– У нас есть такое поверье, загадывать у кукушки, сколько лет проживешь.
– У нас такое поверье тоже есть.
– Загадывали?
– Загадывал. Она мне сто двадцать раз кукукнула.
– Сильно. А вы в судьбу верите?
– Верю. Хотя вообще я неверующий человек. Но что-то такое есть, и оно мною таки верховодит. Но как это назвать? Религией? Нет, так я назвать не могу. Для меня это не религия, для меня это какая-то сила. И однажды я это понял, на себе почувствовал, – что есть она, эта сила. Я тогда был после института, без работы вообще. Это было сразу после выхода фильма «Особенности национальной охоты». И я уехал в Финляндию и стал там водить грузовики. Так прошел год.
Потом я все-таки решил, что я буду актером, решил еще раз. Но искать театральной практики не стал, потому что вдруг понял, что не надо ничего искать, потому что то, что тебе дано, – то и будет. И я верю, что раз мне дано было играть в «Кукушке» – вот я и играл в ней. Мне дано играть Лопахина – значит, я играю его. Мы мало можем влиять на свою судьбу. Самое главное – быть добрым человеком. Это нелегко. И когда я утром просыпаюсь и у меня плохое настроение – я первым делом выхожу на улицу и здороваюсь со всеми, улыбаюсь и говорю – «доброе утро». И настроение начинает подыматься.
– Вам нравится играть в театре?
– В театрах много такого, что люди работают, как на фабрике. И это неинтересно. Да ведь и зритель это видит. Сейчас у театра, как такового, кризис. Нету искусства. Для людей главное – набить зал, мне это непонятно. В связи с этим у меня есть такое ощущение, что театр умирает. И для меня сегодня самый главный вопрос – кому он нужен, этот театр, кому? То есть вообще мы можем жить без театра? Вот, скажем, если сейчас закроют все театры в Санкт-Петербурге, что с того? Что из этого будет? Никто не пострадает. Никто не умрет, и все будет нормально, ничего страшного. И, по-моему, это неправильно, когда театр не нужен, когда это просто элементарное вечернее развлечение.
А мне бы хотелось, чтобы был такой театр, к которому не так хладнокровно бы относились. Чтобы был такой театр, без которого люди не могут жить.
Меня пригласили играть в мюзикле «Иисус Христос – суперзвезда» – в большой театр, на большой сцене. А я спросил у режиссера зачем? Зачем я должен играть? Не-е… я лучше буду уборщицей работать. Я не хочу просто в себе актера испортить. А работа… Есть у меня и нормальная, обычная работа. Я рамки делаю. Оформляю картины. Это я умею. Я ведь столяр с детства. А еще я дальнобойщиком могу. Я профессиональный водитель, водил иногда грузовики, подрабатывал. И я лучше буду мусолить баранку, чем заниматься в театре тем, чем я не хочу. На хрен мне это надо?
Поэтому мне хочется верить, что есть такой театр еще, который нужен. Вот у нас зал тридцать мест. И мы решили: если подойдет человек и будет говорить, что у него нету денег, – мы его пропускаем бесплатно. А если там пятнадцать свободных мест перед началом спектакля остается – мы просто выходим на улицу и зазываем людей: ребята, заходи!
– Вам легко работалось с Рогожкиным?
– Да, очень легко и приятно. Он очень добрый человек. Самое плохое, что я слышал от него за время съемок, было: «Ребята, читайте сценарий». Это когда мы из рук вон плохо играли, текст забывали.
– А как вы общались на съемках «Кукушки»? Бычков финского не знает. Анни не знает русского…
– Я был переводчиком. На площадке. Между Рогожкиным и Анни, между Бычковым и Анни. Анни знает английский и финский. И я переводил, что я хотел. Она женщина сложная. И ведь это была ее первая роль. Она говорит – переводи этому режиссеру, что я не хочу так играть. И какие-то вещи я переводил, а какие-то – нет.
– Вы в армии служили? Ваш герой в «Кукушке» так естественно, по-армейски облизывает ложку…
– Я хотел служить в армии, когда мне было 16 лет. Я тогда еще в школе учился. Но мне сказали – сначала доучись. И тогда я сказал – хорошо я доучусь, но тогда я уже никогда не пойду в эту армию. Ну а когда пришел срок, меня врач негодным признал.
– У вас родственники воевали?
– Воевали. У меня один дед погиб, а другой – сошел с ума. Он до сих пор воюет каждую ночь. А когда моя бабушка узнала, что я уезжаю в Россию, она сказала: «Возьми хоть винтовку с собой – знаем мы этих русских»! Такие дела. Но у меня-то нормальное отношение к России.
– «Кукушку» хотели выдвинуть на «Оскар». Но ее место занял фильм Андрея Кончаловского. А в российском оскаровском комитете его брат – Никита Михалков. Что вы о нем думаете?
– Хороший человек.
– Вы бы хотели получить «Оскар»?
– Я не люблю Америку. Там всё деньги. Я бы лично вообще закрыл, на хрен, эту церемонию – такое мое мнение. И потом, что такое «Оскар»? Сам фильм от этого ни лучше, ни хуже не становится. Водку вот там наливают – это, конечно, да.
– Вы конфликтный человек?
– Я никогда не ругаюсь ни с кем. Моей жене иногда даже обидно, что я не ругаюсь с ней. А дело здесь в том, что если я ругаюсь с человеком – это навсегда; и тогда этого человека для меня уже нет и не будет. Поэтому я такой доброжелательный человек, даже слишком.
У меня есть такой обычай: раз в месяц я напиваюсь, один, это потому что я накапливаю в себе, я никому никакого плохого слова никогда не хочу говорить… И вот я возьму литра три водки, пойду в лес, напьюсь – и там буду орать, плакать. И потом я выйду из этого леса – и все будет хорошо.
Михаил Пилюгин
Всё.
Отсюда
https://gorod-812.ru/villi-haapsalo-kogda-m...ozhkin-govoril/