Люська и Барс

Люська и Барс.

Глава 1.
Эд и Люська.

- Вставай, алкаш! – Люська стянула с Эда одеяло и бросила его на пол. Эд поежился, подтянул колени к груди и продолжил делать вид, что спит. – Эдик, вставай! Я блинов нажарила! Со сметаной!!!
Эд приоткрыл один глаз и покосился на Люську. Голова болела ужасно, но он понимал, что Люська просто так его не оставит. Сегодня понедельник, а значит, надо вставать, чистить зубы, брить свою помятую рожу и выдвигаться в этот треклятый офис. Люська в этом плане жутко педантичная. На работу, значит на работу. И хоть пусть у тебя уши отвалятся, пусть ты своим перегаром можешь клопов морить, это не повод, чтобы отлынивать!
- А чай? – прохрипел Эд. В горло словно насыпали лопату песка, волны боли били набатом в голову.
- И чай готов! Вставай, на работу опоздаешь. А ты сам говорил, что еще один косяк и директор тебя кастрирует. Так что давай, собирайся.
На стуле, рядом с кроватью, стоял стакан воды и таблетка аспирина. На спинке стула сияла белизной выглаженная рубашка. Запах из кухни достиг ноздрей Эда. Он выпил таблетку и заставил-таки сподвигнуть себя на подъем. Продвигаясь в сторону кухни, Эд мельком взглянул в висевшее на стене зеркало. В зеркале наблюдался небритый опухший тип с всколоченной сальной шевелюрой. Надо же было вчера так нажраться?!
- Куда на кухню?! – Сначала в душ, приведи себя в порядок, оденься, потом уже за стол. Сколько можно с тобой нянчиться!
- Да я так… потом умоюсь…
- Никаких потом! Душ, зубная паста, бритва, потом завтрак. По-другому не получится!
Ворча про себя «садистка» и «изверг», разминая пальцами пульсирующие виски, Эд нехотя поплелся в ванную.
На кухонном столе красовалась тарелка ароматнейших блинов. Горячих, только со сковородки. Их запах заполнил всю квартиру, заставив забыть о похмелье и вспомнить детство, когда, проснувшись утром, пробравшись на кухню, видел, как бабушка жарит блины на всю семью. Она жарила сразу на двух сковородках, виртуозными движениями разливая точно отмеренную порцию жидкого теста по всему дну так, чтобы блинчик был идеально круглой формы и при этом оставался тоненьким, как бумага. Готовые блины бабушка сворачивала на четыре части, предварительно добавив внутрь маленький кусочек сливочного масла и щепотку сахара. Эдику всегда удавалось полакомиться несколькими блинами, пока вся семья ни собиралась за столом. Рядом с блинами расположилось блюдце, наполненной сметаной и, накрытый полотенцем, заварочный чайник.
Блины у Люськи были волшебные. В прямом смысле этого слова, волшебные. Когда Эд насытился и, отдуваясь, встал из-за стола, даже следа похмелья не осталось. Он был бодр, свеж, и готов к трудовым свершениям. Все время, пока Эд завтракал, Люська сидела по-турецки на полу, сцепив ладони под подбородком и внимательно глядела, как он поглощает угощение. Ленивый кот Барс устроился между Люськой и своей кормушкой и неторопливо вылизывался. Эд хотел было убрать после себя посуду, но Люська махнула рукой, мол, не надо, сама.
Насвистывая, Эд надел сорочку, в шкафу нашел свежие джинсы, серые носки. Часы на руку, телефон в карман, подхватил стоящий на тумбочке портфель, крикнул: «Всем пока! До вечера! Спасибо за завтрак!». Люська вылетела из кухни, сделала круг, стряхнула невидимую пылинку, и, чмокнув его в нос, улетела обратно к грязным тарелкам. Барс же напротив, вышел неторопливой походкой, задержался на пару секунд, разглядывая хозяина, мотнул хвостом, и скрылся в недрах квартиры.
До офиса было три квартала и в честь майской солнечной погоды, Эд решил прогуляться пешком. По дороге он вспоминал, как в его жизни появились два самых близких ему существа: Люська и Барс. Эд встретил их без малого три года назад. Они уже и тогда были вместе, и забрать кого-либо одного из них он бы все равно не смог. Поэтому забрал обоих оптом. Барс на тот момент был не тем жирным ленивым котярой, который сейчас раздумывает: попить свежего молока или сначала поспать. Тогда он был худым котом со сломанной лапой, порванным ухом и кучей посторонней живности в виде блох. А Люська… Люська, она и не изменилась вовсе. Кажется, даже платье на ней сейчас тоже самое, что и три года назад. Она все такая-же веселая, вредная и принципиальная. Сейчас Эд думал, что это не он их выбрал. Скорее это они его выбрали среди тысяч прохожих.

Глава 2.
Люська и Барс. Ангелина.

Люська – это фея. Самая обычная фея. Как в сказках. На вид она похожа на молодую женщину, лет тридцати пяти, только в несколько раз уменьшенную. Росту в ней не больше тридцати сантиметров. Смешливое, широкоскулое и конопатое ее лицо обрамлено огненно-рыжими, торчащими во все стороны волосами в мелкую кудряшку. Зеленое платье до колен имеет на спине прорезь для крыльев. Крылья как у стрекозы, такие же прозрачные с прожилками. Только намного прочнее. Эд видел, как она несколько раз врезалась в разные предметы, но крылья, после паденья, расправлялись как ни в чем не бывало. Как заколдованные. И это не удивительно. Раз Люська – фея, то она, само собой, волшебница. Нет, она не может наколдовать сказочное богатство, не может сотворить дворец с лебедями, но в бытовом плане ее способности просто незаменимы. Когда Эд нашел их, Люська пыталась спасти повредившего лапу Барса и, уже была на грани отчаяния.
Эд шел с очередного свидания. Он не помнит, как ее звали, но точно помнит, что свидание закончилось не слишком целомудренным поцелуем с языком, и, прямым намеком в недалекой перспективе выйти на финишную прямую в плане интимной близости. Был февраль, на улице минус двадцать. Эд кутаясь в лохматое пальто и толстый мохеровый шарф, прячась от пронизывающего ветра, поглубже натянул шапку. В этот момент, сквозь завывание ветра он услышал звук, похожий на плачь. Эд остановился, морщась от бьющих в лицо колючих снежинок, приподнял шапку и прислушался. Через несколько секунд звук повторился. Он шел со стороны проходящей вдоль тротуара теплотрассы. Увязая по колено в грязном февральском снегу, Эд стал пробираться к тому месту, откуда доносился плачь. Осмотрел уходящие вдаль, обмотанные местами порванным утеплителем, трубы. В поле видимости никого не было. Постояв минуту, Эд уже было плюнул, кляня свое обостренное чувство ответственности, и развернулся, чтобы пробраться обратно, на тротуар, но тут звук повторился опять. Определенно это был плачь. Рискуя испортить модное пальто, воспользовавшись приставленным к бетонной стойке куском арматуры, Эд залез на трубы, и его взору открылась картина. На каких-то грязных тряпках, свернувшись калачиком, лежал облезлый кот. Его била крупная дрожь. Глаза гноились, на морде были следы запекшийся крови. Рядом, прижавшись к коту, лежал ребенок. Девочка. В легком зеленом платье. Не раздумывая, Эд попытался схватить ребенка на руки, хотел завернуть в пальто, но девочка, на удивление резко оттолкнула его с криком: «Барса возьмите. Он умирает уже! Барса спасите!» Приглядевшись к ней, Эд понял, что это не ребенок. Это просто очень маленькая женщина. Не давая себе времени осознать весь абсурд этой ситуации, он аккуратно взял на руки кота. Правая передняя лапа была согнута под неестественным углом. Когда Эд прятал его за пазуху пальто, кот издал нечто похожее на стон и попытался укусить Эда за палец. Кроха прокричала с трубы: «Заберите его, пожалуйста! Помогите…», при этом сама приплясывала от холода, обняв себя руками за голые плечи. Засунув кота за пазуху, Эд аккуратно взял ее на руки, и, недолго думая пристроил поверх кота, который моментально успокоился. На спине у девочки были стрекозиные крылышки. Потом уже, после того, как они оказались дома, девочка рассказала, что она фея. Ее зовут Люська. Не Людмила, не Люся, а именно Люська. Это такое имя. Кот, с которым она подружилась еще летом, помогал ей выживать на улице. А она, в меру своих небольших способностей, помогала коту. Все было бы ничего, но наступила зима… Так и остались у Эда жить фея Люська и кот Барс.
А в офисе Эда ждал неожиданный сюрприз в виде нового офис-менеджера. Старая, Тамара Васильевна, уже месяц, как вышла на пенсию, и обязанности по поддержанию работоспособности офиса так никуда и не перетекли. Уже на второй день в туалетах исчезла туалетная бумага, на третий день исчезли жидкое мыло и сахар. Через неделю из пяти принтеров работал только один, и тот нещадно полосил. На следующий день произошел засор в туалете. Примерно в это же время одновременно закончились офисная бумага и терпение генерального директора, который собрал нас всех в конференц-зале и раздал, как говориться, всем сестрам по серьгам. Эда, в частности, назначили ответственным за кофе, сахар и туалетную бумагу. Так с пакетом, наполненным кофе и сахаром и с бусами из рулонов туалетной бумаги они и встретились.
Новую офис-менеджера звали Ангелиной. Она обладала поистине ангельской внешностью в виде белых кудряшек, длинных ресниц, пухлых губ, огромных грудей и тонкой талией, подчеркнутой узким шерстяным платьем. Талия заканчивалась необъятных размеров жопой, которая при ходьбе плавно перекатывалась со стороны на сторону. «В общем то не мой типаж», подумал Эд, «но, как говориться, чем черт не шутит». В течении первых двух минут знакомства он выяснил следующее: Ангелина не замужем. Детей нет. Любит розы, маленьких собачек чихуахуа и лысых кошек, потому что они не линяют. Любит шампанское Дом Периньен и бутерброды с черной икрой. А еще подруга познакомила ее со своей дальней родственницей, у которой есть сосед, знакомый с другом итальянца, который знаком лично с Луи Виттоном, и он, этот самый Виттон, должен пошить для нее эксклюзивную маленькую сумочку. И, самое главное, она наконец то рассталась с тем бесперспективным продавцом комиссионного магазина и находится в активном поиске. Почему-то Эду показалось, что если бы не зашел генеральный директор, то она бы затащила его в подсобку, и там трахнула бы, не останавливая свой рассказ о том, какого цвета она хочет мерседес. В общем весь день он пялился на ее задницу и пускал слюну, а к вечеру решил пойти в атаку и пригласить ее на ужин.
- Ангелина, ты такая красивая и эффектная женщина, что мне непременно хочется вас отужинать! - с чувством протараторил Эд на одном дыхании, - не откажите пойти сегодня со мной в какой-нибудь чудесный ресторанчик на кружку чая и отбивную по старосельски?
- Ну чай я люблю, - подхихикивая ответила Ангелина, - но отбивную на ночь мне не позволяет фигура. После восемнадцати ноль-ноль, никакой еды в себя! Поэтому рестораны я предпочитаю посещать только дорогие и только в обед. Ну или ночью. Потому, что после двадцати трех ноль-ноль диета обнуляется.
- Тогда я приглашаю тебя в свою скромную мужскую берлогу оценить мои запасы цейлонского чая и коробочки диетических конфет с отрицательным содержанием калорий!
- Это как это, с отрицательным? – в глазах Ангелины вспыхнул интерес.
- А это специальные конфеты, когда их ешь, ты теряешь калории, и, как результат, худеешь на глазах. Хотя тебе и худеть то уже некуда! – Эд так воодушевленно врал, что чуть ли сам не верил своим словам. – Это новейшая разработка силиконовой долины!
Услышав про силикон, Ангелина понимающе закивала, мол, знаю, знаю. Подруга в силиконовой долине губы делала.
Короче. На вечер у Эда была запланирована сексуальная оргия, и он думал, как бы поделикатнее намекнуть Люське, чтобы посидела тихонько в другой комнате.
После работы Эд забежал в магазин, купил коробку каких-то недорогих иностранных конфет, бутылку российского шампанского, бутылку водки и упаковку презервативов. Подумал было взять цветы, но решил, что в свете ее интеллекта эти затраты избыточны. И так даст.

Интерлюдия

Гане приснилась фея. Она летала по его лесу, помогала птицам устраивать гнезда, болтала с семейством ежей, а потом полетела в поселок. К людишкам. Заглядывала в дома, прогоняла дурные сны у детей, болтала с бабами о рецептах пирогов с брусникой, смеялась вместе с ними... Сердце у Гани пропустило пару тактов, затем Ганя повернулся на другой бок и к нему пришел другой, нормальный сон. К утру Ганя уже ничего не помнил.

Глава 3.
Сексуальная оргия.

- Люська, ты где?
- Здесь я, на кухне, ужин готовлю, - перепачканная мукой Люська влетела в коридор, дунула себе на руки и обдала Эда облачком муки, - раздевайся, отдохни пока.
- У нас… вернее у меня сегодня гости, смущенно начал разговор Эд, - Люська сделала левый разворот и заинтересованно уставилась на него, - ко мне дама придет…
- И...?
- Что и? Женщина, говорю, ко мне придет. Вы бы с шерстяным посидели где-нибудь… На кухне или на балконе…
- Трахаться будете? – Люська склонила голову набок, заинтересованно разглядывая Эда.
- Не знаю. Как пойдет.
- Я тут ему ужин, понимаешь, готовлю, по хозяйству, понимаешь, слежу, уборка, стирка, глажка…. А он трахаться…
- Но я же живой мужик. Мне это дело нужно иногда, понимаешь? Это природой так заложено, что мужик должен периодически этим самым делом заниматься.
Люська сморщила носик и замотала головой:
- Все, все, перестань! Избавь меня, ради бога, от этих подробностей. Хочешь трахаться – трахайся на здоровье. Я тебе не помешаю, - Люська махнула рукой, - да и посмотрим заодно. Вдруг достойная женщина?
- Это вряд ли, - усмехнулся Эд, - в смысле, что достойная. Из достойного там только определенные части тела…
Люська, ворча, улетела дальше заниматься домашним хозяйством. Лениво вышедший встретить Эда Барс постоял еще немного, затем мяукнул, мол: «не посрами там нас, мужиков!» и побрел в сторону лотка. Барса Эд понимал. Он думал, что, скорее всего, это тоже Люськина магия, но с некоторых пор, Эд в общих чертах стал понимать, о чем мяучет этот лохматый лентяй. Ну и Барс его понимал прекрасно. Так они договорились с ним не ссать мимо лотка, не стричь когти и не использовать противоблошный ошейник. А еще в их договоренностях имели место следующие пункты: регулярное пополнение кормушки, возможность кусать ветеринаров за пальцы, никаких ограничений в передвижении по квартире (за исключением кухонных столов и плиты, но это уже Люськино требование) и возможность регулярного выхода на свежий воздух для удовлетворения своих природных инстинктов. Эд иногда думал, что он слишком многим пожертвовал ради отсутствия лужи в прихожей, но договор есть договор и он должен соблюдаться.
Ангелина позвонила в дверь в 20:45, таким образом опоздав только на 45 минут, что для такой эффектной женщины все равно, что прийти на 15 минут пораньше. Эд к этому времени уже принял душ, побрился, почистил зубы и побрызгался одеколоном «For man». Люська приготовила бутерброды со шпротами и выложила их на праздничную тарелку с восточным узором. Журнальный столик в зале был сервирован двумя фужерами под шампанское, двумя стопками под водочку, тарелкой с бутербродами и коробкой конфет с ободранным ценником. На девушке было вечернее платье с блесками, туфли на высоченном каблуке и замысловатый фендебобер в прическе. Она протянула Эду руку ладошкой вниз, как для поцелуя. Он немного замешкался, пожал протянутую руку и предложил посмотреть его скромные хоромы. Ангелина поморщила очаровательный носик и, не снимая уличные туфли, направилась в сторону кухни.
- Очаровательная у тебя квартирка, Эдик, чистенько все, смотрю. Совсем не похоже на жилище одинокого холостяка. - Ангелина прошлась взглядом по полкам, провела пальцем по столу, осмотрев его, брезгливо вытерла висевшим у мойки полотенцем, после чего заглянула в холодильник и повернувшись к Эду вынесла вердикт, - Жену на море отправил. Или в командировку. И решил развлечься.
- Да не женат я, - начал было оправдываться Эд, но Ангелина меня перебила:
- Все вы не женаты. А как коснись, так взад пятки́. Ладно. Что там с конфетами для похудения? Я рассказала про них подруге, она в теме. Говорит, что в Лондоне это сейчас в тренде. Весь Лондон жрет конфеты и худеет.
Лепеча что-то невразумительное, Эд повел Ангелину в зал. Опыт в обольщении таких женщин у него был, прямо скажем, не очень большой. По дороге Ангелина заглянула в ванную, поцокала языком, бормоча про себя «что за ремонт… никакого вкуса!», затем уселась на диван, изящно закинув ногу на ногу. Платье задралось выше некуда, выставив на всеобщее обозрение огромные целлюлитные ягодицы. Эд, стараясь не слишком пристально созерцать открывшееся ему великолепие, налил шампанское и распаковал конфеты, предложив Ангелине угощаться. Гостья, взяв бокал, ни с того ни с сего начала рассказывать о том, насколько ничтожным оказался предыдущий ее ухажер, продавец комиссионки:
- Понимаешь, я была уверена, что человек занимается антиквариатом, что прикоснувшийся к прекрасному мужчина должен быть изысканным, богатым, не жадным и ценить настоящую женскую красоту, и уж по крайне мере не устраивать истерик из-за небольших адюльтеров. – Ангелина засунула в рот конфету целиком, и жуя продолжала, - и не жабирать клющи от мажды.
- От кого ключи? – не понял Эд, кто такая мажда?
- От мазды! – Ангелина проглотила недожеванную конфету и потянулась за следующей, - машину я себе купила, мазду красненькую. А этот козел ключи забрал. Типа, говорит, на его деньги купила…
- А-а-а, ну да… - сочувственно пробормотал Эд, - понятно.
- А мне не понятно! – Ангелина залпом допила шампанское и налила себе еще бокал, - не понятно, как можно так по мудячи относиться к слабой женщине. – И, без перехода, - а у тебя ничего себе так хата. И район нормальный, и вообще…
Почему-то о сексе Эд уже не думал. Эта волчица его реально пугала. За тот час, что она провела в его квартире, она успела осмотреть все комнаты, залезть во все шкафы, со словами: «Надо же, и правда не женат…». Затем Ангелина проверила корзину с грязным бельем, и повернувшись к Эду, уперев руки в крутые бедра резюмировала: «Ну что-ж, давай выпьем для начала…». Эд сидел на диване ни жив ни мертв и только ждал, когда-же закончится эта вакханалия. Тут в комнату вошел Барс, прятавшийся до этого на балконе. Ангелина замерла, разглядывая наглого котяру, а тот, тем временем, обошел ее по кругу и уселся ссать прямо на правую туфлю с высоченным каблуком. Пару секунд оторопевшая женщина созерцала сей процесс, не предпринимая попыток прекратить орошение туфель. Затем, опомнившись, она издала душераздирающий визг и, поддев обоссанной туфлей кота закинула его на другой конец комнаты. В комнату влетела Люська. Сделав пару кругов над Ангелининой прической, она прошипела толи ругательство толи заклинание и, со всего маха, ударила визжащую Ангелину по носу. Ангелина перестала орать, как будто кто-то ее выключил. Хватая ртом воздух, она разглядывала продолжающую летать вокруг люстры разгневанную Люську, затем ее зрачки ушли вверх, а сама дама начала падать назад, аккурат на сервированный столик с шампанским. Люська сделала еще один круг, прорычала очередное проклятье и улетела вслед за Барсом в сторону балкона. Ангелина лежала на спине. Слетевший с нее парик валялся неподалеку в луже опрокинутого шампанского, правая ресница отклеилась и прилипла к верхней губе, напоминая усики Гитлера. Подол платья разошелся по шву, обнажив утягивающий корсет. Эд настолько был растерян, что прежде чем начинать реанимационные мероприятия решил хлопнуть водки.
К четвертой рюмке Ангелина открыла глаза:
- Что, блядь, это было?!
- Где? – от водки и вида разгневанного Гитлера Эда начал разбирать смех.
- Какая блядь меня по носу ударила?! И что за кот нассал мне на туфли?! Что вообще за хуйня здесь твориться?!
Эд расхохотался в полный голос.
- Это Люська, - сквозь смех выдавил он, - фея.
- Идите вы нахер со своей феей, со своими котами, со своими конфетами! – заорала Ангелина. Весь лоск слетел с разгневанной женщины. Кроме смеха, никаких эротических фантазий вызывать она больше не могла. – Быдло! Подонок! Да чтоб я еще…! Да я…! – с этими словами Ангелина спешно ретировалась из квартиры.
Люську Эд нашел на балконе. Она, сложив крылышки за спиной, сидела на полу и гладила успокоившегося уже барса. По ее виду было понятно, что она злая, как сто чертей и, что сейчас не самый лучший момент для разговора. Эд, пробормотав: «Она ушла уже», вернулся в комнату и начал приводить в порядок устроенный Ангелиной погром. Люська с Барсом вышли к нему примерно через полчаса, когда осколки бокалов были выброшены, пол вытерт, помятые конфеты переложены на салфетку, водка почти допита, а бутерброды почти съедены. Барс подошел первый. Уселся напротив Эда и промурчал, мол: «Ты эту суку сюда больше не води. Всю квартиру собой провоняла».
Люська приземлилась на спинку кресла:
- Я сразу поняла, что это за тварь, но все думала, может ошибаюсь, может обойдется все… Потрахаетесь себе, да разбежитесь. А она сразу везде залезла. Сама в шкафы заглядывает и думает, как бы здесь прописаться, а потом половину квартиры отжать. А то и всю квартиру. Дочку свою жирную сюда поселить. А про тебя думает, что ты лох-петрушка. Что обвести тебя, как два пальца обоссать, что за неделю она тебя на себе женит, затем пропишется, поменяет эту квартиру на меньшую в центре, запишет на себя и дочку. А ты к тому времени сам рад будешь от них свалить. Дольше месяца ни один мужик у нее не смог продержаться.
- Спасибо, спасительница, - прошептал Эд.
- Спасибо на хлеб не намажешь. Платье с тебя новое. А то я свое задолбалась уже штопать.
- Будет тебе хоть три платья!
- Три не надо. Барсу лучше новую точилку для когтей купи. Старую он уже порвал всю.

Интерлюдия.

Ганя проснулся от оглушающего приступа злости. Эта маленькая сука все-таки выжила. Ее вышвырнули в город. Она там точно должна была сдохнуть! Не летом, так зимой наверняка! Да Ганя был на сто процентов уверен, что она давно уже издохла. Уже и думать о ней забыл. Уже и с Агриппиной, которая единственная была против изгнания, почти помирился. А сегодня во сне увидел, как эта сука живет себе припеваючи. Человека себе опять завела и кота блохастого. Никакого стыда!
Ганя закрыл глаза и мысленно призвал к себе окрестную нечисть. Первым, как обычно прилетел местный вурдулак Григорий. Он был в образе нетопыря и повис в углу, шурша крыльями. Затем, по очереди, прибыли ведьма Агриппина, леший Василий, трое братьев, мелких бесов: Кузя, Ваня и Ипполит. Ганя не отличал их внешне, а бесята откликались на любое имя. Наверное, они и сами уже давно перепутали кого из них как зовут. Последними пришли оборотень Карп в образе старого облезлого волка и Кикимора Лариса. Лариса несла в руках ведро с водой в которой плескался водяной Олег. Ведро было тяжелым, Лариса, отдуваясь, поставила его в угол, и, тяжело дыша, уселась на лавку. Бесы, как обычно, стали задирать Григория, Карп неспешно беседовал с Олегом, Василий ворчливо пилил Гиргория за то, что тот охотится на его территории, а Лариса достала из кармана тушку мертвого кролика и начала его поедать.
- Все? – уточнил Ганя, - или еще кто подтянемся?
- Все, - пробурчала Агриппина, остальные далеко и не смогут. Ты же нетерпячка, тебе все бегом, да бегом. Нет, чтобы заранее сообщить. Я бы угощение приготовила. Зажарила бы кого помоложе.
- Молчи, старая, - Ганя хлопнул ладонью по столу, - И всем молчать! Говорить буду!
Постепенно нечисть успокоилась и наступила относительная тишина.
- Эта сука жива, - тихо проговорил Ганя, - я во сне видел. Жива, блядь, и здорова.
- Какая сука? – спросил было один из бесов, но его быстро заставили заткнуться. Все прекрасно знали о ком идет речь.
- Надо ее извести. – Ганя встал во весь свой исполинский рост и прошелся по комнате.
- А где она? – спросил Григорий. Он уже обратился в человека и сидел на полу в позе лотоса, - далеко?
- Далеко. Очень далеко. Нам не достать. Но и оставлять так нельзя. Она всех нас погубит! Поэтому предлагаю ее сюда вызвать.
- Как? – лениво спросила Лариса?
- Так получилось, что у нас в деревне теща того чудика живет, который эту сучку приютил. У реки дом. – Ганя остановился и обвел присутствующих тяжелым взглядом.
- Это Анька, которая? Так дочь ее померла давно. Тоненькая ниточка. Да и выманим его, не факт, что он с собой эту блядь потащит, - вставил рассудительный Олег, - нет, надо еще думать.
- Ну так и подумай! – резко бросил Ганя, - раз такой умный, так и думай. А ты, - он обернулся к Ларисе, - организуй так, чтобы Анька зятька позвала. Они отношения вроде поддерживают. Бывал у нее пару раз после того, как жена откинулась. А там гляди и нам повезет. Действовать будем скрытно, так чтобы комар носа не подточил! План я разработаю и до всех доведу.
Одобрительно гудя, нечисть стала разбредаться по домам.

Глава 4.
В отпуск.

Ангелина задержалась в офисе ненадолго. На следующий день, после сокрушительного фиаско, она начала открыта флиртовать с Филиппом Филипповичем, генеральным директором, не зная о том, что его жена Юля работает финансовым аналитиком в соседнем кабинете. Так что попытка соблазнения произошла прямо у нее на глазах. К чести Юли, скандалов она не закатывала, платье на этой …женщине не рвала, а просто вылила ей на голову стакан апельсинового сока и посоветовала выметаться отсюда навсегда. Раскрашенная в апельсиновый цвет Ангелина истово визжала, махала руками, крыла всех матерными словами, но подоспевший охранник профессионально выпроводил ее на улицу. А обязанности по покупке кофе, сахара и туалетной бумаги снова вернулись к Эду. Да он в общем-то и отвыкнуть не успел.
В обед Эду позвонила теща:
- Эдичка, привет, сынок!
- Анна Тихоновна, рад Вас слышать, - искренне обрадовался он. После трагической гибели его жены Жанны, прошло уже почти десять лет, но он продолжал общаться с ее мамой, жившей в небольшой деревеньке Озерки, до которой на поезде больше трех тысяч километров. Иногда, раз в несколько лет, ей удавалось выманить Эда к себе в гости. Ездил Эд к ней с удовольствием, помогал по хозяйству, купался, отдыхал от душного города, а по вечерам они с Анной Тихоновной пили чай из огромного, старинного самовара, или употребляли ее шикарные домашние настойки. – Как Ваши дела?
- Спасибо, Эдичка, спасибо. Все хорошо, скрипим помаленьку, - голос Анны Тихоновны совсем не походил на скрип, а напротив, был молод и бодр, - я вот спросить хотела, ты в этом году приехать не сможешь? Крышу бы перекрыть помочь, да так по хозяйству кое-что…
Честно говоря, этим летом Эд мечтал выбраться куда-нибудь типа Турции, но почему-то не раздумывая ответил:
- Хорошо, выберусь на недельку. Готовьте настоечку!
- Ну вот и ладно, - Анна Тихоновна не смогла сдержать вздох облегчения. Видимо и впрямь помощь нужна, - позвони, как соберешься.
Не отходя от кассы, Эд написал заявление на две недели отпуска, заскочил к ФилипФилипычу, выслушал лекцию о том, что им, бездельникам, только об отдыхе думается, а кто будет бизнес двигать, им наплевать, и вообще, была бы его воля, он запретил бы все эти отпуска, запретил бы увольнения по собственному…
- И ввел крепостное право! – вставил Эд.
- И ввести крепостное право, - на автомате повторил генеральный, после чего осекся и замолчал.
Помолчав пару минут, он кряхтя встал, открыл дверцу шкафа, плеснул из открытой бутылки Courvoisier в два пузатых бокала и протянул один из них Эду.
- Что ж. За твой отпуск. Отдохни, там как следует, и возвращайся. Ты мне нужен. И, это… Будь на связи. Мало ли что.
Дома у Эда состоялся семейный совет, на котором он объявил о предстоящей поездке. Люська топнула своей маленькой ножкой по полу и безапелляционно заявила, что они с Барсом в душной квартире не останутся и едут с ним. Барс промяукал, было, что ему и дома неплохо, но Люська зыркнула на него таким взглядом, что кот моментально изменил свою точку зрения и прилюдно сообщил, что посетить деревеньку Озерки – мечта его, Барсова, детства. Пока Эд обдумывал варианты, как им такой странной компанией не привлечь ничьего излишнего внимания, Люська носилась по дому радостно визжа и выкрикивая свои намерения покупаться, позагорать, полетать на природе и, может быть, даже, встретиться в лесу со своими.
Самолет отпал сразу. Как им Люську представить? У нее же и документов никаких нет. Остались варианты: поезд и своя раздолбанная иномарка. У Эда была древняя проржавевшая Тойота, но такое расстояние она точно не проедет. Она только до ближайшего СТО доедет, где в рекомендациях напишут «срочная сдача в металлолом». Значит, остается поезд. Ну а что, Эд решил выкупить все купе в СВ и ехать как король! Он включил ноутбук, открыл сайт РЖД и вбил пункт назначения. Выбрал вариант СВ и слегка охренел. Да за такие деньги можно недорогую машину взять и туда обратно прокатиться.
- А что, это идея! – Люська стрекотала крыльями за правым плечом, - едем на новой машине! По дороге будем останавливаться и смотреть достопримечательности!
- С ума сошла? Я пошутил! Не потянем мы новую машину. И старую не потянем. Никакую не потянем. Едем поездом. В СВ. Берем только одно место. Это по любому дешевле.
- Ура! Мы едем в отпуск!!! – Люська описала круг почета по комнате и приземлилась на спинку дивана.
Барс мяукнул, что, мол, на машине то оно было-бы покомфортнее. А в поезде еще неизвестно как кормить будут…
- Едем на поезде, - Эд хлопнул ладонью по столу, - без вариантов.
На следующее утро Эд проснулся от того, что Люська трясла его за ухо, а Барс кусал за ноги.
- Вставай! На поезд опоздаем!
- Вы что, с дуба рухнули? – пробормотал Эд – Сколько время?
- Семь утру уже, - мяукнул Барс.
- Вы что, идиоты? Поезд в два часа!
- Вещи еще собирать, - ворчливо парировала Люська, - вставай.
- Вот сами и собирайте. А я спать. И чтоб раньше двенадцати меня не будили! Я между прочим лег только под утро! Напарнику готовил материалы по работе, встречи, планируемые переговоры… Ну, чтоб в отпуске не дергал. Так что вы тут собирайтесь, вызывайте такси на 13:00, а я посплю.
Не тут-то было! Люська пробормотала какое-то заклинание и сон исчез как ни бывало.
- Завтракай и будем собирать вещи.
- Что там собирать то? Пару трусов, пару носков, пару футболок – вот и все вещи.
- А полотенце, зубная паста, щетка, бритва, домашние штаны, шорты, кофту на случай похолодания, штаны для похода в лес, ботинки, тапки…
- Стой, стой, стой!!! Ты сейчас весь дом с собой соберешь!
- Ну, как хочешь. Я для тебя, между прочим, стараюсь. – Люська надула губы и скрестила руки на груди. - Сама я давно собралась, - она кивнула на стоящий в углу баул.
- Это что? Это твои вещи? Ты решила взять с собой весь дом?
- Это только самое нужное. Я тщательно отбирала.
- Мы едем всего дней на десять. Что ты туда напихала?
Эд начал разбирать заботливо собранный Люськой баул. Внутри были обнаружены три упаковки наполнителя для кошачьего лотка, большая упаковка кошачьего корма, несколько пакетов муки, пачка вермишели, консервы, и огромная гора других продуктов. Вишенкой на торте была заботливо уложенная на дно баула огромная чугунная сковорода, на которой Люська любила жарить блины.
- Не, ну а вдруг блинов там захочется…
- Люська! Мы едем в деревню! Анна Тихоновна прекрасно готовит. В том числе и блины. А куда ты собралась насыпать наполнитель?
- Точно! Лоток забыла! Сейчас принесу!
- Какой нахрен лоток?! Там деревня! Там вся улица – один большой лоток!
- А корм этот мне особо никогда и не нравился, - вмешался в разговор Барс, - я там мышек ловить буду. В деревне по любому должны быть мышки.
- Мыши будут, - заверил Эд Барса.
Сборы были закончены к обеду. В одной руке у Эда была довольно объемная сумка с запасом носок с трусами и футболок с зубными щетками. Сверху были уложены три пакетика кошачьего корма (на всякий случай). Большую часть сумки занимала толстенная колючая кофта. В другой руке - пластмассовая переноска для Барса. У Люськи в руках был малюсенький рюкзачок из детского мира с ее, Люськиными, пожитками.
Как итог, такси Эд начал вызвать за 40 минут до отправления поезда. При этом нервничал только он один, Люська и Барс не вникали в такие тонкости, как расписание поездов, и искренне считали, что коль уж они купили эти самые билеты за охуенные деньги, то их поезд спокойно подождет.
- Нам бы побыстрее, мы на поезд опаздываем.
- Мы – Николай второй? – изрек тупую шутку толстый и вонючий водитель облезлого корыта, которое кряхтя и пердя подъехало к дому и остановилось, не доезжая два подъезда.
- Мы с котом. – Ответил Эд. – Опаздываем на поезд. Поезд через 20 мину.
- Не, тут по пробкам минут сорок ползти будем, без вариантов, - лениво ответил водитель и достал сигарету.
- А можно не курить. И поехать уже. – Эд заметно нервничал.
- Сейчас покурим и поедем. Мне спешить некуда, - водитель показал испорченные зубы.
Эд хотел уже было включить режим берсеркера и устроить «градн шкандаль», но тут из сумки показалась Люськина голова:
- Эй ты, внебрачное дитя орка и гоблина, тебе сказано, бегом! Заводи машину и жми на педали! – Люська вылетела в салон, повисла перед водителем. Крылья ее злобно стрекотали, а из ноздрей шел дым. – Не успеем на поезд, я так тебя заколдую… - Люська замялась – импотентом тебя сделаю! Вокруг Люськи замерцали искры. В салоне стало темно.
- Да я это, - водитель торопливо завел машину и начал выезжать со двора, - я чего, я говорю же, пробки. А так-то я быстро! Мужик, убери это, все решим!!!
Выехав на улицу, он резко увеличил скорость, проскочил перекресток на красный и вжал газ в пол. Драндулет ревел как последний раз. В салоне воняло гарью. Эд посмотрел на водителя в зеркало заднего вида и увидел пустой остекленевший взгляд. Зрачки были расширены, как у наркомана. Напряженное лицо было покрыто бисеринками пота, губы сжаты в тонкую нить, костяшки сжимавших руль пальцев побелели.
- Люська, ты что с ним сделала? Разобьемся нахрен! Расколдуй его немедленно!
- Зачем? Быстро же едем, как ты и просил. Нормально все будет, - безмятежно ответила Люська, устраиваясь обратно на кофту.
В этот момент водитель-камикадзе, щелкнул поворотником и резко перестроился в правую полосу. Раздался визг тормозов, подрезанный им мерседес из правого ряда вильнул в сторону обочины и остановился, врезавшись в высокий бордюр. Подобная мелочь никак не повлияла на бесстрашного гонщика, продолжавшего увеличивать скорость. Эд судорожно пристегнулся и двумя руками схватился за поручень над дверью. Люська, глядя на него, презрительно усмехнулась, сложила руки на груди и начала тихонько насвистывать «Полет валькирий» Вагнера. К вокзалу они подъехали в сопровождении двух машин ГИБДД, мигавших люстрами и требующих немедленно остановиться. Люська встрепенулась:
- А вот теперь валим! Быстро валим, а то эти орки нас заметут!
- Ты где таких слов нахваталась, - поинтересовался Эд, хватая в охапку сумку, переноску и выскакивая из машины. При этом он успел заметить, что взгляд таксиста начал приобретать осмысленность. Водитель помотал головой и растерянно уставился на подъезжающие машины с мигалками.
- Телевизор смотрела, - быстро ответила Люська, и повторила, - валим, валим.
Эд, тяжело дыша, во весь опор несся вдоль поезда. Диктор уже объявила его отправление, но вагоны пока не двигались. Его вагон, как назло, оказался самым ближним к локомотиву. Толстенная проводница, увидев запыхавшегося мужика, заулыбалась:
- Опоздал, милок. Отправляемся уже.
- Так стоит еще поезд. Вот у меня билеты в ваш вагон!
- Ну я уже лесенку убрала, значит опоздал, - засмеялась проводница. На бейджике у нее было написано «Большая Клавдия».
- Да как же…
- Да шучу я, шучу, - Клавдия подняла площадку, освобождая лестницу, залезай быстрее! Только смотри мне! Если билета нет, я тебя на ходу выброшу!
- Да вы можете, - усмехнулся Эд, оценив тонкий железнодорожный юмор, - вы же Большая Клавдия.
- Большая – это фамилия у меня такая. А так-то да, и выкинуть могу, если надо. Какое у тебя место? Пятое? Это третье купе, иди пока устраивайся, а я сейчас чайку сварганю и приду.

Интерлюдия.

- Едет, едет, - перешептывалась Озерковская нечисть, через две луны тут будет. Только осторожная она, и вертлявая больно. Но Ганя точно найдет на нее управу! Поотрывает ей крылышки-то! Умоется кровью! Будет знать, как с нечистью ссориться.
- Ее же спящую выкинули. И память у нее забрали, - бурчала Агриппина, - что она знать то будет?
- Все равно, - шептали бесы, - поотрывает и умоется. Потому что нечего тут…

Глава 5.
Поезд до Озерков.

Второе место в купе занимала благообразная худенькая старушка в платке. Эд как-то незаметно с ней познакомился. Звали ее бабой Шурой, ехала она домой от сына, у которого гостила целую неделю. А дома, за хозяйством остался присматривать сожитель ее, Степан Авдотьевич. После смерти ее мужа, Степан лет пять ходил вокруг бабы Шуры ходил, все намекал, что вместе то оно веселее будет. Сам он овдовел еще в девяностые, да так и жил бобылем, а тут вдруг жениться удумал. Баба Шура раскинула мозгами и решила: мужик положительный, сильно не пьет, так что жить вместе будем, а замуж не пойду, поздно уже замуж ходить. Так, во грехе поживем. Тем более, отец Дементий сказал, что и не такой уж большой грех то, помочь друг другу в старости, стакан воды подать, таблеточку принести. Ну она и согласилась. А этот распутник, даром что восемь десятков разменял, совратил меня, ирод. В общем и смех, и грех. Щеки у бабы Шуры зарделись.
- А ты, милок, чьих будешь?
- Я Эдуард. Можно просто Эд. В гости к теще, в Озерки собрался.
- В Озерки?! Так и я из Озерков буду! Надо же, удача какая! А кто у тебя теща?
- Анна Тихоновна. Дом еще у нее у реки.
- А, ну да, была у Аньки дочь, Жаннкой звали. Так она померла давно!
- Жанна погибла. На машине разбилась.
- Ну да, ну да. Так, а ты стало быть, вдовец ейный. И Аньку навещаешь. Это правильно. Это ты молодец.
Большая Клава принесла чай, предложила фирменного печенья, газет, журналов. Рассказала, что нынче в работе железных дорог произошел прорыв и теперь в туалет на стоянке ходить можно и добила новостью о том, что в вагоне есть душ.
- Баба Шура, а можно я Барса выпущу, неудобно ему в переноске то всю дорогу сидеть.
- Кот что ли? Конечно выпускай. Негоже животину в клетке держать. Чай кот, не скотина какая. А кто это у тебя в сумочке то копошиться?
- Люська, вылазь, нас раскрыли, - улыбнулся Эд, открывая переноску.
Барс вальяжно вышел, прошелся по периметру купе, запрыгнул на полку и начал вылизываться. Люська вылетела из сумки, сделала пару кругов и уселась Эду на плечо.
- А это Люська, - улыбнулся Эд, - она фея.
- Как, фея? – Удивилась баба Шура, разглядывая Люську, - в городе и фея?
- Так получилось, - Люська сложила крылья, - в смысле, что в городе.
- Ну, видно ты хороший человек, раз фея с тобой дружит. А с хорошим человеком не грех и выпить немного. Степан Авдотьевич душевную самогонку варит, на травках. Сыну везла, дак не взял. Не пью, говорит, мол, ЗОЖник я.
Баба Шура открыла необъятных размеров сумку и начала доставать из нее на свет божий пирожки, курочку в фольге, огурцы, помидоры, сыр, колбасу, и прочие походные яства. Финалом сервировки стола была литровая бутыль темного стекла, заткнутая громоздкой пробкой.
К середине бутылки Эд уже изрядно захмелел, а баба Шура, казалось ни в одном глазу. Только щеки раскраснелись. Они болтали с Люськой о рецептах борща, баба Шура рассказывала, что за Озерками сразу начинается огромный лес, где ее первый муж и сгинул, и еще о чем-то, Эд уже потерял нить разговора.
Раздался стук в дверь купе и тут же, не дожидаясь ответа, дверь отъехала в сторону. Большая Клавдия тяжело дышала:
- Я извиняюсь, но врачей среди вас нету? Там в шестом купе мужчине плохо. Похоже сердце. Сейчас объявят по поезду, но дорога каждая минута.
- Простите, Клавдия, но нет, не врачи мы, - Эд вопросительно взглянул на бабу Шуру.
- Не врачи, - подтвердила старушка, - это ежели ребеночка там принять, я смогла бы, а сердце…
- Пошли, посмотрим, - вылетела на передний план Люська, - показывайте, где больной?
Клавдия растерялась было, пару секунд стояла, ловя ртом воздух, потом опомнилась, и замахала руками: «Сюда, сюда давайте. Тут рядышком».
Мужик лет пятидесяти лежал на полке без сознания. Рубаха была расстегнута, морщинистое лицо побледнело, а из горла вырывался тихий хрип. Рядом с полкой, на коленях стояла девочка лет семи. Она плакала и трясла мужика за руку: «Деда, деда, вставай! Деда, пожалуйста, вставай! Деда, мне страшно!».
Баба Шура взяла девочку на руки: «Пойдем, маленькая, пойдем ко мне, не будем мешать».
Люська уселась на грудь мужику. Маленькими ладошками взялась за дряблые щеки, закрыла глаза и стала раскачиваться из стороны в сторону. Воздух в купе сгустился, лампочки под потолком замигали. Эд с Клавдией стояли, разинув рты. За их спинами собрались немногие, пришедшие на шум пассажиры.
- Господи, - шептала Клавидя, - хоть бы помогла, хоть бы помогла!
Люська, продолжая раскачиваться, затянула странный, тягучий мотив. Слова если и были, то разобрать их было не разобрать. Рыжие волосы ее, казалось наэлектризовались, и торчали во все стороны.
- Батюшки, - прошептала Клавдия, и прикрыла рот двумя руками.
Через мгновение Эд понял, что ее так напугало. Люська стала прозрачной. Сквозь нее видна была обшивка купе, лицо мужика, лежащее рядом полотенце…
- Смотрите, смотрите, - шептали сзади, - у него щеки порозовели, кажись дышит!
Раздался негромкий хлопок, купе наполнилось дымом, который тут же улетучился куда-то вверх. Люська качнулась последний раз и упала на пол. Мужик открыл глаза:
- Что случилось? – хрипло спросил он, прокашлялся, - а что вы собрались здесь?
- Во, блин, дает! – парень в спортивном костюме хлопнул в ладоши, - чуть ласты не склеил, а туда же. Что собрались? что вам здесь надо? Ни спасибо тебе, ни пожалуйста…
Между тем Эд понял Люську на руки и протискиваясь, направился в свое купе. Бабы Шуры с девочкой в купе не было. Люська у него на руках не шевелилась. Дыхание ее было очень слабым. Эд положил ее к себе на полку, смочил салфетку самогоном, и аккуратно потер ей виски. Люська поморщилась, свернулась калачиком и прошептала: «Укрой меня. Холодно». Эд укрыл маленькое тельце уголком одеяла, подоткнув его, как в детстве ему подтыкала одеяло мама. Люська уже не была прозрачной, но оставалась страшно бледной. «Мне надо поспать», - прошептала она и тут же уснула. Барс пристроился рядом, прижался к фее и тихонько замурлыкал. Посидев немного рядом, и убедившись, что фея крепко спит, Эд решил проведать больного, а заодно и поискать бабу Шуру с девочкой. Хмель выветрился окончательно.
В купе давешний мужик сидел на полке и прихлебывал чай, внучка его устроилась рядом, она обнимала деда и тихонечко всхлипывала. Баба Шура сидела напротив и тихонько говорила: «А ты, мил человек, до места доедешь, сразу к врачу сходи. Сердце — это не шутка. Помрешь, ни дай бог… а на тебе кроха. Ее поднимать еще. Так что жить тебе и жить».
Мужик слушал и растерянно кивал.
- А тебя фея вылечила! –подала голос девочка, - я сама видела!
- Ага, наверное, фея, - бормотал дед и гладил внучку по голове.
Убедившись, что все успокоилось, Эд вернулся в купе и улегся рядом с Люськой. Она во сне прижалась нему поближе. «Не раздавить бы тебя» - подумал Эд, и провалился в царство Морфея.

Глава 6.
Продолжение дороги в Озерки.

- А ты молодец, девочка! – приговаривала баба Шура, - Гриха то один кормилец и остался у Наташки. В запрошлом годе родителей ее господь то прибрал, а Гриха, отец Наташкиной матери, ребенка в детдом не отдал. Опекунство оформил. Вот отдыхать едут в санаторий. У девочки проблемы со здоровьем, то.
- А что с родителями случилось?
- Утонули. Они на катере катались. Отец поднырнул, его винтом то и посекло. А мать вытаскивать его полезла. Да не смогла. Гриха с Наташкой на берегу были. Так сразу и не поняли. Потом долго девочка отходила. Первый год и не разговаривала почти…
В купе заглянула Клавдия:
- Люська, солнышко! Как ты?! Оклемалась?
- Спасибо, улыбнулась Люська, нормально уже.
- Как же, нормально, - мурлыкал Барс, - не померла малость. Что ты туда полезла? Тебя что, здесь не кормят?
Оставшиеся два дня пути Эд с бабой Шурой пили наливку, угощались принесенным Большой Клавой коньячком, и поедали нескончаемые продуктовые припасы. То и дело к ним заглядывали соседи по вагону предлагая выпить на брудершафт, угостить каким-нибудь деликатесом, или просто поболтать с Люськой. Одни пассажиры выходили, другие занимали их места, но слава о фее спасшей человека, передавалась по поезду из уст в уста. Барс благосклонно давал себя погладить и принимал угощения. Люська под конец поездки уже устала от излишнего внимания и старалась отлежаться на багажной полке.
Стоянка в Озерках была всего две минуты. Выходили только Эд и баба Шура. Она попросила помочь, вытащить необъятных размеров баул в тамбур. На перроне прохаживался крепкого вида дедок в потертых брюках, заправленных в начищенные до зеркального блеска хромовые сапоги, поверх клетчатой рубахи красовался застегнутый на все пуговицы кургузый пиджачок. Голова была покрыта огромных размеров кепкой, а из-под густых усов дымился окурок цигарки. Эд сразу понял, что это и есть тот самый Степан Авдотьевич. Увидев бабу Шуру, он подбежал к вагону, дождался, пока Клавдия опустит подножку, одной рукой с легкостью схватил баул, вторую руку протянул бабе Шуре: «Привет, привет! Наконец то приехала! Давай быстрее, нас председатель на мотоцикле подбросит». Баба Шура помахала Эду рукой, мол «Свидимся еще» и они быстрым шагом направились в сторону здания станции. Эд неторопливо попрощался с Большой Клавдией, пожелал ей легкой поездки и, наслаждаясь хорошей погодой, направился к автобусной остановке.
Люська, высунув голову из сумки, с интересом разглядывала окрестности.
- Странно, как будто места знакомые, только я не помню откуда. Как будто я здесь раньше жила, - бормотала Люська, - вон на той стороне станции небольшой лесок, за ним озеро такое, круглое. Там еще русалки жили когда-то…
- Так может ты из этих мест? – поинтересовался Эд.
- Не знаю, может и из этих. То-то как будто все знакомо.
Остановка была пустая. Кирпичный остановочный павильон давно облупился, порос травой. Изнутри доносился едкий запах мочи. Утоптанный пятачок земли был заплеван, загажен окурками и шелухой семечек. Эд отошел в сторонку и поставил сумку на относительно чистое место. Рядом расположилась переноска с Барсом.
К остановке подъехал видавший виды мотоцикл с коляской. В коляске сидела баба Шура, сзади, за водителем устроился Степан Авдотьевич, а место за рулем занимал огромный мужик в кожаной куртке, каске и очках-консервах. Огромная борода его свисала до самого бензобака. Мотоцикл остановился напротив Эда.
- Автобус ждете, - густым басом поинтересовался водитель, - так он через час будет, не раньше. Корнелий на обед поехал. А ест он долго…
- А это председатель наш, - перекрикивая мотор, прокричала баба Шура, - Ганя Ольгердович, Эдик, знакомьтесь.
- Очень приятно, Эд, - протянутая рука утонула в огромной клешне председателя. Эда, как будто, ударило током. Ему показалось, что на долю секунды он потерял сознание, но, как только рука оказалась на свободе, наваждение сразу закончилось.
- Сейчас, как приедем, я позвоню на станцию, скажу Корнелию, чтоб поторопился.
Степан Авдотьевич похлопал водителя по спине и махнул рукой вперед, мол: «едем быстрее, не трать время». Мотоцикл взревел и, поднимая тучи пыли, скрылся за пригорком.
- Какой страшный, - подала голос из сумки Люська, я его точно видела. Только не помню где. Очень плохой он.
- Почему плохой? Вроде мужик как мужик. Здоровый как лось.
- Не знаю. Очень плохой. Не связывайся с ним.
Люська скрылась в недрах сумки, а Эд достал недочитанный роман Стивена Кинга и уселся на травку.
Увлекшись сюжетом, Эд не заметил, как к остановке подъехал, дребезжащий на ухабах, потрепанный ПАЗик. Водитель помахал Эду сквозь открытое окно, и крикнул:
- Давай, турист, занимай места, согласно купленным билетам!
- Каким билетам, усмехнулся Эд?
- Купленным. – Серьезно ответил водитель. – Или у тебя билета нет?
- Билета? – растерялся Эд, - нет у меня билета.
- Ну тогда так садись, - рассмеялся водитель, - меня Корнелий зовут. С ветерком до Озерков долетим.
Эд облегченно вздохнул и, подхватив свои пожитки, запрыгнул в автобус.

Интерлюдия.

- Ну вот и дождались. Приехала. Мой план сработал. – Ганя прохаживался из угла в угол, глаза у него блестели, - видел я ее. Из сумки этого чудика выглядывала. Меня похоже не узнала. Теперь ей точно кирдык. Надо придумать, как это сделать аккуратно, чтобы все было тихо-мирно. Василий!
- Чего?
- Займёшься ей. Твоя задача заманить ее поглубже в лес.
- Карп!
- Я.
- Головка от … патефона. Нейтрализуешь кота, который с ней ошивается. Нам свидетели не нужны.
- Лариска, поможешь Василию. Остальным быть наготове. Убить я хочу ее сам! Все поняли?! Сам!
Ганя кряхтя уселся за стол и начал сворачивать «козью ножку». Нечисть молчала. Тишина была такая, что было слышно, как за комодом паук плетет новый слой паутины. Все понимали, что убийство феи - это не просто так. Это вам не человечишку изничтожить, или там русалку какую… Феи ведь они особенные. За ними сам Владыка приглядывает. А ежели Владыка прознает, что нечисть фею изничтожила, то всем мало не покажется. И ничего, что в этих краях Владыку и не видали ни разу, увидят, что случись. Да только Гане об этом говорить бесполезно. У него вообще страх атрофирован. Ему что Владыка, что сам Перун, побоку. Возненавидел фею, а она еще и огрызаться начала. Повздорили они тогда знатно. Отказалась Люська в их собраниях участвовать. Отказалась зло творить, нечистью называться. Более того, пообещала за каждую пакость нечисти козни строить. Слово за слово, да фея на Ганю заклятие наложила, он неделю в штаны ходил, до уборной донести не мог. Позору то было, на всю деревню. Только ленивый над председателем тогда не потешался. Выйдет бывалоча до правления, по дороге и обделается. И идет в мокрых штанах, а ребятня знай выкрикивает: «Опять председатель обделался!», «Памперс ему покупать надо, как младенцу, раз в себе удержать не может!», и просто «Ну и засранец!». Ганя глаза отводил, да шел мимо. В бороде прятал оскал. Под шапкой – взгляд недобрый. Каждого, кто плохое слово сказал, запоминал. И каждому послед отомстил. Каждому. Ни одного не пропустил. Кто в лесу сгинул, кто на озере утонул, а кто и сам на себя руки наложил.
- Завтра я в райцентр уеду. Без меня не начинать. А послезавтра вернусь к вечеру. Значит на среду и запланируем возмездие. Пока я езжу, всем необходимо подготовиться. Карп, ты запугаешь блохастого. Чтобы он носа из дома высунуть боялся, - Ганя неторопливо затянулся и выпустил струю густого дыма. Сидевшие рядом с ним бесы закашлялись, - Агриппина, ты вроде нормально с Анькой общаешься. Пущай в среду, то биш, послезавтра зятя в лес отправит. Пущай повод придумает. Это твоя забота. Кузя, Ипполит, закружить лоха. Увести подальше, в Марьину впадину. Дабы не слышал ничего. Василий, твоя задача отвести фею к моей пещере. Григорий тебе в помощь. Там я уже буду. – Ганя мечтательно закатил глаза, предвкушая скорую месть. – Всем все понятно?
- Понятно, понятно, - раздалось с разных сторон.
- А ежели Владыка придет? – тихонько проговорила Агриппина, - что тогда?
Воздух в комнате сгустился. Наступила долгая звенящая пауза. Глаза Гани налились кровью, удар кулаком по столешнице прозвучал как выстрел. Вся нечисть, кроме Агриппины, попряталась по углам. Столешница треснула пополам. Ганя отпихнул ногой обломки стола, встал, выпрямившись во весь свой исполинский рост и зычно закричал, брызгая на ведьму слюной:
- Какой нахуй Владыка?! Ты меня Владыкой пугать вздумала, карга старая! Ты его видала?!, а ты, - Ганя повернулся к Григорию, ты самый старый средин нас, ты видал? Может ты видал? Или ты? – Ганя обводил взглядом жмущуюся по углам нечисть, - Меня бояться надо! Понятно?! Меня, а не какого-то там мифического Владыку! – Ганя потихоньку успокаивался. – Все свободны. С каждого спрошу. С каждого! Идите. И это… мусор этот захватите, - Ганя махнул на разбитый стол, - вот теперь еще в мебельный заскочить надо…

Глава 7.
Анна Тихоновна.

Анна Тихоновна уже ждала Эда. Стол был накрыт на веранде. На столе красовалось такое количество разносолов, как будто готовились к небольшой свадьбе. Дымилась отварная, посыпанная свежей зеленью картошечка, на огромном блюде истекая жиром, манил хрустящей корочкой, целиком запеченный гусь. Поодаль возвышалась башенка из румяных блинчиков, тут и там были рассыпаны тарелочки с различными салатами, соленьями и иными закусками. А в стороне дышал жаром, только что вынутый из печи, аппетитный пирог. По центру стола, логическим завершением натюрморта, возвышалась трехлитровая бутыль фирменной, ярко рубинового цвета, искрящейся на солнце, наливки из брусники. Рот Эда наполнился слюной. Барс громким мявом потребовал выпустить его из переноски, спрыгнул на траву, и, с непривычки высоко поднимая лапы, подался на разведку.
После того, как объятия, поцелуи и прочие эмоциональные выплески были закончены, появилась возможность нормально поговорить:
- У Вас праздник какой, Анна Тихоновна, гостей ждете?
- Так вот тебя, сынок, и жду, - улыбнулась теща, - вернее вас, - перевела она взгляд на Барса.
- А наготовлено то кому? Нам с вами это и за неделю не съесть!
- И то правда. Увлеклась я что-то. Ну Оля еще придет, поможет.
- Ху из Оля?
- Оля из не ху! Оля — это соседка. Через дом живет. Мы дружим с ней. Так что я вас и познакомлю заодно.
- А я не знаю ее?
- Знаешь конечно. Только последние разы, когда ты приезжал, она в городе училась. А сейчас вот вернулась. Родители то ее померли, дом остался. Вот она в нем и живет. В запрошлом годе сошлась с мужичком из соседней деревни, вроде и хорошо все, и свадьбу планировать начали, да только пьющим он оказался. Поднял руку на Олю. Она его и прогнала. И с тех пор одна. Ой, да что я все за нее. Сейчас придет, сама все расскажет. А ты проходи, устал поди с дороги, умывайся, переоденься, да за стол прошу. Ой, а это кто у тебя?
- А это Люська. Она фея…
Эд не успел договорить, как Анна Тихоновна схватила Люську на руки и запричитала:
- Люська, Люсенька, живая! Живая! Надо же!!! А мы уж и не чаяли… Мы думали, всё. Ганя Ольгердович сказал, что погибла ты, - на старческих глазах выступили слезы, - что, мол, несчастный случай. Деревом придавило. Мы уж и попрощались с тобой…. Живая! Радость то какая! Надо всем рассказать!
- Подожди, Аня, на торопись рассказывать. – Люська была очень серьезной, - не надо пока. Все сложно тут. Понимаешь, это Ганя меня в город выбросил. Выбросил и памяти лишил. А сейчас я вспомнила все. Убивать то он меня побоялся, поэтому так и решил. А я ведь правда едва не погибла. Эд меня спас. Меня и Барса.
Эд вместе с Барсом смотрели на них с отвисшими челюстями.
- Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовался Эд.
- Нет, - промяукал в ответ Барс, - а ты?
Эд помотал головой. Что ж, по-видимому Люська и впрямь из этих мест. По-видимому, ее все тут знали раньше, а с некоторых пор считают погибшей. И этот самый председатель Ганя Ольгердович ее в город и сослал. Ладно, без бутылки тут не разобраться:
- Анна Тихоновна, мы сегодня отведаем вашей наливочки или как?
- Эдичка, садись, конечно! Радость то у нас сегодня двойная! И зятек любимый приехал, и Люсенька вернулась! Эх, закатим пир горой! Эдик, наливай! Режь гуся!
Калитка открылась и во двор вошла девушка. Она была худощава, невысокого роста, одета в мешковатый плащ. На голых ногах красовались извечные деревенские галоши. Лицо ее было испещрено веснушками, рыжие волосы собраны в хвост, тонкий длинный нос, тонкие, изогнувшиеся в озорной усмешке губы и зеленые глаза дополняли картину.
- Анна Тихоновна, привет, как вы тут… О, да у вас гости? Ну, не буду отвлекать, попозже зайду…
- Заходи, Оленька, заходи, с зятьком моим познакомься, за стол присаживайся.
- Да нет, я лучше потом…
- Заходите пожалуйста, Оля, познакомимся, - вышел вперед Эд. Девушка явно произвела на него впечатление, - я Эд, это Барс, - кот вышел вперед, посмотрел на гостью и одобрительно мявкнул, -а это Люська. Она фея.
Люська взлетела с рук Анны Тихоновны, сделала круг вокруг Эда и приземлилась ему на плечо.
- Как это… Прям фея?
- А вот и так, фея, - засмеялась она, - самая обычная. Рот то прикрой, а то муха залетит.
Оля машинально прикрыла рот ладошкой. Эд с Люськой, глядя на нее, громко расхохотались. Оля, осознав свое положение, не выдержала, и тоже прыснула. Смех подхватила и Анна Тихоновна.
Через минуту, когда все отсмеялись, Барс подошел к сидящему на крыльце Эду и промяукал: «А чего ржали то? Я так и не понял. Муха успела залететь? Так и проглотила бы. Мухи они тоже ничего на вкус, только маленькие больно. Не наешься…».
Анна Тихоновна пригласила всех за стол. Барсу налили блюдце молока и выделили смачный кусок жаренного гуся. Эд разлил по стопкам наливку.
- С приездом, зятек!
- С приездом, - повторила Ольга.
- Ваше здоровье, - ответил Эд.
Выпив, потянулись за закусками. Люська, меж тем, устроившись на краю стола, потягивала наливку из маленькой кукольной чашечки и наблюдала за Ольгой. Вскоре пришли соседи и небольшое застолье стало постепенно перерастать в настоящее деревенское гулянье. Звучала гармонь, кто-то пустился в пляс, кто-то затянул вульгарную частушку. Ольга с Люськой незаметно исчезли, Анна Тихоновна вынесла еще три литра наливки. Эд перезнакомился со всей деревней, но, почти никого из них не запомнил. Баба Шура со Степаном Авдотьевичем поздоровались из-за калитки. Баба Шура хотела зайти, но Степан Авдотьевич утащил ее дальше, мол «Некогда, некогда, дела, в другой раз…».
Гости разошлись уже за полночь. Эд уснул на диване в гостиной и видел сон, как они, втроем с Люськой и Барсом пробираются по непролазной лесной чаще. Мшистая земля под ногами пружинит и поверх мха выступает черная вода. Корявые деревья вокруг покрыты мхом и лишайником. Они раскинули свои ветви так, чтобы цеплять любого, кто попытается пройти мимо. Люська то взлетала вверх, то опускалась практически до самой земли. Барс фыркал и периодически отряхивал лапы. Эд пытался руками отодвигать ветки, но они, словно живые, хватали за одежду, путались в ногах, норовя поставить подножку, оплетали руки и били по глазам. Впереди забрезжил свет от костра. Выбравшись на поляну, Эд увидел сидящую возле костра старуху. Лицо ее было морщинистым, с огромным, крючковатым носом, кустистыми бровями, редкой порослью на лице в виде бороды и усов, и торчащей из-под рваной рогожи, заменяющей старухе платок, пакли свалявшихся седых волос. Компания оторопело остановилась, а старуха подкинула в костер сухую ветку и скрипучим голосом заговорила:
- Зря ты сюда вернулась, фея. Зря. Ганя не любит, когда не по его. Жила бы себе в городе, горя не знала, ну или в деревеньку подальше свалила бы. А так в самое его логово…
- Да не переживай ты за меня, Агриппина, - звонким голосом ответила Люська, - ничего ваш Ганя мне не сделает. Владыка не даст.
- Не боится Ганя Владыку твоего. Он вообще никого не боится. Изведет он тебя. А тебя не сможет, так лоботряса твоего с котом точно не пощадит. Бежать вам надо.
- Спасибо, Агриппина, мы подумаем. А ты пока Гане передай, пусть с опаской ходит, - ответила Люська.
Барс все это время стоял, ощетинившись и выгнув спину дугой. На Эда нашло какое-то оцепенение, и он не смог вымолвить ни слова.

Глава 8.
Ольга.

Пробившийся сквозь слегка приоткрытые тяжелые шторы, солнечный луч высветил темный, антикварный шкаф, домотканый половик, кресло-качалку и старинный черно-белый телевизор «Ладога» стоящий в углу на высоких ножках. Экран телевизора был покрыт вязаной салфеточкой, а сверху располагалась фарфоровая статуэтка Венеры Милосской с отколотыми руками. Эд был раздет до трусов и лежал на застеленном простыней диване, хотя смутно помнил, что сил раздеться у него вчера не оставалось. Одежда висела рядом, на спинке стула. Эд аккуратно, ожидая прилива головной боли, оторвал голову от подушки и приподнялся на локте. Замер на секунду. Голова не болела. От слова «совсем». Эд сел и снял со спинки стула джинсы. Джинсы были испачканы травой. «Валялся вчера пьяный, наверное» -подумал он и потянулся за рубахой. Рукав рубахи был разорван. Вся одежда была в каких-то колючках, репьях, пятнах грязи. Руки были расцарапаны. Списав все на свои вчерашние нетрезвые похождения, Эд вышел на веранду.
Анна Тихоновна и Ольга лепили вареники. Огромный стол на веранде, за которым вчера шла гулянка, был засыпан мукой. С краю стола расположился устрашающих размеров противень, уже на три четверти заполненный слепленными варениками с вишнями. Анна Тихоновна раскатывала тесто и нарезала его на маленькие пятачки, а Ольга раскатывала эти пятачки в более плоские блинчики, укладывала в каждый несколько ягод пересыпанной сахаром вишни, и молниеносно, с ловкостью, достойной престидижитатора, сворачивала вареник, залепляя края таким хитрым способом, что он напоминал косичку.
- Проснулся, алкоголик, - это, ниоткуда возьмись, выпорхнула Люська, - первый день в гостях, а уже нахрюкался. Показал себя во всей красе, так сказать.
- Да не ворчи ты, Люска, - заступилась за Эда Ольга, - ничего не нахрюкался. Просто устал с дороги, выпил немножко и спать лег. Сейчас чаю с пирогом попьет и снова человеком станет.
Анна Тихоновна, между тем, ни говоря ни слова, налила большую кружку чая с травками и отрезала огромный ломоть пирога. Внимательно посмотрела на Эда:
- Ты где так извазюкался? Упал, что ли?
- Не жнаю, - ответил Эд, откусывая пирог.
- Переоденься, я постираю.
После завтрака Эд осмотрелся. Не сказать, что хозяйство Анны Тихоновны было в полном упадке, но руки приложить было к чему. Забор надо поправить, а пару пролетов, со стороны реки, и вовсе бы пора заменить. Крыльцо опять же шатается, того и гляди не выдержит. Крыша однозначно перекрывать надо, шифер поколотый, латка на латке. Трубу заодно надо глянуть, может почистить пора.
Весь день Эд провозился с забором, а вечером Ольга утащила его купаться на речку. Барс хотел было тоже пойти, но Люська пошептала ему что-то на ухо, и они остались дома. Эду казалось, что он уже давно знает эту девушку. Они брызгались водой, как дети бегали вдоль берега, а потом, устав, лежали на траве глядя в небо. Беседа текла неторопливо:
- Я тогда в техникуме училась. На лаборанта. Планировала на заводе работать, а там, глядишь и квартиру в ипотеку взять. Да только завод закрылся, а я со своей специальностью как-то не особо где пригодилась. Устроилась полы мыть в офисном центре. Мне все говорили, мол, продавай дом, первый взнос за квартиру внесешь, да только не поднялась рука у меня дом родительский продавать. Как приехала, зашла в сени, а там все как при родителях… В общем проревела всю ночь, а утром билет на первый автобус и в город. Там сразу написала заявление на расчет. Спасибо директору, вошел в положение, сразу, без отработки отпустил. Ну и обратно. Принимать хозяйство… а ты надолго сюда?
- Дней на десять планировал, - жуя соломинку ответил Эд, - мне всего две недели дали.
- Это ты молодец, что приехал. Анна Тихоновна все уши про тебя прожужжала, - Оля засмеялась.
В это время со стороны деревни раздался крик. Кричала Анна Тихоновна. Потом подключился душераздирающий мяв Барса и раздались два ружейных выстрела, переходящие в чей-то скулеж. Эд с Олей, не успев одеться, со всех ног бросились к дому. На дворе перед ними открылась следующая картина: Анна Тихоновна с охотничьей двустволкой в руках сидела на земле прямо посреди двора. Потрепанная Люська в мятом платье воинственно кружила у нее над головой. Барс выглядел хуже всех. Ухо его было разорвано, шерсть всколочена, а на морде сочилась кровью огромная царапина. В сторону калитки тянулись следы крови.
- Уж лет двадцать, как волки в деревню не выходили. А летом, так и подавно не разу не видели. А этот, через забор прыгнул, да как накинется на Барса, - рассказывала Анна Тихоновна, - я как заорала, эта тварь на меня и отвлеклась. А Барс с Люськой молодцы! Накинулись на волка с двух сторон, и давай его трепать. Он ухватить никого не может, только мордой крутит и лапами в воздухе размахивает. А я ружью схватила, благо заряжено было, да как дам из обеих стволов. Думала убью, ан нет. Отлетела зверюга, к забору, вскочила, на меня, было нацелилась, а затем повернулась и на улицу. В сторону леса убежала.
- Это оборотень, - тихо сказала Люська, - Карп. Это он за Барсом приходил... Значит не забыли меня здесь. Значит Ганя все еще обижается.
Оставшийся вечер все сидели на веранде, пили обжигающий травяной чай из огромного самовара, ели пирог, и разговаривали обо всем на свете. Люська настаивала на том, что Эду с Барсом необходимо срочно уехать. Иначе нечисть их так не оставит, да еще и невинным людям достанется. Барс промяукал, что Анна Тихоновна молодец, конечно, но он бы и сам с этим псом справился бы. Анна Тихоновна отвечала, что ружьем она пользоваться еще не разучилась, и, если что, готова выйти против нечисти. Эд с Олей сидели в сторонке и молчали. Оля забралась на скамейку с ногами, завернулась в теплый плед и прижалась к Эду. После долгой дискуссии было решено, что утро вечера мудренее, завтра все решим, а сегодня пора уже спать. Оля пошла к себе, Эд вызвался ее проводить, да так и не вернулся. Анна Тихоновна с Люськой тихонько посмеялись, а Барс не обратил на это никакого внимания.
- Ох и хитрая ты, Анька, баба. Ты ведь знала, что у них сложится?
- Конечно знала. Ну а чего ему бобылем жить-то. Чай хватит по Жанке то горевать, десять лет уж прошло. Молодой, пора и жизнь как-то налаживать. А Ольга, она девка хорошая. Не какая-нибудь там прошмандовка городская.
- Ох и хитрая, - повторила Люська.

Интерлюдия.

- Ну подумаешь, мягкое место ему прострелили. Ты же оборотень! – ворчала Агриппина, - на тебе заживать все должно, как на собаке.
- Ага, должно, - стиснув зубы, ворчал Карп, - должно, да не обязано! Больно, блин!
- Резюмируем, - проворчал Василий, - блохастого запугать не получилось. Перед Ганей за это отвечать тебе. Агриппина!
- Ну чего тебе, иди нахер, командир фуев, - проворчала ведьма, смазывая ягодицу Карпа целебным отваром.
- Ты свое задание не выполнила!
- И не собиралась. Я, в отличии от вас, идиотов, закон соблюдаю. Учувствовать в этом безобразии не собираюсь. К приезду вашего диктатора, меня здесь не будет. Уеду я, к сестре, на север.
- Ипполит?
- А что Ипполит, ответил кто-то из бесов. Чуть что, сразу Ипполит. У нас было задание, «закружить» и «заманить». Ну а поскольку кружить, и, тем более, заманивать некого, то мы с горя, пойдем в сельпо и купим водки.
- Да, да, водки, - загалдели Кузя с Ваней, - Купим, за Ганю выпьем…
Василий завозился. По всему выходило, ему одному отвечать. А ведь если, допустим, они с Лариской все сами сделают. Фею украдут и в пещеру притащат. А Гане так и скажут, что, мол, обосралась вся нечисть. Никто твоих заданий не выполнил, а мы, вот, расстарались. Тогда и ништяки все им. И почет, и уважение…
- Лариска! Подь сюда! Задание тебе будет.
- А то вообще кто, чтобы задания раздавать? – Лариска плюнула в сторону лешего. – Свои задания выполняй, понял? Ишь, раскомандовался.
- И не надо. Сам справлюсь, - бурчал Василий, - сам все решу. Буду правой рукой у Гани. Вы мне еще прислуживать будете…

Глава 9.
Похищение.

Эд сидел на коньке крыши. Солнце нещадно припекало, он разделся до пояса и по перекинутым веревкам подтягивал наверх очередной лист шифера. Работа кипела во всю. Старые, сломанные листы с одного ската крыши были уже сброшены, а новые, заранее купленные Анной Тихоновной, потихоньку обретали свое законное место, выгодно отличаясь от старых, переломанных градом и крошащихся от непогоды, товарок. Из-за края крыши показалась поднявшаяся по приставной лестнице Ольга. Волосы ее были убраны под платок, на смеющемся лице блестели бисеринки пота:
- Морса холодного тебе принесла, попей, жарко тут.
- Спасибо, - Эд, придерживаясь за веревки, спустился к краю крыши, и принял из рук Ольги прохладный глиняный кувшин. Напившись обжигающе холодного морса, он наклонился к Ольге. Она протянула руку за кувшином, но Эд, смеясь поцеловал ее прямо в нос. Ольга отшатнулась, но Эд схватил ее за руку, удерживая от потери равновесия, - не боись! Не съем!
Работа спорилась быстро. К вечеру уже больше половины крыши была покрыта новым шифером. Анна Тихоновна позвала к столу. Откуда-то из кустов показалась заспанная морда Барса.
- Как вы успеваете всё? – удивился Эд. Ведь работая вместе с ними, Анна Тихоновна параллельно успела сварить давешние вареники с вишнями, затопить самовар и накрыть стол.
- Люська, айда ужинать! – мявкнул Барс, - я тут сметану на столе наблюдаю… Люська!
Люськи нигде не было. Анна Тихоновна с Ольгой обежали весь двор, побежали спрашивать соседей. Эд, не переставая звать фею, проверил дом, затем побежал к реке. Люська пропала. Последним ее видел Барс, когда пошел вздремнуть, Люська сидела на ветке дерева и беседовала с каким-то прохожим.
- Ее украли. – промяукал Барс. – Точно украли. Я чувствую. В лесу она.
- Анна Тихоновна, Эд положил руку ей на плечо, - ружьишко дадите?
- Я с вами пойду! – возразила было Анна Тихоновна, но Эд и Ольга синхронно помотали головой.
- Эд возьмёт ружье. Лес я хорошо знаю. – возразила Ольга. Мы пойдем. Барс направление покажет.
- Держись, Люська, - прошептал Эд, закинул за спину ружье, повесил на пояс сумку с патронами и, подхватив на руки Барса, шагнул за калитку.
Лес встретил их непривычной тишиной. Солнце уже начало садиться и проглядывало сквозь листву, создавая причудливые, сказочные узоры. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота насекомых, ни шелеста листьев, ни каких других, обязательных для леса звуков. Барс сидел на сгибе правой руки Эда и внимательно вглядывался вдаль. Он тоже не издавал ни звука, однако Эд понимал его по малейшему движению головы. Ольга шла следом, внимательно осматриваясь по сторонам.
- Тут недавно проходили,- прошептала она, - следов нет, но веточка свеженадломленная. Это кто-то опытный. Следов почти не оставляет. Там впереди впадина, ее у нас Марьиной зовут, затем плохие места начинаются.
Эд кивнул, не отвечая, и ускорил шаг. Хотелось успеть до темноты.
Когда компания добралась до Марьиной впадины, уже наступили сумерки. Ольга передала Эду заранее приготовленный фонарик. Место казалось Эду очень знакомым, словно он бывал здесь. И бывал совсем недавно. Проявляющаяся под ногами черная вода. Цепляющие одежду деревья… Он остановился пораженный внезапно накатившим воспоминанием. Вспомнился сон, который видел в первую ночь. Определенно это было именно то место. Вон там, чуть подальше поляна, на которой горел костер, и на которой Люська беседовала со старухой.
Поляна была на месте. И старое кострище никуда не делось. Даже камень, на котором сидела старуха был здесь. Барс ощетинился, видно он тоже вспомнил это место. Эд хотел было рассказать свой сон Ольге, но она ушла далеко вперед, и махала фонариком, мол, идите скорее!
Эд ускорил шаг, но Ольга так и оставалась вдалеке. В какой-то момент она скрылась за широким стволом раскидистого дерева, и свет ее фонарика исчез окончательно. Испугавшись, Эд перешел на бег. Это была плохая идея - бежать в ночном лесу. Первый же торчащий из земли корень поймал Эда за ногу и заставил рухнуть лицом в мокрый мох. Барс успел спрыгнуть на землю. Он дрожал всем телом, шерсть на загривке стояла дыбом.
- Быстро вперед! Она рядом! – мяукнул Барс и припустил в темноту.
Эд вскочил на ноги, и тщательно освещая себе путь, двинулся следом.
Впереди зиял зев пещеры. У входа, облокотившись спиной на камни, сидела Ольга. Глаза ее были закрыты. Эд двумя пальцами прикоснулся к шейной артерии. Пульс был. Слабый, но был. Девушка явно была без сознания. Барс, тем временем, проскочил в пещеру. Эд шагнул следом.
Пещера была не очень глубокая. В десятке метров от входа горел костер, дым от которого столбом поднимался вверх. За костром, прислоненные к стене, стоял сколоченный из нестроганых досок щит, к которому гвоздями были прибиты крылышки Люськи. Платье на фее было грязным и изорванным, на лице, руках и ногах множество ссадин и кровоподтёков. Она с трудом открыла заплывший глаз и прошептав «Эдик… пришел-таки…» уронила голову на грудь. Эд попытался освободить фею, но уперся в невидимую стену. Стена была мягкая, но настолько упругая, что протиснуться сквозь нее не было никакой возможности. Эд в отчаянии колотил по стене кулаками, затем прикладом ружья. Слезы текли по его щекам. «Люська! Люська! Я тебя сейчас вытащу! Подожди минутку, я сейчас!» - хрипел Эд в отчаянии. Сзади раздалось тактичное покашливание. В проеме пещеры, загораживая своей огромной фигурой практически весь вход, стоял Ганя. Из-за плеча его выглядывала крысиная мордочка Василия.
- А она упиралась, сука! А я ее с ветки сбил, и, пока не поднялась в охапку и сюда. Все то обосрались. Никто не выполнил, а Василий надежный, на Василия завсегда можно положиться. Сказал, как отрезал, - бубнил леший.
- Заткнись пока, – промолвил Ганя, - будет тебе награда. Я тебе эту сучку живой оставлю, натешешься с ней перед смертью. А пока исчезни с глаз.
- Что, городской, влип, - это уже Эду, - а я говорил, нечего с этими шалавами связываться. Добра от них не жди. Так что извини, мил человек, но отпустить тебя я не смогу. Зажарим мы тебя сегодня и отпразднуем избавление от этой мерзости, - он кивнул в сторону феи, - ты не старый еще, мясо вкусное будет. Хотя нет, сегодня девку твою зажарим. У нее и мясо понежнее. А тебя разделаем и на ледник. Потом на фарш покрутим, котлет нажарим…
Эд стоял напротив Гани, он был словно связан невидимыми веревками так, что не мог даже пошевелить пальцем. Ружье валялось тут же, у его ног. Слезы бессильной ярости обжигали щеки. «Председатель, сука… Это он все подстроил…»
- Девчонку отпусти, - прохрипел Эд, меня забирай, девчонку отпусти. Не причем она здесь. Это не ее разборки…
- Влезла, значит ее! – громко засмеялся Ганя, - да ты не бойся! Больно не будет. Я сначала кровь выпущу, ты и заснёшь. А разделывать уже потом буду...

- Привет всей честной компании, - раздался оглушительно громкий голос.
Ганя вздрогнул и обернулся. У него за спиной стоял невысокий мужчина. В свете костра лица его видно не было, но голос был очень знакомый. Ну не мог здесь этот голос звучать. Не отсюда он. Эд оторопел.
- Что молчите, то? – Весело прогудел голос, - забрались среди ночи незнамо куда и молчат, как рыбы об лед. Ходи тут по лесу, ищи вас…
- Филипп Филиппович? Вы? - удивленно прошептал Эд.
- Ну я, я, кто ж еще. Надо же за своими кадрами присматривать, когда в отпуск отпускаешь. А то вот отпустил одного, он тут решил местную нечисть мясом своим кормить, - рассмеялся генеральный.
Филипп Филиппович подошел ближе и Эд смог его рассмотреть. Шеф был одет в явно дорогой охотничий костюм, но оружия при нем видно не было. Ганя, тем временем пришел в себя:
- Ты кто, падаль! Что здесь делаешь?!
- Владыка я.
- КТО???
- Ты что, глухой? Владыка. И знаешь, что это значит? А это значит, что кто-то из местной нечисти немного заигрался. Он протянул руку в темноту и выдернул за ухо давешнего лешего. Василий трясся мелкой дрожью и причитал:
- Это не я… это не я… он меня заставил… я не хотел…
- Изыди, мразь, - брезгливо процедил Владыка, отряхивая пальцы о штанину, - а ты подойди, - это уже Гане, - подойди, подойди, посмотрю на тебя…
Гадкая улыбка уже спала с лица председателя. Он ссутулился, сразу став меньше ростом и повернувшись к Эду спиной, волоча ноги, побрел к Владыке. Эд сразу почувствовал, что он опять может шевелиться, и кинулся к фее. Вслед за ним, шатаясь в пещеру вошла Ольга.

Глава 10.
Конец председателя.

Несмотря на жару, в хате председателя Озерсково сельсовета Гани Ольгердовича топилась большая русская печь. За огромным новым столом, только вчера привезенным из райцентра, собралась вся Озерковская нечисть. По правую руку от Владыки расположились Эд и Ольга, за ними сидели присмиревшая троица бесов. По левую руку Барс, Агриппина, Лариса и Григорий. Тут же стояло ведро с Олегом. Карп стоял чуть поодаль, потирая раненный филей. Василий и Ганя сидели на низкой лавке в дальнем углу комнаты. Василий трясся и обильно потел, Ганя же ссутулившись опирался локтями о колени, так низко опустив голову, что борода доставала покрытый домотканым половиком пол.
Владыка уже раздал, как говорится, «всем сестрам по серьгам» остался нерешенным вопрос только по этим двоим.
- Василий!
- Я не хотел…
- Этом мы уже слышали. Не хотел, заставили… Ответ за себя держи!
- Не губи, Владыка! Не губи, я отслужу! Все сделаю! Только пожалуйста…
- Замолчи. На 100 лет ссылаю тебя в Якутию. Через 100 лет, если не будет к тебе претензий…
- Спасибо, спасибо, - залепетал леший, падая в ноги Владыке и пытаясь поцеловать край охотничьего комбинезона.
- Фее спасибо скажешь. Пшел вон!
Филипп Филиппович повернулся к Гане.
- Ну а ты, председатель, наворотил много. Сам понимаешь, ссылкой не отделаться тебе
Ганя поднял лицо на председателя. Глаза горели красными огоньками, желваки ходили из стороны в сторону:
- Моя б воля, я бы тебя…
- Не будет больше твоей воли! Бесы!
Бесы подскочили со своих мест.
- На лопату и в печь его!
Ганя дернулся, но связанный невидимыми путами, не смог даже встать с лавки. Лицо его покраснело от натуги, вены на висках вздулись, мышцы на руках бугрились, на бороду стекали клочья пены. Бесы приволокли огромную лопату.
- А вы идите домой. Вам незачем смотреть на это, - Филипп Филиппович кивнул Эду и Ольге, - мы с вами потом еще встретимся.

Эпилог.

- Вставай, алкаш!
Эд поморщился, пытаясь удержать стаскиваемое Ольгой одеяло.
- Ну еще пол часика…
- Вставай! Счастье свое проспишь!
- Теперь уже не просплю. Куда ты денешься.
- Ну, я могу и передумать.
- Только попробуй!
Из кухни раздался недовольный мяв: «Мы завтракать сегодня будем, вообще? У них тут, если что, кот голодный, а они сюсюкаются».
Вчера Эд пил водку с бесами, о чем теперь сильно жалел. Эти три брата так его накачали, что голова просто раскалывалась. Эх, где Люськины волшебные блинчики…
Со дня суда прошел месяц. За этот месяц произошло многое. Новым председателем был назначен Степан Авдотьевич, муж бабы Шуры, нечисть вся притихла и не пакостила, Эд сделал Ольге предложение, получил согласие и всей деревне было объявлено о помолвке. Бесы, под руководством Эда, закончили перекрывать крышу у Анны Тихоновны и отметили это дело ударной пьянкой.
- Ты одевайся пока и корми шерстяного, а я к Анне Тихоновне на минутку…
В раскрытое окно влетела Люська, сделала большой круг по комнате и приземлилась на краю кровати. Она была в новом темно-зеленом платье, волосы были заплетены в две озорные косички:
- Ну что, молодежь! Не передумали уезжать то? Может все-таки останетесь?
- Может и останемся, - улыбнулся Эд, - теперь нам все можно.

Stakanizator.

Мало букв.
Давай ишшо. Напиши целую рубрику про нечисть, Барса и Люську,
Мне понравилось. Душевно.
Спасибо большое, автор.

Странный какой-то ТС. В начале десятого года зарегился, два коммента ,почти через четырнадцать лет хуяк..
Люська и Барс.
Сидел, штоле?

Спасибо за отзыв. Было несколько рассказов. В утиле утонули

очень хорошо! мне зашло. как грица: Пеши есчо!

Ок. Сохраню для себя.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Мне понравилось, автор продолжай.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Понравилось!!! Продолжение будет?

спасибо! очень понравилось) пишы ищё

Даже не знаю. Не сильно мой формат...

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Отличный рассказ! Прочитал на одном дыхании. Спасибо!

хороший слог, нраится, пейши

Очень круто! АВТОР, ЖДУ ЕЩЕ! +

Автор спасибо! Очень годно!!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Друзья, спасибо всем огромное за отзывы!

Чтиво ну Оочень приятное.. давай есчё..

Не знаю насчет формата, но у тебя получается отлично))))
Продолжай в том же духе.

И, это, будешь писать еще - кидай рассылку, чтоб не пропустить.

Отлично зашло. Давай ещё!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Очень понравилось. Добрые буквы, продолжай, автор!))

Отличное чтиво! Пиши ещё!

Размещено через приложение ЯПлакалъ