселым! Просыпаюсь утром – и на душе радость. Иду на службу – улыбаюсь. Начальник меня отчитывает, а мне смешно! Я даже вчера… о боже!.. я вчера насвистывал! В присутственном месте!

Доктор Свистулькин нахмурился. Дело принимало серьезный оборот.

– Это… весьма необычно, – произнес он, с интересом разглядывая пациента. – А ранее, до этого приступа, вы не замечали за собой склонности к… гм… легкомыслию?

– Никогда! – трагически простонал чиновник. – Я был мрачен, как осенняя ночь. Жена моя, Анфиса Захаровна, всегда говорила, что я – олицетворение благоразумной меланхолии. А теперь… Теперь я смотрю на свою лысину в зеркало и хохочу! Это же ненормально!

– Аппетит? Сон? – продолжал допрос доктор, уже мысленно листая учебники по редким психическим расстройствам.

– Аппетит прескверный! Вчера съел две порции свинины с хреном и чувствовал себя превосходно! А спал – как сурок! Никаких привычных мыслей о бренности бытия, о повышении квартплаты, о проигрыше в карты… Проснулся – и сразу будто на курорте! Доктор, это ужасно! Я становлюсь другим человеком!

Иван Петрович встал, прошелся по кабинету, потом остановился перед пациентом.

– Коллега, – сказал он торжественно (он любил называть пациентов коллегами в особенно серьезных случаях). – Ваш случай уникален. Явная форма Hyperthymia perpetua – хронической приподнятости настроения. В России это заболевание почти не встречается. Лечению поддается с трудом.

Лицо Симеонова-Огурцова просветлело от профессионального интереса.

– Неужели? Почти не встречается? – прошептал он. – А в Швейцарии?

– В Швейцарии – да, – с важностью подтвердил доктор. – Но у них там и воздух другой, и сыр. А наш, российский климат, наша жизнь… Она, знаете ли, не способствует беспричинной веселости. Это против природы.

– Так что же мне делать, Иван Петрович? Я не могу же явиться в департамент с таким лицом! Меня уволят! Со мной перестанут здороваться соседи! Жена говорит, что я стал похож на паяца!

Доктор Свистулькин снова сел, взял листок бумаги и стал писать, вдохновенно хмуря брови.

– Во-первых, – сказал он, выводя закорючки. – Полный покой. Никаких развлекательных чтений. Я прописываю вам ежевечернее чтение сводок биржевых новостей и подшивки газеты «Гражданин» за 1882 год. Во-вторых, диета. Исключить все острое, пряное и вкусное. Преимущественно – вареный картофель без соли. В-третьих, для коррекции настроения, полчаса в день смотреть в окно на тот серый забор, напротив. Он, я заметил, обладает исключительно удручающим видом.

Симеонов-Огурцов благоговейно взял рецепт.

– Благодарю вас, доктор! Чувствую, мне уже становится… скучнее.

Когда пациент ушел, Иван Петрович подошел к окну. Дождь все шел. Забор действительно был очень серым и унылым. Но на душе у доктора Свистулькина было светло и радостно. Он поставил редкий диагноз! Он прикоснулся к чему-то необычному! Жизнь, оказывается, не так уж и скучна.

«А впрочем, – подумал он, глядя на унылую улицу, – черт его знает, с этого Огурцова. Может, он просто дурак?»

И, утешенный этой глубокомысленной и вполне в духе времени мыслью, он пошел заваривать себе чай.

Размещено через приложение ЯПлакалъ