Есть версия, что спрос на среднемагистральные самолеты так взметнется, что Airbus и Boeing не смогут удовлетворить все заказы. Тогда МС-21, CSeries и C919 смогут в совокупности претендовать на треть этой ниши. Но такие допущения строятся на довольно оптимистичных двадцатилетних прогнозах развития авиаперевозок от тех же Airbus и Boeing.
Дополнительные трудности для российского самолета создает и то, что в силу глобальности и капиталоемкости авиапром очень зависит от политики. А МС-21 выкатился в сложных политических условиях. На старте проекта санкции США и Европы против России не могли привидеться даже в страшном сне. У проекта МС-21 около сорока основных партнеров, не менее половины — зарубежные концерны (американские Eaton, Honyewell, Goodrich, Pratt & Whitney, европейские Thales, Meggitt). Агрегаты планера взяли на себя российские компании. В части начинки и двигателя паритет: по каждому направлению есть и российский поставщик, и зарубежный. Правда, импортные комплектующие производятся давно и большими партиями, а отечественные — на этапе разработок и сертификации.
В 2015 году в России запущена госпрограмма импортозамещения. Медведев тогда сетовал, что доля импорта в гражданском самолетостроении — более 80%. Компании «Ростеха» спешат эту долю снизить: «Технодинамика» осваивает шасси, концерн «Радиоэлектронные технологии» (КРЭТ) — авионику, Объединенная двигателестроительная корпорация (ОДК) трудится над двигателем ПД-14. ОДК обещает начать его поставки до конца 2017 года. На выкатке МС-21 был с двигателем от Pratt & Whitney.
Правда, несмотря на связь авиапрома и политики, добрые отношения глав государств не гарантируют успешного продвижения товара. Опять вспоминается Sukhoi Superjet 100, производитель которого на заре проекта имел большие амбиции — покорить Европу. Ради такого дела подключили самый мощный ресурс — Владимира Путина. Третьего декабря 2010 года Путин встречается с премьер-министром Италии Сильвио Берлускони и уверенно заявляет, что «Италия готова закупить у России достаточно большое количество пассажирских самолетов». А через две недели национальный перевозчик Италии Alitalia отказывается от SSJ 100, предпочтя самолеты бразильской Embraer.
Или другой пример: год назад в присутствии Путина и председателя КНР Си Цзиньпина было подписано соглашение по лизингу ста самолетов SSJ. Объем сделки оценивался в $3 млрд. Уже с 2016 года планировались поставки самолетов. Что в итоге? Ничего.
Но тут не надо искать тайного смысла. Во-первых, в мировом авиапроме продается не самолет как таковой, а услуга. Авиакомпании заинтересованы в стоимости летного часа, которая формируется из технических характеристик самолета, доступности и наличия запчастей, скорости выполнения ремонта, стоимости лизинга и т. д. Для любого самолета важно выстроить инфраструктуру. В России она только создается.
Во-вторых, авиация — это безопасность. Покупка абсолютно нового самолета всегда риск. Чего стоит история с B787 Dreamliner. С одной стороны, он стал самым продаваемым самолетом в истории гражданской авиации (еще до выкатки Boeing успел получить 677 заказов), с другой — оказался в центре скандала: уже во время эксплуатации произошло несколько возгораний литий-ионных батарей (принципиально новый источник энергии на борту). Инциденты обошлись производителю очень дорого — и в финансовом плане, и в репутационном.
«Давать оценки МС-21 и сравнивать с конкурентами еще очень рано: впереди этап летных испытаний и сертификации. Сказать что-то конкретное можно будет после того, как будет реализована первая партия на сто самолетов», — отмечает гендиректор консалтинговой компании Infomost Борис Рыбак.
yaplakal.com