Советская космическая программа не была сверхдорогой, а сам Юрий Гагарин был простым человеком, рассказал «Газете.Ru» первый заместитель генерального конструктора ракетно-космической корпорации «Энергия», академик РАН Виктор Легостаев. Россия потеряла лидирующие позиции в космосе но ей по-прежнему по силам совершить космический рывок уровня середины прошлого века, если правительство сформулирует внятную программу и вернет престиж профессии инженера, считает он.
— Как полет человека в космос из фантастики превратился в реальность?
— Этому способствовал ряд факторов, в первую очередь общее развитие техники и технологий в СССР. Тогда американцы окружили нас военными базами со всех сторон, уже взорвали атомные бомбы. Мы, конечно, не хотели сдаваться. Руководство страны и лучшие умы России взялись за то, чтобы создать ракеты, которые могли бы обеспечить ответный удар, доставить наши бомбы на территорию противника. В этом отношении Королев успел быстрее всех. Он был очень хорошим организатором, собрал команду единомышленников, у него были умелые и квалифицированные помощники, люди, которые отвечали за баллистику и динамику, за ракеты, стартовые установки и за общую интеграцию.
Это были не менеджеры и юристы, как сейчас, а профессиональные инженеры.
А затем возникла идея: а давайте запустим спутник! Многие ее не воспринимали, особенно военные, они считали, что эти ракеты только для них. Сергей Павлович нашел все-таки лазейку, убедил руководство страны запустить первый спутник. И, когда он был запущен, это стало величайшим триумфом нашей страны. Американцы, да и весь мир открыли рот от удивления.
Второй шаг — это запуск человека в космос. Буквально за три года был разработан и изготовлен корабль «Восток». Для запуска человека были убедительные предпосылки: отработана ракета, которая могла вывести этот корабль на околоземную орбиту, многократно испытана стартовая установка, теплозащита корабля для входа в плотные слои атмосферы проверена на беспилотных пусках, разработаны системы ориентации и управления, системы терморегулирования и жизнеобеспечения. Для Гагарина мы создали очень хорошую систему управления, причем не только автоматическую, но и ручную. Он мог с помощью ручки управления посадить свой корабль на Землю, это было удачное решение. Конечно, все это предопределило успех.
— Каким был этот день — 12 апреля 1961 года?
— Ощущение свершения пришло неожиданно. Я был в это время на Байконуре и во время запуска не понимал, что мы делаем что-то грандиозное. Даже когда Гагарин приземлился, не все это понимали.
Но Никита Сергеевич Хрущев принял решение: давайте встретим его как гостя с другой планеты! Поэтому Гагарин ехал в открытом лимузине, кругом цветы, транспаранты, портреты.
Я после старта поехал в Ташкент, вернулся через сутки, а здесь такой грандиозный праздник идет! И тогда впервые в истории нашего предприятия (РКК «Энергия», тогда — ОКБ-1) были открыты ворота, и весь город ринулся к нам: люди были везде, стояли на крышах, висели на деревьях, сидели на заборах. Встреча Гагарина в Москве, да и по всей стране была грандиозной. Все ликовали, потому что это был действительно триумф советской науки и техники.
— Что можно сказать о Гагарине как о человеке?
— Очень простой человек. Жизнь его заставила быть простым и очень настойчивым. Ведь в детстве он попал в оккупацию, учился вначале до 6-го класса, родители не были богаты и не смогли обеспечивать ему школу дальше. Он пошел в ремесленное училище, затем в техникум.
Гагарин очень настойчиво шел вперед для того, чтобы получить знания.
Потом, когда попал в армию, пошел в авиацию. Рост у него был не очень большой, возникали определенные трудности при управлении истребителями. А мы в это время как раз подбирали космонавтов не очень большого роста, уместить высокого человека в корабль нам не удавалось. Он подходил и по весу, и по росту, и по своему характеру. Юра был добрым, коммуникабельным человеком, который очень внимательно относился ко всем просьбам, во всех ситуациях старался помочь людям. Мне это очень нравилось, и не только мне. Его же и Хрущев в итоге выбрал.
— Можете ли вы как-то прокомментировать смерть Гагарина?
— Во многих авиационных катастрофах не все ясно. В данном случае ничего особо нет. Я думаю, просто не успели выйти из пике. Я занимался динамикой самолетов долгое время и полагаю, что именно так и произошло. Конечно, это очень большая трагедия. Но и не летать такому человеку тоже нельзя было.
— Были ли обоснованы жертвы, в том числе материальные, на которые страна пошла в тяжелое послевоенное время?
— Вы знаете, я не уверен, что это были очень большие жертвы.
Мы потратили на полет Гагарина в космос меньше, чем сейчас Абрамович тратит на яхты.
То, что раньше шло на страну, сейчас идет на частных лиц, только и всего.
— Можем ли мы сейчас, в более благоприятные времена, повторить подобный научный прорыв?
— А разве сейчас жизнь благополучная? Посмотрите на жизнь за 200 км от Москвы, и ваше настроение тотчас изменится. Что касается научного прорыва, то да, можем. В том числе и в космической технике. Наши корабли летают на высоте порядка 400 км (я говорю о пилотируемом космосе). А ведь нужно летать и выше, выводить людей на геостационарную орбиту, которая сейчас забита спутниками связи ― каждая страна, каждая фирма хочет иметь свой спутник. Около 600 спутников уже не работают, а куда им деваться, они что, там будут вечно? Их нужно уметь оттуда убирать либо автоматами, либо с помощью человека. Это будет прорыв. Сделать это, используя обычные технологии, наверное, не удастся. Лучше всего было бы использовать ядерные буксиры с электрореактивными двигателями. Россия обладает этими технологиями, нужно двигаться дальше. На таких буксирах можно подниматься еще выше, летать на Луну и на Марс. Можно подлетать к астероидам и либо бомбу туда положить, либо посадить буксир на астероид и скорректировать его движение. Ведь катастрофические столкновения Земли с астероидами возможны, и нужно от них уходить.
— Что нового мы узнали о биологических возможностях человека с момента начала полетов в космос?
— Первые космонавты очень тяжело переживали полеты. Некоторые считали: 12—18 дней — это предел, больше там невозможно. А сейчас многие космонавты по полгода находятся в космосе, летали на космической станции и полтора года. В общем, мы узнали, что человек может жить в космосе. Узнали и о проблемах: в космосе размывается кальций, и нужно давать специальные препараты для его сохранения; мышцы дряхлеют — чтобы перенести себя с одного место на другое, много усилий затрачивать не надо, то есть нужно делать специальные упражнения на все мышцы. Мы наблюдаем не только за человеком, но и за растениями и животными. Хочется создать замкнутый цикл жизни в космосе. Растения растут хорошо. Они тянутся на свет, корни остаются в земле, в растворе. Можно на Марс перемещать такие плантации.
Луну можно использовать для дополнительных научных исследований, для вредных производств.
Американцы там уже землю продают, правда, не знаю, на каких правах.
— Что нового за эти 50 лет появилось в системе управления полетами?
— Все стало более организованно. Раньше мы управляли, применяя только наземные комплексы, а теперь можем использовать спутники связи для управления космическими кораблями. Раньше можно было управлять спутником, только когда он проходил над нашей территорией, а теперь можно управлять спутником, который находится над любой точкой земного шара. Очень развита телевизионная информация, которую мы имеем и внутри станции, и на Земле, и во время старта, и во время приземления. Наши полеты стали очень информативными.
— Как вы относитесь к космическому туризму? Он безопасен?
— Очень положительно. Людям интересно посмотреть на Землю с большой высоты. Еще интереснее было бы, если бы они, например, полетели на Луну. А слово «безопасно» весьма относительное. Вы знаете, сколько людей у нас гибнет в автомобильных катастрофах. Конечно, космос — это очень опасно, ведь между вами и безвоздушным пространством тонкая оболочка, и вы всегда должны понимать, что враждебная среда находится совсем рядом.
— У нас есть шанс встретить внеземную цивилизацию?
— Я не уверен, что они существуют, хотя ученые уже открыли более 400 планет в других звездных системах. С другой стороны, конечно, могут существовать биологические формы жизни. Но с ними нет связи, и открыть их при современном уровне технике пока не удастся. Ведь до ближайшей планеты за пределами Солнечной системы 10 световых лет. Единственная возможность — если они прилетят к нам.
— Раньше все дети хотели стать космонавтами, а теперь более популярны менеджеры. Как вернуть космосу популярность?
— Надо не только космосу, но и инженерам вернуть прежний статус. Я слышал,
наш президент высказывался о том, что у нас правят в основном юристы, журналисты, экономисты, а инженерная профессия утратила свой престиж.
Инженеры выпускаются, но работать с такой зарплатой… они получают меньше, чем девочки в банках. Когда мы этой специальности вернем престиж не только моральный, но и материальный, тогда и у нас появятся очень умные и деловые люди в этой области и страна вернется на индустриальные рельсы.
— Какое место Россия сейчас занимает в мировой космической индустрии?
— Не первое. На первое место вышли в США. Хотя я вот вспоминаю: приехал я как-то в Штаты на конференцию в 70-х годах. Нам дали три дня оглядеться, мы встречались с американскими учеными, инженерами. Нас пригласили на ранчо, там была встреча, а затем решили покататься на плоту с моторчиком. Мы сели на плот, он доплыл до середины реки, и мотор остановился. Я подошел к американскому мотористу и спросил, что случилось. А он ответил: вот потому мы и вторые в космосе, что ломаются наши моторы. Но Россия может вернуть утраченные позиции. Нужна целеустремленная, единая космическая программа, одобренная и провозглашенная нашим правительством. Мы сейчас как на картине «Витязь на распутье». Налево пойдешь, направо пойдешь… давайте все-таки выберем свой путь. Я этого пути не вижу уже 20 лет.
— Есть мнение, что американцы не высаживались на Луну, это лишь монтаж. Верите ли вы в это?
— Конечно, нет! Я с американцами долгое время (5 лет) работал по программе «Союз» — «Аполлон» (программа совместного экспериментального полета советского космического корабля «Союз-19» и американского космического корабля «Аполлон». — «Газета.Ru»). Смонтировать такие экспедиции с помощью кинофильма — это невозможно, совершенно исключается. Я работал с теми людьми, которые это создавали, и уверен, что все, что они говорят, правда.
— Многие люди думают, что освоение космоса их никак не касается и тратить деньги на него не нужно.
— Все люди пользуются мобильными телефонами, но не знают, как происходит звонок. А он невозможен без спутников связи: без них мы не смогли бы общаться. Еще 20 лет назад этого не было, а сейчас никто не представляет себе жизнь без карманного мобильника. Мы имеем сотовые центры, которые обслуживают определенную площадь, на некоторых площадях нет приема, нет роуминга. Наступит время, когда инженеры создадут такие спутники, при которых будет организована прямая связь, без посредников. Каждый сможет поговорить с каждым. Компьютеры наверху будут предоставлять всему земному шару не только услуги связи, но и навигации.
Звонит вам, например, муж или жена и говорит: я на работе. Вы смотрите на координаты, а они совсем не рабочие.
Но без развития космоса этого прогресса не будет.
— Какого открытия в области космонавтики нам ждать в обозримом будущем?
— Самый большой прогресс был бы, если бы мы научились из вакуума добывать энергию. Но прогнозы всегда очень обманчивы. В начале прошлого века все газеты, журналы прогнозировали развитие дирижаблей, стратостатов, летающих тарелок. А XXI век обернулся информационными технологиями, миниатюрными телефонами, маленькими навигаторами, карманными компьютерами и т. д. Вот во что вылился прогресс. Мы еще очень плохо знаем Вселенную. Мы думали, что она постоянная — она раздвигается. Мы думали, что расширение замедляется, а оно, наоборот, ускоряется. Мы думали, что видим все, а на самом деле — 3—4%. Поэтому прогнозы в науке — неблагодарное дело.
spacevid.ru
yaplakal.com