Спасать как дышать

Нервы большого города всегда на грани срыва

Мегаполис — это гигантская иллюзия. Надежные дома, бесперебойно работающие коммуникации, стабильный транспорт — все это держится исключительно на человеческом разуме, дисциплине и психике. Тончайшую грань между порядком и хаосом мы видим в редкие минуты техногенных катаклизмов. И тут же пытаемся о них забыть. Профессиональные спасатели — единственные, кто лишен права на иллюзию. 01 — это не просто цифры, это код доступа к главной тайне большого города, которая заключается в том, что его надо постоянно спасать, каждый день, иначе — прогрессирующий апокалипсис. Осознавать такую правду ежеминутно — невыносимо. Корреспондент «РР», которого взяли волонтером в поисково-спасательный отряд, выдержал только неделю.
Буквы + 5 фот © Даниил Ильченко

Инфаркт

Улица Нижние Поля, дом 29, — база поисково-спасательного отряда № 4 по Юго-Восточному округу Москвы. Начальник второй смены Дмитрий Большаков стоит у открытого окна.

— Хорошо фигачит! — улыбается он в усы, крепко сбитый, невысокий.

Так ухмыляется в лицо сопернику борец перед схваткой. Вдалеке из-за крыш многоэтажек спального района в серое утреннее небо входит столб черного дыма. На столе оперативного дежурного громко вразнобой трещат несколько радиостанций:

— Автоцистерна следовала… Разлив бензина… Возгорание… Первый Котляковский переулок…

Дмитрий облокачивается на подоконник.

— Вась! Смотри, как бензовоз горит! — кричит он во двор с высоты второго этажа.

Под окном стоят два микроавтобуса. Василий До, русский спасатель с корейскими корнями, выглядывает из-под газовского капота.

— Помогать не надо?

— Да вроде не запрашивают…

На кушетке у входа в оперативку лежит с книгой Владимир Громов, начальник час назад заступившей на дежурство первой смены, один из старейшин отряда. Худощавый, загорелый, гибкий, с быстрыми движениями, несмотря на свои пятьдесят семь и перманентную сигарету в зубах. Десять минут назад его смена вернулась «в команду», отработав заявку «Трупный запах за дверью». Теперь спасатель Геннадий Шатохин заполняет графу «Проделанная работа» в журнале вызовов: «Вскрыли металлическую дверь. В квартире …»

Геннадий — невысокий, худой, ловкий человек с бледным лицом. На его столе основной телефон, сюда поступают заявки из Центра управления кризисными ситуациями (ЦУКС). За спиной висит карта ЮВАО — территории ответственности 4-го отряда, более миллиона человек. Вверху цифры: 1, 1А, 2, 3, 4, 5.

Степени 1 и 1А — самые распространенные. Это двери, захлопнувшиеся за малолетними детьми или беспомощными стариками, затянувшиеся попытки суицида, небольшие пожары и ДТП — весь перманентный озноб большого города. Унимать его — ежедневный рутинный труд спасателя. Хватает сил одного отряда на округ, с пятью бойцами в дежурной смене.

Далее степени 2, 3, 4. Количество задействованных сил и средств стремительно растет. Потолок — пятерка: таких ЧС спасслужбы Москвы могут одновременно выдержать не более двух. 25 февраля 1977 года так горела гостиница «Россия»: 42 погибших и более тысячи спасенных — этот пожар вошел в историю, спасоперация детально описана во всех учебниках пожарного дела.

…Дым вдалеке начинает потихоньку рассеиваться.

— Быстро они бензовоз побороли, — говорит Дмитрий.

Почти одновременно из динамика радиостанции доносится:

— «Поиск-71» — «Поиску-7». Работу закончили. Пострадавших нет. Возвращаемся в команду.

Геннадий Шатохин отлучается на кухню заварить чашку чая, Громов садится на его место.

— Слыхал, Мишу-то опять в реанимацию перевели, — говорит Дмитрий. — Я у него в субботу был.

Тема грустная. Их командир, начальник ПСО № 4 Михаил Антоненко, известный и уважаемый в кругах спасателей человек, попал в больницу с инфарктом. Профессиональное заболевание спасателя.

— А-а-а… — с грустью махнул рукой Громов и переменил тему: — Как там наши на соревнованиях?

— Хреново. Первые два дня слили. Остался последний этап, в Апаринках.

Раньше спасатели много говорили о деньгах. Теперь в основном о работе. Большинство столичных спасателей теперь зарабатывают хорошо, хотя по-прежнему живут не на одну зарплату. Так исторически сложилось. До 2003 года им платили копейки. Рабочий график — сутки через четверо. Понятно, ни один нормальный мужик при таком раскладе на одном месте не усидит. За последние годы зарплата поднялась до 40–50 тысяч. Но привычка подрабатывать осталась.

Затянувшуюся паузу прерывает зазвонивший основной телефон:

— Четвертый отряд, Шатохин!.. Да, здравствуйте… Куда упала?.. Котенок?! — и гораздо спокойнее, но как-то обреченно: — Далеко это?.. Какой дом?.. Да, выезжаем.

— Котенок небось в вентиляцию угодил?

— Ага, четвертые сутки орет, людям спать мешает. Шатурская, 17. ЦУКС высылает.

Спасение Лексуса

…Тихий зеленый переулок. Машина тормозит у подъезда панельной многоэтажки.

— «Поиску-4» — «Поиск-41», — Громов передает по рации на базу. — На месте. Разведка.

— Принято.

На ступеньках подъезда стоит упитанная блондинка, ладошки сложены на груди, глаза красные, невыспавшиеся.

— Орет, как новорожденный, третьи сутки бабушку из четвертой квартиры мучает. Я над ней живу, у меня тоже слышно. Да так громко, заснуть не могу! Он же там один, маленький...

Громов с блондинкой поднимаются по лестнице. Следом, прихватив слесарку, идет Владимир. Слышно, как кто-то самоотверженно долбит стену перфоратором. Дверь в четвертой квартире открыта нараспашку. Бабушка в шлепанцах и цветастом халатике выходит навстречу. В растерянных, усталых глазах мелькает искорка надежды:

— Наконец-то! Заходите, проходите…— бабушка проводит спасателей на кухню. — Это что-то ужасное! И ночью, и днем! Вот, слышите? Вскрывайте, ломайте, делайте что хотите! Я так устала, так устала, годы мои-ии-ии…

— Не волнуйся, бабуль, вытащим мы его, — взбирается на мойку Громов. — Кыс-кыс-кыс… — шепчет он в вытяжку. Секундное затишье, и еще более отчаянное: «Мяу-мяу-мяу…»

— Непонятно, внизу или вверху. Пойдемте у вас послушаем, — обращается Громов к блондинке.

По пути на четвертый этаж к спасателям присоединяются представители ДЭЗа: начальник, седой мужчина с дипломатом в руке, и улыбающийся инженер по эксплуатации с сумкой-почтальонкой через плечо.

— Чертежи вентиляции имеются?

— Да где ж их взять? — разводит руками инженер. — Дому 35 лет уже.

В квартире блондинки Громов вновь взбирается на мойку. Затаив дыхание, прислушивается.

— Мяууу-мяууу.. — доносится издалека.

— По-любому вентиляцию у бабули ломать придется, — вздыхает Володя. — Вообще-то, все, что мы тут сейчас делаем, этот дядя из ДЭЗа мог организовать сам. Если мы из-за этого котенка опоздаем на ДТП, где человек будет погибать, это будет неправильно, правда? Толян, машину открой, я «хулиган» возьму. Может, и перфоратор прихватить?

Блондинка краснеет, на глаза наворачиваются слезы.

— Да я всю ночь на телефоне просидела! Да я куда только не звонила, никому нет дела! Да я вообще не разделяю, котенок это или человек!

Глаза Громова округляются:

— Вообще-то… человек… — он даже не находит, что ответить. Но, сообразив, что спорить бесполезно, переходит на снисходительный тон. — Вас как зовут?

— Оля.

— Оля, родная моя, вы видите, мы все делаем. Но! Если бы вы этому дяде из ДЭЗа вцепились в горло, он бы сейчас ходил и искал котенка со своими работягами… — Громов не договорил. Подошел закончивший инструктаж начальник ДЭЗа.

— Ребят, я, к своему сожалению, вынужден отлучиться — дела. Удачи вам!

— Тьфу ты, — сплевывает Громов.

Но с перфоратором решили повременить. Громова осенило: нужно опустить в вентиляцию кусок ткани, котенок зацепится, и его можно будет вытащить. Следующие десять минут уходят на попытки переквалифицироваться из спасателей в дрессировщики. Результат нулевой: котенок с «крючка» постоянно срывается.

— Не расстраивайтесь, бабуль, ЖЭК вам все дырки замажет.

— ЖЭК ни черта не будет делать! — бабушка стукает ладошкой по столу.

Тут за дверью раздается женский голос.

— Это наш, это наш! — на кухню заглядывает женщина лет сорока. За ее спиной прячутся девчонка и паренек-очкарик, явно злоупотребляющий компьютерными играми. — Вы еще ничего не разрушили? А мы так уж всю стену раздолбали.

— Так вот кто перфоратором работал! Хе-хе. Ну, пойдемте, посмотрим, что вы там натворили, — выкидывает бинт в урну Громов.

В лифте женщина рассказывает все по порядку:

— Мы на десятом живем, недавно ремонт завершили. Но строители, сволочи, вентиляционную дырку под ванной заделать забыли. А там его лоточек стоял. Он как шмыгнет туда — и все… Мы сперва под ванну лазили, с ним разговаривали, покушать ставили — думали, проголодается, выйдет. А сегодня утром решились долбить стену со стороны кухни. Раздолбали, заглянули в шахту — ничего не видать. Мы уж хотели ребенка туда опускать.

Громова передергивает:

— Куда?!!

— Туда, в шахту.

— Господь с вами! Там же можно несколько этажей насквозь пролететь! — Громов отводит глаза. Ребенок хлопает глазами то на спасателя, то на маму.

Осмотр места исчезновения котенка ничего не дает. Через пять минут его хозяин с энтузиазмом берется за перфоратор на кухне у бабушки. Бабулю уводят в коридор: ей стало плохо, когда откололся первый кусок стенки. Через минуту неожиданно — при его мощной фигуре — Володя восклицает:

— Ой! Вот он! Мордашку вижу!

Пара белых усиков и розовый носик изо всех сил уперлись в щель с другой стороны. Мяуканье срывается на хрип: «Мяурррххх, мяурррхх…» Кухня тут же наполняется ахами, охами, хлопками в ладоши. Бабушка воскресает и прибегает из коридора. А котенок окончательно шалеет. Он рвется на белый свет всем своим существом: и мордочкой, и ушами, и лапами.

— Сейчас-сейчас, потерпи, страдалец! — приговаривает Громов.

Наконец зверюга взъерошенной искоркой вылетает на волю. Дочка прыгает от радости. Ее братец слегка улыбнулся. Блондинка Ольга — «ути-пути!» — мигом достает мобильный и принимается фотографировать страдальца, который продолжает отчаянно орать, все еще не осознавая своего спасения.

— Как кота зовут?

— Лексус.

— Как?!

— «Поиску-41» — «Поиск-4»! — развеивает благостную атмосферу рация. — Братиславская, дом 16, корпус 1, шестой этаж. Черный дым из окна.

— Следуем!

Завал

Два дня спустя. Ближайшее Подмосковье. Утечка газа. Случайная искра. Взрыв!!!

…Еле слышный стон доносится из глубины зияющего чернотой входа в полуразрушенный подвал. Запах гари, обугленные стены, под ногами какая-то разбросанная промышленная утварь. Пыльные солнечные лучи бьют сквозь бреши в обвалившейся кровле, высвечивают шлемы, защитные очки, респираторные маски и комбинезонные плечи пробирающихся сквозь завалы спасателей из ПСО № 4.

Впереди идет командир пятерки Клим Мартьянов. За ним специалист по обрушениям Вячеслав Степанов. Ира Радионова, в этом году получившая диплом медучилища, крадется следом. За ней пробирается крепкий Александр Кубарев. Он будет «на подсобе»: подносить-уносить инструменты. На поверхности рядом с гидравлической насосной станцией и прочим оборудованием остался Макс Шлычков. Его обязанность — содержать технику в боевой готовности, помогать Александру.

Коридор резко поворачивает вправо. Рухнувшее на бок бетонное перекрытие преграждает дальнейший путь. Источник стона совсем близко.

— Пострадавший номер один — вижу! — сообщает Клим.

Под накренившимся перекрытием, прислонившись стенке, лежит человек. Глаза полузакрыты, бледные губы выдыхают слабый звук. Грудная клетка пробита насквозь куском арматуры. Железный штырь прошел навылет рядом с правым плечом, а значит, не задел сердце и, возможно, пощадил легкие.

Но Клима сейчас больше беспокоит обвалившаяся плита.

— Молоток! Подпорки! Клинья! — командует он.

— Линию сюда! Спрайдер, домкрат! Заводи станцию! — вторит Слава.

По живой цепи их слова мигом достигают Макса. Рык мотора гидравлической насосной станции раздается через секунду. Через пять Клим держит в руках деревянную подпорку и небольшую кувалду, а Слава присоединяет конец тонкого красного шланга, протянутого от станции к спрайдеру (по-русски — разжиму), похожему на гигантские плоскогубцы.

Слава впихивает клещи спрайдера под плиту. Орет: «Давление!!!» Аппарат, натужно скуля, начинает раздвигать клещи. Плита, качнувшись, отрывается от земли, медленно поднимается. При максимальном растворе клещей Клим вставляет подпорку и фиксирует ее. Первая точка опоры готова… Вторая… Третья… Четвертая…

— Плита зафиксирована! Медицина, сюда!

Над пострадавшим тут же вырастает Ира. Ее руки в медицинских перчатках рвут пакеты с антисептическими прокладками. Обработав рану, она достает из нагрудного кармана пачку с бинтом; разрывает зубами, начинает плотно и тщательно бинтовать грудную клетку, захватывая торчащую арматуру.

— Ничего, ничего, все обойдется.

А Слава ломится вперед. Снова поворот. Вновь обвал. На этот раз гораздо серьезнее: две плиты рухнули, перекрыв друг друга буквой «М».

— Вижу второго пострадавшего! — орет Слава.

Точнее, он видит окровавленные ноги, торчащие из-под плит. Просит передать крепеж, клинья, молоток. Возводит в двух местах подпорки. Возвращается помочь медицине.

С первым пострадавшим Ира и Клим уже почти закончили. Ира руководит погрузкой. Пристегивает-затягивает носилочные ремни, надевает на раненого шлем. Пострадавший стонет протяжнее, с хрипотой.

— Втроем выносим! Слава, остаешься. Думай, что дальше! Раз, два, три, взяли! — отдает указания Клим. — Не торопимся! Подпорки не задева…

Поздно! Александр плечом опрокидывает крепеж. Клим, мигом выгнувшись вперед, хватает его одной рукой, удерживает на месте: «Уф-ф-ф-ф-ф-ф!!!»

Тем временем Слава с домкратом в руках подползает на коленях ко второму пострадавшему. Тот лежит без сознания на спине, бедра прикованы к полу серединой бетонной буквы «М».

— Пэобразку сюда!

— У него СДС! Сначала жгуты! — тормозит его Ира.

При синдроме длительного сдавливания (СДС) в обескровленной конечности накапливаются токсины — продукты разрушения мышечных тканей. Резкое возобновление кровотока приводит к быстрому распространению вредных веществ по всему организму. В результате поражение почек, нервной системы, органов дыхания и кровообращения. Поэтому Ира туго затягивает узел резиновой ленты на каждом бедре как можно ближе к месту сдавливания.

— Готово!

— Давление!!!

Бетонная «М» постепенно превращается в «П». Клим наготове с подпорками. Рядом Александр, уже с носилками.

Слава идет дальше, попадает в небольшую комнату. В углах никого. Дальнейший проход плотно забит спрессованной под обвалившейся кровлей мебелью.

— Здесь «сэндвич»! Пилы сюда! Пилим наискосок, треугольником! — орет он, рывком дергая заводной шнур.

Тесная комната наполняется оглушительным ревом, бензиновыми выхлопами. Клим и Слава вонзают пилы в «сэндвич». Облако опилок накрывает их со всех сторон, залепляет очки, респираторные маски; становится трудно дышать.

— А, блин! Заклинило! — Глохнет пила у Славы. Кусок ткани попал в цепь — засорил вращающий механизм.

— Макса сюда!

Макс сразу же садится за починку. Не успевает он реанимировать один аппарат, как Клим вдруг резко выдергивает пилу из завала. Кусок оборванной цепи свисает с рабочего полотна.

— Замена! — отдает пилу Максу. — На арматуру нарвался!

Через минуту Макс заканчивает с починкой. Можно ломиться дальше. Но силы уже на исходе. Комбинезоны взмокли. Движения натруженные, резкие. Пилы снова глохнут, засоряясь тряпьем. Макс не успевает их чинить. Ира уже с минуту просит помощи — для выноса второго пострадавшего. Спасатели устали…

— Тишина!!! Слушать меня!!! — голосом кричащего Левитана разряжает обстановку Клим. — Макс чинит! Саня заводит — подает! Затем оба — к Ире! Слава, пилишь! Я выгребаю! Начали!!!

Громогласный монолог действует на команду, словно разряд дефибриллятора на сердце, когда под воздействием кратковременного импульса тока волокна сердечной мышцы, сокращающиеся болезненно и вразнобой, вновь начинают работать без сбоев и в унисон. У Александра вдруг все завелось, у Макса починилось, а Клим через пять минут вышиб ногами остатки завала и протиснулся вперед.

— Нашел третьего пострадавшего! Дыхание есть! — доносится почти сразу.

Следом лезут Ира и Слава.

— Спинальная травма! — закончив осмотр, ставит диагноз Ира. — Каска, воротник, носилки!

Спинальная травма — повреждение спинного или шейного отделов позвоночника. По всей видимости, пострадавшего швырнуло о стену взрывной волной. Он лежит на спине в сознании, но парализованный. Говорить не может, только испуганно вертит глазами.

Вокруг его шеи закрепляют фиксатор шейного отдела позвоночника. Надевают шлем. Александр подносит носилки.

— Кладем нидерландским мостом! — напоминает Ира.

Так называется прием, когда один придерживает голову и плечи, второй — таз, третий — ноги.

— Раз, два, три — взяли!

Пострадавший номер три вряд ли ощущает, как приподняли и понесли носилки. Он лишь слышит тяжелое дыхание спасателей. Его протаскивают сквозь «сэндвич», через расчищенные завалы, тьму коридора и… ослепительные лучи полуденного солнца! Носилки мягко опускаются на траву.

— Ну ладно, ладно… дальше я сам, — говорит «пострадавший» номер три, встает, отряхивается и отходит в тень под дерево, где уже курит «пострадавший» номер один.

— Ну как? — спрашивает третий первого. — Меня в этот раз чисто вынесли.

— А меня не очень: о крепеж башкой долбанули. Хорошо, что в каске был.

Рядом с креслом валяется киношный пояс, имитирующий «проникающее ранение грудной клетки». К дереву прислонен «пострадавший» номер два — 80-килограммовый манекен, весь в «кровоподтеках» из красной краски. Подходит судейская бригада, оценивающая только что пройденное препятствие. Спасатели сбились в кучу, облизывают сухие губы, сутулят расслабленные плечи, упирают в бока усталые руки. Лица чумазые от пыли и налипших опилок. Комбинезоны можно выжимать. «Завал» — это финальный этап ежегодного соревнования спасателей Москвы. Прежде чем до него добраться, команда ПСО № 4 уже успела сегодня ликвидировать ЧС на химическом предприятии, вытащить из трехметрового колодца гражданина, снять двух школьников с ЛЭП. А еще — выпилить людей из сжатых в гармошку автомобилей и спасти погорельцев из окон 3-го этажа объятого пламенем дома.

— У вас три балла штрафа за снесенный крепеж, — говорит судья, постукивая карандашом о планшетку с протоколом. — Вы отработали чуть больше восьмидесяти минут. До истечения контрольного времени остается девять.

Собрав последние силы, команда финиширует досрочно, занимая в итоге третье место в общем зачете соревнований.



Выходной день

Жаркое утро, воскресенье, город опустел. Количество ЧС в выходные заметно падает по сравнению с буднями. Но загадывать наперед у спасателей моветон.

Вторая смена заступает на дежурство в составе шести человек. Старший смены Дмитрий Большаков, Василий До, Александр Кубарев и самый пожилой среди них — 49-летний Константин Рыбаков. Плюс два добровольца: девушка Ира, диспетчер «Центроспаса» (не путать с Ирой Радионовой), и курсант Академии гражданской защиты Роман. Оба стремятся попасть в ряды бойцов, и начальная зарплата в 30 тысяч играет здесь не последнюю роль. Поэтому сперва их ждет бесплатная самоотверженная служба в течение года или двух.

В 10.06 получена первая заявка: «Пожилая женщина за дверью. Просит помощи. Волгоградский проезд, дом 197, этаж 9-й». В 10.25 спасатели уже пыхтят, вскрывая стальную дверь. Замок системы «краб» сопротивляется недолго. За дверью на полу лежит бабушка. Несколько часов назад она встала с постели и пошла в ванную, но в коридоре поскользнулась, упала, а встать не смогла. Услышав стоны, соседка набрала 01.

Воздух в квартире спертый, пахнет лекарствами. Спасатели укладывают бабушку на кровать, проветривают комнату, приносят воды. Пытаются вызвонить дочку и соцработника. Безрезультатно. Заглядывают в соседнюю комнату. Там на перинной кровати лежит 90-летняя сестра пострадавшей: она уже давно не встает и почти не говорит. Вызываем «скорую», оставляем соседке переписанные на листок координаты дочки и соцработника. В лифте Большаков спокойно произносит: «Жди по этому адресу заявки “трупный запах за дверью”».

В 12.30 вторая смена помогает бригаде 03. Инсульт у жильца дома 24 по Цимлянской улице. Квартира на 12-м этаже, больной весом больше 150 кг, нужно спустить и погрузить в «скорую».

И вновь радио: Волжский бульвар, дом 13 — обрушился лифт. Когда прибыли на место, ситуация уже была взята под контроль ПСО соседнего округа. «Степняк-2. Работы не проводили. Возвращаемся», — отчитался оперативному дежурному Большаков. На профессиональном жаргоне «степняк» — это пострадавший, «горняк» — труп. Этимология у этих слов отсутствует: их ввели из тех же соображений, что и «операцию “Ы”» — чтоб никто из подслушивающих радиоэфир не догадался.

19.17, улица Гурьянова, дом 65 — пожар. Произнесенное вслух название улицы нагоняет тень на лица Дмитрия Большакова и Василия До. Здесь поздней ночью 8 сентября 1999 года в подвале дома № 19 прогремел взрыв, под обломками были заживо погребены 100 человек. Спасти удалось лишь пятерых. Василий и Дмитрий участвовали в спасательной операции.

Парковка у 1-го подъезда забита пожарными расчетами. Люди в касках раскатывают на асфальте рукава. Поднявшись по лестнице и отдышавшись, спасатели встречают пожарных, которые стоят в окружении выбежавших на шум жильцов. «Пожа-а-ар? У нас? Да что вы говорите?» — на лицах скорее недоумение, чем испуг. Дмитрий пресекает разговоры: «Вась, ты с Ромой. Сань, Ир, со мной».

Вереница дверей вдоль узких коридоров; внезапные повороты, тупики — не этаж жилого дома, а лабиринт Минотавра. На середине длинного коридора Василий До и Рома останавливаются возле пожарного щита. Василий грустно качает головой: «Вот же люди, смотри! А?» Пожарный щит наглухо заварен.

В своем доме на 12-м этаже Василий До, как только вселился, первым делом благоустроил щит и собственноручно проверил, есть ли в пожарном кране вода. Теперь он засыпает со спокойной совестью. И с уверенностью, что и в будущем останется… жильцом.

— Запах дыма! На второй лестничной площадке между 17-м и 18-м этажом! — трещит рация.

Миновав коридор, Василий и Роман попадают на общий балкон. Здесь они встречают двух пожарных, те молча стоят возле обугленного дивана, под которым растекается лужа, в луже — осколки водочной бутылки.

— Тут мужик спускался с 18-го. Говорит, здесь наркоманы собираются, они виноваты, — рассказывает один из пожарных.

Василий поднимается на один этаж — проверить, нет ли пострадавших от задымления.

— Товарищ пожарный, мы сейчас… только ключи не знаем у кого, — отвечает женский голос за дверью.

— Какие ключи?! — повышает голос Василий. — А если реальный пожар? Вы тоже будете искать ключи?! — Василий приставляет к замку «жужу» — тот же спрайдер, только работающий от аккумулятора. «Жжж» — аппарат хищно раздвигает клещи.

— Так, считаю до десяти! Не найдете ключей — ломаю дверь: раз, два, три... — Василий досчитывает. — Десять!

Он со скрежетом выламывает замок.

— Да что ж вы делаете?! Да ведь недавно только поменяли! Да от наркоманов же!.. — несется из распахнувшейся двери.

Василий молча слушает. Потом громко и отчетливо произносит:

— Да вы все трупы здесь уже! Вы это понимаете?! Трупы! Из-за замка вашего, б…ть!

С балкона 17-го этажа открывается чудесный вид: Москва-река в этом месте широкая, блестит в заходящем солнце, вдоль нее зеленеет аккуратная аллея, по ней едут велосипедисты, малолетний щебет доносится с ярко выкрашенных детских площадок…

— Если б каждый архитектор в начале своей карьеры поработал с полгода в пожарной охране, домов выше пяти этажей не было бы, — уже в машине делится мыслями с коллегами Василий.

Бытописание

Промежуток между заявками затянулся. Во дворе Василий До демонстрирует добровольцу-новичку Роману пневмоподушку для расширения щелей. Курсант Академии гражданской защиты МЧС России, будущий инженер по предупреждению и ликвидации ЧС часто кивает, но в глазах редко заметна уверенность.

— Хорошо, давай вспоминать, что такое давление.

— Давление… давление… — морщится Рома. — Это… это... на какую-то определенную… как бы…

— Правильно: единицу площади… приходится что?

— Объем!

— Не-е, ха-ха, не-ет! — смеется Василий. — Объем на площадь — это высота, ха-ха-ха. Что у вас за академия такая? Чему вас там учат? Мне говорили, там общая инженерная подготовка преподается.

— Там много чего говорят… — отводит взгляд будущий инженер по ликвидации ЧС.

Василий уже воспитал не одного добровольца. Полученные впечатления и опыт он изложил в статье под названием «Учебные заведения для спасателей и пожарных» и опубликовал ее в одном из ведомственных журналов. Первый абзац начинался так: «В настоящее время первоначальная подготовка спасателей и пожарных оставляет желать лучшего».

В течение нескольких месяцев после выхода статьи в свет Василий думал, что она осталась незамеченной. Но ошибался. Совершенно случайно номер попал в руки одному высокопоставленному чиновнику, и от увольнения автора спасло только заступничество начальника отряда Михаил Антоненко.

А еще Василий До любит учиться. Несколько дней назад он и Дмитрий Большаков вернулись из Германии — ездили «перенимать опыт западных коллег». Приглашение пришло от знакомого соотечественника, работающего в пожарной части города Эссена.

— У нас очень многое держится на энтузиазме, на душевном порыве, а на Западе отношение к работе построено на «дай денег», — Василий вспоминает, что за перелет и жилье-учебу им пришлось платить из собственного кармана.

Дмитрий Большаков сидит за столом оперативного дежурного. На мониторе компьютера открыта страничка одного из пожарно-спасательных форумов. Наиболее известные из них: 0-1.ru, rescuer.ru, fireman.ru. Все три ресурса принадлежат частным лицам, поэтому форумчане беззаботно пишут все, что думают. Здесь обмениваются опытом и обсуждают ЧС, поминают погибших сослуживцев и организуют сбор материальной помощи их семьям. Здесь в теме «О наболевшем» на fireman.ru можно перейти на ветки с красноречивыми заголовками: «Беспредел», «Пожарной охраны больше нет!», «Господи, куда катимся, Или я в шоке!!!». Ветка «Как послать начальника?» на rescuer.ru растянулась на 5 страниц. А если копнуть поглубже, наткнешься на невнятную дискуссию про «мертвые души» в отрядах или на прикрытую модератором ветку, начинающуюся так: «Кто расскажет, каким макаром можно устроиться на работу в ПСО? По деньгам не вопрос, договоримся».

— Я вообще считаю, что нынешние большие зарплаты во многом вредят спасательной службе. Из-за них к нам ринулось огромное количество совершенно ненужных людей, увеличилось число генеральских сынков, просиживающих комбинезоны, — уверен Дмитрий Большаков.

И все же самая обсуждаемая тема — «Женщина-спасатель». Душевный мужицкий треп на rescuer.ru продолжается 48 страниц, местами подогреваемый кокетливыми репликами виновниц комментариев.



Горняк-2

Час ночи. Александр, Ира и Дмитрий пьют кофе в оперативке, разговаривают. Вдруг все разом замолкают. Из хаотичной трескотни радиостанций натренированным слухом они вычленяют слова: «ДТП»… «Волгоградский проспект»… «есть пострадавшие».

— Волгоградка близко. Поехали! — командует Дмитрий.

Из нашей машины издали виден бесформенный ком одежды, лежащий рядом с разделительной полосой. За ним стоит машина, кружком толпятся люди. Под колесами хрустят осколки разбитого лобового стекла, пластмассовые части бампера. Ком обретает очертания. Это совсем молодая девушка: руки, спина, таз, ноги — как у брошенной тряпичной куклы. Ей уже никто не в силах помочь. Сидящий за рулем Василий До объезжает ее, не тормозя.

Останавливается возле раскуроченной «девятки» черного цвета. Спасатели подбегают к толпе. В центре, у ног опустивших головы людей, лежит тело молодого человека не старше 23 лет, голова запрокинута, правая нога размозжена, левая оторвана ниже колена. Рядом на коленях стоит крепкий парень с предельно собранным выражением лица и, уперев ладони в грудную клетку пострадавшего, как умеет делает резкие толчковые движения. Слышно прерывистое свистящее дыхание. Кто-то из толпы рассказывает, что видел этих парня и девушку, бегущих по разделительной полосе, взявшись за руки.

Большаков достает ларингоскоп, затем интубационную трубку, прикручивает к ней дыхательный аппарат.

— Ром! — подзывает добровольца Большаков. — Нажимаешь на гармошку на каждый третий счет. Понял? — Сам достает из укладки шприц и ампулу с адреналином. Спасатели не имеют права делать уколы. Но не всегда закон может оправдать бездействие.

В этот момент подъезжают две бригады «03» и почти одновременно милиция. Мелькают голубые халаты, врач «скорой» останавливается, разговаривая по рации. Дмитрий вопросительно смотрит на него, тот отрицательно качает головой. Ему уже ясно, что труп не один — трупов два. Осталось только объяснить это друзьям трупа.

— Эй! Что это он?!.. Почему не подошел?! — растерянно смотрит на Большакова крепкий парень.

Дмитрий встает на ноги, направляется к «скорой». Через минуту кивком головы дает Василию знак «все, заканчивай».

— Он даже не подошел!!! Он его кинул!!! Умирать кинул!!! У меня друг журналист, завтра об этом вся Москва будет знать!!! — накидывается на Большакова парень.

Мимо проходит Ира с трупным мешком в руках.

— Дим, как ты проинтуичил, что делать нужно? — спрашивает Василий Дмитрия уже в машине.

— Сразу было понятно: у парня шансов нет. Но, когда я подошел, его качали. И если бы я просто сказал: «Ребят, заканчивайте и расходитесь, тут без вариантов», это вряд ли оценили бы. Пришлось играть на публику. — Дмитрий берет рацию. — Работа закончена. Горняк-2. Возвращаемся на базу.

Всю дорогу едем молча.

— У нас водка есть? — спрашивает Дмитрий уже на подъезде.

Василий окидывает его напряженно-вопросительным взглядом.

— Укладка вся в крови, протереть надо.

— Найдем, — отвечает Василий.

Сильно написано, наверное на такой работе быстро становишься циником, иначе крыша уедет далеко и надолго.

гигантский респект и уважуха спасателям. здоровья сил и удачи им...

Поклон до земли таким людям.

только ни в коем случае при тяжёлых травмах не отдавайтесь им, а настаивайте на приезде скорой. Спасибо Голик и главному ГНКашнику, у них теперь нет наркотиков, и вы можете просто умереть от боли по приезду в стационар.

Я горжусь тем,что работаю на скорой.У нас почти так же,так как скорая наша обслуживает один из крупнейших заводов Европы.Тут тебе и промышленные отравления сероводородом,бензолом,коксовым газом, тут тебе и самые разнообразные травмы(то сорвался, то плита упала,то электровозом зарезало)Лезу с чемоданом куда вам и не снилось в страшном сне,иногда стоишь качаешься на площадке,хоть зубами держись чтоб не полететь.А работаю я одна, внизу только водила в машине ждёт.На мне всё-иммобилизация,перевязки,иньекции,капельницы,дефибриллятор,аппарат газоспасательный.А знаете сколько я получаю при стаже 15 лет и первой категории? 1200грн! Ха, и это ещё нормуль.

Это сообщение отредактировал Suok - 3.02.2011 - 17:31

Suok Печально слышать что такие профессионалы так низко оплачиваются... Если тема про спасателей г. Москвы то и 30 000 руб. как то мало для человека спасающего жизни. Хотя уверен что везде кроме москвы з\п таких людей невысока.

Очень тяжелая работа. Побольше бы таких людей!

Suok а какие же деньги зарабатывают новички? На таких как вы и держаться спасательные службы, спасибо!

очень круто!
Фотки клёвые.

Ещё-бы сюда ЗП их добавить...
Что-бы люди посмотрели за какие гроши эти ребята работают...

Это сообщение отредактировал ник32символабезпробелов - 3.02.2011 - 18:41

Спасибо Вам, огромное человеческое. Пожарным, Спасателям, Медицине!

Люди занимаются действительно нужным и полезным делом.
Спасибо им.

и вправду спасибо им и низкий поклон... Жалко парня с девушкой... раз и все... нет двух человек в живых...

Жаль нет двох плюсов. Спасибо.

del

Это сообщение отредактировал vovander83 - 3.02.2011 - 21:04

браво!!!!уважаю этих людей!низкий поклон Вам,спасатели!

Респект и уважуха таким спасателям!

А я вспомнил лихие 90-е и тогдашних пожарных. В то время работал Dj-ем в доме культуры. И, однажды загорелся наш ДК.
Счастье в том, что мы с коллегой, незадолго до пожара, зашли в свою каптерку выпить "чаю" (дело зимой было). И благо, что "чаю" было выпито не много и был нами услышан треск и вопли из соседнего кабинета. Подумали, что бандюки пиздят арендатора, который движки перематывал, а оказалось, что этот придурок стеклянную посудину с лаком поставил на электроплитку, дабы подогреть. Оно и полыхнуло!
В общем, пока это тупое тело бегало звонить пожарным, мы потушили его ебучий кабинет (благо, знали, где лежат огнетушители), а пожарные так и не приехали, мотивируя нас, наш дом культуры и всю нашу родню до 10-го колена, тем, что у них нет бензина и воды.
Зато на следующий день нарисовалось все руководство пожарной охраны района и имели меня и напарника орально и анально, не пойму до сих пор, за что. Но требовали денег за нарушение нами всех антипожарных правил, стращали всякими карами и судами, но были посланы пешим ходом в сторону китайской границы.
А дискотеку нашу, после того случая, закрыли. От греха подальше))) Наш зал, потом, директор ДК отдал местному авторитету под дискобар, но народ туда, почему то не пошел. Может атмосфэра не та, или местные бандюки сильно быковали. Правда, из всей бригады, осталось их человека штуки три. А дискотека в доме культуры так и захирела. И руководство пожарной части сменилось раз 5. Кого просто сняли, а кто и в тюрьме сидит...
Теперь думаю, может надо было потихоньку уйти тогда из "очага культуры"? Пусть бы горел он синим пламенем. Глядишь и нервы бы сберегли, да и не имели бы нас "огнеборцы" в извращенной форме.
А против нынешних МЧСников ничего не имею. Работают люди. И на вызовы прилетают за 5 минут. Уважаю!!!

Работа для настоящих людей. Сам в этой системе пробыл пару лет. Жаль в нашей стране она простираться как и все остальное...

Спасибо нашим спасателям за то, что они есть и спасают...

Все просто и без лишней мишуры. Низкий поклон настоящим героям.

Низкий поклон ребятам!

Герои... Самые настоящие, реальные и живущие среди нас Герои