191
Жил-был в XVIII веке кронпринц Пруссии Фридрих — умный, талантливый и образованный. Но с рождения он был невероятным красавчиком.
— Блядь, нахера ты такого родила? — сказал жене его отец, Фридрих Вильгельм I, увидев сына. — Точно проблемы будут.
И не ошибся. Характер у кронпринца был исключительно прааативным. Когда Фридрих вырос, девушками не интересовался, зато друзья у него были очень уж близкие.
Что только не делал его суровый папа для изменения ориентации сына. И в другие страны вывозил, и арестовывал, и в тюрьму сажал. А однажды даже приказал отрубить голову любовнику Фридриха, Гансу Герману фон Катте.
— При чем здесь моя голова? — Возражал фон Катте. — Вы уж тогда другое место рубите.
Но больше ничего сказать не успел, за покушение на наследную жопу ему снесли голову.
— Будешь выебываться, и тебе башку отхуячу, — пригрозил принцу папа.
И женил на принцессе Брауншвейгской, той самой, которая не колбаса.
— Ладно, женюсь, но трахать ее не буду, — надулся Фридрих. — Хоть она и не колбаса. Ненавижу баб.
— Не мужик ты, а хуесос слабохарактерный, — огорчился папа, и умер.
Фридрих обрадовался, взошел на престол, и стал творить великие дела, за что был назван Фридрихом Великим. Но прежде организовал себе комфортную жизнь. Выстроил в резиденции всех придворных баб, и говорит:
— Смотреть на вас не могу. Грудь не волосатая, щетины на еблищах нет, ни усов, блядь, ни бицепса нормального. Зато сиськи вон торчат из оборочек. Или извольте прилично выглядеть или уебывайте отсюда.
Придворные бабы не смогли избавиться от сисек и отрастить усы, за что были с позором изгнаны. На их место набрали молоденьких офицериков. В резиденции осталась только жена Фридриха, застарелая девственница Брауншвейгская.
— Фридя, может, трахнешь меня? — иной раз робко спрашивала она. — А то от людей стыдно.
— Хрен тебе. Ненавижу баб, — отвечал супруг. — Но могу с тобой пообедать, хоть ты и не колбаса.
И продолжал творить великие дела, периодически уединяясь в кабинете с каким-нибудь офицериком для вдохновения. Вольтер и Казанова просто пизденели от такого кощунства: король же, мог бы кучу баб поиметь, а у него хуи на уме. И писали на Фридриха гнусные клеветнические пасквили, обзывая его пидорасом во всех смыслах.
Но однажды Фридрих все же заинтересовался бабой. Король он был просвещенный, и заботился о культуре. В 1743 году открыл Берлинскую оперу, и пригласил туда лучших артистов. Среди них была 20-летняя танцовщица, венецианка Барбарина. Фридрих так впечатлился ее искусством, что назначил ей 7 тыщ талеров в год и отпуск 5 месяцев.
Но вертихвостка Барбарина на гастролях в Лондоне связалась с каким-то сэром-пэром, собралась за него замуж, и расторгла контракт.
— Это, блядь, так не делается! — возмутился Фридрих. — Ишь, удумала, короля наебать!
Агенты прусских спецслужб поехали в Лондон, выследили красотку, схватили, похитили, зловеще завернули в ковер и доставили в Пруссию.
— Ну ок, ваше величество, я поняла. Как трогательно, блядь, — сказала Барбарина, когда перед Фридрихом развернули ковер. — Теперь вы меня, конечно, изнасилуете с особым цинизмом и жестокостью. Я готова.
И приняла соблазнительную позу.
— Ты что там себе опять удумала? — испугался король. — Я тебя для вдохновения похитил! А трахать не буду.
— Ладно, а кто будет? — уточнила Барбарина. — Девушка я горячая, мне любовник нужен. Назначьте. Вы ж король: прикажете — и выебут.
— Веди себя прилично, — наставлял Фридрих. — Тебе что, не хватает прекрасного мужского общества у меня при дворе? Вот ходи, блядь, и вдохновляй. А трахаться не вздумай.
— Это ж ёб твою мать, что такое. — Окончательно расстроилась Барбарина. — Губят мою молодую жизнь прекрасным мужским обществом заднеприводных.
Но отчаиваться не стала, а назло королю завела при дворе кучу любовников. Даже бедных королевских офицериков соблазнять умудрялась по углам. Тех самых, боевых пидорасов для внутренного употребления.
Король мужественно терпел, так сильно был влюблен в Барбарину, но платонически. Вольтер с Казановой упоенно следили за развитием событий, даже забились на щелбан, чем это закончится.
— У нее ноги мужские, вот Фридрих и влюбился, — говорил Вольтер.
— Наверное, эпиляцией манкирует, — ухмылялся Казанова.
Но они, бабники и распиздяи, не понимали: утонченному Фридриху просто нужна была женщина, которая вдохновляла бы его на великие дела. Он-то думал, раз король, значит, может и физиологические потребности отменить. Не учел, что страстная венецианка — это не девственная Брауншвейгская — не принцесса, и не колбаса, ею так просто не покомандуешь.
Вызовет Фридрих, бывало, Барбарину в кабинет, и увещевает:
— Ну что ж ты, моя великолепная, ведешь себя, как последняя блядь?
— Трахаться хочется, ваше величество, — пожимает плечами Барбарина.
— Ты ж моя богиня! Богини не трахаются.
— А я трахаюсь, — гордо отвечает танцовщица, и удаляется к любовнику.
В конце концов Фридрих не выдержал, когда Барбарина соблазнила его друга, венгерского графа Карла-Людвига фон Кокцеи, и вышла за него замуж. Без разрешения короля. Терпение Фридриха лопнуло:
— Сука ты, и предатель крепкой мужской дружбы, — сказал он графу фон Кокцеи. — Я не мой папа, башку тебе рубить не буду, хуй тоже. Хотя надо бы. Но на глаза мне больше не показывайся, а твою блядину-Барбарину я титуловать графиней запрещаю.
И с тех пор больше танцовщицу видеть не желал, был жестоко разочарован тем, что она не оценила роль платонической богини. Вольтер с Казановой поржали, и Казанова написал: «После любовной связи с Барбариной, его величество стал относиться к женщинам сугубо отрицательно».
Казанова хотел тонко подъебать, но историки воспользовались этой его записью, чтобы во всем обвинить Барбарину. Мол, так хуёво себя вела, что человек из-за нее женоненавистником стал. На самом деле, она так пиздато себя вела, что даже женоненавистник в нее влюбился.
Мораль: будь ты хоть король, хоть гений, хоть трижды великий: сначала трахни женщину, как приличный человек, а потом уж ею распоряжайся. А то начинается: "Ты моя богиня, ты моя мечта...", а как секс предлагаешь - так в кусты. )))
yaplakal.com