Стёпа Лиходеев из "Мастера и Маргариты"
Нехорошая квартира
Если бы в следующее утро Степе Лиходееву сказали бы так: «Степа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» — Степа ответил бы томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мною, что хотите, но я не встану».
Не то что встать, — ему казалось, что он не может открыть глаз, потому что, если он только это сделает, сверкнет молния и голову его тут же разнесет на куски. В этой голове гудел тяжелый колокол, между глазными яблоками и закрытыми веками проплывали коричневые пят-па с огненно-зеленым ободком, и в довершение всего тошнило, причем казалось, что тошнота эта связана со звуками какого-то назойливого патефона.
Степа старался что-то припомнить, но припоминалось только одно — что, кажется, вчера и неизвестно где он стоял с салфеткой в руке и пытался поцеловать какую-то даму, причем обещал ей, что на другой день, и ровно в полдень, придет к ней в гости. Дама от этого отказывалась, говоря: «Нет, нет, меня не будет дома!» — а Степа упорно настаивал на своем: «А я вот возьму да и приду!»
Ни какая это была дама, ни который сейчас час, ни какое число и какого месяца — Степа решительно не знал и, что хуже всего, не мог понять, где он находится. Он постарался выяснить хотя бы последнее и для этого разлепил слипшиеся веки левого глаза. В полутьме что-то тускло отсвечивало. Степан наконец узнал трюмо и понял, что он лежит навзничь у себя на кровати, то есть на бывшей ювелиршиной кровати, в спальне. Тут ему так ударило в голову, что он закрыл глаза и застонал...
вот, кстати, выдержка из интересной статьи:
http://newzz.in.ua/main/1148835136-kak-izb...-pokhmelja.htmlАнгличане называют похмелье hangover, в буквальном переводе – «подвешенный на что-то». Возможны также варианты «зависший в паузе», «плененный».
Французы прибегают к метафоре – неостроумной и неудачной, с гадким пиноккиевским привкусом: они называют похмелье gueule de bois. Gueule переводится как «морда животного», а все вместе – «деревянная морда» – исключительно выразительно!
По-немецки похмелье – kater, то есть «кот». Похоже, что сия зоологическая аллегория восходит к диалектной форме произношения слова «катар» или katarrh страдающими от жажды студентами города Лейпцига XIX века.
В итальянском нет специального слова для обозначения феномена. Просвещенные выпивохи с цицероновой торжественностью используют термин postum sbornia (пост-попойка, вроде послевкусия).
По-голландски похмелье – na-dorst, но, частенько голландцы прибегают и к метафоре «гвоздь» (heb), или, подобно немцам, вспоминают аллегорического «кота», который и пишется так же: kater.
Швеция всегда остается на высоте: земля метафизиков и колыбель Ингмара Бергмана. Похмелье по-шведски – hont i haret, «боль в основании головы».
Норвежское название вызывает панический ужас, указывает на исключительное трудолюбие скандинавов и, кроме того, рождает наглядный образ: jeg har tommermen – «столяры в моей голове».
Польский краток, звучание слова похоже на щелчок или хруст, означающий, что механизм сломался окончательно и навсегда: kac.
Румынское похмелье – persecute – наводит на мысль об организованном преследовании, что-то сродни погрому.
По-арабски sakra обозначает и попойку, и похмелье. Само собой: мусульмане не пьют и этих тонкостей не различают.
У японцев есть слово «фуцукайои». Китайским мандаринам для решения проблемы не достаточно одного слова, потребовалось четыре: «джиу», «хуо», «бу» и «ши». Каждый китайский иероглиф – целое слово. Все вместе означает что-то вроде «ощущения, испытываемого на второй день после приема алкоголя».
Португальский и каталонский пользуются общим термином. Они ограничились тем, что добавили в испанское слово (обозначающее также прибой) лишнюю скользящую согласную «S»: ressaca, сообщив ему некоторую маслянистость.
На фамильярном баскском говорят aje y oste. Другой вариант лаконичен с налетом фатализма: памятуя о страшном суде, религиозный баскский крестьянин называет похмелье biharamuna, т.е. «следующий день».
В Гондурасе, Коста-Рике и Панаме сие состояние ассоциируется не то с чем-то мягким, не то с профилактическими средствами: его называют goma, т.е. «резинка». Хотя, возможно, речь идет о резинке жевательной…
На Кубе описательный термин имеет привкус криминального романа или, по крайней мере, триллера: perseguidora, что переводится как «преследователь». Менее используемо, но столь же выразительно «пылающий рассвет».
Венесуэльцы частенько обращаются к зоологической аллегории, вспоминая о настырности грызунов: похмелье для них – «мышь» (испанское ratdri). Не знают границ и распространены повсюду словечки agrura, в буквальном переводе означающее «кислота».
Эквадорцы используют непереводимое словцо chuchaqu, предполагающее выжимание всех соков из многострадального тела.
Жители Уругвая и Чили категоричны и не теряют времени на всякие нюансы. Страдающий похмельем пожалуется, что его «ударили топором» и при этом выразительным жестом стукнет себя ребром ладони по середине лба.
В Аргентине происходит нечто крайне любопытное, удивительная мистическая загадка, которая тем более непостижима, если учесть чрезвычайную плодовитость всякого жаргона. Они попросту игнорируют явление, не называя его никак, даже просто похмельем. Может, они с ним не знакомы?
С годом Кота
Это сообщение отредактировал Skat - 30.12.2010 - 13:32
yaplakal.com