90-летний десантник рассказал о секретной миссии под Кенигсбергом.

Ну, так видишь, пианино не взорвалось! Выковырял фото и что оно доказывает? Конечно, были такие единичные случаи, потому там фотограф, случайно, оказался. Пойми, у меня дед полковник разведки был, потому на фальш у меня глаз шибко зоркий.

Немцы-таки, дибилы слава Всевышнему оказались, вместо минных полей надо было им пианины расставлять заминированные, сколько бы тогда наших бойцов и фотографов погибло...

А, вы хоть обминуситесь, но рассказ мне этот, не кажется достоверным, по многим причинам.

А, герои такие были, но не этот(если это его реальное интервью)

Сняли бы его личный рассказ об этих событиях, я бы через минуту понял врёт он или притворяется героем, или НЕТ

Да ты эксперт, как я погляжу, только неграмотный малость - "фальш", "дибилы", "пианины"...

Немцы минировали в конце войны обычные предметы очень часто. Мой отец, 1939 года рождения, в каком-то брошенном немцами бетонном сооружении уже после освобождения нашёл ручку, красивую такую... Рассказывал, что увидел сверху что-то вроде кнопки, попробовал нажать - ручка или её верхняя часть подлетела к потолку, ударилась и взорвалась. Оглох на время, но чудом не пострадал. А немцы и игрушки минировали, и дети реально погибали или калечились.

Что удивительного в том, что один из них заминировал пианино?...

Дибилы звучнее звучит, чем ваше чопорное-штопанное дЕбилы. Как хочу, так и пишу. А, ты смысла не улавливаешь, что гораздо хуже неграмотности.

эмм... про ручку ты правильно рассказывал. Так чего ж, находясь на таком сложнейшем задании, выживший герой стал играть?
И почему он с переводчиком удалился из отряда(герой) и каким-то магическим образом встретился с немецкими коммунистами?

Честно. И мне тоже сложно представить нач.разведки дивизии/армии/фронта, утверждающего в качестве позывного советской ДРГ - "Джек"

ЗЫ: на самом деле, может быть и так. Нужно изучать документы Центрального архива Минобороны.

ЗЗЫ: ДРГ, в состав которой включён малолетний пацан, изначально (по замыслу командования) не могла быть основной. Заметим, шёл уже 1944 год.

И ежели все вышеизложенное - правда, то я просто охреневаю с этих железных людей!
И да. Горжусь, что такие люди были среди моих предков!!

Это сообщение отредактировал Пыхыч - 2.08.2018 - 21:46

Три.

Вся история - байка для собирания юки.
"...Однако щуплый 14-летний парень, который иногда гулял около вокзала, не казался немцам угрозой, а зря. В кармане штанов Геннадий Юшкевич держал 400-граммовую магнитную мину. Когда состав отходил, он незаметно забрасывал мину на одну из цистерн и спустя несколько километров эшелон взрывался..."
Это просто пипец. Это как надо не уважать читателей, чтобы придумать такой бред? Человек, который придумал эти сопли, вообще понимает, что такое война, как выглядит мина? Как охраняются вокзалы? Как реагировали немцы не диверсии?
То есть на полном серьёзе я должен поверить, что можно было во время войны найти на вокзал и кинуть мину на состав? Чтобы она примагнитилась? И чтобы никто не заметил?
И немцы такие тупые, что не понимали, где её поставили? И не предпринимали никаких мер?
В таком же духе написана и вся статья. Человек понятия не имеет о том, что пишет, а просто фантазирует.

Последний призывной год в ВОВ - 1927 г. Мой дед как раз этого года, и как раз под Кёнигсберг попал.

Если пишут про ветерана тех событий, ему сейчас не 90, а минимум 91 год должно быть.

Да, и в конце повествования, к нашим вышли только двое из обеих групп. Остальные погибли.

Спасибо за видео ...
в конце дед все правильно сказал.

Внимательнее читайте.
После тяжелейшего задания Геннадия отправили дослуживать в 208-й запасной полк. 10 мая 1945 года, когда уже был взят рейхстаг и, казалось, наступил конец войне, Геннадия вместе с другими сослуживцами отправили на зачистку города Гумбиннена (ныне — Гусев). В одном из разрушенных домов парень увидел чудом сохранившееся пианино и решил сыграть.

Суровый дед! Таким надо памятники чугунные на вокзалах ставить при жизни ©

Бойцы одного из подразделений, занимавшихся охотой на бандеровцев. Карпаты, 1949 год. Боевой бурят в наличии

Если есть возможность проконсультируйтесь у деда, что такое минный страх, когда взорваться может все к чему прикоснулся.

Немцы могли заминировать даже пианио или граммафоны. Немецкие мины-ловушки. Воспоминания фронтового сапера

В январе 1943 года немцы были выбиты с Северного Кавказа. На подступах к Таманском полуострову немцы спешно начали строить оборонительные рубежи. Самые мощные оборонительные позиции получили название "Голубая линия". Эти оборонительные рубежи по мощности укрепления можно было сравнить с линией Маннергейма и линией Мажино.

Я был призван в 1942 году и попал в инженерно-сапёрный батальон. Много работы было у саперов во время прорыва этой оборонительной линии. Мы делали проходы в минных полях, подрывали немецкие доты и дзоты. Немцы отступали. На пути отступления они оставляли многочисленные минные ловушки. Солдат предупреждали, что нельзя поднимать брошенное оружие и вещи, залазить в танки и брошенные автомобили. Всё это могло быть заминировано.


К примеру, как немцы минировал колодцы. Они могли оставить около колодца, якобы забытое ведро, наполовину наполненное водой. На самом деле, к ведру присоединилось взрывное устройство. Или опускали колодезную цепь, а к ней подсоединяли мощное зарядное устройство. Во время попытки наших солдат набрать из колодца воду, она срабатывало. Немцы умудрялись минировать даже пианино. Мы обезвреживание и такие немецкие игрушки.

Были случаи, когда немцы оставляли на столе цветы, кастрюли, утюги, или другую домашнюю утварь. Могли немцы заминировать и входную дверь. Для этого ее снимали с одной петли, и казалось, что это приоткрытая дверь просто сорвана взрывом. На самом деле, такие двери часто оказывались заминированными. При попытке открыть эту дверь, происходил подрыв заряда.

Немцы могли заминировать даже граммофоны или другие музыкальные инструменты. Нередко, если немцы оставляли населённые пункты, они минировали уцелевшие дома.


Очень часто мины находили под ступеньками крылечка. Бывало, немцы, оставляя свои позиции, разбрасывали ложные мины, среди которых обязательно находились настоящие. Или к установленной мине присоединялось другое устройство. Поэтому, мы саперы, обезвредив мину, обязательно проверяли ее на двойное минирование.


Поэтому почти всегда, прежде чем происходила эвакуация трофейной техники, или солдаты размещались на отдых в домах, мы саперы проводили проверку и разминирование объектов. Среди солдат проводилась работа о том, что можно делать на освобожденной территории и что нельзя. Конечно, многие опытные солдаты за годы войны сами научились производить разминирование немецких устройств, но было очень много зеленой молодежи, которые были призваны за пару месяцев до начала боев. Вот для них мины-ловушки и представляли главную опасность.

Нам неплохо помогли немецкие методички, захваченные в ходе наступления. В этих методичках были описаны, различные способы минирования во время отступления. Распространяли эти документы немцы под грифом секретно.. На них даже было написано, что после прочтения, бумаги необходимо уничтожить. Коварство врага не имело границ. Они могли даже заминировать игрушки. Конечно, больше всего это было опасно для мирного населения, особенно детей.


Были и так называемые тепловые мины ловушки, когда взрывные устройства закладывались в печи или дымоходы.

Офицеры и саперы проводили профилактические мероприятия с солдатами и местным населением об опасности подрывы на минах- ловушках . Конечно, это приносила свои плоды. Однако всё равно находились солдаты, которые по своей глупости подорвались на подобных минах. Кто-то увидел красивый офицерский нож или пистолет, кому-то хотелось покататься на шикарной немецкой легковой машине или мотоцикле. В основном, все мины ловушки были рассчитаны на любопытство, невнимательность, торопливость, человеческую слабость. Конечно, это война, и всего не предусмотришь. Законы войны: кто кого перехитрит. И часто эта борьба шла с переменным успехом.

После освобождения Таманского полуострова у нас было очень много работы. Мы разминировали минные поля, снимали мины-ловушки, обезвреживали многочисленные фугасы, которые немцы оставили во время отступления. Количество взрывоопасных предметов исчислялось десятками тысяч.

Может быть, работа сапера была не так заметно, но очень важна. Нам не так часто приходилось сталкиваться с противником лицом к лицу, как пехоте. Но во время наступления мы спасали множество жизней, и я этим горжусь.

Ну так я именно об этом, когда в тех условиях пнув консервную банку можно было целый дом взорвать.

А, деда, к сожалению давно нет. Четыре ранения дали о себе знать. Служил в войсковой разведке с первых дней войны

Последние мирные дни 1941 года. Геннадий Юшкевич с мамой Елизаветой Константиновной и сестрой Юлией.

Начало войны Геннадий Владимирович помнит отчетливо, будто было это только вчера…. Он – вихрастый подросток-пионер, вчерашний шестиклассник, один из первых кружковцев Минского Дворца пионеров, - полной мерой ощутил своим еще не окрепшим детским сердцем весь трагизм войны.
Отец ушел на фронт, мама – Елизавета Константиновна - входила в подпольную группу Хмелевского, Воронова… Она устроилась в люфтваффе уборщицей, имела доступ к информации. В сентябре 1941 года прямо на улице она была схвачена в Минске гестаповцами и уже 26 октября 1941 года казнена в стенах Минской тюрьмы.
Незадолго до ареста мать успела обезопасить своих детей: Юлю тайно определила к знакомым, Генку – в детдом. Вскоре воспитательница Вера Андреевна, хорошая знакомая матери, предупредила мальчика об опасности: в руки директора детдома, фашистского прислужника, попала записка матери с просьбой передать хлеба и теплые вещи, которая находилась в застенках гестапо.
Ночью Генка по самодельному канату из простыней спустился со второго этажа и убежал из детдома. Разыскал сестру Юлию, рассказал ей о просьбе матери. Юля уже пыталась связаться с мамой, но потерпела неудачу. Но буйная, непокорная натура Генки требовала: надо действовать. В бродяжничестве, коротких ночевках в мусорных ящиках проходили тревожные дни. Однажды, на улице Цнянской, в районе Комаровки, он увидел вдали на фоне неба, между двух телеграфных столбов три силуэта: фашисты вешали подпольщиков. Не ощущая земли под ногами, мальчик бежал к месту казни. Вот она, виселица. И пальто – знакомое, родное.… Свернув в темный закуток, упал на мостовую, кричал и плакал, прижимая к груди узелок с припасенным сухарем и стареньким вязаным платком…
… От Минска до деревни Сенница – рукой подать. Осмотревшись, Генка решил остаться здесь. Жил в семье Андрея Ярошевича, который являлся родственником бывших соседей семьи Юшкевичей по дому в Минске. Нанялся пасти небольшое стадо коров. С этого и кормился, а при случае и сестре относил молоко, сыр, яйца.
В деревне Генка подружился с Шурой и Левоном Карпиловичами, Юзиком Шпаковским. Вместе собирали оружие и прятали его в тайнике.
Вскоре ребята ушли в партизанский отряд, а мальчишку не взяли – мал еще. Генка огорчился, но решил не сдаваться. Прихватив буханку хлеба, одеяло и гармошку – скарб, заработанный честным трудом, - подался на хутор Брумировщина возле деревни Рубилки. Отогрелся у родственников (шел октябрь 1942 года), поел свежего хлеба. И опять – в дорогу.
Без пальто, в дырявых сандалиях и с непокрытой головой, закинув за плечи гармошку, побрел парнишка дальше. В деревне Ляховичи его приютила Гелена Панцевич. Потом Генка перебрался в дом Анны Павловны Сенькевич – строгой, но справедливой женщины. В ответ на материнскую заботу помогал ей по хозяйству.
Здесь сбылась заветная мечта мальчишки – он встретился с партизаном Наполеоном Ридевским, стал выполнять его задания: ходил в Минск на явочные квартиры, передавал нужным людям записки из отряда. Разведав днем маршрут, ночью водил партизан на боевые операции.
В ноябре 1943 года четырнадцатилетний Генка стал бойцом партизанской разведгруппы «Чайка». Его новые боевые товарищи ласково называли мальчишку «Ёжиком».

Утром 31 декабря 1944 года находясь в составе совместного советско-польского подразделения (разведгруппа гвардии капитана Черных и Мышинецкий польский партизанский отряд поручика Игнация Седлика; всего - 24 бойца) при очередной облаве эсесовцев сержант А. А. Морозова («Лебедь») ранена - разрывной пулей было раздроблено запястье левой руки. Находившиеся рядом польские партизаны, забрав её рацию, помогли добраться до деревни Дзечево.

Не желая подвергать риску жизнь польских крестьян, Аня Морозова наотрез отказалась укрыться в одном из домов и последовала с партизанами в глубину леса. Поскольку раненая уже не могла передвигаться самостоятельно, польские партизаны с помощью двух стариков-смолокуров укрыли её в лозняке, пообещав вернуться.

Спустя непродолжительное время местонахождение разведчицы обнаружили эсесовцы. Свидетелем героической гибели сержанта Анны Афанасьевны Морозовой днём 31 декабря 1944 года стал один из тех смолокуров - Павел Янковский, прятавшийся в болоте. Он рассказал, что его напарник был обнаружен эсесовцами и тут же расстрелян, а на место расположения Морозовой карателей вывели две служебные собаки. Выстрелами из пистолета девушка уничтожила трёх фашистов, а осколками брошенной ею гранаты были ранены обе собаки. Дождавшись, когда фашисты подойдут поближе, она второй гранатой подорвала себя вместе с ними, уничтожив при этом спрятанные на своей груди шифрблокноты.

По свидетельству очевидцев, собранным писателями Овидием Горчаковым (военный разведчик в годы войны) и Яном Пшимановским, тело погибшей разведчицы было доставлено в одно из близлежащих сёл, и офицер СС заставил солдат промаршировать перед мёртвой Анной Морозовой. И они шли перед телом «Лебедя», печатая шаг. «Если вы будете такими же храбрыми и сильными, как эта русская девчонка, ‒ прокричал офицер солдатам, ‒ Великая Германия будет непобедима».

http://caravan.su/novosti/istorii/razvedgr...idetel-podviga/

Это сообщение отредактировал strong1978 - 2.08.2018 - 23:58

Библиография:

Дубровский, Н. Каждый прожитый день становился событием/Николай Дубровский//Дубровский, Н. Бессмертие подвига: документальная повесть/Николай Дубровский.- Минск: Народная асвета, 2013.- С.122-126.
Горчаков, О.А. Огонь на себя /О.А. Горчаков, Я. Пшимановский // Люди легенд. Выпуск 2. - Москва - 1966. - С. 357-380
( первая публикация – в 1959 году, в газете «Комсомольская правда»);
Горчаков, О.А. Лебеди не изменяют /О.А. Горчаков // Встретимся после задания. - Москва - 1973. - С. 242-283;
Горчаков, О.А. Лебединая песня: Повесть/О.А. Горчаков. – Калининград, 1969. – 192 с., ил., а также - 2) М.: Воениздат. -1990. - 237 с., ил;
Горчаков, О.А. Лебединая песня: Повесть/О.А. Горчаков. – Москва: Воениздат. -1990. - 237 с., ил;
Иванов, Ю.Н. На краю пропасти/Ю.Н. Иванов. – Калининград: Кн. изд-во, 1983. – 248 с., ил.;
Колосов С. Есть под Варшавой могила // Лесные богатыри. - Тула. - 1966. - С. 249-252;
Ридевский, Н.Ф. Парашюты на деревьях/ Н.Ф. Ридевский. - Минск: Беларусь. -1969. - 240 с., ил;
Юферев, Д. По специальному заданию/Д.Юферев // Верность долгу: Очерки о разведчиках. – Москва, 1984;
Юшкевич, Г.В. Увидеть Пруссию и… умереть: легендарная разведгруппа «Джек». Свидетельство оставшегося в живых/Г.В. Юшкевич.- Калининград, Издательский дом «Калининградская правда», 2005. – 48 с., ил.

Художественные фильмы:
- «Вызываем огонь на себя» четырёхсерийный телевизионный сериал. СССР, Центральное телевидение, 1964 год. Жанр – военный, по повести О.А. Горчакова и Я. Пшимановского «Огонь на себя». В ролях: Людмила Касаткина, Ролан Быков, Изольда Извицкая и другие, в том числе польские и чешские актёры. Режиссёр – Сергей Колосов;

- «Парашюты на деревьях» в двух сериях: 1-я - «Волчье логово»; 2-я - «На плацдарме». СССР, студия – Беларусьфильм, 1974 год. Жанр – военный, по одноимённой документальной книги Н.Ф. Ридевского. Длительность – 128 минут. В ролях: Владимир Смирнов, Александр Январёв, Николай Федорцев, Людмила Безуглая, Анатолий Барчук, Николай Крюков, Николай Бриллинг, Сергей Полежаев, Александра Климова, Пётр Соболевский, Игорь Ясулович, Тамара Тимофеева, Галина Чигинская, Анатолий Чарноцкий, Анатолий Столбов и Евгений Бочаров. Режиссёр – Иосиф Шульман.

В честь специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек» в Калининградской области установлены:
- скорбный обелиск на месте гибели в ночь с 10 на 11 сентября 1944 года в бою с эсэсовцами разведчика Иосифа Ивановича Зварики – у посёлка Сосновка Полесского района. Представляет из себя выполненный из белого металла щит, установленный на импровизированный могильный холмик. Установлен членами современного КРИПОО «Поиск»;

- памятник первому командиру группы капитану Павлу Андреевичу Крылатых - у посёлка Громово Славского района, на изгибе лесной дороги. Открыт был 9 мая 1988 года по проекту калининградского скульптора Е.В. Долганя. Представляет из себя высокий обелиск, выполненный из нержавеющей стали и украшенный в центральной части двумя композициями – с изображением щита и меча и барельефом героя;

- памятник второму по счёту командиру группы лейтенанту Николаю Андреевичу Шпакову – у посёлка Десантное Славского района. Открыт был в 1975 году по проекту калининградского архитектора Е.В. Долганя. Представляет из себя высокий обелиск, выполненный из нержавеющей стали.

Ежик в тумане войны

23:49 4 мая 2012

На исходе войны Восточная Пруссия стала братской могилой для сотен армейских разведчиков.
Всего туда послали около 150 разведгрупп — сообщать командованию о дислокации и перемещении вражеских войск. Бойцы гибли еще в воздухе или после приземления их расстреливали бесчисленные зондеркоманды.
Отправляя на задание 27 июля 1944 года группу «Джек», один из командиров разведуправления 3-го Белорусского фронта пообещал, что к октябрю наши освободят от фашистов всю Восточную Пруссию. Однако группе пришлось активно работать во вражеском тылу более полугода! Впоследствии она вошла в английский каталог лучших разведгрупп мира. Из легендарного «Джека» сегодня жив лишь Геннадий Юшкевич...
Когда началась война, ему было 12 лет. Немцы захватили родной Минск. Отец — на фронте. Маму-подпольщицу казнили. Паренька подобрали разведчики из спецразведгруппы «Чайка». Стал сначала связным, а затем и полноправным бойцом. Ежик (прозвище получил за острый язык и строптивость) ходил в разведку, подрывал вражеские эшелоны с техникой и живой силой. Однажды в деревне Кули угодил в полицейскую засаду, отстреливался, был схвачен, но удалось сбежать...
После освобождения Белоруссии паренька, все еще не достигшего призывного возраста, решили все-таки от войны отстранить. Вышел Гена из штаба грустный и вдруг видит: пылит по дороге полуторка.
Ежик в два прыжка залетел в кузов: «Куда угодно готов — только бы с вами!» Генка нагло прибавил себе два года и был зачислен разведчиком в в/ч 61379 — одно из секретных подразделений «главного диверсанта страны» генерала Павла Судоплатова. А уже через несколько дней спецгруппа «Джек» десантировалась глубокой ночью на парашютах в 26 километрах юго-западнее Тильзита (ныне город Советск).
В одном из боев приключилась беда с Наполеоном Ридевским — отказала нога. Обычно выход из такой ситуации был один: раненый прикрывал отход товарищей и погибал. Однако тут решили: кто-то должен остаться с раненым, чтобы помочь ему добраться до места сбора группы километрах в шестидесяти. Но кто? Повисла тишина...
— Мы с Наполеоном вместе начинали, вместе и закончим, если придется, — сказал Ежик. — Я остаюсь...
Отдельная история, как они выживали.
А однажды Ежик встретился с русским военнопленным, который свел его с антифашистами — в нацистской Восточной Пруссии были, оказывается, и такие. Рискуя жизнями, немецкие патриоты спасли погибающих от холода и голода наших разведчиков. Позже выяснилось, что кроме Геннадия Юшкевича и Наполеона Ридевского уцелел еще и Иван Целиков.
Только троим из группы «Джек» удалось пережить ту самую страшную для них предпобедную зиму...

Подробнее:http://edu.vmdaily.ru/news/ejik-v-tymane-voini-1336160976.html?page=1268

“Джек”: последний из живущих
09.12.2010 • 7:00 | Гомельская правда, Тамара КУПРЕВИЧ

…Еду в Минск в утреннем поезде и мысленно пытаюсь обогнать его: представляю, какой будет наша встреча с человеком-легендой. К разведчику из группы “Джек” нельзя опаздывать! Условились встретиться ровно в 12.00. Звоню уже в метро по мобильному и слышу приветливое: “Я жду вас”.
В качестве главного удостоверения личности везу фотографии Ивана Целикова, добытые в его семейном архиве.
— А вы пунктуальны! — с порога делает мне столь желанный комплимент Геннадий Владимирович. Неужели передо мной тот самый Генка-ёжик, 15-летним пацаном в июле 1944-го десантировавшийся с Иванами и другими разведчиками в самое логово противника?!
Выясняется, что встречи хоть с кем-то из гомельской журналистской братии мой собеседник ждал годы. Ведь наш край ему не чужой: здесь прошла партизанская юность отца. Владимир Андреевич во время Великой Отечественной был главврачом санчасти Наровлянской партизанской бригады имени Кирова, которую возглавлял комбриг Владимир Яромов. А потом почти сорок лет отработал главным врачом Хойникской райбольницы. На Полесье он оказался неспроста. В тридцатые годы, когда в Минске начались чистки интеллигенции, Юшкевич-старший, выступавший в агитационно-эстрадном театре “Синяя блуза”, по совету друзей уехал в Наровлю. Участвовал в походе Красной Армии в Западную Белоруссию, в финской кампании…

— Что особенно запомнилось Вам из последних встреч с отцом? — спрашиваю у Геннадия Владимировича.
— Как-то я был у него в Хойниках. Предстояло улетать из Гомеля на самолете, поэтому я торопился. Пришел на автостанцию, а тут сообщили, что автобус поломался, рейс отменяется. Нервничаю и не сдерживаюсь: “Ну, у вас тут и медвежий угол! Нет советской власти и порядка”. А отец говорит: “То, что у нас медвежий угол — ты прав, то, что порядка нет, тоже. Но, погоди, скоро о нас узнает весь мир.
— Почему? — спрашиваю.
— Погоди, увидишь. А пока иди, нарви на дорогу черной смородины. Ведро возьми. Я пошел в сад, а там в-о-от такие ягоды на кустах. Спросил у отца, почему такая крупная смородина. А он смеется: “Ты помнишь, и мята прежде росла до подоконника только, а сейчас под самую крышу вымахала. Чернобыль уже работал вовсю. Отец был технически грамотным человеком, а в больнице у них была соответствующая аппаратура.
“Это был по-настоящему земский врач. Почти сорок лет отработал в одном населенном пункте хирургом и травматологом, терапевтом, гинекологом и педиатром, отоларингологом, все время оставаясь для окружающих высокоинтеллигентным, интеллектуальным человеком, свято придерживаясь высоких и гуманных принципов врачебной этики, никому не отказывал в помощи, во всяких ситуациях, в любое время”.
Из статьи Е. Каплинской “Работа стоит благодарности” в “Литературной газете” от 24 апреля 1985 года
Цитируя строки из этой статьи, сильный человек, разведчик, еле сдерживает набегающую слезу. Живет в его сердце давняя обида: похороны отца были мучительными не только потому, что у гроба стоял один только венок от санитарок больницы. В ту зиму был суровый мороз, и долбить землю пришлось самим родным, так как не было выделено ни транспорта, ни подмоги. Расстроенные бездушием, коллеги Владимира Юшкевича написали письмо в “Литературку”.
— Земля как гранит метра полтора, — делится мой собеседник. — Гроб пришлось опускать вертикально… А потом только пришли из райкома партии, попросили партийный билет отца. Все. Вот такое отношение к человеку, который жизнь по­святил людям…
Испытываю чувство вины как представитель Гомельщины. И говорю Геннадию Владимировичу, что в Хойниках многое изменилось с той поры, сам райцентр преобразился неузнаваемо, дарю книгу о городе. Подчеркиваю, что в райисполкоме работают люди неравнодушные, душевные. Невольно входим в тему “человеческого фактора”, важного во все времена.

— Вам довелось после войны работать в управлении по борьбе с бандитизмом, уголовном розыске, ОБХСС, а после окончания юрфака БГУ — старшим следователем по особо важным делам в Минском областном управлении милиции. Как Вы сами подходили к людским судьбам?

— Шла реабилитация прежде осужденных. И вот поступило заявление прокурору республики, мне поручили разобраться. Фабула такова. До 1939 года всех лиц польской национальности, живших в радиусе 100 километров от Минска, высылали на спецпоселение. В одной из деревень жила семья: муж — поляк, жена — белоруска и трое детей. Семья эта батрачила. И вот у них отбирают дом, скот, главу семьи высылают, жена едет за ним, а детей забирает мать супруги. В районе Урала во время сплава по реке муж утонул. В 1940-м вдова пишет письмо Калинину с просьбой разрешить вернуться под Минск, в свою деревню. Ей отказывают. Решает ехать сама. Добирается до Осиповичей (они за пределами Минщины) и ночью крадется, чтобы навестить детей. Ее ловят и дают срок 6 лет “за побег с места поселения”. Но тут началась война, и все замялось. Она каким-то образом вернулась, была на оккупированной территории.
Мне пришлось немало поездить, встретиться с соседями, опросить их. Выношу заключение: “Никакого состава преступления в действиях этой гражданки нет, дело политическое, противоречит духу интернационализма”. И отослал прокурору. Все вернули женщине. Она приехала, упала передо мной на колени: “Все-таки есть правда у советской власти!” А попади дело иному следователю, который пихнул бы его в корзину и все…

— В октябре Вас зачислили Почетным солдатом 12-й роты 4-го отряда специального назначения 5-й отдельной бригады специального назначения сил специальных операций Вооруженных Сил Республики Беларусь. Поделитесь с современной молодежью, как Вы взращивали в себе мужество, патриотизм, физическую закалку?
— Жили мы небогато. Помню, бабушка поднимала всю семью в четыре утра, и мы шли в очередь за маслом: на руки давали 200 граммов. Сестра, я, мама, бабушка, дедушка стояли в очереди по три-четыре часа, зато получали килограмм масла…
Сейчас если у кого вдруг не стало горячей воды в кране — трагедия. Вспоминаю, как в довоенное время ценилась вода. Мы жили по Обувной улице, а за водой с чайниками, кастрюлями ходили в район Юбилейной площади, в метрах трехстах от нас. Старый еврей качал насосом воду и продавал ведро за 2 копейки.
Зимой утром просыпаешься, а вода в ведре замерзла. Бабушка медной кружкой пробивала лед. Пока топилась печка, мы сидели под одеялом.
У меня был такой распорядок дня. В 8 часов в школу вез пес Ярик на санках. Потом он сам возвращался домой. Уроки я делал на ходу, на переменках, после занятий. Идя мимо дома, забрасывал ранец в коридор (ведь если зайду, заставят обедать), а бабушка вручала через форточку бутерброды.
Бежал во Дворец пионеров, занимался я в кружках — трех оборонных, а также танцевальном, баянистов, зоологическом, столярном. Ежедневно посещал по два-три кружка. Потом учился в музыкальной школе по классу виолончели, ходил в спортивную по гимнастике. Да и у дома катался на лыжах и коньках. С утра до вечера был занят. Потому и дури не было. Не смотрел “выпендроны” по телевизору…
Наверное, от отца перенял интерес ко всему. Он был энергичный, подвижный. И мне всегда хотелось во всем успеть, мечтал стать пожарным, милиционером, командиром, моряком, пограничником. Не хотел быть летчиком, железнодорожником и ученым — читать для меня было наказанием. Помнится, идем с катка, захожу в сенцы и запускаю руку в огромный глиняный чан: бабушка хранила в нем квашеную капусту. Горстку в рот — голодный же! Или, идя из Дворца пионеров, у нас было обыкновение на углу улицы имени Энгельса и проспекта задержаться у стеклянной витрины пекарни. За ней выставляли пирожные, которые выпекались неким турком. И каждый из нас, пацанов, обо­значал свое пирожное: “Я ем это!” Вот такие радости были…

— Когда началась война, Вам всего 12 лет было, в 1941-м погибла мать…
— Мама входила в подпольную группу Хмелевского, Воронова… Она устроилась в люфтваффе уборщицей, имела доступ к информации. В октябре сорок первого была акция “Возмездие”, и всех их схватили. Мама сидела в тюрьме на улице Володарского, ее повесили. И могилы как таковой нет, возможно, их всех свезли в Тростенец…
Вообще, иногда я иронизирую, что и сам отбыл 15 лет на Володарского, имею в виду свою работу следователем. Да и сестра моя работала в тюремной больнице на Володарского, 2. Отец там 8 месяцев отсидел: кто-то стукнул в послевоенное время, что он якобы немцам прислуживал.
Помнится, как в довоенное время дружил с соседской еврейской семьей Альтшулеров, часто играл с их детьми Зоей и Игорем в прятки. Как-то под кроватью у них нашел 20 копеек. В глазах у меня зарябило — деньги валяются! Зажал монету в кулачке и, когда пришел домой, бабушке показал. А она: “Ты что, иди, извинись, отдай, ведь они потеряли эти деньги!” Я пошел и отдал, хотя вынашивал планы купить на них граммов 20 монпасье.
Так нас воспитывали. Не забери, а отдай! Я с малолетства усвоил, что жить надо честно.
“В составе группы Генка к тому моменту уже разобрался. Павел Крылатых — командир. Николай Шпаков и Иван Мельников — заместители. Наполеон Ридевский, который лучше всех в группе знает немецкий — основной переводчик. Зина Бардышева и Анна Морозова — радистки. Иван Овчаров, Иосиф Зварика и Иван Целиков — бойцы. Трех Иванов, к слову, различали так. Мельникова звали Иваном Ивановичем, Овчарова — Иваном Черным, Целикова — Иваном Белым”.
Из книги Г. Юшкевича “Увидеть Пруссию и… умереть”

— Интересно, который из Иванов Вам был ближе по складу характера?
— Иван Иванович никогда не унывал. Подвижный очень. Я помню его походку: четкую, стройную, вижу, словно это было вчера. Как только мы останавливались на привал, он обычно обращался к Шпакову: “Ну что, Коля, повеселимся?” Мельникову давали банку тушенки, он доставал финку и ш-а-ах! Одним движением открывал и каждому четко откладывал положенную порцию.
Целиков был исполнительным, дисциплинированным, но немного угрюмым, весь в себе. Здоровый, крепкий парень. Правда, иногда ворчал в адрес радисток: “Зачем этих баб сунули, ладно, мужики страдают, зачем их отправлять было…”
…Случилось, как-то мы нарвались на засаду, и Шпаков отбился от группы, в темноте ведь это немудрено. Сначала мы искали его, никак не могли найти. Сложность в том, что ходишь осторожно, даже ветка где-то хрустнет, и то пытаешься скрыться. И тут Ридевский застонал. Мы его подтащили. Аня Морозова разрезала штанину, но крови не было. Видимо, он сильно ушиб колено. И тогда Мельников сказал: “Принимаю командование на себя и принимаю решение: кто-то из группы должен остаться с Ридевским, помочь ему дойти до почтового ящика. Там встретимся. Кто останется?” Молчание. Но потом я сказал, что останусь. Вместе мы начинали, вместе и закончить придется. Иван Иванович скомандовал собрать для нас все, чем ребята могут поделиться. Выделили махорку, сухари, аптечку. И группа ушла — выполнение задания никто не отменял. Они двинулись в сторону Польши. Здесь держаться было невозможно: лес опал, кругом пеленгаторы работали. С тех пор я никого больше не видел. В тот квадрат ребята не приходили.
У нас существовал неписаный закон: если ты ранен, но пока можешь стрелять, отправляй пули во врага, а если не можешь — уходи из жизни с огоньком. Так поступили Шпаков, Зина Бардышева, Аня Морозова…
Я преклоняюсь перед Мельниковым. Как-то была блокада, нас прижали и выгнали на просеку. А тут пулеметный расчет немцев. Мельников с одной стороны зашел, я — со второй. Снимаю пулеметчика, а второй номер целится в меня. Мельников снимает его. Потом Иван Иванович разрядил вражеский пистолет и дает мне пулю со словами: “На, это твоя…” Теперь она в музее Отечественной войны.

— Вы неоднократно встречались с Иваном Целиковым в послевоенное время. Интересно, что он рассказывал о том, как уцелел?





— Обессилев, Целиков вместе с несколькими разведчиками группы майора Максимова пошел заготовить продукты. И тут услышали канонаду. Решили возвратиться и переждать в стогу сена, когда накатится фронт. Пролежали долго и так обессилели, что фактически превратились в полутрупов. А тут солдаты пришли к стогу, чтобы взять сено для лошадей. Так и нашли Целикова и других полумертвыми…

— Вас с Ридевским спасли немецкие антифашисты, в частности, Август Шиллят. Вы встречались с этой семьей после войны?
— В свое время я был ответственным секретарем общества дружбы с ГДР. А Отто, сын Августа, жил в Берлине. Как-то один немецкий журналист написал статью “Коммунисты не падают с неба”. Были помещены фото мое и Отто. Затем я рассказал Шилляту о книге “Парашюты на деревьях”, и он несколько выдержек из нее поместил в газете.
А коллектив журнала “Freie Welt” нам такую встречу устроил! Сказали, что приглашают в пивнушку на кружку пива: “Мы тебе сюрприз приготовили”. Было это в районе Берлина, где все осталось как в прежней Германии. Сидим за массивными столами, пиво смакуем. Мой друг Рем интересуется: “Ты случайно не знаешь того, что справа сидит?” Поворачиваю голову и прошу: “А можно, чтобы он встал?” И я узнаю Отто. Оказывается, его столь же загадочно пригласили, как и меня. Вот такой была наша первая встреча.
Потом он дважды приезжал ко мне в Минск. Я спросил: “Какое твое самое большое желание?” Отто признался, что больше всего ему хочется съездить и увидеть место, где был его отчий дом. Но в то время это была закрытая для иностранцев зона. Я переговорил с Наполеоном, дескать, Отто будет немым. Купим билеты и поедем. Если что, говорить буду я. Отто, гиганта двухметрового роста, я усадил на вторую полку в вагоне. Приехали в Калининград тихо, спокойно. Сели в автобус, двинулись в том направлении. Бах, он ломается. Берем такси. Добрались и увидели, что там, где стоял их дом, — ничего нет. Только небольшой ручеек. Отто набрал воды, молча постояли и отправились обратно.
В Минске ему организовали несколько встреч со школьниками, выступал он на радио, был и прием в обществе дружбы.
На 101 процент благодаря Шилляту и его семье мы с Ридевским остались живы. Август был в свое время в совете красных моряков. Вместе с женой они оказывали помощь голодающим России. Потом он в обществе “Спартака”, позднее — функ­ционер округа. У него был тельмановский билет, знамя районной организации. Шесть лет концлагеря ему дали нацисты. Но поскольку Август имел сына, а Отто призывался в войска, старшего Шиллята освободили под надзор полиции.

— Оглядываясь назад, как бы Вы охарактеризовали судьбу разведчика?
— Она и благородная, и в то же время неблагодарная. Рискуешь жизнью среди врагов, а когда возвращаешься, на тебя самого смотрят как на врага. При всех моих положительных качествах мне не присваивали званий, обрубали, как говорится, концы. Задавали вопросы типа: “Почему вы остались на оккупированной территории?” А я отвечал: “А почему вы меня в 12-летнем возрасте оставили на оккупированной территории?” Было неприятно.
Окончил с отличием офицерскую школу, с красным дипломом — юридический факультет. Работая следователем в Минской области, в пять утра вставал, делал зарядку. А потом — на попутку, и поехал в районы. Вечером возвращаешься в столицу тоже на попутке, идешь в университет…

— Что наиболее волнует Вас в современном обществе?
— Общество портят большие деньги. Когда не было их, мы по-другому смотрели на мир. Сейчас много зависти. Бешеные деньги — одно из величайших несчастий нашего века, они рождают трагедии.

— Не кажется ли Вам, что к теме Великой Отечественной войны притупляется интерес?
— Эта тема никогда не уйдет. Пусть на какое-то время интерес поугаснет, а потом она снова взойдет. Как, к примеру, екатерининские времена, война 1812-го, революция 1917-го. Великая Отечественная война — эпохальное событие….

Что осталось за рамками нашей беседы? Гостеприимство хозяина, его фонтанирующая энергетика. В 82 года он в великолепной форме. С необычайной легкостью Геннадий Владимирович бегал из комнаты в комнату, приносил папки с собранными документами и материалами, книги, изданные у нас и в России. Показал уникальную карту района разведывательных действий “Джека”, датированную 1942-м, которую держал в руках наш земляк Иван Мельников. Когда пришло время расставаться, Геннадий Владимирович предложил тост в память об Иванах. Как тут было не подчиниться опытному разведчику? Угощал салом собственной засолки и отменной квашеной капустой, из чего сделала заключение, что Юшкевич — хозяйственный человек.
Геннадий Владимирович подарил мне одну из своих книг, чтобы прочла ее внуку. Чтобы память о героизме и мужестве жила и в будущих поколениях.

Тамара КУПРЕВИЧ
Гомель — Минск — Гомель

МДА....

"...поэтому партизаны укрыли девушку в лозняке, пообещав за ней вернуться. Собаки быстро смогли найти раненую Аню, и когда немцы подошли поближе, девушка подорвала себя гранатой, уничтожив не только фашистов, но и спрятанные на груди шифрблокноты."

И кто мог стать свидетелем этого эпизода, если её оставили одну?

ну вы ж в курсе да, что десант у нас остался только потому что Сталин увидел результативные действия американского ?
а по факту за родом войск особенных заслуг то и нет? или время для патриотичного угара?

Если бутылки и гранаты можно было кидать, то с магнитными минами дело обстояло сложнее. Особенностью такой мины было то, что она не закапывалась традиционно в землю, а устанавливалась на вражеский танк. Для этого бойцу-истребителю танков приходилось непосредственно приблизиться к вражеской машне и приложить мину к броне в наиболее уязвимом месте. В своей донной части мина имела магниты, а взрыватель активировался с задержкой, чтобы боец после установки мины успел удалиться на безопасное расстояние. Были варианты когда мина магнитилась к танку с помощью шеста, впрочем всё это было крайне опасно.
http://vn-parabellum.narod.ru/article/zimmerit.htm

Наш герой просто закидывал мину на цистерну, ещё и, скорее всего, покрытую циммеритом.

Мутная история

официальные источники говорят что во время вов десант использовался уныло. Потому как ни опыта ни применения правильного не было

«Джек» — самая результативная разведгруппа?
Наверное, «Джек» — самая легендарная группа из всех других. В немалой степени этому способствовали книги и фильмы, посвящённые подвигу разведчиков.

Книги
Горчаков О. А. (в соавторстве с Я. Пшимановским) Вызываем огонь на себя. 1966. (Первая публикация — в 1959 году, в газете «Комсомольская правда»);
Горчаков О. А. Лебединая песня. 1969;
Горчаков О. А. Лебеди не изменяют. 1973;
Колосов С. Есть под Варшавой могила. 1966;
Героини. Вып. 1. 1969;
Ридевский Н. Ф. Парашюты на деревьях. 1969;
Иванов Ю. Н. На краю пропасти. 1983;
Юферев Д. По специальному заданию. 1984;
Юшкевич Г. В. Увидеть Пруссию и… умереть: легендарная разведгруппа «Джек». Свидетельство оставшегося в живых. 2005.
Художественные фильмы
«Вызываем огонь на себя», телевизионный фильм, 4 серии, 1964 год. По повести О. А. Горчакова и Я. Пшимановского «Вызываем огонь на себя». Режиссёр — Сергей Колосов.
«Парашюты на деревьях» в двух сериях: 1-я — «Волчье логово»; 2-я — «На плацдарме». 1974 год. По одноимённой документальной книге Н. Ф. Ридевского. Режиссёр — Иосиф Шульман.
Памятники
В Калининградской области в честь специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек» установлены:

— обелиск на месте гибели в ночь с 10 на 11 сентября 1944 года в бою с эсэсовцами разведчика Иосифа Ивановича Зварика — у посёлка Сосновка Полесского района. Представляет из себя щит из белого металла, установленный на импровизированный могильный холмик. Установлен членами современного КРИПОО «Поиск»;

— памятник первому командиру группы капитану Павлу Андреевичу Крылатых — у посёлка Громово Славского района, на изгибе лесной дороги. Открыт 9 мая 1988 года по проекту калининградского скульптора Е. В. Долганя. Это высокий обелиск из нержавеющей стали, украшенный в центральной части двумя композициями — с изображением щита и меча и барельефом героя;

— памятник лейтенанту Николаю Андреевичу Шпакову (второму по счёту командиру группы) — у посёлка Десантное Славского района. Проект архитектора Е. В. Долганя (1975 год). Высокий обелиск, выполненный из нержавеющей стали.

Думайте сами на что это всё похоже

Здоровья деду и долгие лета!!
Жаль что не додавили бандеровщину, очень жаль.

Это доставляет... У меня сосед - директор консерватории. Поэтому я в консервах - спец.

И не стыдно. В возрасте уже, поди не дурак.
Северянин.
Но блять, такой коммент ублюдочный.