Если с Фором все ясно то, чем же знаменит Виктор Нуар?
Юноша двадцати двух лет, начинающий журналист, ничего такого замечательного в своей короткой жизни совершить не успел, а известность получил лишь после своей смерти. Собственно даже звучное имя Виктор Нуар (Черный) - всего лишь псевдоним, по настоящему его звали Айвен Салмон.
Надо сказать, что журналисты второй половины XIX века не особо отличались от своих нынешних собратьев. Для оппозиционной газеты , в которой работал Нуар, лучшими материалами были статьи о скандалах, коррупции и безнаказанности властей. Нет, власть в то время действительно была не святая – времена второй империи и императора Наполеона III. Франция, несмотря на все заверения правительства, стремительно катилась в пропасть экономического кризиса, а бряцание оружием и память об относительно недавних (весьма условных и убогих) победах неумолимо вела страну еще и к военной катастрофе.
Но журналисты и средства масс-медиа, уж поверьте, ни тогда, ни сейчас – НИКОГДА не были борцами за светлые идеалы человечества. И если власть дает мало поводов для скандальных сенсаций, то лучший способ найти их – самим их создать.
В семье Наполеонов-Бонапартов, главой которой, как вы понимаете, являлся в то время сам император Наполеон III, благоволивший своим многочисленным родственникам, была и паршивая овца, головная боль всего семейства – Пьер Бонапарт.
Пьер, настоящий корсиканец до мозга костей, абсолютно безбашенный авантюрист и дуэлянт, воевавший на трех континентах, в 15 лет сбежал из дома и четверть века провел в странствиях, объездив полмира. Лишь к сорока годам вернулся во Францию и попытался вести образ жизни обычного буржуа, даже избирался в парламент Франции от одной из левых партии. Когда к власти пришел Наполеон III, Пьер был вынужден подать в отставку с поста депутата под давлением семьи. Член семьи Бонапартов – представитель левой партии? Это примерно как если бы один из Рокфеллеров вдруг стал бы коммунистом.
Как же относился сам император к Пьеру? Один лишь факт – специальным указом Пьеру Бонапарту было отказано в праве носить фамилию Наполеон, дабы не бросить тень на семью.
Но журналистам на это плевать – ведь Пьер родственник Наполеона III (двоюродный племянник), значит стоит спровоцировать его на скандал и можно скомпрометировать императора. Сделать это проще простого, учитывая горячность корсиканца!
Пьер откликнулся на антибонапартистскую статью в оппозиционной корсиканской газете, смешавшую с грязью его родственников. Ведь будучи абсолютно НЕ бонапартистом по убеждению, честь свою и своей семьи он ставил выше своих политических убеждений. В ответной статье – открытом письме , не стесняюсь в выражениях, он прошелся по авторам статьи и редакции, добавив в конце, обращаясь лично редактору газеты, «живу я не во дворце и не в замке. <…> Обещаю, что, когда Вы заявитесь, Вам не скажут, что меня нет дома».
Что это значило? Да дело в том, что Пьер понимал, что журналисты лишь мелкая сошка и пишут, что им скажут, а вот владелец и редактор газеты Рошфор - дворянин, а значит просто обязан среагировать на это согласно понятиям чести. Официально дуэли были, конечно, запрещены, но это был именно вызов.
Редактор другой левой газетенки «Марсельеза» в Париже Паскаль Груссе моментально понял какой профит можно на этом сделать. Цель была проста и очевидна - устроить скандал желательно с мордобоем, с выстрелами и прочими прелестями. Если кого-нибудь ранят и даже, пуще того, убьют, то материал будет просто сенсационный. «Кровавый режим» руками родственника императора расправился с оппозиционными журналистами - честью и совестью нации!
Груссе подготовил письмо с вызовом Пьера Бонапрата на дуэль и выбрал журналиста Ульриха де Фонвьеля для передачи письма. Де Фонвьель был не лыком шит, успел повоевать и поучаствовать в дуэлях, так что секундант был выбран редактором вполне обоснованно. На встречу с Пьером Бонапартом этот "журналист" прихватил шпагу, замаскированную в трости, и для пущей убедительности своих аргументов еще и заряженный пистолет.
Вы все еще верите в то, что журналисты планировали «мирную встречу»?
Если выбор секундантом Фонвьеля был вполне оправдан, зачем же в роли второго выбрали неопытного юнца Виктора Нуара?
Правильно. Это был типичный «бычок на закланье». По молодости и глупости, не понимая, куда ввязывается, Нуар согласился. Немаловажно, что в отличие от низкорослого 56-летнего Пьера Бонапарта, тот был высоким и крепким мужчиной. Противостоять ему физически Пьер просто не мог. Видимо, именно на этом был и построен план провокации.
Зайдя в дом и передав письмо Фьонвьель якобы случайно продемонстрировал свой пистолет за поясом. Но Пьер Бонапарт не был тем человеком, которого легко взять на испуг. Прочитав письмо он скомкал и отшвырнул его, затем весьма популярно и красочно объяснил им, что его не интересует мелкая шушера в лице парижских журналистов, ведь он жаждет дуэли с Рошфором. После чего прямо и нелицеприятно указал «гостям» на выход.
Вот тут настал черед Нуара, недолго думая, этот недоумок отвесил оплеуху Пьеру Бонапарту. Виктор наверняка считал, что настал его звездный час – он влепил в морду родственнику самого императора Франции!
Увы, этот момент и стал последним моментом его жизни. Бонапарт спокойно вытащил из кармана сюртука револьвер и выстрелил в упор в ошарашенного журналиста.
Готовый к такому развитию событий Фонвьель успел выхватить свой пистолет, но в отличие от ковбоев дикого Запада ему явно не хватало практики. Он ухитрился, ухватившись за рукоять пистолета, в суете засунуть свой палец ПОД спусковой крючок. Самое трагикомичное – палец у него застрял между крючком, скобой и рукояткой. И потому несколько последующих секунд выглядели так – Фонвьель метался как заяц (жить захочешь - запрыгаешь) по комнате, а Бонапарт четыре раза промахнулся.
На следствии у Пьера спросили, почему он стрелял первым не в вооруженного оппонента, а в безоружного Виктора, он ответил – "Я быстрее реагирую на оскорбление, чем на опасность".
yaplakal.com