Кто-то должен упасть. Вспоминаем самую страшную авиакатастрофу в истории страны

28 июня 1982 года произошла крупнейшая авиакатастрофа в истории Беларуси: в Наровлянском районе упал пассажирский самолет, летевший из Ленинграда в Киев. Погибли 132 человека. Некоторые уже считают эту историю мифом — и в нее действительно сложно поверить. Другие изо всех сил стараются, чтобы она не была забыта. Третьи и хотели бы забыть, как с неба падали люди, — да не получается.

«Думала, птички летят. Присмотрелась — люди»

Новенький Як-42, который эксплуатировался меньше года, вылетел из аэропорта Пулково в 9:01. На борту было 124 пассажира (в том числе 11 детей) и 8 членов экипажа. В 10:48 связались с диспетчером в Борисполе и начали снижение в режиме автопилота. Дальнейшие события восстанавливали эксперты. Угол стабилизатора вдруг резко увеличился, самолет провалился. По сути, от людей уже ничего не зависело, но они этого не знали. Попытки экипажа поднять нос были безрезультатны: стабилизатор не слушался. Более того, его угол на пикирование самопроизвольно увеличивался, в результате Як-42 фактически падал, разгоняясь, под углом 50 градусов. Вдобавок появился левый крен (когда оторвался стабилизатор), самолет стало крутить вокруг продольной оси. На высоте 5700 метров лайнер развалился от перегрузок, фюзеляж разорвало.

39 фото via

Тот самый Як-42. Фото из архива Данила Бенатова

В 1982-м старший лейтенант Надежда Разумова, побыв воспитательницей детсада, работала по схожему профилю — начальником отряда в женском лечебно-трудовом профилактории, который располагался у деревни Вербовичи.

— У нас шла планерка. Услышали хлопок, потом прибежал кто-то: «Что-то с неба падает!» Все, конечно, выскочили смотреть. Я голову подняла. Думала, птички летят. Присмотрелась — люди.

Надежда Алексеевна показывает, как летели пассажиры. Но быстро одергивает себя: слишком страшно. Ее нелетающий домашний аист Буся, подошедший послушать, от таких разговоров принимается ожесточенно стучать клювом, торопливо отбегает в сторону.

…Остатки аллеи из сирени и берез напоминают, какое благодатное это было место. 1200 алкоголичек, всюду цветы, колючка, производственные цеха — жизнь кипела.

Теперь местность сильно изменилась. Мы с Надеждой Алексеевной и ее мужем Сергеем Васильевичем топчемся по одичавшей территории, пытаясь на развалинах сориентироваться, где что стояло и падало.

Людей разбросало по полю и лесу. Сосны тогда стояли молодые, тонкие. Острые. На поле была кукуруза по грудь. За 35 лет деревья выросли. Поле заросло вместо кукурузы травой и мелкими сосенками.

06

07

08

09

10

11

12

13

— Люди лежали веером — ямка, рядом с ней человек, — вспоминает наша провожатая. — Стюардесса на дерево упала… Начальник сказал накрывать тела. Мы схватили простыни на складе, стали накрывать. Тут же и вещи лежали: какие-то мыльницы, апельсины — все на свете. Из окрестных деревень (некоторые теперь-то отселены из-за Чернобыля) дети на велосипедах приехали, стали хватать все это. Ну мы оцепили, старались пресекать мародерство, прогоняли, пока не прибыли милиция и солдаты.

Отец мой войну прошел, думал, что все видел. А в тот день ехал на покос, нашел два кресла, а в них пристегнуты женщина и ребенок… Страшно.

Пилотов не разбросало, они остались в кабине. Чтобы вытащить ее из леса, пришлось рубить просеку метров 200, уточняет Сергей Разумов.

17

Уже потом, когда нарисовали план расположения на земле обломков и погибших, заметили странность: все легло аккуратно вокруг периметра из колючей проволоки, будто режимная зона колпаком накрыта. Ну почти все.

— Ни один человек на территорию ЛТП не упал, — Надежда Разумова осматривает руины. — Вот тут, если не ошибаюсь, находился жилой корпус моего отряда, а там — окно моего кабинета. И потом уже прямо под окном я увидела кусок крыла метра два в поперечнике. Еще у пищеблока упала турбина. При этом повреждений нашим сооружениям, людям — никаких.

19

20

Красные черточки

Александр Кухаренко в 1982-м возглавлял Наровлянский ГРОВД.

— Мы как раз направлялись с водителем по делам в ЛТП. Миновали Вербовичи, слышим хлопок. Я еще пошутил, мол, сегодня что-то рано начали стрелять самолеты. Приезжаем в ЛТП — там все бегают: «Беда-беда!» Что такое? Говорят: самолет разбился, трупы кругом! Забегаю за изгородь — действительно. Говорю начальнику профилактория: организовывай охрану. Сам кинулся звонить начальнику УВД — а телефон не работает. Оказывается, часть самолета порвала линию. Поехал в Вербовичи, оттуда доложил. Дальше уже сотрудников поднял и прочее, организовали все…

Кухаренко по сей день хранит план, который в спешке рисовали, чтобы помечать находки. Цифрами обозначены крылья, кабина, часть салона с шестью телами, прочие элементы. Самое страшное — мелкие красные штрихи. Это пассажиры и бортпроводники.

— На период осмотра места происшествия никто из близких не мог приехать, — продолжает Кухаренко. — Просто не знали, где это случилось. Трупы, поскольку в Наровле морга не было, рефрижераторами отправили в Киев. Там уже проводили экспертизу и там же кремировали.

Метка на память

На своих коротких ножках мы пытаемся не отстать от директора местного лесхоза Александра Дейчика, который стремительно шагает по делянке. Ищем обелиски, установленные когда-то родными погибших. Ставили-то памятнички на краю поля. Теперь того края уж нет, вырос высокий лес.