Лиса Патрикеевна, Тугарин Змей: как на самом деле сказочные персонажи получили свои прозвища

У Ивана - дурака жена Василиса прекрасная, а у Ивана царевича - Премудрая (для чего?)

Отправлено с мобильного клиента YAPik+

Про лису ещё такой вариант встречается:
"Как-то, говорят, Святой Патрик изгонял из Ирландии языческую богиню. Богинька отличалась умом и сообразительностью, т.к. была по совместительству лисой-оборотнем. Патрик ей предложил, чтобы она с миром ушла "на восток". Богиня же сказала, что её это, в общем-то устраивает, и вообще Ирландия уже не та, но в качестве моральной компенсации попыталась затащить Патрика в постель. По официальной версии, Патрик отказался и изгнал её каким-то еще образом.

Всё бы ничего, но на востоке от Ирландии лежит наша страна, богатая своим фольклором, в котором, в частности, часто фигурирует такой персонаж как Лиса."

Вроде бы, в славянской мифологии русалка изначально представала не как полуженщина-полурыба, а как полуженщина-полуптица, потому и "на ветвях сидит". А женоподобные обитательницы вод назывались как-то иначе.

Ну его и не наказали, а изменили ему характер. Что бы соответствовал.
А Герда сломала систему

Ну в белорусской мифологии, русалки это голые бабы с ногами, что жили в лесу, в поле, воровали детей и щекотали их до смерти.
Меня в детстве ими бабушка пугала, не ходи в жито, русалки заберут.
Ну или не ходи за калитку, жиды заберут и кровь выпьют.

Это сообщение отредактировал paparazzo - 3.10.2016 - 13:32

Вот это напрасно во весь голос говорить. А то набежит академик-историк фоменка и провозгласит его бежавшим римским императором Калигулой, что перевернет ход истории. ))

Премудрая находит способ не пустить мужа к прекрасной, а дурак, он и есть дурак.им вечно все прекрасное достается.

Это сообщение отредактировал ГраммоФен - 3.10.2016 - 19:01

Вот тут поподробней за ПОПОВИЧА.

Это сообщение отредактировал ГраммоФен - 3.10.2016 - 18:59

Есть забавная легенда. Креститель Ирландии Св. Патрик сцепился как-то в духовной битве с местной богиней, которая была одновременно и лисой-оборотнем. Богиня-лиса проиграла борьбу и согласилась уйти - типа, Ирландия уже не та, развернуться ей негде - далеко на Восток, где чтят ещё древних богов; но в качестве компенсации попросила Св. Патрика вступить с ней в половую связь. По легенде, тот отказался. Однако далеко на Востоке лежали обширные земли, и там вскоре появился персонаж - Лиса. А отчество у Лисы было... Правильно, Патрикеевна.

вот обычно же не задумываешься. ну патрикеевна и патрикеевна. думал у нее папа потрикей. а тут вон чо.

Это сообщение отредактировал Vincent - 3.10.2016 - 19:23

Вот история о Кащее, от самого Кащея... В интерпритации А.Рудазова... из "Предания старины глубокой".
Василиса Премудрая попала к Кощею. Была хитрая.. Опоила самого Кащея приворотным зельем (оно как ни странно подействовало).
И вот под этой травой и разговорила Кащеющку на искренность. Вот его рассказ, о том как он стал Кащеем.
Чтиво хоть и с многобукф, но интересное.
Итак.

- Это началось очень и очень давно, - монотонно заговорил старик в железной короне. - В те незапамятные времена здесь не было еще ни Руси, ни моего царства. Вообще людей было куда меньше, чем сейчас, а вот нечеловеческих народов - заметно больше. Сварог в те годы только-только взошел в Ирий, Перун и Велес все еще были простыми смертными, а мой сводный брат Даждьбог-Денница даже не родился. Здесь - именно на этом месте, где сейчас стоит Костяной Дворец - появился на свет я. Я стал плодом случайной любви, кратковременного союза Вия и Живы. Оба они к тому времени уже стали богами, но еще достаточно молодыми, не успевшими в полной мере осознать свое величие. Ты видела моего отца - того, каков он есть сейчас. Но тогда он еще не был Старым Стариком, не был демоном, и выглядел совершенно иначе - его даже можно было назвать красивым. Я родился похожим на своих родителей. Правда, стать богом, подобно им, мне не удалось - далеко не все дети богов рождаются бессмертными. Нет, я родился смертным. Но щедрая примесь ихора в крови обещала мне очень долгую жизнь - многие века, возможно, даже тысячелетия. Потому тогда я не беспокоился о будущем. Я просто жил - жил весело и беззаботно, жил в свое удовольствие, радуясь всему вокруг. Я любил и был любим - в те времена я был завидным женихом и разбил немалое множество сердец. Но время шло, и постепенно на смену белой полосе пришла черная.

Кащей ненадолго замолчал, неподвижно глядя перед собой, постучал пальцами по столу и продолжил:

- С течением лет ко мне явилась скука. Я перепробовал многое, чтобы ее развеять - путешествовал, торговал, сражался, изучал науки и волшебство, искал разнообразных развлечений. Во всем, за что бы я ни брался, мне неизменно сопутствовала удача. Но в конце концов я вернулся туда, где родился, и занялся мирным хозяйствованием. Из нескольких мелких племен я сколотил для себя небольшое царство, и зажил здесь, в Золотом Дворце. Тогда он еще не назывался Костяным. Так незаметно пролетели века, и время все же начало потихоньку брать свое. Появилась первая морщинка, первый седой волос. Я остепенился и перестал покидать дворец без нужды. Из множества подруг осталась только одна - тоже непростого происхождения, а потому долгоживущая. Я всей душой любил ее, а она любила меня. Наши владения располагались по соседству, и мы подолгу гостили друг у друга. Все чаще заходила речь о том, чтобы связать себя священными клятвами и больше никогда не расставаться.

Кащей снова прервался, вспоминая то далекое время, и медленно произнес:

- У меня было все, чего может пожелать душа - любовь, богатство, власть. Я в полной мере мог назвать себя счастливым. Впереди у меня были еще бесчисленные века такой жизни. Тем не менее, понемногу ко мне начал являться страх. Я стал бояться, что однажды потеряю все это. Я стал бояться смерти. Убить меня было не так просто, как обычного человека, но все же вполне возможно. Да и старость когда-нибудь все же явилась бы - пусть и очень нескоро. И понемногу меня все больше увлекали тайны чернокнижия. Днями и ночами я просиживал в тайном подземелье, ища способа навечно закрепить счастье, обвести Курносую вокруг пальца. И в конце концов я отыскал искомое. В одной из древних книг я нашел полузабытое заклинание, способное перенести человеческую душу из тела в неодушевленный предмет, связать их незримыми нитями, сделать одно зависимым от другого. Меня это заинтересовало.

- И?… - подалась вперед Василиса.

- Нет, тогда я ничего делать не стал. Несмотря на очевидные достоинства, у ритуала были и немалые недостатки. Мне он показался недостаточно хорош. И я взялся его усовершенствовать. Несколько долгих месяцев я работал в полном одиночестве, корпя над книгами в тиши своих чертогов. Постепенно ритуал обретал все большую прелесть. Теперь он даровал не просто вечную жизнь - нет, теперь к ней прилагалась совершенная неуничтожимость и тысячекратная телесная мощь. Я получил бы могущество бога, оставаясь человеком. Но кое-что меня по-прежнему удерживало. Извлекши душу из тела, я тем самым лишался всех радостей жизни - а ведь ради них все и затевалось. Навек утратить человеческие чувства, стать черствым и равнодушным - нет, мне не хотелось этого. Ритуал был полностью подготовлен, но я не обращался к нему, ища способа усовершенствовать его дальше. Однако он все не находился.

Кащей между делом пропустил жидкую бороду сквозь пальцы и быстрым движением выдернул один волосок. Тот рассыпался у него в руках, а из подбородка вмиг выскочил новый - точно такой же.

- Все бы ничего. Но пока я искал секрет бессмертия, я совсем забросил хозяйственные дела, позабыл о охране границ и поддержании порядка. А в те времена у меня были и враги - в основном завистники, желавшие прибрать к рукам мое достояние. В одну глухую ночь Золотой Дворец был взят стремительным штурмом. Мою дружину перебили до последнего человека, а меня самого взяли в плен спящим.

- Кто?… - ахнула Василиса.

- Теперь это уже не имеет значения. Слишком много воды утекло с тех пор. Но важно то, что мои враги не убили меня - ведь убить человека можно только один раз. Вместо этого меня заковали в цепи и посадили в подземелье. Я стал рабом в собственном дворце. Потянулись годы нескончаемых мук и унижений. Ради пущего издевательства мои цепи были откованы из чистого злата - но меня это мало радовало. Меня морили голодом и жаждой, били и калечили, постоянно подвергали самым страшным пыткам. Пуще того - мои пленители тоже знали кое-какой толк в колдовстве, и они черными чарами вытягивали из меня силы, лишая здоровья и молодости. Три долгих года я провел в рабстве - и за эти три года из сравнительно юного и крепкого человека стал тем, что я есть ныне. Взгляни на меня внимательнее - та година до сих пор написана на мне, как на пергамене. Именно тогда я стал походить на ходячий скелет, волосы на голове выпали, а борода, напротив, выросла предлинная. Кожа испортилась, подгнила и покрылась пятнами, ногти и зубы пожелтели и раскрошились. Я превратился в дряхлого старца. Слабого. Немощного. Бессильного. Изуродованного. К концу третьего года я с трудом шевелился. Жизнь во мне еле теплилась.

- И что потом?…

- Однажды ночью, когда я уже оставил всякую надежду, мне вдруг выпал счастливый случай. Дверь темницы попросту забыли запереть. К тому времени меня уже не приковывали к стене и даже не стерегли - кого могло встревожить то ничтожество, в кое я обратился? Куда я мог убежать, будучи скованным по рукам и ногам? А даже покинув камеру - что может сделать умирающий старик в цитадели, полной вооруженных до зубов воинов? Нет, я никому не был страшен, меня не боялись. Однако каким-то чудом мне все же удалось выбраться - я был слабее новорожденного, но все-таки полз по полу раздавленным червем, волоча за собой тяжеленные цепи. И в конце концов ухитрился прокрасться в свое тайное подземелье - по счастью, меня держали не так уж далеко оттуда. Враги не прознали о нем и не нашли секретного прохода - там все осталось точно так, как три года назад, когда я последний раз запер за собой дверь. Ритуал Обездушивания был полностью подготовлен - оставалось лишь прочесть заклинание. На миг я заколебался даже тогда. Но меня в любой момент могли найти. Я пребывал на грани между жизнью и смертью. И в конце концов я сделал это.

В глазах Кащея на миг что-то промелькнуло. Как будто снова перед ним явилась та картина: глубокая ночь, подземелье древней цитадели, и он, измученный, израненный, истощенный, читает страшное заклинание, вырывающее душу из тела.

- По окончании ритуала я перестал быть собой. Вместе с душой ушли боль, голод, страх, сомнения. Ушло все человеческое. Отныне и навек я обречен был оставаться в том обличье, в каком пребывал на тот момент - в обличье немощного уродливого старика. Ты видишь эти струпья, покрывающие меня столь плотно? За несколько дней до побега я был подвергнут ужасной пытке - меня посадили в железный гроб, утыканный иглами изнутри. Ранки успели слегка поджить, прикрылись корочками подсохшей сукровицы - но не более того. А ритуал закрепил все как есть - ни один из тех струпьев не исчез до сих пор, все они по-прежнему со мной. Я не могу даже подстричь бороду - она останется такой вечно. Но зато тело вмиг налилось невероятной силой - я разорвал цепи легче, чем гнилые нитки.

- А что ты сделал с?… - тихо спросила Василиса.

- Став бессмертным и неуязвимым, получив в свои руки мощь тысячи богатырей, я перебил всех захватчиков до единого, - равнодушно ответил Кащей. - Это было очень забавно. Хек. Хек. Хек. У них был чрезвычайно глупый вид - жалкий пленник вдруг обрел невиданное могущество, в единый миг смешав своих бывших господ с грязью. Они так смешно вопили, когда я насаживал их на колья. Да, это было забавно. Но месть не вернула мне прежней жизни - то, что было, ушло навсегда. Из мирного цветущего края моя вотчина успела превратиться в царство ужаса и мрака. Именно тогда здесь появились оплетаи - ради насмешки чернокнижник, взявший меня в плен, переделал моих прежних подданных в исковерканных уродцев. Его же злокозненный ум породил дивиев - железный гроб с иглами, наградивший меня вечными струпьями, был пробным образчиком. Спустя некоторое время я закончил его работу.

- А что стало с твоей прежней любовью?…

- Она умерла.

- Они убили и ее?…

- Нет. Пока я был в плену, она пыталась меня освободить, но лишь привлекла к себе ненужное внимание. Враги вторглись и в ее владения - ей пришлось бежать. Лишь спустя семь лет после освобождения я отыскал ее. Я больше ничего к ней не чувствовал, но все еще помнил то, что было прежде. Однако в новом виде я внушал ей лишь ужас. Она смотрела на меня с жалостью и страхом, плакала, стенала, проклинала моих мучителей. Но когда я спросил, желает ли она все еще стать моей женой, она лишь отшатнулась. Тогда я убил ее. Убил, чтобы проверить - не сохранилось ли во мне еще хоть чего-то от человека? Не станет ли мне жаль былую любовь, когда она умрет? Оказалось - нет. Глядя на остывающий труп, я не испытывал ничего совершенно. Мне было все равно. Мне и сейчас все равно.

Василиса смотрела на Кащея окаменевшим взором.

- После этого я испробовал еще многое, проверяя - не сохранилось ли хоть какое-нибудь прежнее чувство, пусть даже самое неприятное? Оказалось, что нет. Ничего не сохранилось. Гнев, ненависть, зависть, отвращение, насмешка, злорадство - ничего из этого я с тех пор не испытывал. Впрочем, одну страсть я все же сохранил - причем как раз такую, которой раньше почти не знал. Дело в том, что ритуал Обездушивания требовалось проводить совершенно нагим. Но на мне в тот момент были цепи - те самые, из чистого злата. Я не мог их снять. И это сказалось на исходе - в качестве побочного действия ритуала я приобрел болезненную страсть к злату. Глядя на него, прикасаясь к нему, я испытываю ни с чем не сообразную алчность. Златая казна заменила мне все прежние радости и удовольствия, заменила любовь и счастье, дружбу и преданность.

Кащей взял в руки золотое блюдо, и в его глазах действительно промелькнул живой огонь - злой, алчный, но все-таки живой.

- А куда же ты поместил свою душу, господине Кащей?… - очень-очень осторожно спросила Василиса.

- В то, что первым попалось под руку, - равнодушно ответил тот. - В иглу. Когда я лежал в том гробу, что оставил на мне все эти струпья, одна из игл случайно отломилась. Я спрятал ее в собственной бороде и сберег - в том положении любая мелочь могла оказаться ценной. Именно эта иголка, все еще испачканная в крови, вместила в себя мою душу. Первые годы я просто таскал этот талисман при себе, но потом решил припрятать его понадежнее, а заодно попробовать выяснить - нельзя ли еще как-нибудь увеличить мое нынешнее могущество? Путем долгого исследования я выяснил, что существуют определенные закономерности. Чем большее расстояние разделяло меня и мою душу, тем быстрее я возрождался, будучи ранен или убит. А будучи помещенной рядом с сильным источником волшебства, она увеличивала мою силу еще больше обычного. Следовательно, нужно было схоронить иглу где-нибудь достаточно далеко от моего собственного местонахождения и одновременно - достаточно близко от какого-нибудь Дивного Места. На всем белом свете не нашлось более подходящего места, нежели остров Буян.

Легенда появилась в рускоязычной среде, совсем недавно и как стеб, ничего подобного в у ирландцев нет.

Почти точно. Мост Кали-ма, матери Кали, "с - мора" от смерти. Под ним часто лежат погибшие воины. Мост, путь, через поля битв

И на Востоке она прижилась в качестве лисы-оборотня...

«Илья и думает: «В святых правилах неправильно же пишут. Там написано, что Илье в битве смерти
не будет, а смерть приближается!» Подумал это Илья, собрал все силы и сбросил богатыря с себя вверх шесть саженей. Богатырь упал в сторону. Прижал его Илья к земле и стал наверху. «Скажи, говорит,
какого ты рода, какого племени и какого вероисповедания?» А неизвестный богатырь и говорит: «Если бы
я наверху был, — сказал бы тебе, какого я роду».
Два раза спросил Илья: а богатырь не отвечает. На третий раз Илья и говорит: «Ну, говорит, скажи,
кто ты такой?» Неизвестный богатырь и сказал: «Я, говорит, у Жидовинихи, сын Жидовин». —
«Покоришься али нет?» — говорит Илья. «Я, говорит, лучше смерть приму, а не покорюсь».
Отрубил тогда Илья ему голову, вынул из груди сердце, взял у Жидовина голову, одел ее на острый
конец своего копья, сел на коня и поехал к своим товарищам. Приехав к своим товарищам, стал Илья
хвастаться: «Вот, говорит, атаман не так зря сходил, как есаул в штаны наклал. Голову врага на штыке
принес!»
Богатырь Жидовин - как раз из Земли Жидовской (из Хазарии)

Ага, богатырь (ну или с хазарского "бугхай-тур", бычара, вроде как) Моисей и на щите у него родовой герб - семь сорок.
А вот настоящий богатырь земли русской

Дядь, ты дурак? Медленно повтори и вдумайся: в 15 веке... на Руси... поголовная грамотность...