Таллинский прорыв, 1941 год.«Мы шли от Таллина до Кронштадта под прикрытием немецких пикировщиков».

История Великой Отечественной войны полна множеством героических страниц. Однако некоторые из них впечатляют особо, прежде всего это относится к событиям первых месяцев войны, когда вермахт стремительно теснил Красную Армию, выбивая ее из западных республик и областей Советского Союза.

После того, как 22 июня германская армия вторглась на территорию Советского Союза, гитлеровским дивизиям потребовалось очень мало времени, чтобы достичь Таллина. Уже 9 июля 1941 г. части группы армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба вошли в Марьямаа. До столицы Эстонской ССР оставалось 60 километров. Хотя советским войскам удалось к 15 июля остановить наступление противника и даже немного оттеснить гитлеровцев, ситуация оставалась крайне опасной. 23 июля гитлеровцы вновь пошли в наступление и смогли прорвать оборону частей РККА, прорываясь к Финскому заливу.

Главный удар 18-я немецкая армия наносила между озером Ильмень и Нарвой, имея целью выход к Ленинграду и установление связи с финскими войсками. Другой удар 18-я армия наносила по Таллину.
5 августа ее войскам удалось выйти на ближние подступы к Таллину, а спустя два дня — к побережью Финского залива западнее и восточнее города и тем самым блокировать его с суши. Так началась трехнедельная оборона столицы Эстонии. Таллин обороняли части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии, отряды морской пехоты, полк латышских и эстонских рабочих, всего 27 тысяч чел., которых поддерживала корабельная артиллерия, береговые батап и авиация КБФ. К 10 августа продвижение противника удалось остановить, несмотря на слабость оборонительных сооружений, а 14 августа оборона города была возложена на Военный Совет КБФ (командующий — вице-адмирал В.Ф. Трибуц, его заместитель по сухопутной обороне — командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Николаев).
20 августа немцы, подтянув свежие силы, возобновили наступление и вышли к пригородам Таллина. По времени это совпало с их прорывом к Ленинграду. Ввиду того что 10-й стрелковый корпус выполнил свою задачу, сковав значительные силы немцев в районе Таллина, что армейские части и флот требовались для обороны Ленинграда, 26 августа Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение перебазировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград. Это решение запоздало.
27 августа противник прорвался в Таллин, где завязались уличные бои. 28 августа началась эвакуация. Корабли КБФ, торговые, пассажирские и вспомогательные суда вышли с таллинского рейда и взяли курс на Кронштадт. Это перебазирование вошло в историю Великой Отечественной войны под названием «Таллинского перехода».

На побережье, контролируемом противником, были развернуты береговые артиллерийские подразделения. ВМФ Финляндии, совместно с немецким флотом, приступил к минированию Финского залива посредством установления минных заграждений. Всего были установлены 777 немецких и 1261 финская морские мины, 796 немецких минных защитников. Кроме того, планировалось начать авиаудары по советским кораблям, для чего были приготовлены 110 самолетов люфтваффе и 10 самолетов финской авиации. Финский залив патрулировался финскими торпедными катерами, которые также должны были атаковать отступающие из Таллина корабли Балтийского флота.

Советское командование, планируя вывод флота из Таллина, представило следующий план действий. Флот выходил четырьмя конвоями под прикрытием отряда главных сил, отряда прикрытия и арьергарда. Отряд главных сил должен был обеспечивать защиту первого и второго конвоев от мыса Юминда до острова Гогланд, отряд прикрытия – второго и третьего конвоев от острова Кери до острова Вайндло. В обязанности арьергарда входило обеспечение безопасности третьего и четвертого конвоев. В составе конвоев должны были следовать 107 кораблей и судов, 62 корабля охранения. Кроме того, еще 51 корабль не был включен ни в один конвой. Всего 28 августа 1941 года из Таллина вышли 225 кораблей и судов.

Непосредственное руководство переходом осуществлял сам командующий Балтийским флотом вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц. Ко времени описываемых событий он уже более двадцати лет служил на флоте, поступив на службу в 1918 году 18-летним матросом и став в 1939 году командующим Балтийским флотом. Именно Трибуц смог настоять на необходимости эвакуации кораблей, «через голову» Климента Ворошилова обратившись к наркому ВМФ Кузнецову.

Отступать из Таллина в Кронштадт флот мог тремя маршрутами. Северный маршрут проходил в непосредственной близости от побережья Финляндии и легко простреливался с воздуха. Поэтому, несмотря на то, что он был почти свободен от мин, командование отказалось от него сразу же.

Второй, южный маршрут, шел вдоль береговой линии, контролировавшейся германскими войсками. Поэтому Климент Ворошилов сразу же распорядился – никакого передвижения по этому маршруту. Отдавая этот приказ Трибуцу, он мотивировал свое решение тем, что флот будет обстреливаться гитлеровской артиллерией. Командующему пытались возражать опытные морские офицеры Балтфлота во главе с контр-адмиралом Юрием Федоровичем Раллем. Их позиция была довольно аргументированной – они подчеркивали, что по южному маршруту уже успели выйти 200 кораблей, и немецкая артиллерия не причинила им существенного вреда, поскольку с кораблей также велся ответный огонь. Орудия на советских кораблях были более мощными, чем артиллерия гитлеровских войск на побережье.

Но у Ворошилова насчет южного маршрута были свои соображения, которые по понятным причинам держались в секрете. Дело в том, что экипажи транспортных судов, перевозивших эвакуируемое промышленное оборудование, военнослужащих и гражданских лиц, были укомплектованы местными моряками – этническими латышами и эстонцами. Советское командование считало их не очень надежными, способными перейти на сторону противника, учитывая общие настроения значительной части жителей прибалтийских республик. Тем более, что подобный инцидент уже имел место – эстонская команда специально посадила транспортное судно на мель, чтобы перейти на сторону гитлеровцев.

Вице-адмиралу Трибуцу не оставалось иного выхода, кроме как согласиться с позицией вышестоящего командования – перевозить корабли и личный состав по среднему маршруту. Главный риск этого пути заключался в том, что средний маршрут был обильно усеян немецкими и финскими минами. На разминирование маршрута уже не оставалось ни времени, ни сил. Это было связано, в том числе, и с тем, что еще до начала войны командование и судостроительная промышленность не уделяли должного внимания выпуску минных тральщиков. В основном строились мощные военные корабли, а строительство вспомогательных кораблей и судов оставляли на потом. Но в военном деле пренебрежение боевым обеспечением и тылом чревато колоссальными проблемами. С ними и столкнулись советские военные моряки, когда встал вопрос о проходе кораблей и судов Балтийского флота по среднему маршруту.

Для обеспечения безопасного прохода огромных конвоев, насчитывавших более 200 судов, Балтийский флот мог выставить лишь 10 современных тральщиков, 17 устаревших тральщиков, а также 12 специально переоборудованных для этой цели катеров. Но контр-адмирал Ралль и другие старшие офицеры Балтфлота считали, что необходимо почти 100 тральщиков, иначе проход кораблей будет очень опасным. В итоге 10 минных тральщиков разделили на 2 группы по 5 кораблей в каждой. Они должны были провести основной отряд и отряд прикрытия.

Как мы уже отмечали выше, маршрут прохода кораблей был разделен на две части. Первая часть включала в себя маршрут от Таллина до острова Гогланд в середине залива, а вторая часть – от острова Гогланд до Кронштадта. Именно прохождение судов и кораблей по первому маршруту и представляло наибольшую опасность, поскольку здесь и были сосредоточены минные поля противника, а советская авиация не могла обеспечить прикрытие конвоев с воздуха. Только достигнув острова Гогланд, флот мог быть прикрыт с воздуха советскими самолетами, базировавшимися на аэродромах под Ленинградом и в Кронштадте.

Для обеспечения эвакуации советским войскам в районе Таллина был отдан приказ сдерживать линию фронта всеми доступными средствами. Конечно, командование прекрасно понимало, что значительная часть сил, действующих в районе Таллина, погибнет, но эта жертва была необходима для спасения кораблей Балтийского флота и эвакуируемых военнослужащих, граждан и оборудования. Специально для предотвращения паники командование не предупреждало воинские части о начинающемся отступлении до середины дня 27 августа.

Только 27 августа в 11 часов утра командующий флотом вице-адмирал Трибуц отдал приказ о начале отхода войск и погрузке личного состава и техники на суда. Спустя два часа, около 13 часов дня, войска начали перегруппировываться для отхода, а в 16 часов началась собственно посадка раненых, учреждений флота, некоторых воинских частей, погружение боевой техники, ценного оборудования, золотого запаса Эстонской ССР. Первым делом на корабли были посажены члены правительства Эстонской ССР.

Посадка на корабли проводилась под огнем артиллерии и ударами авиации противника. Основные части советских войск начали эвакуироваться на суда примерно в 22 часа и продолжали садиться до раннего утра 28 августа. В это время специальные команды подрывников взрывали вагоны с боеприпасами, арсенал, сбрасывали в море железнодорожные вагоны. Поскольку погрузка производилась в экстренных условиях, разработанный командованием флота план практически не соблюдался. Погрузка осуществлялась стихийно, многие корабли по каким-то причинам не прибывали в места погрузки войск, что вело к перегруженности других кораблей. Военнослужащие, которых не забирали суда с берега, двигались на рейды на шлюпках.

Агентурное донесение от 31 августа 1941 г. показывает, как, например, происходила погрузка людей и грузов на транспортное судно «Балхаш».
Известие о погрузке госпиталя было получено в ночь на 28 августа и явилось для всех полной неожиданностью. Сама погрузка проходила крайне неорганизованно, без единого начальника, поэтому каждый грузил, что хотел: велосипеды, сундуки, чемоданы и даже пиво. Личный состав (около 4 тысяч чел.) занял всю верхнюю палубу, причем так плотно, что не было возможности сидеть. Когда во время перехода возникла необходимость вести огонь по противнику, из-за тесноты получили ранения 9 человек, из-за которых скончались. Эти ранения люди получили в результате «дружеского огня».
Крайне неорганизованно осуществлялся вывод людей с позиций посадки на корабли. Начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов 30 августа 1941 г. докладывал своему руководству, что в результате непродуманных маршрутов отхода и отсутствия «маяков» большое количество военнослужащих направлялось в Беккеровскую гавань, где транспортов уже не было.

О просчетах в организации погрузки личного состава свидетельствует и агентурное донесение от 31 августа 1941 г.: «Посадка на корабли в Таллине была не организована, беспланова и настолько поспешна, что сейчас крайне трудно установить не только число и размещение отступающих по кораблям и погибших, но и убедиться в том, что из Таллина и островов эвакуированы все. Многие командиры не отрицают, а утверждают довольно значительная часть людей, особенно занятых баррикадными боями, осталась в Таллине».

Непродуманность эвакуации приводила к тому, что пришлось бросать боевую технику и автотранспорт. Так, когда возникла необходимость эвакуировать личный состав и материальную часть 3-го и 4-го зенитных полков ПВО Главной базы КБФ, отличившихся в обороне Таллина, для погрузки подали не баржи, а транспорты, которые из-за мелководья не могли подойти к пристани на 1000–1500 м. Почти всю мат-часть пришлось или уничтожить, или бросить. Из-за большой волны шлюпки за личным составом долго не приходили, хотя час отправления давно прошел. Уже оформилась мысль о создании партизанского отряда, но тут выручил катер, который за 3–4 всех перевез, благо немец «прошляпил», как говорилось в агентурном несении, и дал возможность благополучно погрузиться.

Забытая группа бойцов во главе с лейтенантом Лопаевым вплоть до 28 августа сдерживала натиск противника и ушла с позиций только тогда, когда стало известно, что все соседи и начальники ушли. Сам Котов получил приказ сосредоточить свой личный состав и матчасть сначала пристани Вимси, потом в Беккеровской гавани. Котов доставил матчасть дивизиона в Беккеровскую гавань, «но грузить не было на что. Хозяина не было. Огромные толпы красноармейцев, краснофлотцев и командир подвергались панике. Начальников не было. Большие толпы направились на прорывы (из разговоров мне известно, что многие из них вернулись, увидя транспорт на Купеческой пристани). Материальная часть орудий, приборов, автотранспорт, лошади и многое другое ценное имущество в огромном количестве осталось на пристани. Из разговоров известно, что часть л[ичного] с[остава] также осталась не погруженными».

Возникшая в результате неразберихи паника, отсутствие твердо единого руководства эвакуацией, как только что было сказано, приводили к тому, что на пристанях метались, не видя выхода, вооруженные толпы красноармейцев и краснофлотцев. Здесь же стихийно формировались отряды, которые под началом командиров-«самозванцев» отправлялись в Ленинград по сухопутью. Одну такую громадную толпу, направлявшуюся неизвестно под чьим командованием в центр города для прорыва в Ленинград, увидел ранним утром 28 августа начальник 4-го отделения 3-го отдела КБФ батальонный комиссар Горшков. Можно посмотреть по карте, где Ленинград, и где Таллин, и станет ясно, могли бы эти толпы дойти до цели.

Всего в Таллине были приняты на борта транспортов от 20 до 27 тысяч военнослужащих и гражданских лиц. Более точные подсчеты выглядят следующим образом: личный состав экипажей кораблей и судов и береговых служб флота – 19 903 человека; бойцов 10-го стрелкового корпуса – 8 670 человек; гражданских лиц – 12 806 человек. Всего численность эвакуированных оценивается в 41 992 человека.

28 августа волнение на море усилилось до 7 баллов, тральщики не могли идти с поставленными тралами. Из-за этого был отдан приказ стоять на якоре у островов Найссаар и Аэгна, вместо планового начала движения первого конвоя уже в 22 часа. По причине отсрочки выхода форсирование минного заграждения «Юминда» приходилось на ночное время, а не на дневное, как предусматривалось планом.

Приказ о начале движения был отдан командующим флотом в 11 часов 35 минут 28 августа 1941 года. Минные тральщики приступили к тралению и около 14 часов из Таллинского порта начали выходить первые суда и корабли. Отряд главных сил выдвинулся в 17 часов. Спустя 2-3 часа после выхода из Таллина отряды вытянулись в линию более 15 миль.

Первые несколько часов похода прошли относительно спокойно, но затем начался настоящий ад. Тральщики, шедшие впереди, подсекали мины, которые или взрывались в тралах, выводя их из строя, или всплывали на поверхность. В последнем случае их полагалось расстреливать, а это делалось далеко не всегда. Полоса, протраленная тральщиками, оказалась узкой. Отмечено много случаев, когда корабль, отвернув от одной мины, подрывался на другой и в считаные минуты шел ко дну. Более быстроходные боевые корабли, обгоняя транспорты и тральщики, выходили на непротраленные места и погибали. Когда небо прояснилось, в действие вступила вражеская авиация, которая, как уже говорилось, имела полное господство в воздухе.

Если боевые корабли, имевшие зенитные орудия, могли встречать «юнкерсы» плотным заградительным огнем, который мешал по крайней мере прицельному бомбометанию, то гражданские суда могли противопоставить налетам лишь стрельбу из легкого стрелкового оружия. Получая сильнейшие повреждения от бомб и мин, корабли, особенно почти беззащитные транспорты, один за другим уходили под воду. Упомянутые выше агентурные донесения, рапорты, докладные и служебные записки составлены с эмоциональностью, не характерной для такого рода документов. Тем более эмоциональность не характерна для судовых журналов. Сухие, официальные строки судовых журналов уцелевших кораблей зримо показывают, через какой кошмар пришлось пройти участникам «Таллинского перехода».
Цитируем записи в вахтенном журнале эсминца «Суровый» за 28 августа 1941 г.:
«18.20. Впереди по курсу подорвался большой транспорт, наполненный людьми. 18-.22. Подорвавшийся транспорт вместе с людьми ушел под воду.
18.25. Впереди по курсу подорвался транспорт с людьми.
18.30. Подорвавшийся транспорт с людьми ушел под воду». Итого — за 10 минут уходят под воду два транспорта, «наполненные людьми». И подобные записи встречаются едва ли не в каждом судовом журнале.
19.30. Впереди по курсу подорвался какой-то корабль буксирного типа.
20.25. Впереди по курсу взорвалась большая подлодка.
20.26. Рассеялся дым, и впереди на месте подлодки была ровная поверхность моря.
20.35. Впереди крейсера “Киров” появился колоссальный столб огня и дыма.
20.40. Сзади, в районе, где примерно должна находиться “Верония”, появился колоссальный столб огня и дыма.
20.50. Справа, обгоняя, шел какой-то небольшой транспорт. Взрыв — черный дым.
20.51. Черный дым рассеялся, транспорта не оказалось.
22.10. Прямо по носу подорвался транспорт.
22.58. Справа по борту подорвался транспорт на мине.
23.24. Подорвался какой-то корабль».
Названия погибших кораблей в вахтенном журнале «Сурового» отсутствуют. В то же время по нашим документам можно составить картину гибели некоторых конкретных судов.

Например, транспорт «Верония», имевший на борту значительную часть управления 10-го стрелкового корпуса, а также бойцов и командиров различных частей гарнизона, около 12 часов дня 28 августа покинул таллинский рейд и взял курс на Ленинград. В начале дня плавание проходило относительно спокойно, налеты отдельных вражеских самолетов отбивались зенитным огнем транспортов и кораблей охранения. Так продолжалось до вечера, когда «Юнкерс-88» сбросил на «Веронию» серию бомб, одна из которых разорвалась рядом с бортом корабля и повредила машинное отделение. «Верония» потеряла ход. От выпущенных паров, окутавших транспорт, на корабле началась паника, многие бросились в море. Вскоре, однако, выяснилось, что «Верония» может самостоятельно держаться на воде.
Паника улеглась, оставшиеся на борту занялись спасением находившихся в море. Поднять на борт удалось не всех, в частности, утонул прокурор 10-го стрелкового корпуса Старостин. Спасательное судно «Сатурн», на котором находилось около 800 человек, взяло «Веронию» на буксир, но, пройдя несколько кабельтовых, «Сатурн» подорвался на мине. Люди с «Сатурна» перешли частью на «Веронию», частью на какой-то буксир. Этот буксир, нагруженный до предела, вскоре сам был торпедирован и моментально пошел ко дну. Из 800 человек, находившихся на борту «Сатурна», спаслось лишь незначительное количество. Приблизительно в 22 часа «Верония» подорвалась еще раз (по другим сведениям, была торпедирована) и в течение 1–2 минут пошла ко дну.


Очевидец гибели транспорта заместитель начальника Особого отдела 10-го стрелкового корпуса лейтенант госбезопасности Доронин писал: «Во время потопления на “Веронии” были слышны многочисленные револьверные выстрелы». Судя по всему, люди заканчивали жизнь самоубийством, не желая живыми уходить в морскую пучину. К своему сообщению Доронин приложил список сотрудников Особого отдела корпуса, находившихся на «Веронии». Сколько их уцелело — неизвестно, список в деле отсутствует.

Картину гибели этого транспорта видел и другой сотрудник органов госбезопасности, начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов, о котором упоминалось выше. Его рассказ расходится с предыдущим лишь в частностях. Кроме гибели «Веронии» Карпов, находившийся на борту спасательного судна «Нептун», видел потопление множества других кораблей, в частности миноносцев «Калинин», «Артем» и «Володарский». Картину их гибели на основе имеющихся документов можно воссоздать достаточно подробно. Увиденное Карповым подтверждают свидетельства других очевидцев, а также записи в судовых журналах кораблей, находившихся неподалеку от этих эсминцев.

На одном и том же корабле можно было видеть примеры трусости и героизма.
     Эсминец «Калинин», получивший несколько пробоин в корпусе, несколько часов держался на плаву, медленно погружаясь в море. Первыми тонущий корабль, вопреки уставам, традициям, элементарным требованиям флотской этики, покинули его командир капитан 3-го ранга Стасов и военком батальонный комиссар Шишов. Стасов, отойдя на шлюпке на 100—150 метров от борта и, видимо, почувствовав себя в безопасности, начал кричать: «Помощник, спасай людей!» Шишов «как воды в рот набрал» (так в тексте рапорта). Видимо, военком находился в полнейшем ступоре от происходящего. В это же время помощник командира капитан-лейтенант Руссин, воентехник Юрченко, старший лейтенант Миронов, начальник службы снабжения Чеклуев оставались на обреченном корабле до последнего, выносили раненых, помогали находить средства спасения и показывали пассажирам, как ими пользоваться. Они сошли в воду вместе с оставшимся личным составом.

      После попадания авиабомбы в транспорт «Казахстан» и возникновения пожара находившийся на корабле генерал-майор Зашихин не только не принял никаких мер к организации тушения пожара и пресечению начавшейся паники, но сошел на первый подошедший к борту катер и ушел от транспорта. Вслед ему неслись выкрики красноармейцев и краснофлотцев: «Открыть огонь по уходящему на катере Зашихину!» Опомнившись, люди начали таскать касками(!) из-за борта воду и потушили пожар. «Казахстан» своим ходом пришел в Кронштадт.

Из-за резко возросшей минной опасности ночью многие корабли стали на якорь. Плавающие мины пытались отталкивать шестами. В то же время некоторые корабли продолжали движение и гибли на минах.К моменту постановки на якоря в ночь с 28 на 29 августа, флот потерял 26 кораблей и судов потопленными 5 — повреждёнными.
События той ночи, в частности, отражены в вахтенном журнале лидера «Минск», который считался одном из лучших боевых кораблей КБФ. В 21.40 у «Минска» взорвалась мина. Корабль дал течь, команда начала борьбу за его живучесть. В 22.15 к нему подошел миноносец «Скорый», чтобы взять на буксир, через 15 минут он, подорвавшись на мине, переломился пополам и еще через 15 минут затонул. Спущенные с «Минска» шлюпки смогли спасти только 44 человека. В 22.45 лидер стал на якорь, т.к. тральщики ушли. Борьба за его живучесть продолжалась всю ночь.
С наступлением рассвета боевые корабли отрядов главных сил, прикрытия и арьергарда снялись с якоря и полным ходом пошли на Кронштадт.

В 6.20 29 августа 1941 г. «Минск» двинулся дальше следом за тральщиком «Гак» и лидером «Ленинград». В 6.52 вахтенный начальник «Минска» зафиксировал первый за этот день налет вражеской авиации, примерно с 7-00 утра начались непрерывные авианалёты. Пользуясь близостью своих аэродромов (не более 100 километров) и практически полным отсутствием советской авиации, немецкая авиация обрушилась на тихоходные конвои, к тому же имевшие крайне слабое зенитное вооружение. Практически без серьёзного огневого противодействия немцы выбирали самые крупные цели.

Воздушные налеты фиксировались в вахтенных журналах других уцелевших судов. Понятно, что психическое напряжение людей, ежесекундно ожидавших смерти если не от бомбы, то от мины, достигало наивысшего предела. Например, на спасательном судне «Нептун» некоторые красноармейцы предлагали избрать ревком (!) и потребовать от командира корабля немедленно направиться к берегу, хотя бы даже чужому, и высадить людей.Впрочем, и достигнув своего берега, люди и корабли продолжали погибать.

Так, уполномоченный 3-го отделения 3-го отдела КБФ Ламброзо, совершивший на танкере № 12 переход из Таллина до острова Гогланд, 31 августа докладывал своему руководству о неразберихе, царившей в момент разгрузки. С берега дали распоряжение высадить бойцов, на шлюпках переправилось человек 150–200. В этот момент к танкеру на катере подошел капитан 2-го ранга Черный и, угрожая оружием, приказал капитану отойти от острова и следовать в Кронштадт. Закончилось тем, что танкер, отойдя от Гогланда на 8–10 км, попал под бомбежку и затонул.

Корабли главных сил стали прибывать в Кронштадт с 17-20 часов 29 августа. До конца дня 29 августа туда дошли 24 корабля и судна, в тот же день в базу на остров Гогланд прибыли 16 небольших судов и катеров.
В этот день, 29 августа, погибло наибольшее количество эвакуированных бойцов и гражданских лиц. Вместе с тем, героическими действиями экипажей остальных кораблей и судов под огнём вражеской авиации были спасены в море свыше 9 300 человек, ещё свыше 6 100 человек сошли на остров Гогланд с подошедших к нему горящих или прибуксированных повреждённых кораблей. Для спасения людей в море высылались корабли из Кронштадта, с Гогланда и с острова Лавенсаари, на их счету тысячи спасённых жизней.
Авиация Балтийского флота действовала беспорядочно, малыми силами, не в зоне действия основных сил немецкой авиации, не обеспечила прикрытие транспортов, больше летала над отрядами главных сил и прикрытия, и то подавляющей частью во второй половине дня.

30 августа и последующие дни в Кронштадт продолжали прибывать отрядами и разрозненно уцелевшие корабли и суда — всего 107 единиц. Немецкая авиация бомбила острова Гогланд и Лавенсаари, добивая стоявшие у них ранее поврежденные транспорты (разбито и потоплено 6 единиц). В этот же день началась перевозка спасённых бойцов, членов команд и граждан с Гогланда в Кронштадт и Ленинград. В этой операции было задействовано 87 единиц флота. Потерь в кораблях при этом не было.

В течение трех дней, пока продолжался переход, Советский Союз потерял 19 боевых кораблей, 18 транспортов, 25 вспомогательных судов, 8600 военнослужащих ВМФ, 1740 бойцов РККА, 4628 гражданских лиц. Корабли и суда чаще всего подрывались на минах, поскольку тральщики, как и следовало ожидать, были не в силах очистить маршрут от немецких и финских морских мин. Среди боевых кораблей были потеряны 5 эскадренных миноносцев, 2 подводные лодки, 3 сторожевых корабля, 2 тральщика, 1 канонерская лодка, 2 сторожевых катера, 1 торпедный катер, 2 пограничных катера, 1 судно-ловушка. Немецкая авиация во время воздушных налетов на советские конвои потеряла, по разным данным, от 3 до 10 самолетов.

Тем не менее, тысячи человек были выгружены на острове Гогланд и затем перевезены в Кронштадт и Ленинград. Боевые корабли, выведенные в Кронштадт, затем принимали участие в обороне Ленинграда и поддержке с моря частей РККА и ВМФ, действовавших на суше.

Таллинский прорыв до сих пор встречает неоднозначные оценки историков. Его итоги считаются плачевными именно по причине колоссальных потерь – и людских, и кораблей и судов. Среди основных причин трагического поворота событий называют промедление с эвакуацией личного состава и техники, отсутствие единого централизованного руководства операцией со стороны командования Балтийского флота, что привело к действиям командиров на свой страх и риск.

Но, что самое главное, не были разминированы участки среднего маршрута, практически отсутствовала и поддержка следовавших кораблей с воздуха. Вице-адмирал Трибуц, командовавший Балтфлотом, впоследствии принимал самое активное участие в организации обороны Ленинграда, организовывал эвакуацию кораблей и личного состава с военно-морской базы Ханко. 1 сентября 1941 года Таллин и его порт были заняты гитлеровцами.

Таллинский прорыв – трагическая и в то же время успешная страница в истории Великой Отечественной войны. Ценой огромных жертв все же удалось вывести из Таллина большую часть эвакуируемых кораблей и людей и спасти их от уничтожения или захвата наступающими гитлеровцами.

на этом всё

https://topwar.ru/149972-tallinskij-proryv-...kogo-flota.html


https://ru.wikipedia.org/wiki/Таллинский_переход


https://iknigi.net/avtor-aleksandr-cherepko...ad/page-14.html

https://iknigi.net/avtor-aleksandr-cherepko...ad/page-15.html

Не плохо...

Таллинский переход (Таллинский прорыв, Таллинская трагедия) — эвакуация основных сил Балтийского флота под командованием вице-адмирала В. Ф. Трибуца и войск 10-го стрелкового корпуса из Таллина в Кронштадт в конце августа 1941 года. Из Таллина вышли 225 кораблей и судов (в том числе 151 военный корабль, 54 вспомогательных судна, 20 транспортов). До Кронштадта дошли 163 из них (132 военных корабля, 29 вспомогательных судов, 2 транспорта), а также неустановленное число малотоннажных гражданских судов и плавсредств, не подчинённых Военному совету флота. Во время перехода погибли 62 корабля и судна (19 боевых кораблей и катеров, 25 вспомогательных судов, 18 транспортов).

Потери

СССР

19 боевых кораблей,
18 транспортов,
25 вспомогательных судов,
8 600 военносл-их флота,
1 740 бойцов РККА,
4 628 гражданских лиц

Германия

от 3 до 10 самолётов по разл. оценкам


Монография для изучения (разные года и серии, но даны в порядке прочтения):

[Яуза] - [«Морская библиотека» Игоря Бунича] - (Бунич Игорь) - Таллинский переход. Историческая хроника Балтийской трагедии, 2003

[Эксмо, Яуза] - [Великие трагедии Великой войны] - (Бунич Игорь) - 1941. Балтийская трагедия. Агония, 2009

[Яуза] - [«Морская библиотека» Игоря Бунича] - (Бунич Игорь) - Балтийская трагедия. Катастрофа, 2003

Это сообщение отредактировал igorgri - 23.04.2020 - 13:21

Отличная логика командования. Не пустить флот по маршруту без мин. Из-за небольшой вероятности потерять несколько кораблей с оборудованием. Но при этом пустить флот по маршруту с минами и потерять большое количество кораблей, 2 подводных лодки, и утопить тысячи людей... Ворошилова под трибунал надо было отдать, за такой выбор маршрута.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Весь тот пиздец очень похож на нынешний
Некомпетентность, тупость руководства, вылезшего наверх исключительно лизанием жопы начальства
Непрофессионализм и подлость при спасении своих шкур...

Людей вот жалко.

igorgri
а почему в вашем списке нет монографии Р.А.Зубкова "Таллинский прорыв Краснознамённого Балтийского флота (август - сентябрь 1941 г.): События, оценки, уроки"?