Четыре жизни «Советского Союза»

Был в моем камчатском школьном детстве корабль, который оставил памятный след на всю жизнь. Про него ходило множество легенд, одна невероятней другой; каждый его приход в Петропавловск-Камчатский был маленьким, но событием – например, когда он приходил в декабре, это означало, что у детей скоро будет много мандаринов и апельсинов в новогодних подарках.
Он больше четверти века был самым большим пассажирским лайнером СССР, однако про него не писали в энциклопедиях. Ему не посвящали хвалебных статей с рапортами в центральных газетах, скупо публиковали фотографии – да и то, только в местной печати. И исчез он тихо и незаметно, но тем не менее, след в памяти народной оставил гигантский. Такой вот парадокс. И долго потом петропавловцы в разговорах гадали — куда делся? Почему не видно? Когда снова придёт? Словом, сплошная загадка, а не корабль...

Матёрые камчадалы со стажем, наверное, уже догадались, о каком лайнере я говорю. Да, конечно же — это я про «Советский Союз», огромный белоснежный красавец с непривычной для современников сильно вытянутой формой корпуса. Он «работал» на экспрессной линии Владивосток — Петропавловск с 1957 по 1980 год, про него есть десятки отрывочных воспоминаний: кто-то когда-то ехал на нём в длинный северный отпуск на материк, кого-то именно на нём впервые завезли на Камчатку, кто-то ходил в круизы в южные моря. Не запомнить такой корабль было невозможно...
Камчадалы обычно в разговорах говорили так:
- А вы слышали, «Союз» пришёл? Уже стоит у Морвокзала.
- Да? А что привёз на этот раз?

Прошло много лет, сменилась эпоха, ушёл в пучину времени СССР, но этот элегантный красавец из моей памяти никак не выходил. Уже переехав в Петербург, я потихоньку стал накапливать фотографии, воспоминания, свидетельства о нём. Они иногда друг другу противоречили, часто были отрывочны, но общая картина стала вырисовываться.
Действительно, «Советский Союз» имел невероятно сложную и интересную биографию! Сменил четыре имени. Испытал бомбёжку и притопление. Мог стать целью Александра Маринеско вместо «Густлова», и только случайно избежал этой участи. Видел множество стран, континентов и портов. Менял облик. Подарил десяткам и сотням тысяч людей в разные времена удовольствие и отдых.
Долго я подходил к этой серии постов, года наверное два... а сейчас почувствовал, что количество материала, что называется, «дозрело» и теперь вот подробно расскажу вам, друзиа, об этом замечательном лайнере и его биографии, немецкой и советской.
Но для начала давайте перенесёмся в далёкий теперь уже сентябрь 1976 года, когда я, пятиклассник, вместе со своими родителями только что переехал на Камчатку...

Первый раз я увидел «Союз» осенью 1976-го, примерно через месяц после переезда. Это было, когда я катался на «единичке» (Автостанция — ЖБФ) в районе остановки «32-й магазин». Оттуда, сверху, причалы морпорта видны как на ладони. Лайнер как раз швартовался, и меня сильно удивило, что разворачивают его аж два буксира. Стоял он не у самого Морвокзала, где швартовались другие суда, ходившие по владивостокской линии («Русь», «Ильич»), а левее — у Морвокзала он не помещался по длине. Я выскочил из автобуса и начал наблюдать за процессом.

1965. «Советский Союз» стоит у причальной стенки морпорта. Морвокзал, построенный в 1963-м, находится левей границы кадра и не виден.

Безусловно, сразу бросалась в глаза его необычная форма (очень вытянутая, узкая, «несундуковая» - я ещё не ведал, какая у него была обширная трансатлантическая карьера до войны) и ещё — нереально яркая белизна, на фоне других судов с подтёками или менее чистой краской. Казалось, что его отдраили каким-то особым составом на парад или выставку, и он — просто картинка с энциклопедии. А может, он был недавно покрашен, и поэтому так визуально наложилось. И — непривычно большой. Ну то есть я такой величины кораблей то того момента не видел. Да и откуда бы мне было увидеть, если до того мы жили в Хабаровске и на Амуре был один только речфлот?

В общем, зрелище с лайнером сверху, со стороны улицы Ленинской, было шикарное. Почему-то мы тогда никто не снимали этого - даже и не приходило в голову, что это надо и это будет интересно. Вот так тогда головы были устроены. А ведь у нас был превосходный "Киев" в наличии...
Длительные поиски в Сети такого вида ни к чему ни привели, но зато я наткнулся на странице Камчатского края на ещё более любопытный ракурс - с улицы на две ступени выше Ленинской. Выше была Советская, а ещё выше - Чирикова, там уже была деревянная застройка.

Улица Чирикова в Петропавловске-Камчатском в 1961 году.
На заднем сиденье амфибии – О. Чернягина и ее дедушка С. И. Маслюков. У причала внизу стоит "Советский Союз"
© Архив О.А. Чернягиной

Под впечатлением я вернулся домой, открыл пятый том Детской энциклопедии (помните, коричневенькой такой?) и стал искать картинки океанских судов. Однако про «Союз» не было сказано ровно ничего, парадным лицом пассажирского флота СССР позиционировался класс «Иван Франко», который был заметно меньше. С досадой я жаловался капитану траулера, где отчим был вторым механиком, весёлому одесситу Борису Бурле (тому самому, что тремя годами ранее на спор забирал меня в Хабаровске со школы на огромном чёрном ЗИМе):
- Дядь Боря, вообще ничего про него нет!
- Значит, не положено, чтоб он тут был, Серго! - улыбался многоопытный капитан, кладя мне руку на плечо и заглядывая в том энциклопедии из-за спины.
- Но он же самый-самый большой у нас, как же это!?
- Ой, дорогой мой, это ж совсем неважно. Вырастешь — поймёшь, что далеко не всё делается логично. Зато ты его видишь тут, на причале! Разве этого мало?
- Мало!
- Ничего, дружок, привыкай. Немецкому турбоходу в энциклопедии находиться не положено.
- Почему немецкому?
- Потому что, по девичьей фамилии...

Разворот 5 тома «Детской энциклопедии» (1965 г. издания) с типами океанских судов.

Где-то через год, когда я в Петропавловске уже освоился, то как-то в снежный зимний день, спускаясь на 17-м автобусе к Дому Флота (куда-то мы там ехали, не помню точно), случайно увидел в бетонном заборе порта дырку. Мелькнула мысль: «О! Так туда можно пролезть!». Очень быстро я реализовал эту идею и разведал дорожки к причалу. Логическим продолжением этой идеи была мысль проникнуть на какое-нибудь интересное судно. Опыт был — я уже неоднократно проникал на Моховской рыбокомбинат и лазил на МРС-ки за свежими крабами, так что ничто тут меня не смущало. А куда интересней всего идти? Конечно же, на «Союз»! На Морвокзале надо посмотреть расписание и приехать на корабль в день прихода (кстати, совершенно случайно я угадал логически и самый лучший момент проникновения).

Расписание на прибытие вывешивалось около касс на рейсы примерно на месяц-полтора вперёд, причем время было указано примерное. А фактически лайнер приходил с отклонением от минус восьми до плюс шести часов от указанного. Море, штормы, ветра — от Владика в пути четверо с половиной суток, ведь это немало. Да и места сложные — Японское море, Сангарский пролив между японскими островами Хоккайдо и Хонсю (это зимой, летом по Лаперуза), Курильская гряда, тихоокеанское побережье Камчатки.

1970-е. «Советский Союз» выходит из бухты Золотой Рог (Владивосток). Говорят, эта фотография висела в кабинете легендарного начальника ДВМП Валентина Бянкина.

Сказано — сделано! Посмотрел расписание и в обозначенный там день и час прихода «Союза» приехал в порт, к заветной дырке. День был пасмурный, хмурый, видимость невеликая, мелкий снежок летал в воздухе, влекомый несильным ветром. Однако турбоход уже стоял внизу у причала — видимо, пришёл раньше, да часа наверное на два. Пассажиры почти все уже вышли, по широченному трапу на землю спускались редкие ласточки, которые тянули до последнего. А может, это уже выходили люди с экипажа, кто был свободен. Я взглянул наверх: на входе на палубу стоял вахтенный. Один, вальяжно оперевшись о леер. Итак, надо пробовать! Решительно ступил на трап и поднялся, прошёл на палубу. Вахтенный и ухом не повёл, равнодушно пропуская меня.

Так я впервые оказался на этом огромном корабле. Куда идти? Путей было великое множество. Решил облазить ближайшие внутренности и зашел в большую дверь — главный проход. Внутри меня встретила огромная широкая лестница, ведущая куда-то вверх, и две — поуже, ведущие вниз.
Но! Если бы это были просто лестницы! Всё вокруг было больше похоже на какие-то дворцовые интерьеры. Ковры-дорожки с прихотливым рисунком, тускло-желтого цвета металлическая отделка, шикарные светильники в бронзовой фигурной оправе, огромные панно на стенах на морскую тему, растительные узоры у иллюминаторов и дверей. С моим малюсеньким жизненным опытом я вообще никогда не видел и близко ничего подобного, разве что на красивых буклетах про дворцы, которые мама привозила из Ленинграда. Я вообще не мог предположить, что внутри корабля в принципе может быть такая роскошь! Потрясённый увиденным, я медленно побрёл дальше по этой палубе. По коридорам и проходам носились в разных направлениях какие-то люди — буфетчицы, горничные, мужики с какими-то удлинителями и непонятными мне устройствами, что-то сворачивали и сматывали, не обращая на меня ровно никакого внимания.

Дальше, куда-то завернув, я попал в ресторан — огромный зал с гигантским круглым плафоном-картиной на потолке, а пройдя его насквозь, опять попал в проход, ведущий в залы поменьше. Зашёл в один из них, с узорчатым паркетом, где стоял большой рояль, а с краю была сооружена сцена, потом в другой, просто с креслами и столиками. Потом поднялся по другой широченной дворцовой лестнице (нет, это ну никак нельзя было назвать трапом!) наверх, где по обоим бортам были сооружены широкие проходы с деревянным полом. Площадь была такая, что там реально можно было играть в футбол!

Спустившись вниз на две палубы, я ещё в тот день посмотрел пассажирские каюты (почти все были полуоткрыты), и примерно через час в полнейшем изумлении и смятении отбыл с корабля — обратно через секретную дырку, на автобус и домой.
Это был какой-то совсем новый, непонятный и неизвестный для меня мир, и я твёрдо решил прийти на «Союз» ещё раз, как только он придёт в Петропавловск со следующим рейсом. И ни с кем моим открытием насчёт дырки пока не делиться.

Дома я молчал как партизан, около недели, а в один из дней у нас в гостях снова были моряки — коллеги отчима по экипажу. Капитана не было, но был электромеханик, тралмастер и старпом. Так вот, там я за столом похвастался им своим открытием, когда они выпили и раскрепостились. Мой рассказ вызвал у мареманов заметное оживление и массу советов:
- (старпом) О-о-о! Ну ты подпольщик, Серёг! Проник! А бассейн-то видел?
- Какой бассейн?
- Там бассейн есть. С подводной цветной подсветкой. (мечтательно) А после двенадцати ночи там бабы того… стриптиз делали… Эххх!
- Неа... не видел...
- Что вы такое ребёнку говорите! (это моя мама, возмущенно)
- (старпом, хмыкнув) Ребёнку, ёптить… ничо, пускай правду жизни узнаёт, подрастает уже.
- (электромеханик) А ещё там три ресторана.
- А я только один видел, большой.
- (тралмастер, закусывая грибочками) А рояль из рейхсканцелярии видел?
- Да какой-то видел, не знаю.
- Как! Он там один. Сам Гитлер в минуты настроения на нём играл!
- Чё, правда???
- Конечно! (назидательно) А сам корабль тогда назывался «Гроссдойчланд»!
- (старпом, наливая ещё) Какой, блядь, «Дойчланд»! «Адольф Гитлер» он назывался. Это был его личный корабль!
- И бомбу на него американцы бросили. Оторвало нос на двадцать два метра, потом обрезали. Так что теперь он короче, чем был!
- И милиция там своя!
- Ещё телефонная станция на тысячу номеров (а это и правда оказалось так).

В общем, за какой-то час подпившие моряки вывалили на мою головушку массу причудливо перемешанных колоритных фактов и мифов, которые, оказывается, подпитывали ауру этого уникального корабля.

Начало 2000-х. Легендарный рояль с музыкального салона «Советского Союза», овеянный невероятными мифами («с самой рейхсканцелярии»), сохранился и был поставлен в Пушкинском театре ДВГТУ.

К слову, с самыми разными мифами о «Союзе», порою совершенно абсурдными, за последующие годы я сталкивался многократно, да и потом видел их, тиражированные, и в воспоминаниях в Сети.
Вот, например:
К причалу Владивостокского морпорта подошло огромное пассажирское судно – теплоход под названием Советский Союз. Его размеры впечатляли. Когда-то этот пароход был немецким и назывался толи Третий Рейх, толи Адольф Гитлер. Вот на этом исполине мне предстояло провести пять суток по пути на Камчатку. Его интерьеры и внутренние убранства поражали своим великолепием. В коридорах многочисленных палуб можно было заблудиться. А главное – специфический приятный аромат, ни-то деревом, ни-то коврами. Так пахнет только на кораблях.

Или вот, из вступления к статье Г.П. Турмова:
...Речь пойдет не об истории великого государства, распавшегося на наших глазах, а о пароходе, вернее, теплоходе, белоснежном лайнере-красавце, ставшем флагманом Дальневосточного морского пароходства в конце 50-х годов прошлого столетия. В дни моей юности, да и значительно позднее, об этом теплоходе ходили легенды. Кто говорил, что раньше он назывался «Великой Германией», кто «Адольфом Гитлером», но то, что он был из Германии - это знали все.

Но ладно, это лирика, я отвлёкся.
Совершенно заинтригованный всем увиденным и услышанным, я дождался нового прихода «Союза», примерно через месяц – уже в разгар снежной камчатской зимы. Приехал туда на второй день стоянки. Путь традиционный – остановка «Дом Флота», дырка, тропинка, причал, трап. Однако меня ждал грандиозный облом: вахтенный меня окликнул и, не получив никакого внятного обьяснения, задержал за хлястик куртки, когда я было внаглую метнулся в чрево главного входа. С позором меня вытурили вниз, и тогда я понял – надо идти только в первый день прихода, когда все расслаблены, а на корабле бедлам и уборка после высадки пассажиров. А идти – спокойно и уверенно, как будто так надо. И ещё: в этот момент можно проникать во все помещения, а не только в пассажирскую часть лайнера. Экипажная же (служебная) часть в обычном режиме была защищена грозными табличками «Посторонним вход воспрещён! Crew only!», и все проходы закрыты.

Камчатка, Авачинская бухта, 1970-е. «Советский Союз» проходит полуостров Завойко, направляясь в открытый океан.
Архив А.П. Пирагиса

1970-е. «Советский Союз» в море.
Один из немногочисленных цветных его снимков.

...После унизительного провала своего второго визита на корабль, в третий раз на «Советский Союз» я пришёл мудро по времени — сразу по приходу, и прошёл исключительно легко. Была уже весна, светило солнышко. В тот раз я опять прошёл большие помещения (а бассейна так и не нашёл, где он был), а потом ушёл в непассажирскую часть и попал в машинное отделение.
Оно тоже было очень своеобразным и резко отличалось от привычных мне тесных помещений машинных отделений у траулеров и сейнеров, куда меня порой водил отчим, с грохочущими дизелями и ребристыми металлическими проходами. А тут — тут это было огромное помещение, высотой с четырёхэтажный дом, по бокам вились трапы и четыре яруса проходов. Оно было светлым и хорошо освещенным — сверху проникал свет. Сами турбины (их выступающие над уровнем пола части) тоже были высотой примерно с 2-этажный дом, в полукруглых кожухах, покрашенных в светло-жёлтый цвет. Около них суетилось порядка полутора десятков человек — напомню, что я зашёл туда в момент прихода в порт, примерно через час. А по бокам и углам находились другие, непонятные мне по назначению девайсы. Вообще, там всё было очень интересно размечено: употреблялся только белый, желтый и красный цвета. Ну, и чёрный, в надписях. Не было никаких ужасных непокрашенных стальных элементов, все было сделано чрезвычайно аккуратно. Наверное, ещё и из-за этого машинный зал казался таким светлым.
Я пробрался на самый верхний ярус и опёрся о леер, созерцая всю эту деловую суету сверху. Минуты через три ко мне подошёл какой-то механик и сказал:
- А ты чего это тут делаешь? А?
Наученный хоть и небольшим, но опытом, я уже не делал попыток немедленно свинтить и ответствовал неопределённо:
- Да жду вот... сейчас... - и кивнул, показав на кого-то внизу.
- А... ладно. - он развернулся и ушёл.
Постояв ещё немного, я спустился вниз, прошёл вокруг одной из турбин, пересёк по отдельной лесенке толстенный кожух гребного вала и ушёл наверх, покинув машинное отделение.
* * *
Праздник на моей улице наступил в самом конце лета, перед седьмым классом, когда родители купили мне билет на маршрут выходного дня в бухту Русскую. Такая фишка возникала тогда, когда какой-то лайнер задерживался в порту по расписанию суток на пять. Чтобы он не стоял просто так, и организовывали такие прогулочные маршруты. Школьный билет стоил в принципе по камчатским меркам немного, что-то порядка 8 рублей, а взрослый - около 20 на каюту III класса, если мне память не изменяет.
Выглядело это так: сразу после обеда корабль выходил из бухты в открытое море, обходил вокруг острова Старичков и поздно вечером становился на якорь в бухте Русской, никого не высаживая. Рестораны, всякие салоны лайнера — музыкальный, танцевальный, библиотека, кинозал, шахматный клуб и прочее — всё работало на полную катушку. Нагулявшись и оторвавшись, кто хотел, народ ложился спать, а рано утром корабль снимался с якоря, и (не огибая уже остров Старичков) вдоль побережья проливом возвращался в Авачинскую бухту. К обеду подходил к Морвокзалу, и высаживал отдохнувшую публику. Утренний завтрак входил в билет, а за ужин надо было платить отдельно.
Я с волнением ждал, какой же теплоход придёт на этот билет. Старикашка «Ильич» с жёлтыми подтёками на бортах? Средненькая унылая «Русь»? «Орлова» (ну, это было бы уж совсем обидно и несправедливо)? Или... мой любимец? И вот, в какой-то раз позвонив на морвокзал, тётя из справочной ответила, что приходит «Советский Союз». Ура! В тот момент я был готов прыгать от радости.

И вот этот день настал.
По такому знакомому трапу я поднимался гордо и законно, с билетом в кармане, а не как партизан-подпольщик. Формально меня препоручили присмотру дочки нашей соседки с третьего этажа, которая со своим хахалем тоже ехала этим рейсом. Фактически же я был свободной птицей, так как девица (она была старше меня лет на семь и училась в техникуме), естественно, была занята своими, очень важными, отношениями. И, к тому же, я к этому моменту уже неплохо владел внутренней топографией корабля, отлично ориентируясь в переходах, в отличие от большинства турыстов. Заняв верхнюю койку в своей каюте, я немедленно отправился наверх, смотреть отход (к слову, я и сейчас никогда не пропускаю этот сакральный процесс).
Около двух часов дня, при ясной погоде и без тумана (что редкость!) «Союз» отдал швартовы, аккуратно развернулся перед Ковшом с помощью буксира и медленно вышел на фарватер к Воротам. Мы прошли Завойко, затем узость между мысами Маячным и Станицким, миновали Три Брата и вышли в океан, не поворачивая сразу на юг. Я был в совершенно полном восторге!

1970-е. «Советский Союз» покидает Авачинскую бухту. Чуть правей носа виден кусок сопки Мишенная

...Много в моей биографии потом было морских переходов, больше полутора десятков — и «Ульянова» на камчатской линии, и «Шолохов», и «Николаевск», а в постсоветскую эпоху добавились громадные скандинавские паромы, трансбалтийский Superfast VIII, греческий Golden Prince с Крита на Санторин, норвежский Nord Norge, соловецкий малышок по Белому морю, много... но ощущение того, как режет волну узкий, вытянутый, стремительный по обводам трансатлантик, а не бочкообразный сундук — оно совершенно неповторимое!
Сейчас я думаю, что наверное, в лайнерах той эпохи было своё, какое-то неповторимое и невыразимое очарование. Мне сложно это обьяснить в словах, но... Они не просто шли по морю, они — грациозно скользили. Как будто красивая женщина идёт мимо тебя на каблуках-шпильках, и ты зачарован походкой, и наслаждаешься процессом и самим созерцанием... Все вроде так же — и скорость такая же, и покачивает немного, но визуальное ощущение — совсем иное.
Кстати, насчёт качки - «Союз» на волне в открытом море качало очень мало. Ну, скажем с «Марией Ульяновой» совсем не сравнить.

Вечером мы, уже в сумерках, вошли в постепенно сужающуюся бухту Русскую. Я успел к этому моменту поужинать; к сожалению, не в главном ресторане с потолочным плафоном, а в другом, поменьше. Это был организованный процесс, и что я там тогда ел, убей — не помню сейчас. Помню другое, что танцы-шманцы с оркестром начинались уже попозже основного ужина, и заказы были по другой цене. Но меня это тогда мало касалось, в тринадцать-то лет. Что запомнил (уже поздно вечером, в процессе гуляний по разным помещениям корабля), так это когда какой-то мужик в ресторане бросил бутылку на пол, разбил, а затем начал размахивать руками и орать (перепился, знамо дело), к нему быстренько подошли двое в форме, резко схватили за руки, и куда-то довольно бесцеремонно повели. Видимо, подобный алгоритм тут уже был хорошо отработан. Да это и понятно, почти на две тыщи пассажиров явно надо иметь выделенную милицию.

А лайнер в ночь встал на якорь в Русской бухте. Место это довольно специфическое и практически безлюдное — конфигурация бухты похожа на пасть акулы, постепенно сужается по мере отдаления от открытой воды, извиваясь как кишка. Берега высокие, мрачные, скалы вокруг почти черного цвета.
Уже довольно поздно, около полуночи, я вышел на верхнюю открытую палубу. С погодой в принципе нам очень повезло — было ясно, сильно вызвездило, но довольно холодно и к тому же по ходу бухты-«кишки» постоянно дул противный холодный ветер. В поисках удобного укрытия я пошёл ещё дальше, и воспользовавшись тем, что шлюпочная палуба была открыта, проскользнул туда, найдя безветренное место.
Чёрные волны плескались о борт, где-то в отдалении нырял и фыркал то ли сивуч, то ли тюлень, а внизу ещё постепенно затихал праздник отдыха с пьяными голосами пассажиров. Корабль, тем не менее, не спал, чуть слышно вибрируя и был этаким светящимся островом в чёрной мрачной дыре-бухте.

Бухта Русская, тихоокеанское побережье Камчатки
© Николай Ушаков, photosight.ru

Вдруг мимо меня прошёл мужик средних лет в морской форме, явно навеселе:
- Ого! А ты чего тут мерзнешь? (он даже не обратил внимание на то, что я нахожусь в месте, где непассажирская зона)
- Да просто смотрю... красиво! - хотел увильнуть я.
- Не! Мёрзнуть и тут стоять не надо, - упрямо повторил он, взяв меня за рукав - пошли-ка чай пить, греться! Пойдём!
Я не стал спорить и неохотно поплёлся за ним. Мало ли?
И в общем, не напрасно. Оказалось, что он привёл меня прямо в рубку. Мы зашли в закуток, точней даже не закуток, а довольно большое помещение, где был водружён широкий штурманский стол со здоровенной расстеленной морской картой, для прокладок. Напротив был другой стол, без карт. Там же были и вахтенные — один постарше (видимо, вахтенный штурман), второй помоложе, наверное, рулевой. Что интересно, шкаф у стола, где стояли тяжёлые тома лоций, тоже был не простой, а вычурный, с претензией, и с какими-то вензелями, типа тех, что в главном проходе.
- Вот, отловил за шлюпкой! - весело обьявил он им. - Надо сперва чаем напоить, погреться! Ну? Будешь?
- Конечно! - ответил я.
Почувствовав достаточно дружелюбную обстановку, я по-хозяйски сел на стул, и стал рассматривать окружающее. Мужик снял трубку телефона и набрал номер на диске:
- Наденька! Это ты? Нам пять чая. В рубку! - и тут же положил, обращаясь ко мне. - Тэк-с! И что же мы это делаем на шлюпочной палубе, молодой человек?
- Да ничего, просто смотрел... - смутился я. - Там не дует!
- Ну да, ну да... сам откуда? Здешний? - стал он расспрашивать.
- Ага. С Питера (Петропавловск-Камчатский на Д.В. тоже Питером зовут, если кто не в курсе). У меня отец тож моряк.
- Военный?
- Не... рыболовецкий траулер.
- О! Заебись вариант! И ответственности меньше, и денег хорошо. Правильно. Не то что наш старичок, да народу полтыщи...
- А почему старичок? - удивился я.
- Так потому, что годков ему уже далеко за полтинник.

Наш милый разговор прервала Наденька — молодая женщина в белом передничке с подносом чая. Вышколенными движениями она поставила все стаканы на стол, положила блюдца с сахаром и печеньем.
- (назвала мужика по имени-отчеству – не помню как), а почему пять? Вас же четверо тут?
- Ну разве ты не знаешь? Я ж на ночь всегда пью два! Я ж водохлёб! - улыбнулся тот.
- Приятного чая! Ещё что-то вам надо будет, звоните! - и упорхнула.
- Бери, пей, - мужик пододвинул мне чай. - Вот печенье, не стесняйся.
- Спасибо, - я взял в руки подстаканник и с любопытством стал его рассматривать. На приятно тяжелом металле было отчеканено: «ДВМП. Владивосток». И красивый рельефный якорь. Но это не всё! Стакан — тонкий негранёный стакан — тоже был с изюминкой. На нём был нанесен вместо привычных трех тонких полосок белый контур лайнера, очень похожего на «Советский Союз» (да... дорого бы я сейчас отдал, чтобы заполучить такой комплект!). Я постучал пальцем по лайнеру на краю стакана:
- Что, наш?
- Он, кормилец! - подтвердил моряк.
- А можно ещё спросить? - осторожно начал я.
- Давай, валяй, - разрешил главный.
- Скажите... а правда, что на рояле с музыкального салона сам Гитлер играл?
...Штурман, сидевший рядом, поперхнулся чаем, а главный, который меня в рубку привёл, от души расхохотался. Отсмеявшись, он спросил:
- Это кто ж такое тебе сказал?
- Да все говорят вокруг, - смущённо ответил я.
- Ясно. В общем, я тебе так скажу: рояль тот старый, заслуженный, и точно из довоенной Германии. А вот кто на нём бренчал — Гитлер, Геббельс или Ева Браун с Герингом, это уж хер знает, история умалчивает. А наше дело, чтоб пассажиры были довольны :)
Напившись чаю, главный не стал больше меня пытать вопросами, а просто сказал вахтенному, самому молодому:
- Ну ладно, выведи парня вниз, на его палубу, чтоб не заблудился. - обращаясь ко мне, - Согрелся?
- Ага. Спасибо! – я уж скромно не стал добавлять, что внутренности лайнера я и без провожатых знаю неплохо. – А когда мы уходим отсюда?
- В шесть пятьдесят. Ну, бывай!

Кто это был – не знаю и сейчас. Может, старпом, больно уж по-хозяйски вёл себя. А может, и нет…
Утром момент отхода из Русской я позорно проспал, хотя очень хотел застать. Позавтракали (моя каюта опять попала в зону распределения маленького ресторана). А потом, пройдя остров Старичков, мы попали в полосу сильного тумана и прошли в нём, собственно, почти весь путь до Петропавловска.

1970-е, «Советский Союз», проекция с борта.

Это был последний раз, когда я ступал на борт «Советского Союза».
Вообще-то, планировалось, что зимой родичи меня отправят в традиционный круиз камчатских детей – на зимние каникулы во Владивосток. Длился он две недели – десять дней на лайнере, четыре дня во Владике, и обычно возил школьников «Союз», как самый большой по вместимости - он был очень популярен. Путёвка на него стоила, если мне не изменяет память, 125 руб. с питанием и экскурсиями, а извещения о круизе для школьников несколько раз загодя публиковались в «Камчатской правде», с призывом заранее записываться и выкупать путёвки. Я очень предвкушал поездку, но было условие – закончить полугодие без троек в четверти. Как назло, по физике и по химии (которые я не любил и сейчас не люблю) у меня созрели трояки, и я пошёл на то, чтобы исправить те неправильные четвертные отметки в дневнике, выставленные классной, химическим путём на пятёрки. Это в результате не прокатило, по какой-то причине я спалился (сейчас не помню, что послужило провалом операции – вроде, некачественно свёл оценки кислотой), дома разразился большой скандал и в общем, поездки меня лишили.
На следующий год в зимний круиз пошла «Русь», и в общем, я тоже по какой-то причине не ездил. Экспрессную линию Владивосток – Петропавловск в результате я изведал только в 1987 году на старушке «Марии Ульяновой», в первом моём северном отпуске, но это совсем другая история. И хотя она вполне достойна быть рассказанной – но не в этом посте. А ещё через четыре года и сама линия приказала долго жить, под беспощадной поступью Истории.
* * *
Ну что ж, с личной мемуарной частью в моей серии, в принципе, закончено, давайте же теперь перейдём к интересным историям, случавшимся на лайнере в советское время.

Для начала – отрывок из статьи «Петропавловск: Годы, корабли, люди».

Лайнер «Советский Союз» (1956 г.).
До конца 1950-х гг., когда открылось регулярное авиационное сообщение Камчатки с материком на новых комфортабельных самолетах «Аэрофлота» ТУ-104, пассажиров перевозили лайнеры Дальневосточного морского пароходства «Ильич», «Азия», «Русь», «Советский Союз».
Их предшественником был довоенный экспресс «Ильич», плававший по маршруту Владивосток — Петропавловск — Владивосток. Его первый приход в камчатскую столицу состоялся 20 сентября 1934 г. Это судно быстро приобрело популярность у местных жителей: в городских газетах даже появилась рубрика «Что привез “Ильич”», рассказывавшая о доставленных им грузах и наиболее интересных людях.
11 августа 1952 г. в Петропавловск впервые зашел теплоход «Русь». Он привез из Ленинграда пятьдесят комплектов типовых жилых домиков и первых пассажиров из Владивостока. К январю 1954 г. теплоход прошел уже 100 000 миль по Камчатско-Чукотской экспрессной линии. Им командовал капитан Л. Жерженко.
Самым большим и наиболее комфортабельным из послевоенных лайнеров Дальневосточного пароходства был «Советский Союз» — трофейный германский турбоход, построенный в 1923 г. Это громадное судно имело длину 205, ширину 24 и осадку 9,6 м. Его энергетическая установка, включавшая четыре паровых котла и две турбины мощностью 28 000 л. с., обеспечивала гиганту скорость хода 19 узлов. Лайнер мог принять 1 669 пассажиров и 2 300 т груза. Экипаж «Советского Союза» насчитывал 443 человека.

Плавание на этом судне становилось для его пассажиров настоящим праздником. Каждый вступавший на палубу лайнера неизбалованный бытовой роскошью камчатский отпускник попадал в необыкновенную обстановку: судовые помещения были отделаны ценными породами дерева — красным, орехом, палисандром, дубом, ясенем, полы в музыкальном и танцевальном салонах покрывал цветной фигурный паркет. В распоряжении отдыхавших находились закрытый бассейн с подсвеченным дном, рестораны первого и второго классов. При необходимости пассажиры могли получить услуги лечебного центра с рентгеновским и зубоврачебным кабинетами, операционной, аптекой, четырьмя изоляторами.

1959. На борту «Советского Союза» - в законный отпуск на материк!
Фото предоставил уважаемый камрад ancient_skipper.

Некогда стоявший у причалов Петропавловского морского торгового порта красавец-лайнер привлекал всеобщее внимание горожан, приходивших к порту просто для того, чтобы полюбоваться этим необыкновенным судном.
В 1980-х гг. на смену постаревшему лайнеру пришли более современные теплоходы, совершавшие регулярные плавания на Камчатку до начала 1990-х гг. Теперь, из-за начавшихся в стране «экономических реформ», морская дорога между Петропавловском и Владивостоком, существовавшая сотню лет, оказалась невостребованной. Понятие «пассажирский пароход» из жизни петропавловцев ушло если не навсегда, то надолго.

* * *
А вот ещё, из статьи Г.П.Турмова История «Советского Союза»

[...] Как-то перед Новым (то ли 1960, то ли 1961) годом к нам в док встал на ремонт «Советский Союз». Люди старшего возраста помнят, что в те времена в канун Нового года во Владивосток завозили мандарины и яблоки, которые люди брали не килограммами, а ящиками. До сих пор запах мандаринов ассоциируется у меня, да, наверное, и не только у меня, с приближением Нового года, с ожиданием каких-то перемен, чудес и надеждой на исполнение желаний.

А тогда, после постановки «Советского Союза» в док, мы строили леса, а маляры с помощью насаженных на длинные палки остро заточенных металлических пластин очищали днище от налипших ракушек, полипов-прилипал и других морских микроорганизмов. Разлагаясь, все они издавали зловоние такой густоты, что от него не спасали ни респираторы, ни тем более марлевые повязки. Перед самым обедом пронесся слух, что на «Советском Союзе» «выбросили» мандарины, а это в переводе на обычный язык означало, что их продают на судне. Узнав приблизительное место распродажи, мы потащились на верхнюю доковую площадку. Именно потащились, потому что выглядели неуклюже, передвигаясь, как пингвины, в своих застывших на морозе брезентовых робах, под которыми были надеты ватные телогрейки и прочие теплые вещи. Предъявив заводские пропуска скучающему вахтенному матросу, мы по узенькому и хлипкому трапу поднялись один за одним на борт судна и отыскали судовую лавку. Узенький коридор был заполнен стоящими в длинной очереди рабочими, одетыми в такие же, как у нас, робы, причем преобладали женщины-маляры. Было довольно тихо, продавцы работали споро, в «одни руки», как тогда говорили, давали по одному ящику мандаринов, и мы довольно быстро отоварились. Я подумал, что завтра возьму еще один ящик, но надежде не суждено было сбыться. Ночью заводские «умельцы» вырезали обшивку в районе лавки и вынесли не только мандарины, но и все товары, которые там были.
Милиция так и не нашла «расхитителей социалистической собственности», а мы продолжали выполнять работы по ремонту лайнера. В одном из его помещений, куда бригадир Володя взял меня как подручного, я и увидел впервые рояль, который через десятки лет будет установлен в Пушкинском театре ДВГТУ.

1970-е, Владивосток. «Советский Союз» покидает бухту Золотой Рог, направляясь в круиз.

С середины 1960-х гг, когда каботажный пассажиропоток стал неуклонно снижаться, ДВМП стало практиковать круизные рейсы как с заходами в иностранные порты, так и без заходов, получившие название «Из зимы в лето». Судно выходило из Владивостока, за несколько дней спускалось к экватору, а затем вновь приходило во Владивосток – круиз длился около двух недель. Такие круизы были очень популярными в первую очередь у советских туристов, не имевших загранпаспортов и свободной возможности выезжать за границу. В период снижения сезонного каботажного пассажиропотока «Советский Союз» совершал такие круизы «в никуда».

Об этом круизе c его незатейливой организацией и бытом сохранились воспоминания одного из пассажиров (Михаила Матвеева).
«Итак, "Советский Союз" двинулся в морское путешествие, пенится за кормой кильватерная струя. В лютый декабрь, через несколько дней, туристы уже загорали на верхней палубе. Но перед этим мы проходили Цусимский пролив. Звучат мелодии "Плещут холодные волны...", "Наверх вы, товарищи, все по местам..." И там, где несколько десятилетий назад морская пучина поглотила российских героев, мы торжественно опускаем в воду венок. Дань памяти.
Когда проходили Тайвань, слегка штормило. Выныривали из туманной мороси какие-то странные длинноносые китайские суденышки, подозрительно вертелись подле нашего судна, сопровождали его какое-то время и молча исчезали. А мы "топали" дальше. Вскоре уже и солнце стало баловать круизян. Кто-то, "дорвавшись до бесплатного", сразу и обгорел, страдал потом в тропиках от невозможности позагорать. Корабельная развлекательная "индустрия" действовала на всю катушку. В самом начале круиза каждая группа выбрала себе имя: "Морепроходимцы", "Бычки в томате", "Морские дьяволята"... Под такими названиями выпускались и стенные газеты. В каждой группе был избран кабинет министров: министр финансов, министр культуры и бытового разложения, пан спортсмен и, конечно же, премьер-министр.

В моей группе, например, чтоб здорово не скучать, вскоре сформированный официально кабинет министров был свергнут, и власть захватила "хунта черных полковников". Туристы развлекали себя сами, развлекала, как могла, их дирекция круиза. Повсюду были понатыканы бары, кабачки, спиртного - вдосталь. Эротическими мотивами был пропитан корабельный воздух - круиз... И жгучее экваториальное солнце. А по ночам - Южный Крест. Действовали души и бассейн с забортной водой. Каждая группа ставила концерт. На нашем звучали песни "Как хорошо быть Раппопортом..." (директор круиза), про корабельных тараканов, которых действительно было много: "Ветер свистит, лайнер скрипит, шторм надвигается..." Великолепен был праздник Нептуна с купелью, в которую швыряли черти всех и каждого. А потом зазвучала грустноватая песенка, сочиненная тут же, на "Советском Союзе": "Уносят с палубы шезлонги, пора костюмы надевать..." Всему приходит конец.»
[Легенды и правда "Советского Союза", газета "Владивосток", 2007 г.]

А теперь пора обратиться к истокам, то есть к «девичьей» истории лайнера. В этой части мы рассмотрим его немецкую биографию, вплоть до конца Второй Мировой войны. Звался он в момент постройки совсем не «Великая Германия» и тем более не «Адольф Гитлер», как гласили популярные мифы, а гораздо более прозаично – «Альберт Баллин». С этим именем прожил он 12 лет, до тех пор, пока в Третьем Рейхе не переименовали его в более благонадёжную «Ганзу». «Ганзой» он был свою вторую жизнь, длиной в 14 лет, встретив день падения рейха притопленным на дне близ Варнемюнде.
Впрочем, все по порядку...
* * *
Базироваться (и использовать тексты) при этом я буду на нескольких наиболее, на мой взгляд, адекватных источниках: топика о «Советском Союзе» на форуме Infoflot.ru, реестровой странице FESCO (ДВМП), статье К.Иванова «Конец лайнеров агрессора» в журнале «Морской флот» №5 за 1983 г., статье Яна Пичиневского и Алексея Сёмина «Пассажирский лайнер «Советский Союз», статье Анатолия Борисенко «Легенды и правда «Советского Союза» в газете «Владивосток» от 21.12.2007 г. Использованы также некоторые зарубежные ресурсы, посвященные лайнерам HAPAG, материалы интернет-аукциона eBay и брошюра HAPAG 1938 года. Википедия, как не вполне точный источник по этому вопросу, использоваться будет только в части графических материалов.

Лайнер Albert Ballin, середина 1920-х.

Перед Первой Мировой войной немецкая компания Hamburg Amerika Linie (HAPAG) располагала крупнейшим торговым флотом в Германии, а сама Германия находилась на втором месте в мире по тоннажу торгового флота. В составе компании HAPAG были и крупнейшие пассажирские трансатлантики Imperator и Vaterland. Президентом этой компании и фактическим создателем её процветания был Альберт Баллин.

После поражения Германии, по условиям мирного договора весь немецкий флот почти без исключения был разделён между победившими союзниками, только лишь устаревший Deutschland – бывший обладатель Голубой ленты Атлантики оставался в компании, остальные суда были потеряны. Баллин не мог пережить развала своей «империи» и 9 ноября 1918 г. – в день капитуляции Германии, покончил жизнь самоубийством.

Альберт Баллин, основатель и президент довоенной HAPAG (Albert Ballin, 1857-1918)

Однако уже к концу 20-х гг. тоннаж торгового флота Германии превысил показатели 1913 г. – каждое пятое торговое судно в мире было немецким. Быстрое возрождение немецкого флота стало также возможным и благодаря финансовой поддержке от ряда немецких и зарубежных частных лиц и финансовых институтов, пересмотра порядка взимания репараций с Германии.

Ещё в 1918 году, новое руководство фирмы HAPAG для скорейшего восстановления решило придерживаться несколько иной политики, чем Баллин. Долгое время его кредо было: «Величина и комфорт превыше скорости». Новая ситуация заставила изменить прежнюю доктрину. Главный упор был сделан на строительство более скромных грузопассажирских судов, доступных для тогдашнего среднего класса, на которых в разумных пределах сочетались удобство, надёжность и разумные цены.
В соответствии с этой доктриной, в компании было принято решение реализации проекта строительства четырёх лайнеров – двух пар похожего дизайна, спроектированных инженерами крупного немецкого судостроительного завода Blohm & Voss в Гамбурге.

Первое судно серии, названное в честь бывшего президента компании Albert Ballin, было заложено 24 августа 1921 года на верфи Blohm & Voss в Гамбурге и получило строительный номер 403. 16 декабря 1922 года судно было спущено со стапелей, а 17 июня 1923 года передано заказчику – компании HAPAG. О большом внимании к строительству судов этой серии говорит тот факт, что второе судно серии Deutschland было спущено со стапелей 28 апреля 1923 года в присутствии рейхспрезидента Фридриха Эберта.

Гамбург, 1923. Первый рейс «Альберта Баллина».

1923, сентябрь. Погрузка пассажиров на лайнер.

В 1926 и 1927 гг. были построены следующие два судна этой серии – Hamburg и New York. Суда были оснащены паровыми турбинами работавшими на два гребных винта и впервые в истории немецкого пассажирского судостроения имели крейсерскую форму кормы. Благодаря тому, что все суда были оснащены пассивными успокоителями качки (цистернами Фрама), они были очень устойчивыми на волнении, что естественно понравилось пассажирам и давало этим лайнерам неоспоримое преимущество. Турбоходы даже стали называть «судами без морской болезни».
По этому поводу Ливерпульский «Коммерческий журнал» писал буквально следующее: «На рождественской неделе мы видели один из немецких лайнеров, оснащённых системой успокоения качки, плывший совершенно спокойно, в то время как наш пароход качало так сильно, что мы едва удерживались на ногах. Эти немецкие суда – настоящие новинки в судостроении». Собственно, это относилось ко всем четырём судам этой серии. Впоследствии, по этой причине суда приобрели большую популярность не только у немцев, но и у английских пассажиров.

Конструкторские новшества коснулись как корпуса и мореходных качеств, так и пассажирских помещений. Фактически «Альберт Баллин» стал первым судном, на котором был обустроен настоящий туристический класс кают, называвшийся третьим классом, обслуживание в котором было таким же, как и в первых двух. В свой первый трансатлантический рейс из Гамбурга в Нью-Йорк с заходом в Саутгемптон (Великобритания) Albert Ballin вышел 4 июля 1923 года. Продолжительность перехода составила 10,5 суток. Приход судна в Нью-Йорк как бы символизировал возрождение и начало новой Германии. После ввода всех судов этой серии в эксплуатацию компании удалось возобновить регулярные рейсы на американский континент.

Отход «Альберта Баллина».

На стоянке в Гамбурге.

Там же.

На фарватере.