65
Искитим ХХII
/режиссёрская версия/
Десяток боевых киборгов, одетых в камуфляж и вооружённых самым разнообразным и жутким оружием, прорывался к окопам противника. Эти огромные, тяжёлые, опасные машины, выглядящие как десять однояйцевых близнецов, выполняли задачу, которую не могли бы выполнить живые солдаты. Ни пули, ни осколки, ни пламя не могли остановить их, поскольку самая важная часть — блок управления и связи с координационным центром — был невелик и находился в том месте, где у людей почки. И хорошо защищён от любого внешнего воздействия.
Небольшая бронированная танкетка держалась в стороне от боя, координируя действия киборгов в зависимости от складывающейся ситуации. Кибернетический мозг получал сигналы с камер и микрофонов не только своих бойцов, но и с трёх летающих дронов, а при необходимости и от людей, сообщавших по радио важную информацию.
В разгар боя произошло малоприятное событие: противник ослепил и сбил лазером всех дронов; координатор запросил данные с воздуха у штаба, но люди, пославшие на прорыв роботов, не смогли помочь — посылать беспилотник в гущу огня было бессмысленно.
«АЦР/10, подняться на мачту ЛЭП и вести видеонаблюдение».
«Дробь десять, задачу понял».
Один из киборгов, поставив на предохранитель штурмовой компакт-гранатомёт, повесил оружие за спину и побежал в сторону перекошенной стальной фермы. Стоило ему выйти на открытое место, как несколько гиперзвуковых пуль пробили его камуфляж, живую ткань и, срикошетив от металла внутренних конструкций, с воем ушли в разные стороны. Не причинив роботу никакого вреда. Дробь десятый взобрался на самый верх мачты, занайтовался прочнейшим стропом и принялся плавно поворачивать голову из стороны в сторону, обеспечивая координирующему центру хоть такой обзор поля боя.
«АЦР/10, лазер в остове водонапорной башни. Три гранаты с интервалом пять секунд».
«Дробь десять, принято».
Киборг перекинул ремень оружия через голову и навёл гранатомёт на цилиндрическое кирпичное строение. Уловив лазерный импульс, он трижды нажал гашетку и три реактивные гранаты, одна за другой, с воем ушли в сторону амбразуры, прорезанной в кирпиче тем самым лазером. Первые две расширили прореху, третья влетела внутрь башни и разорвалась там.
Командование противника, поняв, что имеет дело с роботами, направило штурмовой беспилотный пентакоптер. Пока летающий броневик сдерживал семь оставшихся в бою киборгов, их солдаты отошли на запасные позиции и перегруппировались. Не помогло! Дробь десятый отследил их маневры и кибермозг, руководящий операцией, поручил троим роботам отвлечь пентакоптер и увести его в сторону, а оставшимся четверым указал новые направления для прорыва.
Жесточайший бой продлился ещё почти час. Сопротивление противника было сломлено и солдаты, под прикрытием беспилотных танкеток, клином прошли в тыл врага, зажимая в котёл немалую группировку. Дробь десятого сняли с мачты через трое суток, почти не пострадавшего, но изрядно обгоревшего; шесть его близнецов остались боеспособными, а дробь третий, дробь четвёртый и дробь седьмой были брошены на поле боя до лучших времён.
***
Резерв биопитания: 0%.
Ресурс основного блока питания — 3%.
Ресурс резервного — 100%.
Память процессора занята на 1/3.
Обновления, блоки адаптации, логика — используются по мере возникновения проблем.
Физические нагрузки — минимум, аналитические — максимум.
Боеготовность — 0,01.
Откуда-то из глубин всплывает термин: «бред».
Задача №1: питание.
Маршрут: железная дорога, автономно до центра, замена картриджа энергоблока...
Противоречие: биопитание. Ресурс живой ткани до начала отмирания — 1 час и 12 минут.
Изменение маршрута: от железной дороги автономно — в детскую кухню, заправка, упаковка резерва биопитания; баланс времени — 45-50 минут.
Автономно — в энергоцентр, замена картриджа; автономно — до железной дороги, возврат в дом. Баланс времени от заправки биопитания до возврата в исходную точку — 1 час и...
Противоречие: неопределённость прохода поезда в нужном направлении; ресурс хранения биопитания — 8712 часов, срок возврата неограничен; расчёт времени обратного маршрута — неактуален.
Ресурс времени до начала отмирания живой ткани — 1 час и 11 минут, 59 и 1/2 секунды.
Старт.
***
Поздняя осень. Он и она сидят в кафе, за столиком у окна, пьют горячий кофе и неспешно разговаривают. Он молод, высок, слегка худощав. Одет буднично, без изысков: демисезонный непродуваемый комбинезон цвета хаки, тёплая, чёрно-синяя рубашка в крупную серебристую клетку да высокие, крепкие ботинки. У него обычное, симпатичное лицо, у светлых глаз прячутся крохотные усталые морщинки — самые первые, неглубокие. Длинные светло-русые волосы, освобождённые от гнёта шапки, потешно топорщатся во все стороны.
Она молода и весьма симпатична. Милое лицо, густые, чёрные, прямые волосы небрежно откинуты назад и завязаны простым узлом; фигурка её легка и изящна. Она принарядилась: на ней модное платье, стильная, хоть и непрактичная, обувь. Светло-серое пальто её аккуратно надето на плечики и заботливо пристроено на стоящей в углу кафе вешалке, рядом небрежно накинута на рога куртка-хаки, сестра комбинезона.
Они сидят лицом друг к другу; по всему видно: они влюблены. Он допил кофе, отставил чашечку и вынул из кармана свой коммуникатор. Он слушает подругу и, улыбаясь, посматривает то ей в лицо, то на дисплей, по которому водит и пристукивает пальцем. Она ненадолго замолчала, отпила глоточек кофе и спросила вдруг, неожиданно сменив тему:
- Сева, ты где Новый год хочешь встречать?
Он вскинул брови, улыбнулся широко, чуть пожал плечами и недоумённо замотал головой.
- Не знаю, Снежок! Ещё полтора месяца.
- Ну и что? Планы-то есть? Где, с кем, как...
Он смял улыбку и посмотрел в окно в задумчивости. Потом скосил прищуренный взгляд. С хитрецой улыбнулся и погладил свой неброский, но надёжный аулин по шине, висящей меж микрофоном в углу рта и телефоном на мочке левого уха, в простой серебряной серьге.
- Послушай!
Снежана улыбнулась и потрогала свой изящный, ювелирной работы, аулинчик. Сивер прихлопнул пальцем по дисплею и девушка услышала хрипловатый, кукольно-механический голосок:
- Я така-ая ду-ура!
Она засмеялась и отключила звук.
- И всё же, Севочка, что про Новый год думаешь?
- Снежок, я хочу с тобой встретить. Но ты же знаешь...
- Да... я знаю. Да! Он снова на меня накричал! — Она нахмурилась. — И опять из-за нас.
Сивер стал серьёзным.
- Опять? Всё то же?
- Да. Сам вот послушай!
Девушка вынула из сумочки свой коммуникатор, кинула на стол и сердито потыкала в дисплей ноготком. В серьге аулина Севы послышалось «пум-м-м» входящего и раздался голос отца Снежаны:
- Ну что, что ты в нём нашла? Зачем тебе нужен этот... работяга? Почему моя дочь встречается не с инженером, не с программистом, не с врачом, наконец, а именно с... оператором строительного комбайна? — Последние слова, судя по интонации, были им просто выплюнуты. — Снежана, милая, я категорически — слышишь? — категорически против! Он тебе не пара, это ясно как божий день.
- Но папа! Тебе не кажется, что ты несправедлив к Сиверу? Ну пусть он не очень хорошо образован, пусть он просто оператор. И не комбайна, как ты сказал, а строительного робота...
- Не вижу разницы!
- ...а это очень сложная и ответственная работа! И ещё, Сева — программист, между прочим. Неплохой. Получше вашего Дениса Родькина, из-за которого у тебя то один, то другой участок зависает!
- Снежана! — Голос мужчины отвердел. — Выслушай отца и будь так добра, сделай правильные выводы: я не собираюсь отдавать тебя человеку, дата рождения которого указана «март такого-то года», в графе «отчество» — прочерк и нет никаких данных о родителях! Он никто и звать его никак! Тоже мне — Сервер Гончаров!
Сигнал прервался, аулин издал «пиу» отбоя.
- А вот это, — Сивер тихо откашлялся, — было реально несправедливо. Сервер...
- Севочка, не бери в голову. Отец погорячился. Я понимаю, он не знает тебя...
- Снежок, твой папа — мой начальник, вообще-то. Не прямой, но главный. Я на его заводе числюсь.
- Но он не знает тебя так, как я! Сева, он переживает...
- Конечно! Я бы тоже на его месте переживал: дочь встречается с оператором строительного робота, без отчества, дня рождения и с фамилией, доставшейся в детдоме.
Девушка положила пальцы на руку друга, слегка погладила и примирительно улыбнулась.
- Сивер Гончаров! Я тебя люблю. И требую немедленного ответа: любишь ли ты меня?
- Да, Снежочек, да, моя хорошая. Конечно я люблю тебя. И Новый год мы встретим вместе. Ещё не знаю где и как, но вместе! И... я не сержусь на Ивана Викторовича. Он... он действительно меня не знает. С его точки зрения — я всего лишь оператор, точно такой же, какие работают на сборке роботов. А там, скажу я, совсем не гении трудятся, я знаю. Сколько раз Гошку с главного конвейера подменял, так что в курсе... О! Чувствуешь? Поезд!
Он и она разом повернулись к окну и, словно дети, затаив дыхание, стали смотреть. Снежана прижала ладошку к стеклу и слегка приоткрыла рот... Уже чувствовалась дрожь пола, окна, низкий гул надавил на уши. Здесь, перед поворотом линии на юг, поезда, ездящие по триста километров в час и быстрее, сбрасывали скорость до восьмидесяти, а то и семидесяти и шли накатом, по инерции. Можно было даже прочитать яркие надписи на белых, рыжих, серебристых боках контейнеров и вагонов.
Локомотив стремительно вырвался из-под моста, порвав густым, басовитым гудком тишину и загремел, заскрежетал колёсами по рельсам, входя всей своей десятитысячетонной тушей в плавный поворот.
- Ой! Сева, смотри! Вон... Кто это? Сиве-е-ер! — Девушка в испуге захлопала ладошкой по стеклу, словно стараясь привлечь внимание, остановить происходящее.
- О-о-ох... — вырвалось у юноши.
Перрон стремительно пересекал высокий, нелепо одетый мужчина. Он перешагнул декоративную оградку, широкими шагами приблизился к перилам переходного моста, резко подпрыгнул, сильно оттолкнулся левой ногой от перил и... Врезался в проходящий состав. Послышался приглушённый окном удар и поезд унёс его тело прочь.
***
Он стоял посреди комнаты и, глядя в стену, аккуратно брал со стола баночки с детским пюре, открывал их и опрокидывал в рот. Проглотив, высовывал язык, облизывал баночку изнутри, закрывал крышку и точным броском через плечо отправлял в мусорный контейнер, стоящий у стены за его спиной. И брал следующую. С виду это был высокий и очень крупный мужчина, однако всё в нём — отсутствие мимики, однообразные движения, некоторые внешние черты выдавали его. Он — робот. Киборг. Механизм, покрытый живой плотью. Весьма подробная, добротно выполненная, но, тем не менее — копия человека.
Прошло уже полгода с тех пор, как он был выпущен из дверей запасного выхода ремонтного цеха. Он сам решил, где будет жить и что будет делать. Его логика нашла оптимальное решение. Тогда его сведения о жизни в мире были ещё сильно ограничены...
После войны его привезли на ремзавод для демонтажа, но начальник цеха, осмотрев повреждения и проверив дату выпуска, решил восстановить его. Рабочие, смыв с робота сгнившую плоть, уложили его на стапель и заменили повреждённые узлы, сняли оружие. В освободившиеся оружейные короба в бёдрах перенесли блоки питания: в правый — главный, а в левый — резервный. В освободившийся грудной отсек вмонтировали контрольный процессор от координационного центра, который до того находился в бронированной командно-штабной танкетке.
После наращивания новой плоти и даже некоторых «излишеств» в виде саморастущих волос и ногтей, робота приспособили к работе на заводе. Он долго разбирал и сортировал обломки боевых машин, пока однажды не озадачил людей, отказавшись демонтировать роботов своей серии. Как ни бился инженер-программист над этой проблемой, все его усилия оказались тщетны: абсолютно исправный робот просто не хотел терзать тела своих боевых товарищей.
Ситуация разрешилась, когда непокорный киборг взял со стола коммуникатор и набрал текстовое сообщение: «Не заставляй меня. Я не буду». Потом сел и посмотрел в глаза инженеру-программисту. Тот отвёл взгляд... Потом принёс со склада самый большой рабочий комбинезон, грубые ботинки максимального размера и жилет-разгрузку с кучей кармашков и отсеков. Потом вывел робота к запасным дверям и отпустил, напихав в жилет баночек с детским питанием.
И вот уже седьмой месяц киборг работал охранником на складе роботосборочного завода в этом небольшом городке, где до войны жило несколько десятков тысяч мирных людей. Он занял старый, ещё довоенный дом на самой окраине, на берегу реки и жил там, стараясь не попадаться никому на глаза. Нет, он и раньше много чего знал о людях. А огромный процессор в его груди добавил ещё немало информации. Весьма специфичной, надо сказать.
***
События истекшего периода: 55% поддаётся анализу. Этого мало, подсказывает что-то незнакомое, ранее не вмешивавшееся в работу киберлогики.
Важно: неподдающееся анализу заархивировано и будет подвергаться изучению в дальнейшем, по мере добавления информации.
Основная проблема: невозможность демонтажа АЦР/5.
Из неопознанного: руки не поднялись.
Киборг поднял руки и рассмотрел ладони. Во время боевых действий они поднимались и делали всё, что было приказано сделать. Он прекрасно помнил, как приказал именно этой паре рук свернуть голову солдату противника и АЦР/10 немедленно снял часового, не произведя при этом шума свыше положенных 40 децибел. Руки опустились и робот несколько раз моргнул — нормальная, запрограммированная функция маскировки под живого человека. Командно-координационный центр в его груди привычно отдавал подобные приказы, заставляя совершать совершенно ненужные действия: мимические движения, почёсывания, пальпацию мест ударов.
Что же помешало выполнению приказа на демонтаж останков близнеца? Почему ясный и несложный приказ человека не был выполнен? Чем вызвано противоречие? Протокол безопасности не распространяется на киборгов, он касается только людей.
АЦР/10 потёр подбородок, как это делал инженер-программист на ремзаводе — очередной бессмысленный жест. Которого в памяти кибермозга ранее не было.
***
Сивер появлялся на заводе нечасто: по мере развития производства порой возникала необходимость то стену убрать, то новый участок отгородить, но что это за работа? Два-три дня и готово! Его строительный робот, подвергнутый несанкционированному апгрейду заводскими специалистами, позволял оператору легко справляться с поставленными задачами.
А свободное время Сивер посвящал любимому увлечению: ещё с детства он пристрастился чинить и модернизировать игрушки. В детдоме он постоянно добавлял в примитивные механизмы то микропроцессоры, то новые функциональные органы, постепенно, по наитию осваивая и совершенствуя навыки моделирования и программирования. В подростковом возрасте, уже проходя ремесленное обучение, он апгрейдил компьютеры и коммуникаторы, доводя их возможности до максимума. Не всё и не всегда у него получалось, частенько парнишку наказывали за порчу оргтехники, но пытливый ум и беспокойная натура постоянно влекли его к сложной технике.
Окончив учёбу и получив направление на строительство коттеджей для руководства роботосборочного завода, Сивер, показавший себя хорошим оператором, стал работать на домолитейном комбайне. Он, в компании таких же молодых — чуть старше его! — ребят, наравне со всеми расчищал стройплощадку, делал траншеи под фундаменты, отливал стены и перекрытия... Посёлок рос на глазах.
Но стандартная работа старенького комбайна Сиверу не нравилась. Сначала он сменил программы. Потом заменил борткомпьютер и некоторые рабочие органы. На дома, возводимые пареньком по обычному, вроде бы, проекту, обратили внимание будущие жители этих домов: с виду одинаковые, они на деле оказывались настолько необычными и красивыми, что сперва хозяйки, а потом и хозяева стали просить Сивера внести корректировки в проект и построить их дома так, как им хочется. И он никогда и никому не отказывал! Ему самому нравилось, что его улучшенный комбайн позволял разнообразить такое простое и скучное дело, как домолитейное строительство.
Именно тогда он и увидал впервые директора в ту пору ещё только начинавшего работу роботосборочного завода — Ивана Викторовича Резанова. А чуть позже познакомился с его дочерью, при забавных весьма обстоятельствах...
***
Лето в тот год выдалось жарким. Закончив смену, парни с домолитейных машин первым делом шли не в столовую, что было нормально при другой погоде, а на берег Чёрной. Сивер в тот день решил не просто окунуться и смыть пот и пыль, а дойти до утёса и сигануть в воду с него. Река в этом месте делала петлю, огибая скалу и прыгать следовало в сторону истока — там глубже и течение не сильное. Раздевшись, Сивер постоял, собираясь с духом и, слегка разбежавшись, сиганул вниз. В воду вошёл хорошо, ровно, без удара. Но трусы при этом с него слетели и отыскать их не было смысла даже пробовать! Вынырнув и отдышавшись, он поплыл к берегу, планируя выйти из воды на небольшой галечный пляжик, а оттуда уже вернуться на утёс — по скале подняться всё равно бы не получилось. Доплыв до нужного места, Сивер встал на дно и пошёл к берегу, но там обнаружилась какая-то девчонка, загорающая на расстеленном полотенце. Выходить на берег в чём мать родила ему как-то не захотелось. Понятно почему. Прождав несколько минут (вдруг уйдёт?) и озябнув, Сивер набрался смелости, подошёл поближе и негромко крикнул:
- Девочка! — Та подняла голову и посмотрела по сторонам. — Я здесь, сюда смотри!
- Чего тебе?
- Тут такое дело, я с утёса нырнул и того…
- Чего?
Девчонка перевернулась и лениво сменила позу, сев лицом к реке.
- Трусы потерял.
Она нахмурилась, посмотрела на него, как на какое-то недоразумение. Потом из-под ладони оглядела утёс.
- А зачем сюда-то припёрся? Там не мог из воды выйти?
- Куда? Это сверху вниз там можно, а наоборот… Короче, ты не могла бы отвернуться?
Она снова посмотрела на него с озадаченным лицом и, всплеснув руками, спросила:
- А чего ты разорался-то? Вышел бы потихоньку, да и шёл бы себе на утёс.
- Я это, — Сивер шмыгнул носом, — напугать тебя боялся. Вышел бы, а ты б визг подняла.
- Это да. Я б точно заорала, если бы голого мужика увидела.
Девчонка встала, свернула полотенце и поднесла его поближе к воде. Затем отвернулась, отошла на несколько шагов и замерла, глядя в сторону кустов, окаймляющих пляжик. Сивер поспешно вышел из воды, обернулся полотенцем и только после этого спросил:
- А тебя как зовут?
- Снежана. Ты оделся?
- Да. А меня — Сивер.
Она обернулась, оглядела его с головы до ног и переспросила:
- Как?..
- Си-вер! — по слогам повторил он. — Гончаров, если интересно.
- А я Резанова.
- Опа!
- Что?!
- Я вам дом строю. Твоего отца Иваном Викторовичем зовут?
- Ну да, — Снежана дёрнула плечами, будто говоря: «А что тут такого?» — Ты за одеждой-то пойдёшь? Или так и будешь в моём полотенце рассекать?
Сивер рассмеялся и отрицательно крутнул головой.
- Не, сейчас верну! Пять минут подожди и я принесу.
- Валяй. Я пока искупаюсь.
Одевшись и обувшись, Сивер спустился на пляж и расстелил полотенце на гальке. Потом высмотрел на воде голову купальщицы и свистнул.
- Снежана, готово!
Девчонка вышла из воды, отжала волосы и, улёгшись на полотенце, похлопала рядом с собой ладошкой, приглашая парня присесть.
Так, болтая обо всём на свете, они и пробыли на берегу едва не до захода Солнца. А потом, рука об руку, вернулись в город, где Снежана поспешила в гостиницу, а Сивер — в мобильный домик у стройплощадки, где он жил с тремя другими операторами комбайнов.
***
Построив семье Резановых абсолютно необычный, по им самим написанной программе, дом, Сивер Гончаров был отблагодарён Иваном Викторовичем: парня взяли на завод, доверили ему новенького строительного робота и разрешили жить в древнем, довоенном, но всё ещё относительно хорошо сохранившемся общежитии бывшего Чернореченского комбината.
Его даже пригласили на новоселье, по настоянию Снежаны. Он и после пару раз заходил к Резановым, но быстро почувствовал, что хозяевам его визиты в тягость и с тех пор они со Снежаной созванивались и встречались в других местах. Девочка была моложе Сивера на пару лет и ещё училась в школе, поэтому их свидания имели чисто прогулочный характер. Но время шло и молодые люди всё сильнее привязывались друг к другу, а когда Сивер однажды уговорил Снежану прийти к нему в общежитие, случилось самое первое их тайное приключение: они начали целоваться.
Родители подросшей девушки не препятствовали их дружбе, пока не начали (вполне резонно) волноваться по поводу дальнейшей судьбы дочери. До прямых запретов свиданий дело пока не доходило, но постепенно всё шло к тому. Однажды девушке запретили выходить из дома под предлогом эпидемии гриппа, это затянулось и она убедила родителей позвать Сивера — её любимая кукла (на самом деле давно и совершенно ей ненужная) нуждалась в починке. Парень охотно пришёл, принёс с собой инструменты и с искренним интересом и удовольствием принялся за расхлябанный механизм. За обедом же старшие Резановы устроили ему перекрёстный допрос и никаких сомнений в том, что парень влюблён в их единственную дочь, у них не осталось…
***
Киборг заступил на смену как и всегда, строго в 20:00. Его обязанности не были сложны: слежение за территорией и помещениями завода и пресечение проникновения посторонних. Киберлогика легко отслеживала сигналы с камер наблюдения, периодически, раз в час, робот поднимал квадрокоптер и совершал облёт мест, где камеры имели мёртвые зоны. За время, что АЦР/10 проработал здесь, он составил собственный реестр слабозащищённых зон, где могло произойти нештатное проникновение посторонних и посылал квадрокоптер, чтобы эти места не оставались без внимания.
Сигнал поступил с камеры, установленной в столовой. Киборг направил объектив и масштабировал изображение.
«Кошка» — подсказал блок идентификации.
Робот вернул камеру в исходное положение и внезапно, без каких-либо приказов, вышел из караулки и пошёл в столовую. Войдя в обеденный зал он увеличил чувствительность микрофонов и сместил спектр камер в инфракрасный спектр. Кошка нашлась сразу: она сидела под столом и что-то ела. Строго говоря, проникновение животного не было несанкционированным, таковыми считались только действия людей. Робот, беззвучно шагая по мозаичному полу, приблизился к столу и присел, чтобы рассмотреть животное поближе. Кошка была худой, со свалявшейся шерстью и частично обмороженными ушами.
Неожиданно робот поскоблил пальцами по полу рядом с собой. Кошка вздрогнула, замерла и внимательно посмотрела на странного человека. Не почувствовав угрозы, она оставила сухой огрызок и с тонким мявом подбежала к зовущему её существу. Киборг взял животное в руки, поднялся, прижав его к животу и погладил. Кошка, соскучившаяся по ласке, громко мурлыкала и вытягивала шею, подставляя голову под почесушки.
«Голодная. Беременная.» — подсказала киберлогика.
Робот неспешно прошёл в зону готовки и открыл контейнер для пищевых отходов.
Вернувшись в караулку, он поднял квадрокоптер и, параллельно, в очередной раз попытался подвергнуть анализу собственные действия. Не найдя никаких аналогий и так и не объяснив самому себе, почему просто не вынес животное из столовой на улицу, киборг заархивировал информацию возникшей проблемы и отложил до поступления дополнительных сведений.
***
Сивер сидел за столом в своей маленькой комнате и ковырялся внутри огромной, полутораметровой куклы. Этого уродца, умеющего с горем пополам ходить по дому, почти не сталкиваясь с мебелью и произносить жестяным голосом набор глупых фраз, Снежана ему отдала. «Сделай её человеком или похорони. Я уже устала с неё пыль стирать!» — шутливо напутствовала девушка свой дар.
Остов куклы был стеклопластиковым, каркас — углеволоконным, а «кожа» — из пористого, мягкого пластика. Примитивный механизм, разболтанный и изношенный, Сивер с горем пополам починил и теперь разводил сотни, тысячи тонких трубок, идущих от насоса ко всем суставам. Маленький, но достаточно мощный процессор он уже поместил в животе куклы; микрофоны в ушах, видеокамеры в глазах, динамик во рту тоже были установлены и ожидали подключения.
Заливая масло в насос, Сивер внезапно замер. Кровь! Он вспомнил, что не давало ему покоя всё последнее время: когда мужчина на вокзале бросился под поезд, крови не было. Совсем. Ни капли! Юноша вытер руки не очень чистой тряпкой и вытащил из кармана свой коммуникатор... Через полчаса он уже знал: никакого самоубийства не было! Это робот. Просто какой-то ненормальный робот таким вот образом «сел» в поезд. И то был не просто «ненормальный» робот, это был настоящий боевой киборг. Один из немногих, оставшихся в мирной жизни... Их меньше десятка, они стоят в музеях, напоминая людям о войне. А этот — кто бы мог подумать? — работает на его заводе охранником!
Выключив коммуникатор, Сивер стал торопливо одеваться. Его просто-таки потряхивало от нетерпения: настоящий боевой киборг, да ещё и с увеличенным лого-адаптивным процессором! Он, оказывается, уже полгода работал рядом с ним, Сивером, на одном заводе. Нужно немедленно, непременно прямо сейчас найти эту замечательную машину!
***
Юноша вышел из проходной в лёгком ступоре — киборга на работе не было. Всё просто: он дежурил по ночам, а до ночной смены... Ну нет! Сивер не мог ждать до восьми вечера! Он запахнул свою толстую, тёплую куртку, натянул капюшон и побежал по улице, ведущей к берегу Чёрной речки. Скорее, скорее... Надо успеть поговорить, пообщаться с этим замечательным существом, обладающим саморазвивающимся, самообучающимся, абсолютно уникальным электронным мозгом! Вот и берег. Где? Куда дальше? А! Вот! Тропа. Вперёд!
Сивер остановился у двери старинного дома. Перевёл дыхание, спросил у коммуникатора время. И постучался. Тишина. Сивер снова поднял руку и постучал по двери костяшками озябшей руки.
- Открой! Боец номер семьсот семь а цэ эр дробь десять. Открой немедленно!
Клацнул замок и дверь слегка приоткрылась. Сивер нетерпеливо распахнул её и вошёл внутрь, в сумрак неосвещённого дома.
- Э... Привет. Свет тут есть?..
Пол скрипнул под тяжёлыми шагами, включился неяркий светильник. Взору Сивера предстал уже знакомый по фотографиям робот. Ростом два метра двадцать сантиметров, весящий без малого триста килограммов механизм, покрытый слоем живых мышц и кожей... И одетый в простую форму охранника. Киборг бесстрастно смотрел на человека и молчал.
- Меня зовут Сивер. Я... Мне... Ты... ты можешь говорить?
Робот отрицательно помотал головой. Потом сделал приглашающий жест в сторону старинного, пегого кресла. Сивер сел, вынул коммуникатор.
- Писать умеешь?
Киборг кивнул, потом подошёл и прикоснулся к аулину Сивера. «Пум-м-м».
- Чего ты хочешь? — прозвучало в телефоне.
- Как тебя зовут?
- Боец номер семьсот семь а цэ эр дробь десять.
- А... Может, попроще как-нибудь? А то...
- Придумай сам.
- М-м-м... Ро… Роберт? Годится?
- Пусть так. — Киборг сел на пол, чтобы человек мог смотреть ему в лицо. — Чего ты хочешь, Сивер?
- Роберт, я работаю... Нет. Я хочу... Нет. Помоги мне. Пожалуйста. — Юноша опустил голову, пальцы его сжали коммуникатор.
- Чем?
- Моя девушка, Снежана, я люблю её, но её родители... Они считают, что я ей не пара, так вот, я обещал Снежане, что я встречу Новый год... — Сивер посмотрел в лицо киборга. — Ты меня понимаешь вообще-то? Я... про понятные вещи говорю?
- Семьдесят один процент. Продолжай.
- Ага. Так вот, проблема в том, что один я не справлюсь, а обращаться за помощью к знакомым…
- Сивер, ты любишь кошек?
Парень пожал плечами и неопределённо пошевелил пальцами.
- Мне с механизмами как-то привычнее, что ли.
Киборг поднял руку к лицу, посмотрел на неё. Потом вытянул указательный палец и почесал им под носом.
- Ладно, продолжай. Извини, что перебил.
- Хорошо. Роберт, я вот что придумал, слушай…
***
В доме Роберта шли активные приготовления к празднику. Уже была произведена генеральная уборка, сделан мелкий ремонт. В углу, в обрезанной пластиковой бочке, стояла выкопанная с комом земли ёлка — киборг почему-то отказался просто срубить деревце. Сивер ковырялся в старинных механических часах, найденных на чердаке, а киборг заклеивал прорехи в огромном тулупе кусками пластыря. Ведёрко с красной фасадной краской стояло рядом, в ожидании своей очереди.
- Роберт, а почему ты так напрягся из-за ёлки? Это же просто дерево.
- Потом отнесу обратно.
- Не, ну там люди или животные — понятно. Их жалко. Но дерево?..
- Не могу объяснить. Под действие протокола не подпадает, но ломать не стал. — Киборг придавил кусок пластыря и аккуратно разгладил его края. — Отнесу назад. Пусть растёт дальше.
- А почему ты ушёл с ремонтного завода? Нет, я просто не понимаю: там же намного интереснее, чем по ночам нашу контору стеречь.
- Тебе было бы интересно работать в морге?
Сивер от неожиданности выронил пинцет и тот провалился внутрь корпуса часов.
- В смысле? При чём тут… Ой.
- Мне установили логический процессор от командного координирующего центра. Упрощённо: мозг, который раньше управлял десятью такими машинами, как я сам.
- Я знаю, читал. — Сивер наконец-то выудил пинцет и теперь вертел его в руках, слушая в аулине рассказ робота. — Это такая танкетка, а вы у неё были как рой у насекомых.
Киборг замер ненадолго, кивнул, соглашаясь и продолжил:
- Когда меня включили, я достаточно долго просто выполнял приказы, как и раньше. В боевых условиях я выполнял задачи, используя десять киборгов. Теперь же у меня был всего один и это всё упрощало и усложняло одновременно. Более того, мне ввели в программу протокол безопасности и это тоже сильно сбивало с толку.
- Роб, но ты исходно был создан для разрушения и уничтожения, твои функции не изменились же? На заводе тебе поручали разбирать боевые машины, что не так?
Киборг поднял тулуп и оценил на просвет. Мелкие прорехи его не беспокоили, отсутствующая местами шерсть на внутренней стороне и подавно. Он продел в рукава заготовку для посоха, подвесил распяленый тулуп, поднял ведёрко и помешал краску кисточкой.
- Красить с обеих сторон?
Сивер улыбнулся и помотал головой.
- Снаружи. Изнанку не надо, её не видно будет.
Киборг аккуратно провёл кистью по тулупу, потом сделал шаг в сторону, взглянул на молодого человека и в аулине прозвучал его голос:
- Однажды мне поручили демонтировать останки АЦР/5. И я не смог. — Роберт помолчал, потом добавил совсем тихо: — Я не смог разрушить часть самого себя, несмотря на то, что понимал, что это всего лишь остатки механизма, созданного для войны.
Сивер, не прерывая своего занятия, сказал:
- Это нормально, Роберт. Я тоже не смог бы разобрать свою руку или ногу.
- Нет. Это другое. Не знаю, как объяснить.
И киборг вернулся к покраске тулупа.
***
Декабрьское утро. Городской парк. За то время, что город был брошен и пустовал, он превратился в непроходимую чащобу, но люди, вернувшиеся сюда семь лет назад, постепенно приводили парк в порядок: распилили и вывезли упавшие и высохшие деревья, вырезали буйные побеги кустарника, разбили клумбы... Отремонтировали старые и проложили новые прогулочные дорожки, вкопали скамейки и малые формы для малышей. Сейчас всё было завалено глубоким снегом, лишь центральная аллея и несколько боковых дорожек были очищены, да площадка в центре, где планировали запустить новогодний фейерверк.
Сивер, одетый в толстую свою зимнюю куртку и обутый в лёгкие, но тёплые «надутые» сапоги, вёл под руку Снежану. Девушка была необыкновенно хороша в своей ярко-жёлтой толстой курточке и изумрудно-зелёном комбинезоне. Её маленькие, но тоже «надутые» красные сапожки с хрустом давили снег, тихо падающий с небес им под ноги... Они не спеша брели по центральной аллее парка и разговаривали. То Сивер, то Снежана, не расслышав, оттягивали капюшон и подставляли ухо к лицу собеседника: он при этом галантно кланялся девушке, а та потешно вставала на цыпочки и наклоняла голову вбок... А снег громко хрустел под их ногами.
- Снежок, солнышко, помнишь, ты хотела, чтобы мы встретили этот Новый год вместе?
- Конечно! Я и сейчас хочу этого больше всего на свете!
Сивер повернулся лицом к ней и, держа её за локотки, пошёл спиной вперёд. Он, улыбаясь и озорно сверкая глазами, посмотрел ей в лицо и продолжил:
- Лапка, хочешь мы встретим Новый год так, как это и положено — с ёлкой, мандаринами, свечами, гирляндами? С Дедом Морозом и Снегурочкой?
Снежана вопросительно заглянула в глаза любимого — она понимала, что тот что-то придумал и очень боялась обмануться, разочароваться... Она немножко помолчала и ответила просто:
- Да, Севочка. Я очень-очень хочу.
- Ты сможешь договориться дома...
- Нет, Сева, прости, — девушка чуть не заплакала, в глазах её заблестела влага, — милый, хороший... Я пробовала и так и этак. Папа слышать ничего не хочет! Он не желает видеть тебя в своём доме... Который ты нам построил. — Снежана всхлипнула и слезинка всё же выкатилась на розовую от морозца щёку. — Он... он и маму подговорил, а та и рада, как ни пойми кто. Они теперь оба против нас, Севочка!
- Снежок, не плачь. Я и не планировал идти к вам в гости. И тащить тебя в клуб тоже не собирался. Милая, ты просто договорись дома, чтобы тебя не потеряли... А всё остальное — это уж моя забота!
- А у нас правда будет ёлка?
- Да, родная.
Девушка робко улыбнулась и вытерла слезинку с лица.
- И Дед Мороз со Снегурочкой?
- Да, Снежок, да!
- Настоящие?
- Самые настоящие, лапка!
***
Сивера вызвали на завод. Стена одного из складских помещений дала трещину, её запенивали, закрашивали и заклеивали пластырем. Но в помещении всё равно сквозило! Сотрудники жаловались, начальник участка ставил очередной «горчичник» и какое-то время можно было терпеть. В конце декабря кладовщица, вновь почувствовавшая сквозняк, попросила оператора робогрузчиков устроить возле треснувшей стены баррикаду из коробок с деталями роботов. Оператор, не испытывавший восторга от лишней работы, в какой-то момент небрежно развернул погрузчик и тот шибанул по стене тяжеленным противовесом…
Возня с возведением новой стены затягивалась: отлить при помощи принтера не позволял мороз, приходилось выкладывать из блоков, которые Сивер формовал в тёплом помещении. Работа, на которую летом потребовалось бы несколько часов, растянулась на несколько суток! Начальник участка, получивший выговор от Резанова, метался вокруг сиверова строительного робота и только что не руками его подталкивал, торопя и машину, и её оператора.
- Всеволод Сергеич, да уйдите ж вы, наконец, из рабочей зоны!
Тот отошёл от машины и пристал к Сиверу:
- Парень, поторопись. Что ты, блин, вошкаешься?! Ночь на дворе, а у тебя ещё дыры вон везде!
Сивер усмехнулся.
- Это у вас дыры везде, Всеволод Сергеевич.
- Ты мне ещё пооговаривайся! Почему робот опять встал?!
- Да поймите вы, раствор должен схватиться. Не высохнуть, не замёрзнуть, а именно схватиться! Это химический процесс, понимаете? А робот не просто так стоит, он греет швы, чтобы этот химический процесс прошёл по нормальной схеме.
- Что ты мне тут, — начальник участка замахал руками, словно решил взлететь, — химия-шмимия, понимаешь! Развёл тут шаманство, ёлки-моталки.
Сивер развернул к скандалисту монитор и показал пальцем в строчки с меняющимися цифрами, буквами и прочими символами.
- Вот, смотрите. Это график кристаллизации, здесь — кривая полимеризации, а это — процентное соотношение дегидрированных и недегидрированных поливинилацетатов.
Всеволод Сергеевич тупо упялился в монитор, несколько секунд молча разглядывал графики и фрмулы. А потом схватил Сивера за руку и рывком вытянул его из операторского модуля.
- Вот что, умник! Ты мне тут мозги не парь, ты мне стену чтоб через час закончил!
Парень сперва пытался достучаться до разума взбешенного начальника. Потом принялся вырываться, но Сергеич придавил его к стене своим необъятным брюхом и, вытаращив глаза и брызжа слюной, ухватил Сивера за горло и заорал нечто уже совершенно безумное. Потом как-то обмяк, отпустил парня, осел на пол и замер. Сивер, потирая горло, поднял глаза и чуть не рассмеялся: позади лежащего начальника участка стоял Роберт с дымящимися пальцами.
- Ты чего с ним сделал? — Киборг приподнял кисть и продемонстрировал трещащий электрический разряд между большим и указательным пальцами. — Надо же. Чёрт возьми, Роберт, за меня со времён детдома никто ни разу не заступался! Всю дорогу сам выкручивался…
Киборг молчал. Сивер поправил микрофон аулина на распухшей губе и пошёл к роботу, продолжающему обдувать швы кладки тёплым воздухом. Прикинув, что ещё можно сделать, пока полимеризуется раствор, он вернулся в модуль, обойдя лежащего на полу склада Сергеича. Задавая программу своей машине, Сивер в пол-глаза смотрел на киборга, так и стоящего над поверженным начальником участка. Потом вынул коммуникатор и настроил его на диалог с охранником.
- Роберт, Сергеич-то там как себя чувствует?
- Пришёл в себя. Делает вид, что мёртв. Сильно испуган и хочет в таулет, судя по запаху.
- Брось его, иди сюда.
Киборг перешагнул через сжавшегося от ужаса Всеволода Сергеевича и встал у двери модуля.
- Сивер, почему ты рос в детском доме? Где твои родители?
- Не знаю. В детдоме сказали только то, что меня принесла в коробке какая-то женщина, новорожденного. Не местная, то ли мигрантка, то ли эвакуированная. — Сивер пожал плечами и быстро набрал новую команду роботу-строителю. — Я не напрягаюсь из-за этого. В детдоме мы жили получше, чем некоторые дома, с родителями. Война она и есть война, сам понимаешь.
- Нет.
- Что «нет»?
- Войны здесь не было. Там, где я раньше действовал — там была.
Сивер внимательно посмотрел на киборга и тяжко вздохнул.
- Роберт, да в тылу как бы не хуже было. Голод, холод, недостаток во всём — лекарства, горючее, да просто любые вещи… Детские дома снабжали так хорошо, как могли. А люди, что жили и работали на оборону, да ещё и с ребятишками… Трудно было, понимаешь. Некоторые не выдерживали и отдавали детей в детдома.
Послышался удаляющийся топот. Роберт и Сивер обернулись на шум и увидели лишь лужу, оставленную на полу начальником участка. Парень рассмеялся, а робот внимательно посмотрел ему в лицо.
***
Тридцать первое декабря. Ночь. Роберт в последний раз протестировал куклу, наряженную Снегурочкой, потом взял пульт и включил её. Кукла подняла лицо, глупо улыбнулась и присела в книксене. Потом выпрямилась и, широко раскрывая рот, что-то проговорила — громкоговоритель был выключен. Киборг нажал на паузу и, отложив пульт, принялся одеваться Дедом Морозом. Закончив с этим, он осмотрел на себя с помощью камеры, которую ему принёс Сивер вместо зеркала. В углу послышался тихий, тонкий писк. Киборг подошёл к коробке, присел и погладил кошку, кормящую новорожденных котят...
В комнате же, у стола, в древнем кресле, прикрытом тюлью, сидела Снежана. Она нервно крутила в руках бокал с шампанским и озиралась. Сивер стоял рядом и чистил мандарины, поглядывая на неё и мягко улыбаясь. Девушка смотрела на увитую гирляндами и увешанную игрушками ёлку в углу, на свежеокрашенные стены, покрытые узором из снежинок, на белоснежный потолок, усыпанный серебристыми и золотистыми звёздами. Тишину нарушал лишь треск дров в печи и громкое клацанье старинных, механических часов, отмахивающих маятником последние мгновения уходящего года.
Юноша зажёг свечи и погасил светильник. Взял бокал и встал на колени рядом с любимой. Они затаили дыхание... Громко треснула в печи деревяшка. Часы заворчали и раздался первый удар. Он и она смотрели на циферблат и считали. На десятом ударе они повернулись лицом к лицу.
- Одиннадцать, — сказала счастливая Снежана.
- Двенадцать! — Сивер придвинул бокал и хрустальный звон оповестил о приходе Нового года.
Они пригубили шампанского и поцеловались. Скрипнула межкомнатная дверь и вошёл Дед Мороз со Снегурочкой. Снежана испуганно оглянулась и оторопела: огромный, под потолок, Дед Мороз, в красной шубе с белой опушкой и окладистой, пушистой бородой, слегка подтолкнул Снегурочку. Та сделала шаг вперёд, присела в книксене, широко улыбнулась ярко накрашенными губами, раскрыла рот и хрипло, кукольно-механически проорала:
- Я така-ая ду-ура!
Дед Мороз вздрогнул и посмотрел на Снегурочку сверху вниз. Потом посмотрел на Сивера и пожал плечами. Сивер закрыл лицо ладонью и застонал. Снежана перевела взгляд со Снегурочки на Деда Мороза, потом на юношу. Тот стоял на коленях, убитый горем. Бокал едва не выпал из пальцев девушки, она тихо-тихо засмеялась и легонько толкнула Сивера. Тот отнял ладонь от лица. Лицо его заливали слёзы. Он глубоко вздохнул и разразился неудержимым хохотом.
Киборг нажал на пульте паузу и посмотрел на молодых людей. Его кибермозг во всю свою мощь пытался оценить ситуацию, а губы под ватной бородой почему-то вдруг растянула улыбка.
Супруги Резановы, Иван Викторович и Мария Романовна, стояли по колено в снегу и, склонясь, словно сиротки, смотрели сквозь окно старинного, довоенной постройки дома, одиноко стоящего на окраине города, на самом берегу речки Чёрной. Они смотрели на радостную, счастливую свою дочь и смущённо переглядывались.
Rumer ©Бердск, 2014 — 2017. Это сообщение отредактировал Rumer - 8.11.2017 - 11:11
yaplakal.com