Но теперь в Собрании было достаточно много и республиканцев. Самыми влиятельными из них были жирондисты, умеренные республиканцы. Это были представители средних предпринимательских слоев, видевших будущее в расширении либеральных свобод, но для четких людей, а не для быдла. Жирондистами их назвали, потому что их ядро сформировалось из выходцев из департамента Жиронда, с центром в Бордо. Бриссо
Радикальными республиканцами были левые якобинцы. Они занимали в собрании верхние скамьи(Гору), поэтому их насмешливо называли монтаньярами. Прямой перевод - горцы. Но так как у нас в стране это слово вызывает другие ассоциации, в российской традиции их название принято не переводить.
Большая часть собрания постоянно колебалась между разными группировками, и называлась либо Равниной, либо Брюхом, либо Болотом.
Как только Законодательное собрание начало работать, ему сразу же пришлось столкнуться с крайне неприятными вещами
Таким, оказавшим влияние на внутреннее положение Франции было восстание рабов на острове Сан-Доминго, нынешнем Гаити. Сан-Доминго был крупнейшим производителем сахара и кофе в мире. Еще национальное собрание подняло вопрос об отмене там рабства, но богатые плантаторы воспротивились. Но свободным неграм дали равные с белыми права. Так как на острове отношения между всеми слоями населения были очень напряженными, вопрос о равенстве, и вообще, вести о революции в метрополии вызвали натуральную гражданскую войну всех против всех. Больше всего было чернокожих рабов (500к vs. 70к всех остальных) и они устроили белым
варфоломеевскую вудуистскую ночь. Рабы были неграмотные,а то бы могли придумать лозунг наподобие: "Black Domingo’s Slaves Matter", сокращенно BDSM. Главным последствием восстания было прекращение поставок сахара и кофе во Францию, что вызвало их многократное вздорожание и недовольство населения.
Дороговизну усилили многочисленные крестьянские восстания, вызванные тем, что освобождение крестьян от феодализма по большому счету не состоялось.
Другое событие имело в первую очередь международное значение. Это
аннексия возвращение на Родину присоединение Авиньона. Этот город с окрестностями был папским владением во Франции. После революции группа «патриотов» проголосовала за его присоединение к Франции и организовала новую администрацию. Ее военным главой стал некто Журдан, прославившийся тем, что лично отрезал голову коменданту Бастилии. Ему, как бывшему мяснику, это было, наверное, нетрудно. Учредительное собрание перед роспуском проголосовало за присоединение города.
Вскоре новая администрация решила провести реквизицию церковных ценностей. Возмущенная толпа верующих жестоко растерзала чиновника Коммуны. В ответ Журден приказал своим подчиненным похватать всех, кого подозревали в этом, их сначала бросили в тюрьму, а затем убили, а заодно и всех остальных заключенных. Погибло до сотни человек. Журдена собирались казнить, но он попал под амнистию.
Законодательное собрание также вынуждено было обратить внимание на «контрреволюцию». Внутри страны были
нерукопожатные неприсягнувшие правительству священники, которые часто становились во главе крестьянских волнений.
А вне ее эмигранты стали скапливать силы вторжения. Эмиграция из Франции достигла уже приличных размеров, усиливаясь после таких событий, как взятие Бастилии и поход на Версаль.
Правда большой ошибкой будет считать, что эмигрировали сплошь дворяне да попы. Больше половины было людей из третьего сословия, которым не нравились кризис и небезопасность.
Однако некоторая часть эмигрантов решила бороться против революции с оружием в руках. Их лидерами стали два брата Луиса-16. Они обосновались в южной Германии, в городке Кобленц. Эмигранты пытались раскачивать лодку в самой Франции и готовить армию вторжения. Но эта армия представляла из себя хоть и благородный, так как состояла в основном из дворян, но отстой, так как была маленькой, в ней было множество старперов и сопляков. Но революционеры постоянно муссировали в пропаганде ужасную угрозу из Кобленца.
Французская революция и соседиВнутренний беспорядок в стране — это всегда приглашение соседям зайти и поинтересоваться: «Вашим землям правитель не нужен?».
Но поначалу другие страны встретили французскую революцию довольно равнодушно, вяло порадовавшись, что Франция на несколько лет выпадет из большой игры. Особенно радовались англичане, их главный конкурент в колониях сдулся без единого
шекеля шиллинга затрат.
Однако умные люди и тогда предупреждали, что ничего хорошего для Европы из этого не выйдет. Так и
не вышло.
До осени 1791 года главные игроки в континентальной Европы не сильно беспокоились, тем более что французское правительство постоянно заявляло, что Франция теперь свободная и угнетать кого-нибудь ни боже мой.
Но пример Авиньона показал, что угнетать, конечно, французы никого не хотят, но если у соседей нарушают права человека и гражданина, и часть соседей запросит помощи, то французы придут свободу причинять да демократию наносить. Да и вообще пример нехороший подают европейскому быдлу.
Леопольд II, император странного конгломерата государств и народов в центре Европы под названием СРИ (Священная Римская империя) был человеком миролюбивым, как и его мультяшный тезка. Тем более, его сестра Мария-Антуанетта находилась во Франции и могла легко стать заложницей.
Но он встретился в замке Пильниц со своим заклятым другом прусским королем Фридрихом -Вильгельмом-2, чтобы перетереть. Участвовали и французские эмигранты. Правители приняли т.н. Пильницкую декларацию. Хотя написана она была в духе: «Кто к нам зачем с чем, тот от того и того» и ни к чему не обязывала, но тон был угрожающий, чем и воспользовались французские республиканцы, начав трясти декларацией и эмигрантами как грязными носками перед носом злой жены.
Жирондисты изо всех сил пытались вызвать в народе разочарование в короле и спровоцировать его на «предательские» поступки. С этой целью они начали разжигать войну. Сами жирондисты в возможность войны не шибко верили, главное, чтобы король наложил
в штаны вето, и тут то все и поймут.
Но король неожиданно их поддержал. Если жирондисты считали, что угроза войны или сама война подтолкнет страну к республике, то Людовик думал, что Франция не вывезет, австрийцы придэ, порядок наведэ. И организуют революционерам кислородное голодание. Принудительное.
Такое получилось совпадение действий при противоположности мотивов.
Леопольд не рвался воевать и был согласен на уступки, но жирондисты зарвались и потребовали от него отказа от Пильницкой декларации. И добились лишь того, что император заключил настоящий союз с Пруссией. А вскоре император умер и трон занял более воинственный преемник.
Были назначены министры-жирондисты. Теперь они не могли включить заднюю. Пришлось воевать. 20 апреля 1792 года была объявлена война.
ВойнаПоначалу французы радовались войне как дебильные дети. Повсюду проходили патриотические манифестации. Все верили, что народы Европы немедленно восстанут, антифранцузские силы легко победятся, наступит полный лямур, тужур и французский мир.
…
Именно тогда, в апреле 1792 года скромным военным инженером и музыкантом-любителем Руже де Лилем была написана знаменитая «Марсельеза». «Гимн марсельцев» был написан в Страсбурге и вообще изначально назывался «Боевая песня Рейнской армии».
Автора чуть было не казнили во время Террора. Он написал еще несколько песен, в том числе «Да здравствует король!», но успеха повторить не смог. Умер в нищете.
Текст песни полон пафоса и разжигания не только национальной, как и положено военной песне, но и социальной розни. И насилие, насилие! Хорошая песня.
Скроена она действительно гениально, бодрит не хуже нашей «Священной войны».
Почти сразу она стала гимном Франции, потом отменена, запрещена, и снова возрождалась, и запрещалась. Сейчас «Марсельеза» снова гимн Франции. Что лишний раз доказывает, что политические и социальные порядки гибнут, и только культура бессмертна.
…
Кто мог знать тогда, что по большому счету эта война продлится почти двадцать пять лет?
Эйфория быстро схлынула, и оказалось, что Франция, а особенно ее армия к войне не готовы.
Король тайно переписывался с врагами и выдавал им оперативные планы.
Солдаты разложились, занимались пьянством и воровством армейского имущества. Они не доверяли офицерам, в массе монархистам, постоянно бухтели об измене и не хотели воевать. Снабжение армии было поставлено плохо.
Офицеры переходили на сторону врага и дезертировали.
В общем, было весело.
Все пошло как-то не так. Французская армия, превосходящая в количестве, вторглась в Бельгию, но «рабы» императора почему-то воевали нормально, а бельгийцы почему-то не восстали.
Апофеозом пиздеца стало, когда отряд французов, столкнувшись с врагом, немедленно бежал, перед этим убив своего генерала.
Французов спасло, по большому счету, только то, что пруссаки и австрийцы воевали неохотно, так как готовились к тройному проникновению в Польшу, и ревниво поглядывали друг на друга, как бы кто не занял лучшей позиции.
Как принято, французы принялись выяснять, кто виноват. Жирондисты начали гонения на священников и решили подтянуть к столице т.н. федератов, то есть национальных гвардейцев со всей страны. Второе, может и было неплохо, но король наложил вето и распустил жирондистское правительство.
20 июня в честь очередной революционной даты быдло решило пройтись по улицам. Так как оружие было запрещено, народ нес только топоры и вилы. Толпа разогрелась и ворвалась в королевский дворец, Тюильри, требуя, чтобы король снял вето и вернул министров-жирондистов. Людовик поручкался с немытыми санкюлотами, нацепил фригийский колпак (революционную шапку), но вето не снял.
К началу июля в стране назревал толстый полярный лис. Австрийцы и пруссаки готовились к вторжению, монархисты повсюду восставали. Собрание предприняло ряд мер и выпустило 11 июля декларацию: «
Голактеко Отечество в опасности». Смысл ее можно свести к: «Нам пиздец, все на фронт». Французское быдло, особенно парижское, прониклось и побежало записываться в добровольцы. Федераты таки пришли в Париж.
С конца июня якобинцы стали вести курс на свержение короля, и эта идея становилась все более популярной.
Теперь короля представляли так
yaplakal.com