Попытка прорыва группировки немцев из Будапешта и её кровавый финал, 1945 год

Во время осады Будапешта командование блокированной группировки неоднократно разрабатывало планы прорыва кольца окружения и выхода из города. Однако все они были разработаны в расчёте на успех операции «Конрад». После того как Гитлер отказался дать разрешение на прорыв, считая, что «крепость Будапешт» должна стоять до конца, шансов на успех прорыва почти не осталось.

После 10 февраля 1945 г. у немецкого командования в Будапеште уже не осталось выбора. Надо было прорываться или сдаваться, так как целостная оборона рухнула. Сдаваться немцы не собирались, поэтому было решено прорываться. Генерал Пфеффер-Вильденбрух сообщил в штаб группы армий «Юг», что все запасы продовольствия израсходованы, скоро закончатся боеприпасы, поэтому выбирая между капитуляцией и прорывом, последние боеспособные немецко-венгерские части предпримут наступательную операцию. Начало наступление было назначено на 20 часов 11 февраля.

Военный совет, после долгих обсуждений решил идти на прорыв небольшими группами в лесистой местности, избегая крупных дорог и почти отказавшись от тяжелых вооружений. Собственно их использование было практически невозможно, так как для бронетехники отсутствовало горючее, а узкие улочки города были завалены разнообразным мусором, а также перерыты баррикадами, специальными завалами и прочими преградами. Кроме того, движение бронетехники нельзя было скрыть, что лишало атакующих главного козыря — внезапности. Несколько боевых групп получили задачу прорвать советскую линию обороны на участке шириной около 1 км, который тянулся от площади Селля Кальмана, через Сенную площадь, проспект Маргариты и заканчивался у моста Маргариты.

В образовавшиеся порыв должны были хлынуть немецко-венгерские войска. В первом эшелоне были остатки 13-й танковой дивизии и частей 8-й кавалерийской дивизии СС, во втором — танковой дивизии «Фельдхеррнхалле» и 22-й кавалерийской дивизии СС, за ними следовали легкораненые солдаты, которые могли самостоятельно передвигаться, в тылу был обоз с тяжелоранеными и гражданские лица, которые не хотели сдаваться. Атаку первой волны поддерживало некоторое количество танков и бронемашин. Атакующие не шли сплошным фронтом, а были разбиты на группы, которые вели венгры, хорошо знавшие местность.

Задача стояла практически невозможная. Остатки немецко-венгерских частей, ослабленные и испытывающие нехватку боеприпасов должны были просочиться или прорваться через первую линию советской обороны, собраться на горе Ремете, то есть в 21 километре от места, где стартовала операция, вновь нанести удар в западном направлении. Следующий сборный пункт был в лесу, расположенном к востоку от Тиннье. Оттуда надо было прорвать внешнее кольцо окружения с тыла и выйти к своим.

На всю операцию отводилось 18 часов! При этом существовала слабая надежда на то, что войска группы армий «Юг» начнут встречное движение и поддержат прорыв, помогут прорвать хотя бы внешнее кольцо окружения. План операции сохранялся в строжайшем секрете. Командиры дивизий узнали о нём только в 14 часов, командиры полков в 16 часов, а командиры батальонов в 18 часов, то есть за два часа до начала прорыва. Венграм не доверяли и поставили в известность только в 18 часов. Только командир 1-го венгерского корпуса Иван Хинди был посвящен в 16 часов. В целях секретности уничтожать оставшуюся технику и запасы, которые нельзя было взять с собой, начали перед самым началом операции.

Правда, скрыть подготовку операции от солдат полностью не удалось. Слухи о готовящемся прорыве начали циркулировать уже вечером 10 февраля, но это была крайне размытая информация, без каких-либо деталей. Солдаты и офицеры понимали, что всё пропало. Косвенным признаком поражения стало массовое награждение Рыцарскими крестами и другими наградами в период с 6 по 10 февраля (также «подбадривали» погибающие войска и в Сталинграде). Офицеры получали неожиданные повышения. Среди солдат и офицеров ходили самые нелепые слухи. Многие надеялись, что надо будет пройти всего несколько километров и их встретят движущиеся навстречу войска группы армий «Юг», что на пути всего «несколько русских патрулей» или слабые румынские части. Как говорится — утопающий хватается за соломинку.

Пфеффер-Вильденбрух иллюзиями не страдал. Он понимал, что прорыв обречен на провал, помощи извне не будет. Поэтому он и оберфюрер СС Хельмут Дёрнер сформировали отборную группу из 500 эсэсовцев, которые должны были прорваться в наиболее удобном месте — через Чертову канаву. Здесь по данным немцев советские войска контролировали только отдельные участки. И группа Пфеффер-Вильденбруха и Дёрнера могла избежать первой, самой сложной и жестокой схватки. По сути, командующий будапештской группировкой бросал остальные войска на произвол судьбы.

Понятно, что в советском командовании догадывались о планах противника. Было очевидно, что немцы попытаются прорваться наиболее коротким путем, который шёл через лес, где можно было скрыться и избежать воздействия советской бронетехники. Обнаружились и некоторые признаки будущего наступления. Поэтому на пути возможного прорыва вражеских войск было подготовлено три оборонительных рубежа. При этом предусмотрели, что первый рубеж обороны вдоль проспекта Маргариты может пасть. Войска, которые обороняли первый рубеж, должны были отходить по специальному маршруту и заманить врага в «огненный мешок». На пути немецких войск стояла 180-я стрелковая дивизия, которая значительно уступала группировке противника по численности.

11 февраля в 20 часов первые ударные группы пошли на прорыв.

Гауптман Гельмут Фридрих вспоминал об этих часах: "Внезапно минометный огонь обрушился на узкие переулки города... Постепенно обстрел усиливался. В воздухе носилось какое-то беспокойство. Слышались отрывистые команды. Крыши домов освещались сигнальными ракетами. После того как ракеты гасли, в переулках вновь наступала непроглядная тьма. Со всех сторон солдаты устремлялись только на север.
И вновь минометный обстрел. Каждый пытается найти вход в дом, чтобы укрыться от него. Снова звучат команды. Гибнут товарищи. На тесных улочках усиливается толкотня. В кромешной тьме все продвигаются вперед буквально на ощупь.
Где-то впереди узкие переулки вышли на широкую и красивую улицу - это был проспект Маргариты, по которому проходила наша линия обороны. Прорыв должен был начаться там, где в каждом окне наготове нас поджидал русский. Там, где проспект расширялся, образуя транспортный узел, - должны были совершить наш жест отчаяния. Это место называлось по-венгерски Сена-тер, то есть Сенная площадь...
Наша атака начиналась в самых не предназначенных для этого условиях! Для командиров общевойсковых частей это было удручающей попыткой к бегству, животным порывом спасти свою жизнь, актом отчаяния. На тот момент солдаты повиновались только инстинкту самосохранения. Никто не обращал внимания, что происходит в стороне.
Между узкими зазорами в строю домов с обеих сторон раздаются отблески. Можно подумать, что идет мирная жизнь, а это играют огнями витрины и рекламные вывески. Но на самом деле это разрывы гранат, огонь автоматных очередей и сигнальных ракет, которые взлетают в небо.
Именно там находится передовая. Теперь даже Кулике и его адъютант попадают под власть животных инстинктов. Каждый ревет "вперед"! Справа и слева люди также одержимы желанием как можно скорее прорвать кольцо окружения. Они ведут себя как скоты, толкаются локтями, шагают по трупам, пинают раненых".

Из воспоминаний обершарфюрера СС Вилли Града: "Мы неистово ищем свободное место. Вокруг раздается треск и шум. Мины рвутся перед нами, за нами и среди нас. Грохочут взрывы гранат, раздается пальба из пулеметов, тарахтят автоматы, щелкают винтовочные выстрелы. Кругом огонь.
Времени на раздумье совсем не остается. Страх и мужество уступают место слепому желанию выжить. Передо мной встает горящий танк. Значит, впереди находится орудие, которое ведет огонь по этой человеческой массе. Оно бьет прямой наводкой. Подобно леммингам, сталкивающим друг друга в море, толпа рвется вперед. Никакой дисциплины, никакого рационального поведения. Только вера в свою судьбу".

Венгерский офицер Алайош Вайда: "То, что я там увидел, не умещалось в моей голове. Площадь была освещена бесконечным количеством разрывов и выстрелов, прожекторов и ракет. Казалось, настал день. Трассирующие пули летали со всех сторон. Гранаты взрывались то тут, то там. Не будет преувеличением, если я скажу, что мне пришлось пробираться по горам трупов".

Капитан Вацек, начальник штаба 1-й венгерской танковой дивизии: "Штаб дивизии вместе с 30 солдатами из саперно-штурмового отряда попытался пойти на прорыв. Вооруженные пистолетами-пулеметами, сначала мы сунулись на площадь Мехварт.
Но из-за сильного заградительного огня проход через нее оказался невозможен. Мы вернулись на улицу Баттхянь. После этого через Сенную площадь мы направились на улицу Ретек, где уже огнем было объято два немецких танка.
Опасаясь, что в танках рванет боекомплект, мы скрылись на углу в мясной лавке. Там командир дивизии полковник Янош Вертешши разочарованно вздохнул: "Сегодня не мой день". Вероятно, он подумал о возможном пленении. 24 часа спустя он застрелится.
30 лет назад он был летчиком. Он совершил вынужденную посадку, не дотянув до венгерских позиций. В итоге он три года провел в русском плену, из которого смог сбежать только в 1918 году...
Вдруг с Пашаретской улицы вывалилось три танка, которые открыли огонь осколочными снарядами по толпе. От них до рвавшихся вперед людей было около 400 метров. Каждый выпущенный снаряд забирал с собой по 8-10 людей.
Тот, кто пытался спрятаться, должен был в буквальном смысле слова идти по упавшим людям, которые заходились в истошном крике. Людская масса пыталась найти убежище в сгоревших домах.
Танки все-таки удалось подбить из фаустпатронов. И толпа с криками "Ура!" вновь ринулась вперед. Это была форменная мясорубка, которая превращала людей в фарш.
Впереди опять появились советские танки. И опять началась бойня. Те, кому посчастливилось выжить, панически бежали на улицу Филлер, откуда устремлялись на север.
По всей длине улицы, у каждой стены лежали тела мертвых и раненых. Отовсюду летели стоны, ругань и просьбы: "Пристрели меня, приятель! Ну, пристрели же". Иногда и вовсе жалобные: "Не будь бессердечным! Там у меня на левом боку кобура с пистолетом. Достань его и застрели меня. Я сам не могу - у меня оторвало руку..."

Первые атаки ударных групп захлебнулись в крови. Но на некоторых направлениях немцы и венгры все же смогли продвинуться. Ценой неимоверных потерь остатки первого эшелона прорвали позиции 180-й стрелковой дивизии. В некоторых местах советские солдаты, пораженные огромным количеством пытавшихся прорваться солдат противника и их животным фанатизмом, когда немцы и венгры, несмотря на колоссальные потери, пытались двигаться вперед, отступили. Однако продвинувшись на 2-2,5 км, немцы и венгры столкнулись со второй линией обороны. При этом человеческие тела буквально «ковром» покрывали улицы и площади. Солдаты второго эшелона от такого зрелища были шокированы и часто просто отказывались идти вперед. Хаос и паника усилились. Наступление застопорилось на несколько часов.

К полуночи второй эшелон, неся большие потери, смог продвинуться на несколько сот метров. Большая часть руководства погибла, войска были полностью дезорганизованы. Отдельные группы ещё пытались прорваться и несли большие потери, гибли. Часть отступающих заблудилась, была блокирована. Но некоторые группы смогли прорвать советскую линию обороны. Так смогла прорваться группа дивизии «Фельдхеррнхалле» под началом подполковника Гельмута Вольфа, которые фактически руководил остатками дивизии с января (командир моторизованной дивизии «Фельдхеррнхалле» Гюнтер фон Папе в последний момент покинул Будапешт и смог избежать окружения). В сумерках солдаты Вольфа добрались до большой вершины Швабской горы, где объединился с ещё одной большой группой отступающих. В результате численность боевой группы Вольфа составила 3200 солдат. Ещё одну большую группу вывел командир 66-гo моторизованного полка Шёнинг. В итоге под прикрытием густого тумана к Будайским горам удалось пробиться около 16 тыс. человек.

Группа Пфеффер-Вильденбруха прорывалась отдельным маршрутом. В группу входили штабы немецкого и венгерского корпусов, ударная группа эсэсовцев Дёрнера, а также часть зенитчиков и летчиков. Немцы планировали миновать Чёртову канаву и выйти в 2 км за линией советской обороны. Вход в подземный ход находился около так называемого «большого замкового туннеля» в 2 км перед советскими позициями. То есть общий путь под землей должен был составить около 4 км.

Подземный марш-бросок начался в 23 часа. Первыми двигались хорошо вооруженные эсесовцы, которые должны были расчищать путь и в случае необходимости проложить дорогу. Солдаты тащили на себе фаустпатроны, пулеметы, минометы и прочее оружие, боеприпасы. Передвигаться по каналу было крайне сложно и неудобно: ширина этого сооружения была примерно в 1 м, а диаметр трубы примерно 3 м. Кроме того, мысль о возможности использования канала для спасения пришла в голову не только штабу, в сооружение обнаружилось несколько самостоятельных групп. Уровень воды из-за большого количества людей повысился и пробираться стало все труднее и труднее. Многие не смогли пройти весь путь по Чертовой канаве и покинули трубу. Так поднялся наверх и присоединился к одной из прорывающихся групп начальник штаба 9-го горнострелкового корпуса СС полковник Уздау Линденау. Он практически сразу попал в плен.

К утру передовая группа вышла из канавы. Но эсэсовцы Дёрнера столкнулись с сильным сопротивлением и не смогли пробиться. Сам Дёрнер погиб. Пфеффер-Вильденбрух также поднялся на поверхность и попал в плен. Другие немецкие небольшие группы, которые смогли выскользнуть из канавы, были вскоре обнаружены и к полудню 12 февраля блокированы. Кто-то сдался, часть эсэсовцев, боясь за своё будущее, покончила с собой. Венгры, увидев, что все попытки немцев прорваться провалились, в итоге вернулись назад. Их попытки вынырнуть где-нибудь в городе и затеряться в кварталах не привели к успеху. На выходе штаб венгерского 1-го армейского корпуса во главе с генералом Иваном Хинди был пленен. В результате самый «безопасный» путь стал провалом.

Капитан (венгр) Ференц Ковач: "В канале царил невероятный хаос. Объятые ужасом люди кричали, затевали драки. Среди нас больше не было ни немецких офицеров, ни их командира. Никто не знал, как они исчезли! Среди нас оказалось лишь около сотни немецких солдат.
Подъем по винтовой лестнице означал неминуемую смерть. Те, кто стоял у нее, хором утверждали, что все, кто пытался подняться по ней, были застрелены - в итоге у люка лежала большая груда мертвых тел.
Где-то на расстоянии 20 метров от этой шахты имелся боковой проход, который вел дальше. Он был круглым и имел в диаметре где-то полтора метра. В нем стояло 20 сантиметров талой воды. Немецкие солдаты предприняли невозможное, а именно бегство этим каналом.
Они исчезали один за другим, так как втиснуться туда можно было только поодиночке. При этом многие должны были ползти на четвереньках. Чем больше людей пробиралось в этот боковой канал, тем выше становился уровень воды. Когда в нем исчезло около ста человек, вода поднялась вдвое. Тела запруживали воду, организуя форменный прилив. Наблюдая эту акцию с тыла, мы не хотели продолжать бегство в этом направлении.
После того как в боковой проход втиснулись почти все немцы, они стали выскакивать обратно с жуткими криками. Они были все мокрые. Причиной их спешного отхода стали отблески света - это был огонь советских огнеметов.
Немцы выскакивали назад так быстро, что я до сих пор не могу понять, как им это удавалось. Убегали даже раненые. Один раненный в бедро полз на руках, пытаясь спасти свою жизнь".

К утру 12 февраля прорыв в обороне 180-й стрелкой дивизии был закрыт и советские войска начали зачищать Будапешт. Большую роль в этой операции сыграли венгерские добровольцы, которые перешли на сторону советских войск. Именно венгерские добровольцы заняли здание королевского дворца.
К исходу дня город был очищен от остатков немецко-венгерских войск. Было взято в плен более 20 тыс. человек. С 14 февраля основные силы советской Будапештской группы войск были направлены на преследование противника. Окончательно город был очищен к 17 февраля.
Ликвидация будапештского гарнизона стала одной из благоприятных предпосылок для наступления на Австрию. Из взятых Красной Армией европейских столиц Будапешт занял первое место по длительности уличных боев. В ходе этой битвы противник, по разным данным, потерял от 100 до 188 тыс. человек.

всё

https://topwar.ru/70904-krovavyy-final-buda...ruppirovki.html
https://oper-1974.livejournal.com/1374110.html

Как известно, 29 декабря 1944 года командующие фронтами маршалы Советского Союза Малиновский и Толбухин предъявили ультиматум будапештскому гарнизону, предлагая немцам сдаться и обещая жизнь и обращение с пленными согласно международным конвенциям. Противник пошел на тяжкое военное преступление, приказав расстрелять наших парламентеров Миклоша Штейнмеца и Ивана Остапенко. Тогда начался штурм.

Это сообщение отредактировал Faermen2011 - 24.06.2019 - 06:06

Война — это большое ЗЛО.
ТС, спасибо за посты!

венгры как и немцы воевали до последнего...
буквально...
их не брали в плен

всегда пожалуйста!

такие случаи были не редки, в польше тоже расстреляли, где уже не помню.

Скорее наоборот , венгров после Воронежа не брали в плен , и они без вариантов вынуждены были воевать до последнего .

И на груди его светилась Медаль за город Будапешт ©

Медаль «За взятие Будапешта» носится на левой стороне груди и при наличии других медалей СССР располагается после медали «За победу над Японией». Автор проекта медали — художник А. И. Кузнецов.

По состоянию на 1 января 1995 года медалью «За взятие Будапешта» награждено приблизительно 362 050 человек.

Это сообщение отредактировал яспортсмен - 24.06.2019 - 06:28

BigCap - годная тема.

Ну а венгры - "что посеяли - то и пожали!"

смерть венгерским оккупантам !

По факту ни венгры ни чехи по большому так и не ответили за восточный поход. Не было там ни особых репрессий в отношении тех в открытую воевал, на стороне евросоюза, ударно трудился на благо вермахта, ни какого то жесткого послевоенного контроля ли диктата ссср на данных территориях.
56 и 68 годы тому пример.

Мой дед участвовал в взятии Будапешта.Там и встретил Победу.
Май 1945 ,Будапешт.