13
- Сударь, купите птичку.
Допотопное обращение «сударь» заставило меня остановиться. Передо мной стоял невероятно живописный персонаж. Заросший косматой бородой по самые свои маленькие хитрые глазки, он улыбался так, словно уже успел обчистить мои карманы, а я об этом пока не догадывался.
- Купите птичку, сударь, - повторил этот ископаемый черте откуда экземпляр.
«Птичка» на его плече, а точнее – огромный разноцветный ара, расправила полуметровые крылья, набрала воздуха и начала:
- А у тебя….
- Убью, - буднично пообещал продавец, не переставая улыбаться.
Попугай сложил крылья домиком, нахохлился и обиженно замолчал.
Птичий рынок вокруг грохотал на все лады. Он гавкал, мяукал, клекотал и где-то иногда даже блеял. А чего меня сюда занесло? А с того, что у моей дражайшей Аньки через три дня именины. Еще утром я честно хотел подарить ей котенка, но странный продавец попугаев меня остановил.
- Ахарх! – неожиданно рявкнул ара. – Вы только посмотрите на эту мамзельку!
Мы с бородачем, обернулись как по команде. Мимо нас ленивой пантерой проплывала роскошная блондинка. Она останавливалась у клеток с котятами, о чем-то разговаривала с их хозяевами и двигалась дальше. У вольера с персами блондинка задержалась. Прищурила ярко накрашенные глазища и протянула наманикюренные пальчики к вальяжно развалившемуся кошаку.
- Коты – прошлый век, мадемуазель, - бодро отрапортовал попугай.
Блондинка вздрогнула от неожиданности и обратила на нашу троицу удивленный взор. Крылатый болтун приосанился, почистил лапой загнутый клюв и продолжил:
- Попугаи, мадемуазель, гораздо сообразительнее котов. Красивее и проще в содержании.
Обиженный перс в клетке угрожающе зашипел. Выпустил когти, похожие на турецкие ятаганы, и с утробным воем принялся царапать стальные прутья. Ара встопорщил на голове хохолок, метнул в кота торжествующий взгляд и опять обратился к блондинке:
- Ах, сударыня, я вижу, как в ваших глазах плещется океан. Аха-арх, видать, многие мужчины были погублены этими бездонными очами. Да вон, смотрите сами, один уже погубился только что.
Попугай протянул правую лапу, указывая куда-то за спину обалдевшей красавицы. Там, в полуметре от коматозного перса, затормозился некий тип ярко выраженного кавказского типа. Он уткнулся взглядом в шикарные блондинистые формы и почти потерял ориентацию. В пространстве.
Дамочка неожиданно улыбнулась ему. Попугай не умолкал:
- Ловите не глядя, сударыня, он ваш с потрохами.
И тут до меня начало кое-что доходить. Нет, обычно я тугодумием не отличаюсь, но эта птичья зараза меня как загипнотизировала, можно сказать. Не должны попугаи так разговаривать. В смысле, так обильно и многословно.
- Колись, шутник, - обратился я к продавцу, - это ты за него болтаешь?
Бородач тут же отрицательно замотал головой:
- Поверьте, сударь, он сам. Вы его еще плохо знаете. Купите, птичку, покуда он беды не натворил. За недорого отдам.
Ара отвлекся от расхваливания блондинки, цыкнул персу что-то ругательное и обратил внимание на меня:
- Ахарх, а кто тут у нас?
Признаться, здесь мне стало неловко. По его испытующим взглядом я вдруг понял, что…Попугай смотрел на меня так, словно читал книгу. Страницы моей жизни переворачивались под его лапой, как заведенные. От первого моего крика в палате роддома до вчерашнего разговора с Анькой.
- Купите птичку, - не унимался продавец, - Христом Богом прошу.
- Сколько? – спросил я словно под гипнозом.
- Пятак серебром, - назвал бородач странную цену.
Я, не глядя, сунул руку в карман. Выудил оттуда первую попавшуюся монету и всунул в руку бородача.
- Благодарствуйте, сударь. Век буду вашу доброту помнить.
Я и чихнуть не успел, как попугай уже оказался у меня на плече. Он уселся там накрепко, вцепившись полуметровыми когтями в джинсовую рубашку.
Его бывший хозяин уходил от нас быстрым шагом, не оглядываясь. Чья-то спина на миг скрыла его от моего взгляда и все. Он пропал. Растворился, как дым.
***
- Капусту я не ем, - предупредил меня дома крылатый, - овсянку тоже.
- А что ты ешь? – поинтересовался я.
- Мясо. И рыбу. Вопросы будут?
- Будут, - я начинал закипать, - где ты научился так говорить?
- У своего первого хозяина. Есть хочу. Не дашь еды, загажу всю квартиру.
И словно в подтверждение своих слов пернатый приподнял хвост, целясь точно в меня. От удушающей атаки меня спасла только половина вчерашней курицы-гриль. Которую попугай смолотил с пугающей скоростью.
Клетки у меня не было. И насеста тоже. У меня ничего не было для этого монстра, потому что еще вчера я был твердо уверен в том, что предпочитаю млекопитающих.
Но устраивать вновь приобретенного яйцекладущего куда-то надо было. Застекленный наглухо балкон подходил идеально. По крайней мере, мне так тогда казалось.
Я гостеприимно распахнул балконную дверь, ара почистил перья и важно прошествовал в новое жилище.
- Недурно, - послышался его голос, - просторно и не дует.
Нас с ним ожидала самая странная ночь в моей жизни.
Из сладкого сна, полного цветных картинок, меня вытащил настойчивый стук в стекло. Попугай монотонно барабанил по двери громадным клювом.
- Чтоб тебя…, - выругался я и открыл балкон. – Чего тебе?
Ара посмотрел на меня огромными круглыми глазами, встопорщил перья на груди и рявкнул:
- Ахарх, пушки к бою!
От неожиданности я едва не свалился на пол.
- Ты что, сдурел, ночь на дворе, - пытался я образумить это мерзкое создание.
Но попугай меня не слушал. Он тяжело взлетел под потолок и сейчас наворачивал там круги, задевая крыльями люстру.
- На абордаж! – каркающим голосом заорала птица и врезалась в стену со всего размаху.
Клянусь, я увидел, как у него из глаз посыпались искры, настолько сильным был удар.
Попугай сел на хвост, помотал башкой и уставился на меня.
- Якорь мне в глотку! Я думал, что осьминог вырвет мне кишки и выпустит их в океан. Будь проклят день, когда я напал на Велакрус.
Ара поднялся с пола и проковылял в прихожую, где на стене висело зеркало во весь рост.
- Ух, ну и красавец, - проговорил он, разглядывая себя в блестящей поверхности.
Ситуация становилась все непонятней и непонятней.
Мой нежданный постоялец обратил ко мне немигающий взгляд и хрипло спросил:
- Рома не найдется? В глотке пересохло, как у старой Рози между ее сморщенных ляжек.
Я отрицательно помотал головой. Ромом отродясь не увлекался.
- Скверно.
- Водка есть, - неожиданно для самого себя предложил я.
Попугай встопорщил хохолок, склонил здоровенную башку к правому плечу и хитро прищурился.
- Неси, промочим горло.
А потом мы с ним пили водку в кухне, и я услышал самую невероятную историю в своей жизни. Попугай погрузил клюв в рюмку и выхлебал половину содержимого в один присест.
- Тысяча дохлых моллюсков! – вскричал он и затряс головой в полном восхищении. – Клянусь, эта штуковина будет позабористей, чем наливные дыньки малышки Сюзанны.
***
Монбар-Истребитель приложил окуляр подзорной трубы к правому глазу. Прямо по курсу, милях в трех, виднелась береговая линия проклятой Богом и людьми испанской колонии Веракрус.
Капитан в ярости скрипнул зубами так, что вахтенный матрос испуганно отшатнулся.
- Собаки, - просвистел сквозь зубы Монбар.
И, не поворачивая головы, отдал приказ зычным голосом:
- Пушки к бою! Шлюпки к спуску!
Команда «Сюзанны» врассыпную бросилась исполнять приказание капитана, за свою жестокость прозванного Истребителем.
Сам Монбар поклялся мстить испанским псам до последнего вздоха после того, как в неравном бою с двумя имперскими галеонами в войне против Испании погиб его дядя - генерал французской армии.
«Сюзанна» приблизилась на максимум бортовой осадки, так близко, что предводитель буканиров, отличающийся поистине орлиным зрением, увидел, как над крышей мэрии реет белое полотнище флага, перечеркнутое наискось красным крестом с неровными краями.
Истребитель сделал движение бровями, не отрываясь от окуляра подзорной трубы, и рулевой матрос прокричал на палубу распоряжение:
- Поднять флаг!
На рее пиратской шхуны гордо взвилось черное знамя с нарисованной посередине женской головой. В левом углу стяга угрожающе поднялся на дыбы двуглавый геральдический лев – фамильный лев древнего рода Монбаров, уроженцев Лангедока.
С чувством мстительной радости капитан пиратов увидел, как на площади перед мэрией началась суматоха. А то! Его знаменитое знамя знали все испанцы от берегов Кастилии до самой Вест-Индии.
Еще в пиратском притоне Тортуги, под звук разухабистых пиратских песен, что горланили десятки пропитых луженых глоток, обнимая за талию малышку Сюзанну, он, пятнадцатилетний пацан, сбежавший из испанского плена, поклялся своей первой женщине – портовой шлюхе-, что назовет в ее честь корабль и отправится бороздить океаны. Чтобы отомстить.
Пьяный в дымину матрос с «Королевы Анны» тут же, на грязном дощатом столе, за один поцелуй прелестной Сюзанны набросал ее профиль, который потом и красовался на флаге шхуны, названной в ее честь.
- Спустить шлюпки! Пушки к бою!
С бортов шхуны одна за другой на лазурную гладь моря упали шесть шлюпок. Вооруженные до зубов пираты, словно макаки, спустились вниз по канатам. С капитаном шутки были плохи. Еще жило в головах джентльменов морей воспоминание, как Истребитель захватил в плен губернатора испанской колонии, приколотил к мачте один конец толстой кишки и заставил бедолагу бегать кругами, наматывая самого себя на мачту.
На бортах «Сюзанны» раскрылись бортовые бойницы, и из зиящих черных провалов показались угрожающие жерла судовых пушек.
Канониры шхуны приготовились поддержать атаку капитана артиллерийским огнем.
Монбар занял место в авангардной шлюпке. Выпрямился во весь свой исполинский рост и смотрел горящим взглядом на ненавистную колонию Велакрус. Зрелище производило поистине гипнотический эффект. Ярко-красный плащ цвета родной крови, за которую поклялся мстить француз, развевался на ветру; сам Монбар, заросший черной густой бородой по самые глаза, стоял, словно статуя, положив одну руку на эфес верной родовой шпаги, а второй рукой указывал направление.
С берега укрепленного порта ударили пушечные залпы. Даже самые отчаянные пиратские сорви—головы поежились, когда вода вокруг шлюпок закипела бурунами, испуская пар от остывающих пушечных ядер. Но, видимо, даже черти в аду были так напуганы жестокостью Истребителя, что отказывались принимать в Преисподнюю его грешную душу. Потому что ни одно ядро не попало в шлюпки, упрямо двигающиеся к заветной цели.
- Вперед, мерзавцы! – вскричал Монбар, - Первому, кто доберется до мэрии, я пожалую золотой дублон.
Ударили ружейные выстрелы. Аркебузеры нервничали и поэтому начали огонь по приближающимся шлюпкам слишком рано. Весь свой оружейный запас они израсходовали сразу, но ни одна пуля не нашла цели, пропадая зря перед носами пиратских шлюпок. Монбар взмахнул правой рукой, и заговорили пушки «Сюзанны». Своих канониров Истребитель отбирал тщательно и жестоко. За пропущенный выстрел они неминуемо отправлялись кормить акул за бортом.
Монбар ухмыльнулся, увидев, как дощатая мостовая порта вспучилась от попавшего ядра. Стрелки, что только что лихорадочно перезаряжали ружья и зажигали фитили, схватились за головы и разбежались, словно крысы.
Шлюпки ткнулись носами в береговую линию. Пираты организованно повыскакивали на берег и построились боевым клином.
- Вперед! – закричал Монбар, вошедший в боевой угар.- Помните, золотой дублон первому, кто откроет ворота мэрии.
Сейчас артиллерия противника была не страшна, она не била на такие малые расстояния. Стрелки оказались оглушены и обезоружены, но из ворот мэрии к ним двигалась пехота, вооруженная знаменитыми испанскими мечами.
Монбар с налитыми кровью глазами, пошел вперед, раздавая шпаговые удары направо и налево. Его путь усеяли трупы испанцев. Ноздри Истребителя впитывали тяжелый кровавый запах, и от этого он дурел еще больше. Нерадивого меченосца он задушил походя одной правой рукой, сломав тому его цыплячью шейку. Истребитель двигался к мэрии, расшвыривая всех, кто вставал на пути. За спиной капитана грохотали пушки «Сюзанны», а верные бойцы работали обеими руками, обескровливая испанских гадюк.
И Велакрус пал, когда из ворот мэрии показался губернатор – маленький толстенький человечек с поднятыми руками.
Перед победителем выставляли сундуки с казной колонии. Жена губернатора, плача, срывала с ушей бриллиантовые серьги. Сам губернатор стаскивал с дрожащих пальцев золотые перстни.
- Время победителя, - взревел Монбар.
И началась вакханалия. Пираты разрывали грубыми просоленными руками кружевные корсажи первых леди колонии и вгрызались опухшими от соли зубами в мягкие испанские груди.
А Истребитель смотрел на эту оргию, улыбаясь в бороду. Его не интересовало богатство, он считал испанские трупы.
***
Вот сказать, что я охренел, - это не сказать ничего. Я методично сгрыз кусок буженины, хвостик редиски и маринованный огурец, не почувствовав вкуса.
Ара приканчивал уже третью рюмку водки.
- Что дальше? – поторопил я его.
- Дальше – больше¸- успокоил меня попугай.
***
- Добычу в трюмы, - распорядился Монбар.
И размашистым шагом отправился в каюту. По пиратскому Кодексу добыча делится 50/50. 50% капитану, 50% команде. Нет никакого пиратского Кодекса! Есто только трупы испанцев, которые снятся истребителю ночью.
Есть дядя, который громко кричал, когда испанские мечи полосовали его тело.. И есть Сюзанна, которую он, Даниэль Монбар, обещал забрать из того грязного приюта в Тортуге. А Монбары всегда выполняют своё обещание.
- Капитан.
Дверь каюты приоткрылась, и в проеме показала взлохмаченная голова матроса.
- Гляньте, какую цыпу мы захватили.
Монбар встрепенулся и уставился немигающим яростным взглядом на добычу, которую ему привели его верные матросы.
В дверь каюты втолкнули стройную девушку, одетую в дорогую, но грязную одежду. Она постоянно всхлипывала, а в откровенном декольте майскими птичками трепетали девственные грудки.
- Как звать? – спросил Монбар
- Сюзанна, - откликнулась пленница.
И Истребителя накрыло. И пусть та, первая Сюзанна, была портовой шлюхой, но для него, пятнадцатилетнего мальчишки, она была первой. И первая же его предала, укатив с капитаном «Королевы Анна».
Монбар придвигался к пленнице, сверкая глазами и поигрывая грудными мышцами. Попугай в клетке заволновался и заорал дурным голосом:
- На рею! Сухопутных крыс на рею!
Пленница выпрямилась в струнку, побледнела, словно полотно, и заговорила скороговоркой:
- Господь Вседержитель, если пойду я дорогой смертной тени, не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, Твой жезл и Посох – они успокаивают меня. Ты приготовил для меня трапезу в виде врагов моих…
Монбар взмахнул рукой с зажатой шпагой, и пленница упала как подкошенная.
***
- А потом? – заинтригованно спросил я
- А потом я здесь,- ответил ара,- и мне почти четыреста лет. Я переселился в тело своего попугая. Эта дрянь прокляла меня своей молитвой Господу.
- Давай выпьем, что ли, - предложил Истребитель, - мне на этом свете еще лет сто куковать в попугаячьем теле. Только потом Небеса решат, что со мною делать.
И я понял – я не буду сейчас дарить Аньке котенка. Я продам попугая и попрошу покупателя:
- Сударь, купите птичку.
Даниэль Монбар (1645—1707) (более известный как Монбар Истребитель[1]) — французский буканир XVII века. В течение нескольких лет он был известен как один из самых жестоких буканиров, действовавших против испанцев в течение середины 17-го столетия
Обстоятельства его гибели не зафиксированы.
yaplakal.com