32 года спустя: как выглядит Чернобыльская АЭС сегодня

Стакан для газировки, который стоит до сих пор

Однодневная экскурсия в зону отчуждения обошлась путешественнику в 114 долларов. «Это неописуемые впечатления оттого, что посетил город-призрак, — поделился впечатлениями Андрей.

— С одной стороны, это безумно интересно и любопытно — взглянуть на погибший советский город, но с другой — ты своими глазами видишь чудовищную цену человеческой ошибки и понимаешь, насколько мы всё-таки бессильны перед природой».

Тема №2.

26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская катастрофа. Ее называют самой масштабной за всю историю атомной энергетики. Но реальная история многие годы была не известна из-за того, что советские власти тщательно скрывали факты трагедии. InfoResist публикует самые шокирующие факты из истории аварии на ЧАЭС.

Чернобыльская катастрофа: что на самом деле произошло?

Чернобыльская катастрофа произошла 26 апреля 1986 года. Она стала самой крупной аварией за всю историю атомной энергетики.

В 1:24 ночи по местному времени в четвертом энергоблоке произошло два взрыва. Из-за этого возник масштабный пожар.

В результате взрыва начался выброс большого количества радиоактивных веществ.

Пожарные, которые выехали на место аварии, имели при себе только минимальные защитные средства – каски, перчатки и брезентовые робы. Из-за незащищенности большинство из них получило серьезную дозу облучения, уже через 20 минут проявились первые симптомы – слабость, рвота, потеря сознания, «ядерный загар».

Только в 4 утра спасателям удалось локализировать пожар, чтобы огонь не перебросился на соседние строения.

Полностью потушить огонь удалось только в 15.00. Тогда же выяснилось, что четвертый блок разрушен. А это значило, что в атмосферу попало огромное количество радиоактивных веществ.

Это сообщение отредактировал Marv25 - 27.04.2018 - 01:26

Чернобыльская трагедия: информацию замалчивали.

Изначально советские власти замалчивали факт аварии в Чернобыле. Люди, жившие в соседних городах, ничего не знали о случившемся. Более того, их не снабдили достаточным количеством йода, чтобы защитить себя от радиационных облучений.

Чиновники приказали эвакуировать население только в полдень 27 апреля. Но многие жители к тому времени уже получили огромные дозы радиации. В результате аварии радиационный уровень превысил нормальные показатели в тысячу раз.

Чернобыльская катастрофа: почему произошла катастрофа?

Официальный отчет советского правительства утверждал, что в аварии виноваты сотрудники ЧАЭС – якобы персонал был плохо обучен. Однако работники многие годы утверждали, что об опасном режиме станции, о котором так много говорили эксперты после, вообще проинформированы не были. Ни одна должностная инструкция и сам регламент реактора РБМК не содержал прямого запрета на работу в таком режиме.

Но суд, на котором рассматривались дела «виновников» катастрофы, принял во внимание только «человеческий фактор». Информация о том, что станция не была оснащена полноценной системой защиты, а уровень автоматического управления и контроля был слишком низок, никак не фигурировала в деле. Поэтому тюремные сроки получили исключительно работники Чернобыльской атомной электростанции. Ни один из проектировщиков к ответственности не был притянут.

Но в 1991 году провели еще одно исследование. Эксперты пришли к выводу, что защитная система реактора была спроектирована не верно и с нарушениями. Но об этом факте разработчики молчали.

После этого Международное агентство по атомной энергии, которое ранее сделало свой вывод на основе информации из советского отчета, обвинило СССР в даче дезинформации. В агентстве признали, что советская сторона передала международным исследователям ложные данные об инструкциях для персонала – например, эксплуатация реактора на низкой мощности (это одно из условий, при котором срабатывает «конечный эффект»), на самом деле не была запрещена.

Чернобыль: какой уровень радиации.

Уровень радиационной волны, возникший вследствие аварии, достиг 50 миллионов кюри. Этот показатель равен взрыву 500 атомных бомб, которые в 1945 году американские войска сбросили на Хиросиму. Кроме того, 90% радиационного топлива с ЧАЭС попало в атмосферу планеты.

Пострадала не только Украина.

Эксперты выяснили, что от последствий катастрофы пострадала не только Украина, но и другие страны. Так, например, Беларусь приняла на себя сильный удар радиации. Большое количество людей получило облучение – появились массовые случаи заболевания раком и лейкемией.

Катастрофа на Чернобыльской АЭС.

Чтобы предотвратить распространение смертельных выбросов было решено соорудить специальный саркофаг – Укрытие. Его построили за рекордно короткий срок – 206 дней.

В 2007 году началось строительство новой защитной конструкции – Укрытие 2. Первоначально закончить проект планировали в 2013 году, но из-за нехватки финансов его сдача постоянно откладывалась. В 2006 году конструкцию возвели, но только к концу 2018 году ее полностью сдадут в эксплуатацию.

Уже не первый год Чернобыль является местом экстремального туристического паломничества. Гидов здесь называют сталкерами. Приезжих водят по заброшенным домам, гостиницам, школам, больницам.

Пожарный Владимир Тринос, одним из первых попавший на ЧАЭС после взрыва.

Если бы не их подвиг, от Чернобыля пострадала бы вся Европа
Казалось бы, о чернобыльской аварии написано уже все. Однако даже спустя 15 лет после этой самой страшной за всю историю человечества техногенной катастрофы неожиданно «всплывают» ранее не публиковавшиеся факты. Свою историю рассказал нам бывший пожарный Владимир Тринос, попавший на ЧАЭС в первые часы после взрыва реактора.

Это сообщение отредактировал Marv25 - 27.04.2018 - 01:32

«После взрыва наша автоколонна минут сорок простояла на перекрестке в «Рыжем лесу», из-за того, что не знали, куда направлять машины»
— В 1986 году я был водителем, командиром отделения Киевской военно-пожарной части спецтехники N 27. 26 апреля как раз дежурил. В два часа ночи в нашу часть поступил сигнал из Чернобыля. Не зная, что там случилось, на тушение пожара выехали практически все, кто был на дежурстве. В пять утра мы уже были возле второй пожчасти на ЧАЭС. Когда подъезжали, то километров за десять увидели над станцией розово-малиновое свечение. Как раз начинало светать, и это неестественное зарево очень впечатляло. Раньше я ничего подобного не видел.

До начала седьмого утра мы простояли возле части, практически в нескольких сотнях метров от полыхающего реактора, а потом нас отправили в Припять. Никто ничего не знал. Судить о происходящем мы могли только по обрывкам информации, услышанной по радиостанции. Слышали, что есть пострадавшие, но сколько их и что именно произошло, толком не знали. Помню, на перекрестке в «Рыжем лесу», возле знаменитой сосны в форме тризуба, ставшей символом Чернобыля, мы простояли минут сорок: колонна машин остановилась — не знали, куда нас направить. Потом оказалось, что в этом месте был такой сильный прострел радиации, что позже мы проезжали этот перекресток на максимальной скорости. А 26 апреля мы вернулись домой только к вечеру.

— Зачем же вас сорвали из Киева и продержали без толку полсуток под радиоактивным излучением?
— Так было положено. Нас подняли по тревоге. Туда съехались пожарные со всей области. Наши три машины так и остались на станции. Дозиметрист сделал замер, и у нас забрали все обмундирование и даже удостоверения — так они «фонили». В Киеве сказали, что 6 мая мы выезжаем в Чернобыль откачивать воду. Предупредили, что эту работу надо выполнить быстро и четко, и провели несколько тренировок в Киеве. Уже в Чернобыле узнали конкретней, что за работа предстоит. После взрыва на энергоблоке вода из системы охлаждения попала под разрушенный реактор. Надо было срочно добраться до специальных задвижек аварийного слива воды, открыть их, и тогда уже вода сама пошла бы в специальные водохранилища. Но помещение с задвижками после пожара тоже было полностью залито радиоактивной водой. Ее и надо было откачать как можно быстрее — во время тушения пожара на реактор сбрасывали песок, свинцовые болванки, и под всей этой тяжестью он мог осесть… Тогда никто толком не знал, сколько чего осталось в реакторе после взрыва, но поговаривали, что если его содержимое соприкоснется с тяжелой водой, получится водородная бомба, от которой пострадает как минимум вся Европа.

Помещение с задвижками располагалось прямо под реактором. Представляете, какой там был радиационный фон! Мы должны были проложить рукавную линию протяженностью в полтора километра, установить насосную станцию и откачать воду в отстойники.

— А почему выбрали именно вас?
— Нужны были здоровые выносливые молодые люди. Больные бы не выдержали. Мне было 25 лет, и я профессионально занимался спортом.

— То есть вы туда попали совершенно здоровым.
— Конечно. На сто с лишним процентов! Перед тем как послать туда нас, проводили эксперимент — пытались закинуть рукава с вертолета, но не получилось. С этим могли справиться только люди. Вручную.
После пожара мы были первыми, кто попал туда. Вокруг никого, только на самой станции работал обслуживающий персонал. Было тихо-тихо. Очень красивое место — железнодорожный мост, Припять, впадающая в Днепр… Но эту идиллию нарушало жутковатое зрелище — из реактора поднимался легкий дымок, вокруг стояла брошенная техника, в том числе пожарные машины с вмятинами от упавших на технику свинцовых болванок. А прямо на земле валялись куски графита, выброшенного из реактора взрывом: черный, переливающийся на солнышке.

Нам дали химзащитные костюмы, респираторы и кепочки»
Операцию начали 6 мая в 20.00 пожарные из Белой Церкви. Владимир Тринос помнит их имена: майор Георгий Нагаевский, Петр Войцеховский, Сергей Бовт, Михаил Дьяченко и Николай Павленко. С ними были двое киевлян Иван Худорлей и Анатолий Добрынь. Они установили насосную станцию втрое быстрее нормативов — за пять минут. А значит, именно столько времени пробыли под развороченным реактором. Около полуночи к ним присоединился Александр Немировский, а в пять утра — Владимир Тринос. Каждые два часа они по три человека бегали к реактору, чтобы заправить беспрерывно работающие машины топливом, поменять масло, следить за режимом. Можно было, конечно, попробовать послать к задвижкам водолаза, но для него это бы означало верную смерть. Поэтому воду продолжали откачивать пожарные.

В два часа ночи бронетранспортер, проводивший радиологическую разведку, проехался по рукавам и перерезал их в пятидесяти метрах от реактора. Зараженная вода начала вытекать прямо на землю. Сержанты Н.Павленко и С.Бовт бросились устранять досадную поломку. В рукавицах было неудобно, поэтому ребята их сняли и скручивали пожарные рукава уже голыми руками, ползая на коленях в радиоактивной воде…

Через четырнадцать часов непрерывной работы отказала насосная станция, и новую пришлось устанавливать по пояс в радиоактивной воде.
— Работали по времени, быстрее нормативов, — продолжает свой рассказ В.Тринос, — Брали эти рукава с водой, прижимали, как детей, к груди и перетаскивали. Поначалу мы были в резиновых химзащитных костюмах «Л-1» и в респираторах. Тогда, помню, так жарко было. Минералка закончилась, и мы пили воду прямо на станции из крана. У меня было семь выходов за 24 часа. После каждого выхода костюмы меняли, и надо было километра полтора идти пешком (а в некоторых местах — желательно бегом) к зданию администрации, чтобы там помыться. Вода из душа казалась горошинками, падающими на голову. Вечером 7 мая Анатолию Добрыню стало плохо. Он начал заговариваться, и «скорая» увезла его со станции в Чернобыль. Там у Толи начались тошнота, рвота, и его доставили в Иванков, под капельницы.

Это сообщение отредактировал Marv25 - 27.04.2018 - 01:37

Кроме нас, на станции были дозиметристы и совсем молоденькие солдатики — они нам бензин подвозили. Около четырех утра 8 мая мы добрались до задвижек, и нас сменил майор Юрий Гец со своей группой. Когда мы закончили свою работу, на станции сразу появилось множество народу и техники! Начали все расчищать. А до того там были только мы и обслуживающий персонал.

«В Иванкове нас встречали, как космонавтов»
Пока пожарные не закончили работу и опасность не миновала, Михаил Горбачев молчал, не делая никаких заявлений. Каждые полчаса ему докладывали, как у ребят продвигается работа… После официальных благодарностей их сразу же отправили в Иванков на обследование крови. Как вспоминает Георгий Нагаевский, город встречал их, как космонавтов. «Люди вытащили нас из машины и понесли на руках в больницу, вся дорога была устлана цветами. Если бы мы вовремя не откачали воду, Иванков эвакуировали бы. Уже стояли наготове автобусы, люди упаковали вещи.

Благодарныеиванковчане так напоили нас шампанским, что я в бессознательном состоянии попал домой только 9 мая. Тогда начальником УГПО в Киевской области был Трипутин, он терпеть не мог пьянства, но тут сам сказал мне: «Жора, заедешь в Вишневое, зайдешь в мастерские, возьмешь там бидон спирта и «лечись»…

18 мая 1986 года газета «Київська правда» писала о героях-пожарных: «Им удалось откачать воду из-под поврежденного реактора. Каждый из них в ответственный момент поступил так, как подсказывала совесть… После выполнения задания все они были обследованы медиками, им предоставлены краткосрочные отпуска. Высокую оценку действиям пожарных дала правительственная комиссия».

Но вместо обещанного отпуска киевлян отвезли в Киев, в госпиталь МВД, где они пролежали 45 суток. Плохо было уже всем. «Состояние усталости, слабость были нам непонятны, — вспоминает В.Тринос. — потому что все мы были молоды, здоровы. Знали, конечно, что такое радиация, но она же не кусается, разве что какой-то металлический привкус во рту. Горло раздуло так, что я не мог говорить, как будто при сильной ангине. За сутки на станции я потерял семь килограммов. В общем-то, после Чернобыля я прежний вес уже никогда не набирал, и слабость так и не прошла. Я пытался вернуться в спорт — ведь мне было всего двадцать пять, но пришлось смириться с тем, что жизнь бесповоротно разделилась на две половины: до и после апреля 1986 года.

В больницах мы впервые столкнулись с тем, что никому не нужны. Во-первых, тогда существовал негласный указ не диагностировать лучевую болезнь. Были введены новые стандарты на облучение, все замалчивали. Официальная доза моего облучения 159 рентген. А сколько на самом деле?

В 1992 году в санатории в Пуще-Водице пожарные из Белой Церкви объявили голодовку, и только после этого их заметили. А я в такие моменты сразу начинаю нервничать — это неприятно и не имеет смысла. В 25-й киевской больнице один врач нам прямо в глаза заявил: «Что вы заводитесь, все равно через пять лет начнете вымирать потихоньку!».

«Под Новый 1987 год мне вручили орден Красной Звезды»
— Когда вы ехали в Чернобыль откачивать воду, не было ли мысли отказаться?
— Нет. Тогда знали слово «надо». К тому же я просто выполнял свою работу. Сейчас молодым людям это трудно понять, потому что нет уже той давящей идеологии и у человека есть право выбора: если он осознает степень риска, то либо сразу откажется, либо пойдет на него за соответствующую плату. А тогда никому даже в голову не приходило отказаться. Для меня все было просто и ясно — это никакой не героизм, а рабочий момент. Была, конечно, психологическая нагрузка. Давила неизвестность. Но политотдел работал очень четко. Начальство приезжало «поддержать боевой дух», а потом сразу же появились публикации под заголовками: «Герои в строю», награждения, улыбки, цветы…

18 мая 1986 года газета «Київська правда» писала: «Тут все работают без письменных распоряжений и приказов. И дело идет четко, без срывов. Транспортники всех ведомств действуют в едином ритме…» И дальше: «Только что на место аварии выехали первые машины с цементом, свинцом, другими материалами. Сегодня идем с опережением задания более чем на 600 тонн».

Правда, надо отдать должное моему начальству: под Новый 1987 год мне дали двухкомнатную квартиру на Троещине. И тогда же всем нам вручили орден Красной Звезды. Кроме Ивана Худорлея — он получил орден Дружбы народов.

Это сообщение отредактировал Marv25 - 27.04.2018 - 01:42

— А что так, звезд не хватило?
— Вероятно… В 1993 году меня комиссовали по состоянию здоровья из-за постоянных больничных. Я уже побывал практически во всех столичных больницах, подлечиваюсь в санаториях. Сейчас, например, прохожу переосвидетельствование на инвалидность в Институте нейрохирургии, и не только в нем, а и по всем медучреждениям. Это для меня ежегодная процедура, потому что пожизненную инвалидность дают с 45 лет, а я еще молодой.

— Такой печальный у вас рассказ…
— А Чернобыль — это и есть печаль. Он никому ничего хорошего не оставил. Из тех, кто был тогда со мной на станции, к счастью, все живы. Но осталась какая-то глухая обида на эту систему, которая использовала здоровых молодых людей, а потом вышвырнула. Хотя в родной части меня не забывают, всегда помогают, на праздники приглашают. А с ребятами, которые были на ЧАЭС, мы традиционно встречаемся 8 мая. Надеюсь, что в следующем году соберемся все.

Я биоробот: ликвидаторы чернобыльской катастрофы вспоминают прошлое.

Биоробот.. Случившаяся четверть века назад авария на Чернобыльской атомной электростанции переплелась с жизнью множества людей. В то время, как одни бежали, спасаясь от облучения, другие ехали его получать. Их называли биороботами, партизанами, героями…

Разрушенный реактор привел к выбросу в атмосферу огромного количества радиоактивных веществ. В срочных работах по ликвидации последствий участвовали 1750 новосибирцев, почти 700 из них стали инвалидами, около 500 уже нет в живых, более 1500 награждены орденами и медалями СССР и России. «Взорвавшийся 4-й блок соединялся общей трубой с 3-м блоком. После взрыва и тушения пожара на крышу третьего блока падали и спекались с перекрытиями битум, графит, радиация…Все это нужно было снять, провести дезактивацию (очищение зараженных поверхностей), заменить электрооборудование, оградить зараженную тридцатикилометровую зону», – вспоминают собравшиеся в пресс-центре на Вертковской четыре новосибирца-ликвидатора последствий на ЧАЭС.

«Я был биороботом, – усмехается Виктор Бергер, – Был призван через военкомат на сборы и не знал, куда и зачем меня везут. Испугался я на третий день после прибытия в часть. Когда приехал на АЭС и увидел разрушения, эти потеки расплавленного металла, у меня волосы встали дыбом. А потом притерпелся, привык. Мы «зачищали» 3 энергоблок и машинный зал – выбегали на крышу на 30-40 секунд, долбили ее топориком, сбрасывали радиоактивный мусор вниз и бежали назад». На вопрос, как он себя чувствовал после вылазок, Виктор Бергер пожимает плечами – нормально чувствовал. По-настоящему плохо было только один раз, после того как проработал на крыше машинного зала в течение часа. Дошло до рвоты и потери сознания. А так – приехал, набрал свою дозу облучения и поехал назад.

Дмитрий Бисин, работавший бригадиром и участвовавший в возведении знаменитого 30 км «периметра» вокруг АЭС, в Чернобыль поехал добровольно.

В то время ему уже исполнилось 54 года, он успел поработать на разных атомных энергетических станциях СССР и знал о радиационной опасности для здоровья. Почему поехал? «Так ведь кто-то же должен был ехать. Меня вызвали в райком партии и сказали, что если поеду я, то за мной поедут люди. Материальное вознаграждение? Нет, это была просто служебная командировка. Родина приказала, партия приказала? Нет, что вы, причем здесь это? Просто так вышло», – разводит он руками, досадуя, что некоторые вещи сложно объяснить.

По словам бригадира, никаких мер защиты от облучения не было. Выдавали только карандаш (дозиметр), который сразу же зацикливался, да лепесток (марлевую повязку). Виктор Бергер спорит, что были костюмы химзащиты, только в них никто не мог работать – задыхались. День как день «Когда дозу перебираешь, под языком появляется кисловато-сладкий привкус. Помню, получил я за день 2.4 рентген – это прилично, так как суточная доза была 0.9 рентген», – «Да у нас уже выше была!» – «Погоди ты! Переоблучили меня, кровь горлом пошла и 3 дня на станцию не пускали».

Они перебивают друг друга, сыпят именами, фамилиями, отвлекаются. Дмитрий Михеев, сегодняшний руководитель фонда помощи инвалидам радиационных катастроф, рассказывает, на что был похож день. «Поработал, снял грязную одежду, прошел через душ и тебя с другими солдатиками увозят.