194
(из серии "Недеццкие сказки для перешкольного возраста")
– Только давай расценки сразу оговорим? – начала с места в карьер молодая королева.
– Люблю деловых людей, – похвалила фея. – Но не могу не задать один вопрос: с чего бы это вдруг царствующая особа сразу заговорила о деньгах? По моему опыту, вопрос оплаты королями всегда, по возможности, отодвигался куда-то подальше, чтобы по итогу извернуться и от оплаты отказаться.
– Спасибо, я уже наизворачивалась, – сообщила королева, отсалютовав двумя пальцами от виска. – Теперь стараюсь расставлять не только точки над «ё», но и черточки над «й».
– Похвально, – кивнула фея, – но я предпочитаю знать, за какую услугу назначаю цену.
– Накосячила я с тарифами в одном деле. Поэтому о расценках спрашиваю.
– Ну, ты расскажи, что да как, а я цену назову…
– Папенька мой идиотизмом никогда не страдал, но одна нелепая история выбила его из колеи, – начала королева…
***
В планы мельника, возвращавшегося с ярмарки, не входило ночевать в лесу. Истории, услышанные им от соседей по торговому ряду, будоражили воображение и холодили кровь. Кто-то говорил, что местные разбойники не только обирают до нитки зазевавшихся путников, но и привязывают нагишом к дереву посреди леса, сделав им пару-тройку надрезов на коже – чтоб хищники учуяли кровь. Еще кто-то рассказывал о лесных духах, морочащих голову одиноким путешественникам, сбивающих с тропы и заводящих в болотные топи, расположенные посреди леса. Уже в трактире, за кружкой пива, которую мельник позволил себе в честь распродажи товара, услышал он и историю об оборотне, нападающем на лошадей. Собутыльник рассказывал, что ежели лошадка колдовскому зверю приходится не по вкусу, то не брезгует он и возницей.
Все эти истории разом вспомнились, когда и лес и дорогу заволокло густым, словно вата, туманом. К тому же, запряженная в повозку белая лошадь непрерывно пряла ушами, вслушиваясь в звуки, которые не могло различить мельниково ухо.
Вдруг лошадь, и без того неспешная в силу возраста, остановилась. Мельник собрался было простимулировать ее щелчком кнута, как откуда-то снизу донеслось:
– Здравствуйте. Подвезёте?
– А-а-а-а-а-а! – заорал испуганный мельник. – Кто здесь?!!
Сердце его забилось в груди, будто канарейка, к которой сквозь прутья клетки протянул лапу кот.
– Не бойтесь, я маленький и беззлобный, – вновь раздалось откуда-то из-под колеса.
Пытаясь глубоко дышать, чтобы хоть немного успокоиться, мельник осторожно перегнулся через край повозки и увидел чудо – маленького ёжика, стоящего на задних лапках. В передних зверек держал туго набитый чем-то узелок из ткани в горошек.
– Так подвезете? – повторил вопрос ёжик.
Мельник в который раз вспомнил историю о морочащей путников и живущей в лесу нечисти. И решил, что если отнесется к ней со всем уважением и почтением, то выпутается из передряги с минимальными потерями, а то и вовсе без оных. Главное, подумал он, не подавать виду, что боишься или удивлен. Подумаешь, говорящий в ночном туманном лесу ёжик. Обычное дело. А вслух сказал:
– Здравствуй, ёжик. От чего ж не подвезти добрую зверушку, если по пути, – и предложил, стараясь разговаривать естественно: – Садись в телегу.
– Не могу, – всё так же флегматично сообщил ёжик. – Я маленький. У меня лапки.
– Я подсажу, – вызвался помочь мельник, соскакивая с телеги.
Подняв зверька, крестьянин усадил его на облучок и сам сел подле.
Ёжик расположился, будто человек, свесив задние лапки, продолжая прижимать узелок к пушистому животику.
– Стало быть, поехали? – поинтересовался мельник.
– Ага, – безэмоционально кивнул ёжик.
– Н-но! – прокричал мужчина и хлестнул лошадь кнутом.
Та нехотя зашагала сквозь туман. Положив узелок на коленки, ёжик, было, запел в своей флегматичной манере голосом, граничащим с обреченностью:
– Скрипели старые колеса у телеги. Кобыла шлепала копытом по грязи… – Но прервался и спросил у своего возницы: – До гнилых топей доедем?
– Ага, – кивнул мельник, с любопытством поглядывая на лесного духа, обернувшегося говорящим ежом. – В аккурат мимо них проезжать будем.
– Вы не переживайте, у меня есть чем оплатить дорогу, – заверил зверёк.
Страх стал отступать на задний план – его начало вытеснять любопытство.
– Мне-то, конечно, не сложно подбросить кого-то и бесплатно. За что ж деньги брать, если и так по пути? Тем более, не я везу, а лошадь. Но, признаюсь, не смогу отказаться от платы из любопытства: чем же может оплатить дорогу ёжик?
– Я к медвежонку еду, – издалека начал странный попутчик, – звезды считать.
– В таком тумане? – изумился мельник.
– А какая разница? – ответил вопросом на вопрос ёжик. И продолжил: – Иногда, когда счет переваливает за вторую тысячу, меня посещают идеи. Подозреваю, что медвежонок всё же подмешивает что-то в чай, но одна показалась мне крайне любопытной. Солома – желтая.
– Так это известный факт! – перебил мельник.
– И золото желтое, – проигнорировал замечание ёжик. – И если бы солому можно было выдавать за золото, то это смогло бы поправить чье-нибудь финансовое положение.
– Если бы за солому можно чего купить было, так я бы на мельнице спину не гнул, – мечтательно поддакнул мельник.
– А теперь представьте, уважаемый мельник, что солому, например, можно было бы использовать вместо пряжи, плетя из нее нить, ничем не отличающуюся от золота…
***
– Согласна, подмешивают что-то, – кивнула фея, – но не медвежонок ёжику, а в пиво трактирное что-то подмешивают. Иначе, с чего б папеньку так штырило?
– Да если б этой странной встречей дело ограничилось! – досадливо воскликнула королева.
– Ну-ну? – закинула фея ногу на ногу, всем своим видом показывая, что ожидает продолжения истории.
– Папенька, как домой приехал, запил сильно. Его каждый второй угостить хмельным был готов, лишь бы историю про говорящего ежа послушать, да посмеяться над дурачком.
– Не верили, значит?
– Конечно, не верили. Кто ж такую ахинею правдой посчитает. Однако, не все. Наушники королевские в таких злачных местах всегда отираются…
– Дай угадаю, – перебила фея. – Кто-то из них, видать, премию захотел внеурочную и историю папенькину приукрасил…
– Ага! – кивнула королева. – И вот тут-то всё и завертелось.
***
Мельник стоял на коленях перед троном. Его мучило похмелье и страх перед королевской особой. Он лихорадочно вспоминал, чего наговорил вчера по пьяному делу в корчме, за что его могли бы ни свет ни заря выдернуть из теплой постели и насильно доставить ко двору. В голову ничего не приходило – вчерашний день был покрыт пеленой тумана, схожей с тем самым, лесным, в котором мельник встретил говорящего ёжика с узелком. Из-за ёжика? Да ну, глупости. Мало ли пьяного люда рассказывает диковинные истории по корчмам? Да каждый второй!
– Так значит, ты утверждаешь, что дочка твоя, по ночам, с помощью ткацкого станка превращает солому в золото? – нарушил тишину король.
– Я… нет, ваше величество, ни в коем случае…
– А мне доложили, – король протянул руку, в которую кто-то из стоящих подле него советников вложил исписанный корявым почерком свиток, – что ты регулярно хвастаешься, будто у тебя есть методика, по которой ты солому превращаешь в золотую нить.
– Не было такого, ваше высочество! – взволнованно заявил мельник. Хотя сам уже сомневался в том, что на пьяную голову не приукрашивал историю.
– Я лично не слышал. Поэтому утверждать не берусь…
После этих слов у мельника отлегло от сердца. Ровно до следующей фразы короля, которая ускорила пульс крестьянина и вызвала легкое головокружение.
– …Но проверить обязан. Возьмем твою дочь и посадим на ночь за прялку в сарае с соломой. А если к утру солома не станет золотом, то, что ж, плакала и твоя голова, и дочкина. Другим в назидание.
– Дочку-то за что? – взмолился мельник. – Я-то мог и спьяну наболтать чего...
– Значит, не отрицаешь про солому и золото?
– Да это не я! Это ёжик всё! Я его подвёз как-то, а он мне теорию рассказал!
– Ёжик?
– Ну да, с узелком. Он еще лошадью моей восхищался. Говорил, что белый цвет – его любимый, – затараторил крестьянин, – а когда к топям подъехали, ёжика друг позвал. Прокричал так жалостно: «ё-о-о-ожик!».
– Другой ёжик что ль?
– Да нет! Медвежонок! – продолжал объяснять мельник. – Ну, я-то самого медвежонка не видел. Это ежик мне сказал, что его медвежонок зовет…
Король наклонил голову к советнику и спросил полушепотом:
– А он точно не ёбнутый?
***
– Вот так меня во дворец и привели. Заперли в сарае, приказали плести нить золотую из соломы. Или секир-башка будет, – развела руками королева.
– Дай-ка снова угадаю. Ты справилась.
– Хм… знала б ты, какой ценой.
Фея встала, подошла к низкому столику, взяла из вазочки яблоко и, с легкостью запрыгнув на подоконник, уселась, свесив ноги на улицу.
– Продолжай, – попросила фея, надкусив фрукт.
***
Когда двери сарая захлопнулись, дочь мельника нецензурно выругалась и, согнувшись, пошла вперед, вытянув руки. Нащупывая табуретку, она злобно бормотала себе под нос, обращаясь к отсутствующему в сарае отцу:
– Блин, папенька, если я отсюда живой выберусь, ей-богу, оболью твою седую задницу шнапсом и подожгу. На всю жизнь запомнишь, что алкоголь – это зло. Это ж надо, родную дочь так подставить.
Уселась на грубо сколоченный табурет, зажгла стоявшую рядом свечу, оглядела обстановку и тяжело вздохнула. Взяла с пола пучок соломы и попыталась приладить его к прялке. Неудачно. Немного посидела в тишине, нарушаемой лишь писком мышей, а потом расплакалась.
– Хули рыдаем? – послышалось откуда-то из темноты.
Резко всхлипнув, девушка прекратила плакать и, взяв свечу, вытянула руку с ней в тот угол сарая, из которого доносился голос.
– Кто здесь? – спросила она насторожено.
На свет вышел невысокий человечек, ростом с трехлетнего ребенка.
– Сдается мне, я могу кое в чём помочь, – вкрадчиво начал человечек.
– Правда? – обрадовалась девушка.
– Правда. Но это будет кое-чего стоить…
***
– Короче говоря, за три ночи он мне всю солому в золото превратил. В первую ночь я расплатилась с карликом ленточкой. Во вторую – колечком. А вот на третью ночь –лоханулась.
– Неужто девственность твою затребовал, а ты согласилась? – фея вытянула руку и, еще одно яблоко из вазочки само прыгнуло ей в ладонь.
– Если бы! – вздохнула королева. – Первенца попросил.
– И ты? – надкусив фрукт, спросила фея.
– Согласилась, дура.
– Самокритично, но честно, – констатировала фея и откусила еще кусок яблока.
– Да я ж думала, когда оно случится. Да и случится ли. А тут, видишь, король после таких чудес меня в жены взял.
– Я думаю! Дураком надо быть, чтоб такую выгоду для казны упустить, – фея отложила очередной огрызок и вновь протянула руку в сторону вазочки с фруктами. – От меня чего требуется? Защитить первенца? Переубедить карлика? Создать муляж младенца, чтобы ему впарить?
– Имя его узнать?
– На кой?
***
Младенец спал плохо. А вместе с ним плохо спала королева. За окном стояла глубокая ночь, когда на пятно льющегося в комнату сквозь проем окна лунного света упала тень.
– Я пришел за обещанным, – услышала знакомый голос королева.
Она помнила о данном в сарае обещании и давно размышляла, как выкрутиться из ситуации, если карлик вдруг действительно явится и затребует ребенка.
– Может, деньгами? – предложила королева.
– А логика не хромает? – поинтересовался карлик.
– Почему это?
– Ну а сама как думаешь?
– Так и будем вопросом на вопрос отвечать?
Карлик вздохнул и принялся объяснять. Но начал всё равно с вопроса.
– Как думаешь, если я могу плести золото из соломы, возьму ли я деньги?
– А почему бы и нет?
Карлик покачал головой.
– Я ведь могу и стражу позвать, – пригрозила королева, – тогда ты ни с чем останешься.
В воздухе затрещали маленькие молнии, запахло озоном, и карлик почти мгновенно увеличился в размерах, подперев головой в потолок. Лицо его стало безобразным, зубы острыми, словно кинжалы, а глаза загорелись красными угольями. Когтистая лапа распростерлась над детской кроваткой.
– Зови, – согласился он. – Но в таком случае я не даю никаких гарантий, что малыш выживет.
Испуганная королева собралась было закричать, но монстр остановил ее, поднеся уродливый когтистый палец к своим губам и прошипев:
– Т-с-с-с-с-с.
– Пожалуйста, – одними губами проговорила королева. – Я все поняла. Дай мне хоть какой-то шанс. Пожалуйста.
– Хм… – монстр стал уменьшаться в размерах и когда, наконец, принял свой безобидный облик, сказал: – Жалко мне тебя, конечно. Но уговор есть уговор. Поэтому, шанс я тебе хоть и дам, но призрачный.
Королева часто-часто закивала. Она была согласна и на призрачный шанс. Главное, что этот шанс был. И карлик выдвинул условие:
– Завтра после заката приду. И до утра будешь моё имя отгадывать. Угадаешь – так и быть, откажусь от того, что ты мне обещала. А не угадаешь, – карлик кивнул в сторону детской кроватки и развел руками, – не обессудь.
***
Фея, наморщив лоб, дослушала историю и спросила королеву:
– Сколько, говоришь, шпулек золота накрутил этот задорный карлик?
– Шестьсот шестьдесят шесть.
– Шес… сколько?
– Шестьсот шестьдесят шесть, – с готовностью повторила королева.
– Знаю! – хлопнула себя по бедру ладонью фея, – знаю, откуда ноги растут. Кстати, вот все эти шпульки и есть моя цена за решение вопроса.
Королева кивнула.
***
Мефистофель, прикрыв глаза, развалился в шезлонге и попивал мартини.
– Мефик, дружище, а ты чего не раздетый? Ты на пляже или где? Хотя бы камзол снял.
Мятежный дух приоткрыл один глаз и посмотрел на фею.
– Я не загорать пришел.
– Ну да, – согласилась фея, оглядывая пейзаж, – на море Лаптевых особенно и не позагораешь.
– После адского пекла это идеальный курорт, – заверил Мефистофель.
– Ну, собственно, действительно, чего я лезу-то, – согласилась волшебница. – А скажи мне, мой рогатый друг, есть ли среди ваших демон, который умеет солому в золото превращать?
– Не припомню такого, – отпив мартини, лениво ответил Мефистофель.
– Хреново.
– Чего это вдруг?
– Такой искусный мастер, а я с ним и не знакома, – всплеснула руками фея. – Вот и подумала, что было бы неплохо.
– Машенька, милая, твоя меркантильность иногда поражает даже меня. А я, поверь, повидал на своем веку жадных до золота людишек.
– Вот поверь, Мефик, в этот раз деньги – второстепенная причина. На первом месте некоторые вопросы ювенального характера.
Мефистофель немного помолчал, а затем, все так же, не открывая глаз, сообщил:
– Был один, веков эдак двадцать пять тому назад.
– А ну-ка, ну… – заинтересовалась фея, угодливо подливая бесу мартини.
– У него дар был, превращать всё в золото. Как-то он над одним царем прикололся. Явился ему в образе Бахуса и дар свой на время передал. Царь сначала обрадовался и давай ко всему подряд прикасаться. Довольный ходил! А потом ему пожрать приспичило. Он за что не схватится – всё в золото. Так его с ложечки кормили.
Фея хихикнула, представив себе бедолагу-царя.
– Но не это главное! – продолжил Мефистофель. – Ему ж в какой-то момент в туалет захотелось…
Фея захохотала еще громче. А отсмеявшись, спросила:
– Так где говоришь этот демон сейчас?
– А выгнали его из ада, – махнул рукой Мефистофель. – Скитается где-то по земле. Он, как хоббит, любит норки и пригорки.
– А зовут-то его как?
– Вот, честно, не помню. Что он мне двадцать тысяч грешных душ проиграл и не отдал – помню. А как зовут… не то РомперСтомпер, не то Шикельгрубер…
– Не Шикельгрубер, точно. Шикельгрубера мы с Иосифом Виссарионовичем того... – фея комично свела глаза в кучу и высунула язык, изображая покойника. – Ладно, разберусь.
И, взмахнув волшебной палочкой, исчезла.
– Про Шикельгрубера я в курсе, – пробормотал оставшийся в одиночестве Мефистофель.
***
Под вековым дубом, скованный магическими путами, сидел человечек размером с трехлетнего ребенка. Взгляд его был испуганным. Подле, заложив руки за спину, прохаживалась фея.
– Значит так, Камбербетч недоделанный!
– Я бы попросил вас…
– Попросил бы он. Ты б еще потребовал! – иронично предложила фея.
– Но моё имя не Камбербетч.
– А я разве сравнила тебя с Камбербетчем? – фея вопросительно посмотрела на маленького человечка. – Ты что, вживался в роль Шерлока или Доктора Стренджа?
Последняя фраза ввела человечка в окончательный ступор.
– Но вы же сказали… – начал, было, он.
– Да, сказала. Но так же я сказала, что ты – не-до-де-лан-ный, – произнесла фея по слогам. – Понял, Крякозябр?
После каждой новой словесной конструкции фея внимательно следила за реакцией демона, сидящего в теле карлика. Пока что тот не проявлял себя подозрительно, слыша вычурные имена из уст волшебницы. Только корчил обиженную физиономию.
– Да не Кракозябр я! – грустно заверил он.
– Кракозябр-кракозябр, – заверила фея. – Натуральный.
– Да почему…
– По кочану! – отрезала фея. – Нормального человека, даже такого маленького, Брандышмыгом не назовут.
– Бранды… чем? – опешил человечек…
Фея наигранно вздохнула. Обвела пригорок взглядом, говорящим «Господи, с какими идиотами приходится работать» и констатировала:
– И Кэррола не читал.
– Кэррола?
– Зовут-то тебя как? – проигнорировала вопрос фея, прикладывая ладонь к уху. – Я не расслышала.
– Я не называл имени, – вкрадчиво проговорил человечек.
– Ты. Сейчас. Сука. Пел, – чеканя слова, стала объяснять фея. – И в песенке. Было. Твоё. Имя.
На слове «твоё» фея ткнула человечка волшебной палочкой в грудь. Тот поморщился, но смолчал. Глаза его бегали, будто пытаясь разглядеть правильную ответную фразу за спиной у волшебницы. Раскрывать имени он не планировал. Но не из-за предрассудков или боязни проклятия.
– Моё имя – это мое имя.
– Мне понимать это как «нет»? – уточнила фея.
Человечек молчал.
– Ладно, Кандибобер, можешь молчать и дальше. Но, только учти, совсем скоро мне надоест и я тебя Мефику сдам. А ты ему, как мне помнится, должен кое-чего.
– Не надо меня сдавать, дорогая фея, – испуганно простонал карлик… – у меня перед ним должок со времен ада. А он за долги строго спрашивает.
– Я в курсе про должок. Но сдам тебя не поэтому. Ты все это время выделывался, а теперь говоришь: дорогая фея, прошу, не сдавай меня. Но ты просишь без уважения, ты не предлагаешь что-то взамен, ты даже не назвал мне своего имени.
И тут человечка прорвало.
– Румпельштильцхен меня зовут! Румпельштильцхен! – закричал карлик. – Только не сдавай Мефистофелю!
– Бля, – пробормотала фея, – сама б никогда не догадалась. Чего ж ты к королеве-то полез?
– Преемник мне нужен был. Это тело уже никуда не годится. Старое, дряхлое. Здешние оболочки очень быстро приходят в негодность. А из ада меня навечно выперли. Вот и кручусь, как могу.
– Ладно, пойду я, – проигнорировала откровения Румпельштильцхена фея. – Мне еще через весь лес к замку добираться. Золотые нити меня там ждут. Шестьсот шестьдесят шесть катушек.
Магические путы на конечностях карлика ослабли и тот с наслаждением стал растирать затекшие кисти рук, время от времени испуганно косясь на фею. Вечерело. На пригорок наползал туман.
– Такая погода хорошая, – сообщила волшебница. – Аж пешком прогуляться захотелось.
Кто-то дернул фею за подол платья. Она наклонилась посмотреть, кто бы это мог быть.
– Здравствуйте, – сказал ёжик, прижимая к груди узелок из тряпицы в горошек, – до гнилых топей компанию не составите? А то меня там медвежонок ждет. А я маленький и у меня лапки.
- Ну, пойдем, - улыбнулась фея и, аккуратно взяв зверька в ладони, зашагала по тропинке.
- Скрипели старые колеса у телеги… - отстраненно запел ёжик.
©VampiRUS
yaplakal.com