Таня. Память сердца. История об историке.

Паспорт заключенного концентрационного лагеря «Алитус» Сильченковой Татьяны

- Родилась я в 1932 году в Пречистинском районе Смоленской области. Когда началась война, отец уже умер, я жила в деревне Отря с мамой, сестрой Галей и 76-летним дедушкой.
В августе 1941 г. в нашу деревню пришли немцы. В нашем доме разместился фронтовой немецкий штаб. Фруктовый сад спилили, оставили четыре высоченных старых липы – это был наблюдательный пункт. В нашем доме жили немцы и нас с сестрой, как заложников, приводили туда ночевать. Фашисты боялись поджога и рассуждали так: если в доме дети, то партизаны не посмеют его сжечь.
Ещё в начале войны всех деревенских мужчин мобилизовали в армию, но фашисты очень стремительно подошли к Смоленску. В районном военкомате наших местных мужчин не успели распределить и отправить на фронт. Куда им было деваться? Бродить по лесу, пытаясь выйти из окружения? И вот тогда мой дядя Васильков Фёдор Федотович, который был до войны председателем сельского совета, организовал большой партизанский отряд им. Щорса. Об этом отряде есть материалы в областном музее партизанского движения и в Смоленском краеведческом музее. А в музее Советской Армии хранились знамёна, отвоёванные ими у немцев. Отряд он собрал из не успевших мобилизоваться мужчин, а также взял в лес и подростков, в том числе и своего сына Васю, который только окончил 7 классов.

На фото: немецкие части входят в советскую деревню

- 5-6 декабря 1941 года под Москвой началось контрнаступление. Вскоре советские войска подошли и к Смоленску. Немцы, готовясь к отступлению, расправлялись с семьями партизан. В нашей деревне был предатель, который служил старостой у немцев. Он выдал всех, кто был связан кровными узами с партизанами. Немцы расстреливали, вешали целыми семьями, не щадя ни детей, ни стариков.
Нашу маму, как связную партизан, каратели забили насмерть прикладами. Я очень хорошо это помню. Это было утром 25 декабря. Немцы приказали до полудня захоронить маму. Я тогда на трое суток лишилась дара речи. Все думали, что и не заговорю больше. Мы с сестрой Галей дали слово, что если останемся живы, то старосту после войны сожжем живьем.
В нашей деревне продолжала жить и семья командира партизанского отряда - наши родственники. Немцам не удалось расправиться с семьей командира партизанского отряда - тетей Пашей и ее детьми. Их спасли переводчики. Как мне кажется, это были наши диверсанты. Когда тетю Пашу с детьми вели на виселицу, их перехватили и спрятали, заложив дровами. Тетя Паша рассказывала, что она всю ночь зажимала ладонью младшему сыну (ему было 4 годика) рот, чтобы немцы не услышали. Фашисты стремительно отступали, у них не было времени на поиски этой партизанской семьи, так тётя с 2 детьми остались в живых.

- Отступая, немцы сжигали целые деревни в округе, и нашу деревню тоже сожгли. После войны на пепелище никто из деревенских не вернулся, разорённая войной округа опустела, заросла лесом.

На фото: родная деревня Отря на топографической карте 1941 года и на современном космоснимке

- Население гнали по Минскому шоссе, в общей колонне брели и мы с сестрой и дедушкой. Минское шоссе выглядело так: двигается немецкая техника, танки, мотоциклы, орудия, а по обе стороны дороги лежат вещи и трупы. Мы тоже от усталости бросали кое-какие вещи. Шли очень долго. Много людей, со всех окрестных деревень. В основном, дети, женщины.

- Где-то мы ехали по железной дороге, в вагонах-товарниках, набитых людьми. Ехали стоя. Многие умирали. Сначала мы приехали в Белоруссию, там некоторое время жили, а затем нас повезли дальше. Мы не понимали, куда и зачем нас везут.
Помню, на станции Двинск (теперь Даугавпилс) наш поезд попал под обстрел. А мы в закрытых вагонах. Когда нас выпустили, перед нами открылась ужасная картина: разбомбили весь состав, на путях остались только два наших вагона. Кругом лежали оторванные руки, ноги, окровавленные трупы.

- Долог и тяжёл был наш путь. Летом 1943 года мы оказались в Латвии, вблизи города Резекне, где с прошлых веков компактно проживали и евреи, и русские старообрядцы. А затем нас троих, наряду с прочими земляками, поместили в концлагере «Алитус», в котором терпели адские мучения все заключенные. Улицу, по которой гнали людей со станции в лагерь, горожане по сей день зовут улицей Смерти. Как горькую память о тех страшных днях я храню лагерный паспорт. Этот аусвайс я всегда показывала на уроках о Великой Отечественной Войне, рассказывая детям о зверствах фашистов.

- Лагерь был обнесен колючей проволокой высотой с 2-х этажный дом, оттуда не могла выбраться ни одна душа. Там было множество бараков. Взрослых отделили от детей и распределили в разные бараки, нас с дедушкой разлучили. Рядом с детским бараком содержались военнопленные. Истощенные, изможденные, настоящие скелеты. Я никогда не забуду, как они просили нас, детей, принести воды. У нас был доступ к краникам с водой. Мы набирали воду: кто в платьице, кто в рубашке, в ладошки, донесем до них только капельку, они выжмут - им лишь губы смочить. Охрана лагеря нас за это била ногами. Но мы все равно носили эти капли. Помню, как однажды немцы сожгли один из бараков с военнопленными, с живыми.
Был ещё случай: один из бараков с пленными красноармейцами как-то с проверкой решила посетить группа немецких офицеров. Вошли внутрь. Но не прошло и минуты, как выскочили обратно, страшно суетясь и ругаясь. Потом оказалось, что узники, увидев вошедших немцев, стали забрасывать их вшами, буквально горстями соскребая этих вшей со своего истощенного тела.
Вокруг лагеря были вырыты глубокие траншеи, куда сбрасывали трупы, трупов было очень много. Закапывали ямы экскаваторами, только когда они были заполнены. И естественно, бушевал тиф. Мы с сестрой тоже заболели, попали в тифозный барак. На мне ночью умерла девочка, а я обессиленная, не могла её тело с себя снять, так она мертвая и лежала на мне до утра, пока не пришли санитары и не убрали ее. Несколько дней мы были в этом бараке, но опять остались живы.

- Однажды, нам, детям велели собираться в баню. Привели, заставили раздеться догола. Дали кусок мыла. Завели в помещение. За нами закрылись автоматические темные двери. (До сих пор, спустя столько лет, когда прихожу в магазин с автоматическими дверями, то меня ужас охватывает). В этом пустом помещении не было ни краников с водой, ни сидений, ни тазиков. Старшие дети сказали: «Это газовая камера, сейчас мы все умрем. Прощайтесь». Мы обнялись. Загудело что-то. Ужасный звук. Но… ничего не происходит. Мы живем. Не задыхаемся. Оказалось, что техника сломалась, и газ не подавался в камеру. Затем пришел охранник и выпустил нас опять в детский барак. Смерть все время ходила рядом, но меня с сестрой спасало какое-то чудо.

На фото: газовая камера концентрационного лагеря «Освенцим»

- Освобождение пришло неожиданно, и не от советских воинов. Богатые жители города каким-то образом договорились с лагерным начальством отдать им детей якобы в работники. Нас двоих забирал к себе в семью учитель местной школы Гудков Феофан Ульянович, мы умоляли его забрать из лагеря и нашего дедушку. Так всех троих изможденных он и привез на велосипеде к себе в дом. Соседи по улице приходили посмотреть на «советских». Наши спасители - это наши вторые родители, стали нам по-настоящему родными людьми. Мы очень им благодарны, они подарили нам жизнь. Сестра стала нянчить детей в городе, а я помогала дедушке пасти скот в загородном имении в деревне, училась в местной сельской школе.
В 1944 году дедушка умер, а перед смертью сказал: «Бери пальчики и загибай: первое, никогда не жалуйся на своих хозяев, второе, никогда не бери чужого, третье, у тебя хорошая головка, если хочешь выбраться из рабства - учись». Я выполнила все заветы дедушки. Я пошла в школу. После войны в советской Латвии запретили эксплуатацию труда. И богатых жителей раскулачивали, вывозили в Сибирь. Но моих хозяев (хотя я их считаю своей второй семьей) не тронули, так как они освободили советских детей из концлагеря. Хозяйство их ликвидировали, но их самих не сослали, не арестовали.
Сразу после войны я окончила в Латвии школу с отличием. И в 1946г. моя учительница помогла мне устроиться в Резекненское педагогическое училище. Я мечтала стать юристом, хотела судить всех предателей и преступников. Но она мне сказала: «Нет, ты не будешь судьей, судья посадит не много предателей, а учитель обучит патриотизму всех своих учеников».

- Во время учёбы судьба сделала мне подарок. Классным руководителем был Маслов Никифор Иванович - Заслуженный Учитель республики, орденоносец, из старой питерской интеллигенции, потерявший на фронте всех троих взрослых сыновей. Находясь в преклонных годах, он к своим студентам относился по-отечески, обучал не только азам профессии, но старательно прививал юному послевоенному поколению идеалы гуманизма. В 1952г. я окончила педучилище, и распределили меня учителем в детский дом городка Алсвики. Время было очень неспокойное: хоть война уже и кончилась, но в Латвии действовали вооруженные националистические группы, так называемые «айзсарги» - «лесные братья», настоящие бандиты. Они убивали комсомольских вожаков, членов партии, вели свою «партизанскую» войну против Советской власти. Однажды и я чуть не погибла с коллегами: во время выборов был взорван избирательный участок, чудом спаслись. Очень страшно было жить рядом с бандитским гнездом.

На фото: «Лесные братья»

- Я знала, что московские родственники меня разыскивают. Мы списались, и мамина сестра тетя Соня меня забрала в Москву. Позднее, уже от них я вернулась на родную Смоленщину. Округа стояла разорённая войной, оставшемуся населению жилось очень трудно. Повсеместно создавались детские дома. Страна настойчиво собирала, учила послевоенных сирот, не давала им пропасть. Мне досталось поработать и в детском доме воспитателем, и учителем, а потом и инспектором Районо, а в 1954г. поступила учиться в Смоленский пединститут им. К.Маркса.
Я не забыла о клятве, которую мы с сестрой дали - отомстить предателю, который был старостой во время войны. После войны он, отсидев положенный срок, вернулся в соседнее село к жене и сыну. Я разыскала его, приехала к нему в дом с канистрой бензина - передо мной был старый, больной человек, какой-то весь оборванный и очень жалкий. Предатель узнал меня, очень униженно просил прощения, без конца извинялся, не переставал повторять, что своё он уже получил. Моя злость и жажда мести отступили, сменившись на жалость. И я простила. Хотя маму и многих повешенных и расстрелянных из-за его предательства людей, никогда не вернешь.

На родной Смоленщине Татьяна Савельевна встретила свою любовь, вышла замуж, прожив в браке более 50 лет. В 1960г. она с мужем переехала в Подмосковье. Живя в Уборах, работала воспитателем в д\с Совмина. В 1967г. перешла на работу учителем истории в Успенскую среднюю школу, где проработала 39 лет.

- Я довольна, что попала в эту школу. Я многому здесь научилась. Здесь всегда был прекрасный, очень сильный педагогический коллектив единомышленников, людей творческих, горячо преданных делу народного просвещения, подвижников. Школа имела богатейший образовательный опыт, подкрепленный прекрасными традициями, среди которых важнейшей является преемственность. Из 36 учителей, которые сейчас преподают в школе 15 - наши выпускники. Это показательно.

- Татьяна Савельевна, в 90-е годы искажали исторические события, переписывали учебники по истории, подменяли понятия, переворачивая все «с ног на голову». Как вы в тот непростой для страны период смогли сориентировать учеников?

- На каждом уроке, кроме образовательной цели, я всегда перед собой ставила цель воспитательную.
Поэтому, когда в 90-е годы историю переписывали все, кому не лень, я не отступала от своих принципов. На четырех уроках я реабилитировала маршала Жукова, которого очернили в газетах, на трех уроках я доказывала, что Зоя Космодемьянская - герой, приглашая на уроки живую свидетельницу жестоких пыток, которым подверглась Зоя.
Я всегда учила детей смотреть на историю осмысленно и объективно. Вот, например, в новых учебниках о распаде СССР были указаны всего 2 причины, я ребятам называла 16! Я говорила, что не все так однозначно и просто. Давала свою трактовку последних событий новейшей истории России и учила детей размышлять о них разнопланово. Изучая крупные сражения ВОВ, я обязательно давала детям поразмыслить и объяснить причины побед Советской Армии, их историческое значение, просила искать отклики об этих событиях в прессе. Нашедшие получали только «5».
Вот, например, тема: договор Молотова - Риббентропа о ненападении между Германией и СССР. Я ребятам дала задание на месяц: подумать, проанализировать, почитать, поговорить с родителями и написать свою точку зрения об этом событии. Дети ответили: «это было вызвано исторической необходимостью». Я была очень рада, что ребята смогли дать осмысленный ответ, не поверхностный, а глубокий. Я старалась формировать у них способность к суждению, к анализу исторических событий. Я думаю, мне это удавалось.

- Татьяна Савельевна, как вы детям объясняли важность и необходимость изучения предмета истории?

- В моем кабинете всегда висело высказывание Н. Чернышевского о том, что незнающий историю своей страны не может являться её достойным гражданином. Очень лаконично и точно сказано. Учить историю нужно, чтобы двигаться вперед, правильно понимать жизнь. Главное: быть и оставаться патриотом нашей прекрасной Родины. Считаю, что ни один преподаватель не имеет право оставаться только «урокодателем». Психология учительской профессии такова, что нельзя не любить детей, быть равнодушным к их судьбе. Я и старалась в меру сил воспитать у школьников честность, умение постоять за себя, уважая чужие взгляды, проявляя милосердие и чувство собственного достоинства, строго спрашивая с себя, а не с других. Учила крепко дружить, искренне любить, прививала им трудолюбие и уважение к чужому труду, почтение к старикам. Всё то, что формирует внутренний стержень человеческого характера, без чего наше счастье невозможно. И всегда уделяла внимание детям-сиротам. Будучи классным руководителем, смело указывала родителям на их педагогические ошибки, ведь всё начинается с семьи. Имея 54 года педагогического стажа, никогда не сожалела о выбранной профессии, считая её своим призванием.

***
На протяжении всего повествования, я не переставала восхищаться этой женщиной. Пережив со своим поколением все выпавшие на его долю ужасы войны, послевоенную разруху, побывав в настоящем аду еще ребенком, она не сломалась, не озлобилась, не потухла. Она не потеряла веры в людей, не разучилась любить, ценить жизнь. Наоборот - щедро дарила любовь детям, своим многочисленным ученикам. Мы искренне желаем Татьяне Савельевне здоровья, солнечных дней, достатка. Спасибо, вам за многолетний труд, и за то, что вы являетесь живым примером мужества, стойкости, чести и порядочности.


Всё. Пост по статье «Память Сердца» газеты «Горки-10» от 29 марта 2012 года с небольшими изменениями и дополнениями. Автор статьи - Инна Бормотова.

Это сообщение отредактировал Dashiva - 31.05.2020 - 19:02

Судя по этому фото, дети получили большой стресс. Хотя этого не должно быть.
Думаю это говно, что пыталось их убить, в земле лежит с 40-х годов и их выблядки тоже. Такое размножаться не должно.

Что то в глаз попало.
Нужно быть поистине сильным человеком чтобы простить гниду-председателя.
Я бы не простил, я бы сжёг его заживо.
ЗЫ спасибо ТС, тронуло.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

это нельзя забывать и прощать.
НИКОГДА!

читайте новоявленные хохлы...внимайте в собственные головешки.

Ой, ну ненадо сейчас вот этого.
Ненадо обобщений.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Я думаю, что не сожгли бы... Приехали, молодой, полный сил и надежд, увидели бы жалкого старика и не поднялась бы рука. В этом я ее понимаю.
Про газовую камеру даже думать страшно(((

Если есть ангелы-хранители, то они у неё за спиной постоянно были..

Пару пояснений: фотографии к посту подбирал из открытых источников в интернете. Единственные оригинальные фото - первая и последняя. Фото лагерного паспорта сделал в тому году, когда последний раз были у Татьяны Савельевны в гостях. Последняя фото с рабочим коллективом - из оригинала газетной статьи.

п.с.
Пытался к статье найти фотоматериалы именно по тому лагерю, где она была. Лагерь "Алиутс". Он же лагерь для военнопленных Шталаг 343 (Stalag 343 Alytus (Olita)). Он же, в последствии - Концлагерь № 133. Не нашёл.

Копипастю.
Но почитал про этот Шталаг 343...

Лагерь смерти Алитус


Локация:

Лагерь смерти находился в городе Алитус в 105 километрах от Вильнюса.


Число жертв:

За 14 месяцев существования лагеря смерти в Алитусе, по некоторым
данным, погибло около 60 тысяч человек, что подтверждается
документальными данными и показаниями выживших узников.


Относительно точного числа погибших за все время существования лагеря
(с июля 1941 по июль 1944 года) до сих пор ведутся дискуссии, однако,
по разным данным, общее число жертв может превышать 100 тысяч человек.


Всего через лагерь Алитус (в период Шталага и в период лагеря для
«перемещенных лиц») прошло в общей сложности 400 тысяч человек.


Память:

На территории Алитусского городского парка на месте братских могил, в
которых захоронены советские военнопленные, погибшие в Шталаге-343,
располагается мемориальный комплекс, в центре которого находится белый
обелиск.


В Алитусском лесу в 1993 году был сооружен «Монумент боли», посвященный погибшим в годы нацистской оккупации мирным жителям.



Хронология


В июле 1941 года в черте города на территории
бывшего военного городка был основан лагерь для военнопленных
Шталаг-343. В таком статусе он просуществовал до апреля 1943 года.


Условия содержания военнопленных:


В лагере существовал распорядок дня: подъем в 5 часов утра, завтрак с
5 до 6 часов, выход на работу в 8.00, обед с 11.30 до 12.30, окончание
рабочего дня в 17.00, ужин с 17 до 18 часов. Отбой в 21.00.


Каждому военнопленному давали порядковый номер, отправляли на
принудительные работы (строительство хозяйственных построек на
территории лагеря и лесозаготовки). В ряде случаев узников шталага
распределяли среди владельцев зажиточных крестьянских хозяйств Литвы,
где они вынуждены были исполнять трудовые повинности.


В мае 1943 года «Шталаг-343» в Алитусе изменил свои
функции и был переквалифицирован в лагерь «для перемещенных лиц», в
котором содержались преимущественно жители западных областей России и
Беларуси, граничащих с Прибалтикой (в официальных обозначениях нацистов —
«эвакуированные советские граждане»).


По распоряжению нацистской оккупационной администрации, после
временного содержания в лагере взрослых узников следовало распределять
по фермам на принудительные сельскохозяйственные работы. Детей оставляли
в лагере для проведения опытов и выкачивания крови.


Причиной изменения функции лагеря в Алитусе было то, что зимой и
весной 1943 года после ощутимых поражений вермахта от Красной Армии
нацистские оккупационные власти столкнулись с резкой нехваткой рабочих
рук, в том числе в сельском хозяйстве. В связи с географической
близостью к захваченной нацистами Прибалтике, в которой располагались
основные концентрационные лагеря Остланда, угону в лагерь Алитус
подвергались в первую очередь мирные жители Пскова и окрестностей, а
также Орловской, Смоленской, Витебской, Брестской, Ленинградской,
Калужской областей.


Надзиратели лагеря, участники карательных подразделений проводили
массовые расстрелы заключенных за малейшие провинности. Также охранники
лагеря подвергали узников регулярным избиениям резиновыми дубинками и
травлей собаками независимо от возраста и пола истязуемых.




Вид на Старый Алитус (Олита)

Воспоминания
Из сообщения Чрезвычайной государственной комиссии о преступлениях гитлеровских захватчиков в Литовской ССР:

«Еще по пути в этот лагерь пленных морили голодом, и многих из них привозили
мертвыми или в состоянии сильного истощения. Как показали свидетели,
литовский партизан Маргялис и жители г. Алитуса, при выгрузке
военнопленных из вагонов немцы расстреливали на месте всех неспособных
двигаться дальше. Военнопленные были размещены в конюшнях, где они
зачастую замерзали, так как у них было отобрано все обмундирование.
Гитлеровцы открывали по пленным стрельбу из пулеметов и автоматов. В
этом лагере № 133 погибло от расстрелов, голода, холода и сыпного тифа
не менее 35 тысяч человек. Особо зверской жестокостью отличались
начальник лагеря майор Розенкранц, его помощник Эверт, доктор СС Ганке,
зондерфюрер Мамат».


Из показаний бывшего рабочего лагеря Антона Новаковского:


«Изверги, чтобы приостановить распространение эпидемии на почве
голода и заразы, на Рождество 1942 года закрыли все помещения, где были
военнопленные, и открыли только в конце марта 1943 года. Смертность была
колоссальная. Пищу бросали, как скотине»


Из интервью жительницы Барнаула Галины Петуховой, уроженки Пскова, интернет-изданию Altai.aif.ru:


«В марте 1943 года в дом неожиданно вломились полицаи. Выгнали на
улицу, повели к вокзалу. Сотни людей загрузили в щелястые грязные
вагоны, в каких обычно перевозили скот. Куда и зачем их везут, никто не
знал. В дороге не кормили, пить не давали. Печки в вагоне не было,
туалета не было».


Из книги воспоминаний «На детстве моём войны отметина» Ады Родиной:


«B Алитус наш эшелон прибыл, наверное, ночью, так как долго не
выпускали из вагонов. Затем появилось много солдат с собаками. Приказали
всем выходить из вагонов и ждать. А ждать можно было всего. Уже знали,
что иногда привозят и сразу уничтожают. Но нас повели к каким-то сараям и
объявили, что во избежание "заразы" будет проводиться санитарная обработка. Этой экзекуции (а иначе не назовешь) подвергались все вновь прибывшие.


Донага раздетых людей, обработав едкой жидкостью, долгое время
держали в ожидании, когда вернут одежду. Полосатой лагерной для нас не
нашлось, поэтому насквозь промерзшие за ночь люди выбирали из
наваленного в кучу хламья хоть какое-то подобие одежды. Болело все тело.
От голода валились с ног, так как еще ничего из еды не дали ни
взрослым, ни детям. Все ждали, что дадут хоть какую-то еду. Но людей
построили и в сопровождении охраны и собак погнали дальше, теперь уже на
территорию концлагеря».


Из книги воспоминаний «На детстве моём войны отметина» Ады Родиной:


«Из нашего барака вскоре увели нескольких детей — и девочек, и мальчиков. Для чего — никто
не знал. Потом добрались и до меня. Привели в другой барак, где были
одни дети, без взрослых. Еды не давали. Затем повели еще в один барак,
который поразил множеством всяких приспособлений, особенно много было
трубочек. Дали выпить белой болтушки из бутылки, положили на кровать или
кушетку. И все, больше ничего не помню. А потом, когда проснулась, дали
еще таблеток - и снова барак. Так водили несколько раз.


Однажды, когда я снова была в этом донорском бараке, увидела:
после того, как несколько детей были подняты с кушеток, вдруг открылась
какая-то боковая дверь, и детей туда увели, больше я уже не видела, не
знала, вернули ли их в свои бараки».



Размещено через приложение ЯПлакалъ

Да, спасибо. Тоже много начитался за эти дни. Тяжело.
Дети и война - самое несовместимое сочетание, которое только можно себе представить.

Честь Вам и хвала.Почёт и уважение.

Сегодня умерла Татьяна Савельевна,,