Трус, которым нужно гордиться

Потому что это всего лишь фамилия такая...

Слева -- направо: рабочий минского завода им. Мясникова Кирилл Иванович Трус и бывшие школьники: 17-летняя Маша Брускина и 16-летний Володя Щербацевич.

Их ведут к месту казни за организацию побега раненых советских офицеров из минского лазарета для военнопленных.

Первая публичная казнь в Минске в период оккупации.

Далее отсюда


«Подпольная группа Труса и Щербацевич организовала побег большой группы военнопленных командиров Красной Армии из лазарета, разместившегося в бывшем Политехническом институте (где Маша, как известно, работала медсестрой. – Ред.). Патриоты снабжали пленных бланками документов, сообщали им явки в городе. На конспиративных квартирах в семьях О.Ф.Щербацевич и ее сестры Н.Ф.Янушкевич бежавших переодевали в гражданскую одежду.

[Могу достоверно сообщить, что моя мать в 1941 году в оккупированном городе -- выпускница школы -- работала в немецкой комендатуре именно с целью воровства чистых бланков документов, которые затем передавались людям, связанным с партизанами. Ей повезло больше -- накануне ареста семью предупредили, и они ночью ушли в лес к партизанам. Так что так всё тогда и было в оккупированных советских городах]

Первой от руки предателя Б.Рудзянко пострадала группа, в которую входили Трус, Щербацевич и другие. Патриотов бросили в тюрьму, их ежедневно пытали, но они до конца оставались верными социалистической Отчизне. В дикой злобе палачи учинили над ними публичную расправу, в разных концах города появились виселицы. 26 октября 1941 года было повешено 12 подпольщиков…»

Не умоляя подвиг, трус по-белорусски - кролик. Так что... Вопрос к заголовку. Но это ничего не меняет.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Нужно помнить!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Да, от этого мало что меняется.

В таких темах, мне как-то особенно стыдно за мои поступки в 16 лет. Наши деды герои. Спасибо им за беспечное детство...

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Хорошо, что такие темы появляются на Япе. Как-то перегружают сознание...

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Из источника:

Напоминаю, что для данного поста основной является именно эта -- вторая часть -- история работавшего в оккупированном Минске фотографа Алексея Сергеевича Козловского

Вот что он рассказал после освобождения Минска советскими войсками в 1944 году:

«С июня 1941 года по 1944 год я работал в частной фотографии так называемого фольксдойча Бориса Вернера. Немцы часто сдавали на проявку и изготовление отпечатков снятые ими пленки.

Приблизительно в ноябре 1941 года в мои руки попала пленка, на которой были запечатлены эпизоды казни советских людей – мужчины, девушки и подростка. Я проявил эту пленку с размерами кадра 6х9 см. Всего на ней было восемь кадров, которые не повторяли друг друга…

По-моему, если память мне не изменяет, я по заказу сделал по три отпечатка с каждого снимка. И, кроме этого, на свой страх и риск, я сделал еще по одному отпечатку, которые спрятал у себя в подвале с величайшей осторожностью, так как я давал подписку коменданту города Минска, что никаких дубль-отпечатков делать и сохранять не буду.

Людей, которые были на фотографиях, я лично не знал, но, потрясенный их мужеством, я решил сохранить эти документы для будущего. За годы войны мне удалось сохранить 287 фотографий, запечатлевших злодеяния немецко-фашистских захватчиков, которые я сдал органам Советской власти после освобождения города»

Источник информации: http://jewishfreedom.org/page472.html

Так вот, этот человек жил три года в оккупированном городе, проявлял пленки и изготовлял фотографии для немцев в лаборатории фольксдойча (сотрудничал с оккупантами), дав соответствующую подписку

Думаю, если бы немцы узнали о том, что он изготовляет лишние фотографии и прячет их, участь его, вероятно, была бы аналогичной участи подпольщиков

Однако о нем, в отличие от подпольщиков, о которых знали, у которых были товарищи, никто бы не узнал, и в памяти он бы остался скорее всего... как сотрудничавший с немцами коллаборационист

Понимал ли это Алексей Козловский?

Думаю, что да, наверняка понимал

И тем не менее -- в течение трех лет (!) -- вел свою никому не известную войну с оккупантами в одиночку

Сохранив в итоге 287 уникальных свидетельств -- в качестве своего вклада в общую победу над нацистской Германией.




Последним казнили Кирилла Труса.

Казнь совершили добровольцы 2-го батальона полицейской вспомогательной службы из Литвы, которыми командовал майор Импулявичюс. Время съёмки: 26.10.1941 г.

Это сообщение отредактировал alex7722 - 22.04.2021 - 22:38

судя по тому, что фамилия предателя известна, я надеюсь, что "награда" нашла "героя", когда там начал работать СМЕРШ.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Свидетельство четвертое. Спасенного из лазарета Блажнова Ивана Никитовича, ныне начальника отдела одного из минских заводов.

– Получил сильное ранение в левую ногу, – рассказывает он, – затем плен и фашистский лазарет. Это была бесчеловечная свалка, а не лазарет. Раненые валялись на голом полу. Мне повезло, я лежал на листе фанеры…

– Помните ли вот эту девушку? – Мы показываем фотоснимки. – Нам точно известно, что она работала медсестрой в вашем лазарете.

Пауза.

– Нет.

И хотя это легко объяснимо (на втором этаже, где размещались легкораненые и куда Блажнова сразу же переместили узнавшие своего политрука бойцы, женщин вообще не было, они могли быть только на первом этаже, где находились тяжелораненые), – все-таки нам трудно скрыть разочарование.

– Как вас вывели из лазарета? – делаем мы еще одну попытку.

– Фельдшеру Писаренко разрешалось ходить по городу с повязкой. Он заготовил документы на меня, Левита, Зорина, Истомина, Рудзянко…

– Простите, какого Рудзянко?

– Того самого, предателя. Лейтенант Борис Рудзянко служил вместе со мной в одном корпусе, работал в штабе… Ну так вот, вывели нас под предлогом перевода в третью больницу, а привели к Ольге Федоровне. Она же распределила всех по квартирам. Я остался у нее, а Рудзянко поместили у Лены Островской…

Стоп! Лена Островская… Где мы о ней слышали? Ага, свидетельство Каминской: «Ольга все время подходила к девушке, которая сидела в седьмом номере вместе с портнихой Леной Островской…»

– Вы не помните, чем занималась Островская?

– Она была портнихой.

Теперь все сомкнулось. Предатель Рудзянко сразу же после ареста, разумеется, назвал Островскую, приютившую его, и Ольгу Федоровну, которая привела его к Островской и потом в числе других спасенных увела в лес, к партизанам. Выдал он и остальных из группы Ольги Федоровны, в том числе и Машу. Так Маша Брускина и Елена Острвоская оказались в одной камере, по соседству с Ольгой Федоровной. И хотя Блажнов так и не вспомнил Машу, потому что не знал ее в лицо, но они оказались накрепко связанными друг с другом – раненый военнопленный политрук Иван Блажнов и медицинская сестра комсомолка Маша Брускина, отдавшая жизнь за то, чтобы он оказался на свободе.

Многие, узнав, что Неизвестная, чья фотография облетела мир, – это семнадцатилетняя Маша Брускина, спрашивают, что совершила она, за что была казнена. Этому, собственно, и посвящена наша сегодняшняя публикация. Но каковы бы ни были ее заслуги в подполье, какая бы роль ни была отведена ей в этом четко налаженном, законспирированном механизме, объединившем разных по возрасту, но одинаковых по величию души людей, – все-таки свой главный подвиг Маша совершила не до, а в день казни. И говоря о ее бессмертии, мы прежде всего говорим о ее подвиге по дороге от тюрьмы на улице Володарского до арки ворот дрожжепаточного завода, превращенной в виселицу. Мы видели фотографии, запечатлевшие последние минуты ее жизни. Мы видели, как высоко, как гордо несет она свою голову, не склонившуюся перед врагом. Так идут не на казнь, так уходят в бессмертие...

Награда "героя" нашла, пусть и не так быстро, как хотелось бы...

Сколько стоит человеческая жизнь? Казалось, на той войне она не стоила и понюшки табаку. Но бывший лейтенант Красной Армии Борис Рудзянко имел на жизни советских людей твердые расценки в немецких марках. Агент Абвера и провокатор. В оккупированном Минске он продавал жизни патриотов – подпольщиков, партизан, связных, всех, за кого можно было получить вознаграждение. И был он ловким агентом… с фантазией, со смекалкой. Но вот уйти на запад со своими шефами не успел.




После оккупации он тоже почти избежал возмездия – 7 лет, как бывшему пленному. Оставался год, когда его дело вновь было пересмотрено. Уже через несколько недель оно распухло, начало сшиваться в тома, и вскоре стало ясно и без суда – лишить этого человека жизни мало, но это единственное, что позволяет закон.

Со временем многие подпольщики, которых он предал, были посмертно награждены, его же фамилия для следователей стала нарицательной: «Сколько еще таких Рудзянок скрывается среди нас?..» На этих делах так и остался стоять гриф «Без срока давности».

https://voenhronika.ru/publ/vtoraja_mirovaj...god/22-1-0-2259

Это сообщение отредактировал alex7722 - 22.04.2021 - 23:13

Возмездие

Подвиг, через сколько бы лет мы о нем ни узнали, не теряет своей силы по причине давности свершенного. Наоборот, с высот времени он становится величественней и ясней, как морские глубины с высоты орлиного полета.

Но тогда и злодеяние не перестает быть злодеянием, даже если минуло без малого тридцать лет.

Еще в Минске мы узнали о процессе над предателями Родины, пособниками гитлеровцев, который проходил сравнительно недавно в Каунасе. На этот процесс вызывали жену Труса Александру Владимировну, которую просили подтвердить, что на снимках казни среди повешенных ее муж Кирилл Иванович. Тогда еще никто не знал о Маше, имя ее еще не было названо. Но уже тогда, на процессе, потянулась ниточка к ее подвигу – судили палачей, имеющих самое непосредственное отношение к трагедии, происшедшей в Минске 26 октября 1941 года. Среди подсудимых были и Машины палачи.

Мы позвонили в Каунасский военно-исторический музей, откуда, как мы уже писали, еще в 1949 году впервые прислали в Минск снимки казни с просьбой опознать город, где проходила экзекуция.

– Да, – ответили из Каунасского музея, – это был процесс над карателями так называемого второго полицейского литовского батальона, действовавшего в 1941 году в Минске… Да, к той казни, о которой вы спрашиваете, подсудимые имели самое прямое отношение… Все материалы процесса хранятся в Вильнюсе, в республиканском Комитете госбезопасности…

Десять огромных томов следствия. Каждая страница этой страшной «летописи» кричит, кровоточит. Каждая страница – это сотни, тысячи убитых и расстрелянных, повешенных, сожженных…

Год длилось следствие – подсудимые, уже не отпиравшиеся, не могли уложиться в меньшие сроки, чтобы вспомнить весь свой «послужной список». В материалах имеется одно донесение, довольно точно констатирующее «деятельность» так называемого второго полицейского литовского батальона до ноября 1941 года. Вот отрывок из этого донесения:

«…2-му батальону вспомогательной полиции было поручено расстреливать привезенных из Белоруссии и Польши евреев, русских, коммунистов и военнопленных Советской Армии. По полученным сведениям, они уже расстреляли (и это всего лишь за несколько месяцев. – Ред.) свыше 46 000 и повесили свыше 10 людей. Все эти экзекуции фотографируются, особенно массовым путем фотографировалось вешание…»

«Повесили свыше десяти людей…» – первый десяток, начало. А если совсем точно, то двенадцать. И мы знаем кого: тех самых двенадцать из Минска – Щербацевич Ольгу Федоровну, ее сына Володю, сестру Надежду Федоровну, у которой отняли грудного ребенка, Труса Кирилла Ивановича, Брускину Машу и других…

Открываем первый том дела, и сразу же, на первой странице, знакомый снимок казни, вырезанный из газеты. Под снимком подпись: «Кто же ты, легендарная сестра легендарной Зои?»

На этот вопрос ни в первом, ни в остальных томах ответа нет. Разве палачу не все равно, кого он вешает или убивает? Зачем ему знать имя своей жертвы? Только бы впоследствии, если придется отвечать, его собственное имя не всплывало…

Не помнили они ни Маши, ни ее боевых соратников. Как это было, запомнили. Потому что те «свыше 10 людей», что значились в донесении, умирали, как герои…

До сих пор свидетельствовали Машины друзья, соседи, соученики, родственники, работники музея, бывшие подпольщики – свидетельствовали советские люди. А вот показания палачей.

З.Кемзура, командир роты:

«Осенью 41 года в воскресенье командир батальона Импулявичюс приказал подготовиться и выстроить всех солдат. В указанное время были построены три роты. Командир батальона повел все роты к тюрьме г. Минска. У тюрьмы находились немецкие офицеры. Все солдаты выстроились в два ряда, и после этого из тюрьмы выгнали группу людей. Одному из них на груди, помню девушке, были повешена доска с надписями на немецком и русском языках: «Мы – партизаны, стрелявшие по германским войскам». У них руки были связаны. Их погнали на улицу (название не знаю), где были подготовлены виселицы…»

На процессе в Каунасе судили десять фашистских палачей. Но на скамье подсудимых их было только девять. Десятый – бывший командир карательного батальона Импулявичюс, о котором только что упоминалось, в это время преспокойно пребывал в Соединенных Штатах Америки, в городе Филадельфии…

Имя его значится в так называемой «Литовской энциклопедии», изданной в Америке литовскими националистами. Однако «заслуги» палача нашли в ней далеко не полное отражение. В энциклопедии лишь сказано:

«Импулявичюс Антанас сын Людвикаса, 1907 г. рождения, уроженец гор. Паневежес. В 1925 году окончил военное училище, с 1935 по 1937 год посещал курсы офицеров Генерального штаба. После окончания назначен во II отдел генштаба. В 1937 году – майор. В 1939 году – начальник учебного отдела штаба организации союза шаулистов (военная фашистская организация). С июня 1941 года по январь 1943 года – командир II-го полицейского батальона. В 1944 году является начальником штаба Каунасского полка армии генерала Пляхавичюса. В 1945 году отступил в Германию. В 1949 году прибыл в США, в г.Филадельфию».

Господа издатели, зачем же так скромно о «деятельности» Импулявичюса в период, который назван советским, в том числе и литовским народом, Великой отечественной войной? Если так получилось из-за вашего неведения, то советуем в новое издание внести дополнительные сведения в биографию бывшего командира карательного батальона, почерпнув их хотя бы из нашей статьи.

Мы полагаем, что демократическая общественность Америки, народ американский до сих пор не знают, кто проживает у них с 1949 года в городе Филадельфии. Что же, теперь им известно все…

Эту повесть мы начали с поиска. Поиск завершен. Ее не будут больше называть Неизвестной. Мир знает теперь: «легендарную сестру легендарной Зои» зовут Маша Брускина. Подвиг ее стал известен, и мы уже знаем, какой она была, что любила, о чем мечтала, ради чего жила. Горько только, что «жила», а не «живет». Что жива она только в нашей памяти.

А палач Импулявичюс, казнивший ее, все еще живет…

Когда он вел тех троих к виселице, когда равнодушно взирал, как щелкает затвор фотоаппарата, когда выбивал стул из-под ног у Маши, он, верно, не думал о своем бессилии перед этой школьницей, перед силой ее духа. Он не знал, что смерть не властна над героями. Да и откуда ему знать это? «Рожденный ползать, летать не может». Но вот минуло без малого тридцать лет, но никто не забыт, ничто не забыто. Импулявичюс доживает на чужбине свой жалкий век. Имя его окружено проклятием, и по ночам страх перед Возмездием не дает ему спать. А она, его жертва, победившая его, только начинает свою вторую – бессрочную жизнь, имя которой – Бессмертие.



«Труд», 20, 21 июля 1968 г.

Это сообщение отредактировал alex7722 - 22.04.2021 - 23:09

Крепость духа наших предков - поражает. Даже каратели и коллаборационисты Второй Мировой не могли побороть дух, они из мести убили тело, не оттого подвиг жертв только стал больше и величественный. Тем всё более мерзкими выглядят деяния и судьбы карателей.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

сша-канада... не удивлен.при антисоветской истерии, вся недоразвешаная бандеросня и сс-овская чухонь туда сбежала после войны, где быстро стала "жертвами а̶б̶о̶р̶т̶а̶ и антисоветскими борцунами с кровавым режимом", "уважаемыми" диаспорами г̶н̶и̶д̶ "страдальцев".

Размещено через приложение ЯПлакалъ