«Это я затянул Гражданскую войну на долгих четырнадцать месяцев, каюсь».Как Слащёв Крым оборонял, 1920 год.

Яков Александрович Слащёв (Слащов) отметился как один из самых успешных полководцев Белой армии. Из дворянской семьи, потомственный военный. Окончил Павловское военное училище (1905 год) и Николаевскую военную академию (1911 год). Служил в гвардии, преподавал тактику в Пажеском корпусе. Храбро воевал в годы Первой мировой войны, был несколько раз ранен. Отмечен орденом Св. Георгия 4-й степени, Георгиевским оружием. Дослужился до полковника, был помощником командира Финляндского полка, летом 1917 года был назначен командиром Московского гвардейского полка.
Был бесстрашен, постоянно личным примером водил в атаку войска. Имел девять ранений, последнее из которых — контузию в голову — получил на Каховском плацдарме в начале августа 1920 г. Многие ранения переносил практически на ногах. Чтобы уменьшить невыносимую боль от ранения в живот в 1919 году, которое не заживало более полугода, начал колоть себе обезболивающее — морфий, потом пристрастился к кокаину, отчего за ним закрепилась «слава» наркомана.

В конце 1917 года присоединился к Белому движению, был направлен на Северный Кавказ для формирования офицерских подразделений. Служил начальником штаба партизанском отряде Шкуро, затем начштаба 2-й Кубанской казачьей дивизии генерала Улагая. С осени 1918 года командовал Кубанской пластунской бригадой, в 1919 году произведён в генерал-майоры, командовал сначала бригадой 4-й дивизии, затем и всей 4-й дивизией.

Слащёв уже имел опыт боевых действий в Крыму. Весной 1919 года он удержал Керченский плацдарм, когда весь Крымский полуостров заняли красные. Во время общего наступления армии Деникина перешёл в контрнаступление. Успешно боролся с махновцами, назначен командиром 3-го армейского корпуса.

Среди своих солдат и подчиненных пользовался большим уважением и авторитетом, его прозвали генералом Яшей. В его частях поддерживались высокая дисциплина и боеспособность. Человеком он был противоречивым, поэтому современники давали ему самые различные характеристики. Называли пьяницей, наркоманом, клоуном (за эпатирующие выходки) и авантюристом. При этом отмечалась энергия, личная храбрость, сильная воля, талант полководца, тактика полководца, который малыми силами успешно противостоял превосходящим силам врага.

Деникин писал в воспоминаниях о Слащёве:
«Вероятно, по натуре своей он был лучше, чем его сделали безвременье, успех и грубая лесть крымских животолюбцев. Это был еще совсем молодой генерал, человек позы, неглубокий, с большим честолюбием и густым налетом авантюризма. Но за всем тем он обладал несомненными военными способностями, порывом, инициативой и решимостью. И корпус повиновался ему и дрался хорошо».

Осенью 1919 года ВСЮР потерпела стратегическое поражение в ходе похода на Москву. Белые войска повсеместно отступали, утратили прежние позиции, потеряли Киев, Белгород, Курск, Донбасс, Донскую область и Царицын. Основные силы Деникин отвёл за Дон, в направлении на Северный Кавказ. Часть Добровольческой армии, группировка генерала Шиллинга, осталась в Новороссии (Крым, Херсон и Одесса). 3-й армейский корпус генерала Слащёва (13-я и 34-я пехотные дивизии, 1-я Кавказский, Чеченский и Славянский полки, Донская конная бригада Морозова), который вёл боевые действия против Махно в районе Екатеринослава, получил приказ идти за Днепр и организовать защиту Крыма и Северной Таврии.

Сначала туда же планировали направить и 2-й армейской корпус генерала Промтова, но затем планы изменились, и 2-й корпус предназначили для обороны одесского направления. Слащёв считал, что это ошибка. Если бы изначально в Крым направили более крупные белые соединения, они могли не только вести оборону, но и контратаковать, мешая красным вести наступление на Кавказ.

Получив приказ Деникина оборонять Северную Таврию и Крым, Слащёв сбил заслоны махновцев и к началу 1920 года отвёл войска к Мелитополю. Войск у Слащёва было мало: всего около 4 тыс. бойцов при 32 орудиях, а с севера надвигались 13-я и 14-я советские армии. Правда, Слащёву повезло. Советское командование распылило силы: повело одновременно из района Нижнего Днепра наступление сразу и на одесском, и на крымском направлении. Если бы красные на время оставили Одессу в покое и сосредоточились на Крыме, то шансов удержать полуостров у деникинцев не было бы. Слишком неравные были силы.

Правильно оценив ситуацию, Слащёв не стал задерживаться в степях Таврии и сразу отошёл в Крым. У него не было войск, чтобы успешно вести боевые действия на большом театре военных действий в Таврии. Но он мог удержаться на узких перешейках. Советские войска пытались отсечь белых от перешейков, но в том не преуспели. Белый генерал отдал приказ:
«Вступил в командование войсками, защищающими Крым. Объявляю всем, что, пока я командую войсками, из Крыма не уйду и ставлю защиту Крыма вопросом не только долга, но и чести».

Основные силы белых бежали на Кавказ и Одессу, но и в Крым бежала масса отдельных людей и обломков подразделений, в основном тыловых, хозяйственных. Но это позволило Слащёву пополнить свой корпус, улучшить материальную часть, он даже получил несколько бронепоездов (хотя и требующих ремонта) и 6 танков.



Слащёв провёл военное совещание с высшими командирами, которые были в Крыму. Он изложил свой план: войск мало и они слишком расстроены, чтобы обороняться, пассивная оборона рано или поздно при превосходстве сил и средств врага приведёт к поражению, поэтому необходимо вести маневренную борьбу, имея крупный резерв, отвечать ударом на удар. Фланги прикрыть флотом, на перешейках оставить только охранение, враг не сможет развернуть силы на перешейке, можно будет бить его по частям. Воспользоваться зимними условиями. Зима была морозная, жилья на перешейках почти не было, и белые, как и красные, не имели возможности в таких условиях организовать позиционную борьбу.

Полководец решил главную позицию устроить по южному берегу Сиваша, севернее Юшуня подготовили ещё фланговую позицию фронтом на запад, главный резерв расположился в районе Богемки — Воинки — Джанкоя. Не давал противнику себя атаковать, атаковал сам разворачивающегося противника, желательно во фланг.

Слащёв отвёл части за перешейки, в населённые пункты, выставил только охранение и сосредоточил войска и резервы для парирования ударов противника. Красные страдали от морозов, не могли на узком месте развернуть войска и разбить атакующего из-за перешейков силы врага. Тем временем, пока красноармейцы в очередной раз шли на штурм укреплений, преодолевали узкие перешейки, измученные, замёрзшие, Слащёв поднимал свои свежие части, контратаковал и отбрасывал их. Кроме того, снова начался конфликт между большевиками и Махно вклинившимися в позиции 14-й советской армии. Всё это позволило Слащёву удержать крымский фронт.

Свою роль сыграл и белый флот. Господство белых на море делало десант красных в Крым с тылу невозможным. Командующий морским отрядом капитан 1-го ранга Машуков и отряд полковника Гравицкого на Арабатской стрелке сыграли свою положительную роль в удержании Крыма. Также Слащёв предпринял ряд решительных мер по решению проблемы снабжения войск и наведению порядка в тылу. Приказал во что бы то ни стало возвести железную дорогу на Юшунь от Джанкоя, это решило проблему снабжения. Самыми жесткими мерами расчистил тыл от банд, укрепил местные гарнизоны сильными командирами.

Красные части продвигались медленно и только к 21 января обложили перешейки. Это позволило Слащёву собрать все силы и подготовиться к обороне. Кроме того, противник выходил к перешейкам частями, что также облегчило белым оборону Крыма. Свою роль сыграла и беспечность красноармейцев, недооценка ими противника. Красная Армия победоносно шла вперёд, белые повсеместно бежали. Это расслабило войска. Первыми вышли к перешейкам части 46-й стрелковой и 8-й кавалерийской дивизий (около 8 тыс. человек).

На рассвете 23 января 1920 года 46-я советская дивизия пошла в наступление на Перекоп. Всё шло по сценарию Слащёва: белое охранение бежало (Славянский полк – 100 штыков), крепостная батарея (4 орудия) вела огонь, затем около 12 часов снялись и артиллеристы; красноармейцы заняли вал и втянулись на перешеек. Красные заняли Армянск и двигались к Юшуню, затем наступила ночь. Красным пришлось ночевать в открытом поле при морозе в 16 градусов. В это время в Крыму была паника, о падении Перекопа и Армянска сообщили газеты, все собирались бежать, в портах грузились на суда. На рассвете 24 января красные войска продолжили наступление и попали под огонь с Юшуньской позиции. Белые (34-я дивизия, Виленский полк и конная бригада Морозова) контратаковали. Красные были разбиты и отступили, вскоре их отход превратился в бегство. Белое охранение заняло прежние позиции, остальные части вернулись на свои квартиры. Первая победа значительно повысила боевой дух корпуса Слащёва.

По схожему плану развивались и последующие сражения. 28 января наступление красных поддержала 8-я кавалерийская дивизия, но белые снова отбросили противника. Постепенно наращивая силы, красные 5 февраля предприняли очередную попытку наступления. Они прошли по льду замёрзшего Сиваша и снова взяли Перекоп. И снова Слащёв нанёс контрудар и отбросил противника. 24 февраля был новый штурм. Красные прорвались через Чонгарский перешеек и даже взяли с ходу Джанкой. После чего их снова остановили и погнали назад.

Что интересно, тактика Слащёва жутко нервировала крымскую общественность, тыл и союзников, которые сидели в Крыму как на иголках. Их сильно пугало, что красные раз за разом проникали в Крым. По их мнению, генерал должен был посадить своих бойцов в окопы и укрепления. Часть военных требовала заменить Слащёва на другого генерала. Глава правительства, генерал Лукомский, опасаясь прорыва большевиков в Крым, просил заменить строптивого командира «лицом, которое могло бы пользоваться доверием как войск, так и населения». Однако тактика белого полководца оказалась вполне успешной. Поэтому Деникин не стал менять инициативного и решительного полководца.

В целом психологическая атмосфера в Крыму была тяжелой. Тут по-прежнему было несколько политических сил, которые отрицательно относились к белым. Свою войну вели бандиты и красные партизаны. Их усилили новые ватаги беженцев и дезертиров, которые рассеялись по полуострову и грабили деревни. Существовала угроза восстания на полуострове в пользу красных. В городах также было множество беженцев. Среди них было много военных, дееспособных мужчин, но, как и в Одессе, они не желали воевать на передовой. Многие желали лишь набить карман, найти судно и сбежать в Европу, либо раствориться среди крымского населения.

Местные военные власти не могли, да и не желали что-либо поделать с этим. При этом положение беженцев не казалось таким бедственным, как у беженцев в Одессе или Новороссийске. В материально-хозяйственном плане всё было сравнительно благополучно. На Перекопе шли бои, но сам полуостров был типичным тыловым районом. К тому же Крым был оторван от высшего командования, предоставлен себе, Деникин был на Кубани, Шиллинг – в Одессе. Полуостров стал средоточием интриг, сплетен, политических склок, конфликтов, представляя яркую картину внутреннего разлада Белого движения. Из рапорта Слащёва от 5 апреля 1920 года Врангелю:
«Интриги на маленькой территории Крыма невероятно растут».

Одним из рассадников этой «заразы» стал белый флот. Деникин практически не вмешивался в дела флота. Белый флот жил своей жизнью, стал «государством в государстве». Проблем было много. Многие корабли нуждались в капитальном ремонте. Остро не хватало квалифицированных матросов, их набирали из гимназистов, студентов. Очень резко отличался личный состав. Некоторые корабли вроде миноносцев «Жаркого» и «Пылкого» были на передовой, поддерживали сухопутные части. На других судах, особенно транспортах, картина была иной. Здесь экипажи разлагались. Они ходили между различными черноморскими портами, матросы занимались спекуляцией, хорошо зарабатывали. Всё это делалось при любой власти: при немцах и гетмане, при французах, красных и белых.

На берегу севастопольское командование занялось «возрождением флота», раздуло штабы, тыловые базы и портовые службы. Офицеров хватало, сюда бежали из других портов Чёрного моря, с Балтфлота и Петрограда. Только эти офицеры были не лучшего качества: тыловики, карьеристы и приспособленцы. Боевые офицеры, которые не боялись идти против всех, погибли ещё в 1917 году либо воевали на суше. Береговые штабы и службы были хорошей кормушкой. Поэтому даже высшее командование флота было сомнительного качества.

В условиях гражданской войны этим штабам было нечего делать. Реально идти воевать никто не хотел, поэтому занимались сплетнями и интригами. Начштаба флота адмирал Бубнов даже организовал «морской кружок», где разбирали «ошибки» командования сухопутных войск. Все получаемые распоряжение тут же подвергались критике, флотские полезли в «политику». От гражданских политиков и флотских заразились и армейские тылы, все хотели играть в «политику» и «демократию».

Со времени падения Одессы и прибытия на полуостров Шиллинга и Врангеля начинается борьба за власть на полуострове. Между Севастополем, Джанкоем (Слащёв) и Тихорецкой (ставка Деникина) проходили бурная переписка и переговоры. Это вызвало сильное возбуждение («смуту») в Крыму. Под давлением Лукомского Шиллинг предложил Врангелю возглавить Севастопольскую крепость и тыловые части, чтобы навести порядок. Врангель от этой «временной» должности отказался, чтобы новым разделением властей не усугубить ситуацию. Лукомский направлял одну за другой телеграммы Деникину, предлагая назначить крымским командующим Врангеля. Эту идею поддержал и Шиллинг, сломленный одесской катастрофой. Крымская общественность не верила Шиллингу, требовала, чтобы «крымским спасителем» назначили Врангеля.

Однако Деникин упёрся. Он видел в этой ситуации очередную интригу против себя. В передаче власти он категорически отказал. К тому же Деникин справедливо опасался, что такая уступка и «выборность» командования» только усугубит «крымскую смуту». 21 февраля со службы уволили адмиралов Ненюкова и Бубнова, удовлетворили прежние просьбы об отставке Лукомского и Врангеля. Деникин издал приказ о «ликвидации крымской смуты», где предписывал всем участникам Орловского мятежа явиться в штаб 3-го корпуса и направиться на фронт, чтобы искупить виду кровью. Для расследования причин смуты была учреждена сенаторская комиссия. Орлов пошёл на переговоры, подчинился приказу и выступил на фронт. Но в марте снова поднял мятеж: самовольно увёл свой отряд, планировал захватить Симферополь и был разбит слащёвцами. Снова бежал в горы.

Врангелю посоветовали на время уехать из Крыма. Врангель посчитал себя оскорбленным и отбыл в Константинополь. Оттуда он направил Деникину письмо-памфлет, которое передал общественности, обвиняя главнокомандующего:
«Отравленный ядом честолюбия, вкусивший власти, окруженный бесчестными льстецами, Вы уже думали не о спасении Отечества, а лишь о сохранении власти...»

Армию Деникина барон обвинил в «произволе, грабежах и пьянстве». Это письмо было широко распространено противниками Деникина.

В это время, пока тыл бурлил и интриговал, на перешейках продолжались бои. Слащёв продолжал держать оборону. Красные наращивали силы на крымском направлении. Подтягивалась эстонская стрелковая дивизия Саблина. Командующий 13-й армии Геккер деятельно готовился к наступлению. В результате к началу марта 1920 года из частей 13-й и 14-й армий была сформирована ударная группировка, в которую вошли 46-я, эстонская и 8-я кавалерийская дивизии. Слащёв также не сидел на месте, активно готовился к новой схватке: сформировал сводный полк 9-й кавдивизии (400 сабель), сводно-гвардейский отряд (150 бойцов), пополнил конвой и развернул в кавполк (до 350 бойцов) батальон немцев-колонистов, конно-артиллерийский дивизион и гаубичный дивизион (из орудий беглецов).

8 марта Красная Армия снова пошла на штурм перешейков. Всё повторилось: красные снова взяли Перекоп, 10-го дошли до Юшуни, опрокинули бригаду 34-й дивизии, которая в полном беспорядке бежала на Воинку. К утру 11 марта через Перекопский перешеек в Крым прошло около 6 тыс. красноармейцев и они развили наступление от Юшуня на Симферополь. Слащёв ударил всеми имеющимися у него силами (около 4500 штыков и сабель). К 12 часам красные уже отступали. Красные понесли такие потери, что 46-ю и эстонскую дивизии пришлось объединить.

В итоге Слащёв удержал Крым в январе – марте 1920 года перед значительно превосходящими силами красных. Белые потеряли Кавказ, эвакуировались из Новороссийска в своё последнее убежище – крымский плацдарм. Уже в эмиграции, Слащёв напишет:
«Это я затянул Гражданскую войну на долгих четырнадцать месяцев…»

От Слащева, доставалось всем — и большевистскому подполью, и анархистам-налетчикам, и безыдейным бандитам, и шкурникам-спекулянтам, и распоясавшимся офицерам Белой армии. Причем приговор для всех был один — виселица. И с приведением его в исполнение Яков Александрович не затягивал. Однажды прямо у своего штабного вагона даже вздернул уличенного в воровстве ювелирных украшений одного из любимцев барона Врангеля, приговаривая при этом: «Погоны позорить нельзя никому».

«Невзирая на казни, — писал в своих мемуарах генерал П. И. Аверьянов, — Яков Александрович пользовался популярностью среди всех классов населения полуострова, не исключая рабочих. И разве могло быть иначе, если генерал везде был лично: сам входил без охраны в толпу митингующих, сам разбирал жалобы профсоюзов и промышленников, сам поднимал цепи в атаку. Да, его боялись, но при этом еще и надеялись, точно зная: Слащев не выдаст и не продаст. Он обладал удивительной и для многих непонятной способностью внушать доверие и преданную любовь войскам».

Это сообщение отредактировал BigCap - 21.03.2020 - 19:28

Когда с поста главнокомандующего Вооруженными силами Юга России ушел Деникин, на освободившееся место было две кандидатуры — генерал-лейтенант барон Врангель и генерал-майор Слащев. Но Яков Александрович, всю жизнь чуравшийся всякой политики, отказался от какой-либо борьбы за высшую воинскую должность, удалившись из Севастополя в Джанкой, где располагался штаб его корпуса. Врангель, осознавая весь масштаб личности Слащева и, главное, его значение для продолжения вооруженной борьбы, вызвал Якова Александровича обратно, поручил ему командовать парадом войск в честь своего назначения главкомом и даже присвоил ему звание генерал-лейтенанта — равное своему собственному.


Казалось, все приличия соблюдены. Но отношения между двумя самыми влиятельными в Крыму генералами ухудшались день ото дня. Камнем преткновения стали отношения с союзниками: Англия, а позже Франция оказывали сильнейшее давление на Врангеля, и все последние военные операции планировались бароном и разрабатывались его штабом с учетом интересов этих стран.

Когда летом 1920 года армии Тухачевского и Буденного были биты под Варшавой и покатились назад, Яков Александрович предлагал нанести удар из Крыма на северо-запад, навстречу наступавшим полкам Пилсудского, чтобы совместными усилиями добить деморализованного противника. Но Врангель двинул вырвавшиеся с полуострова на оперативный простор части, в том числе и корпус Слащева, на северо-восток, в Донбасс, где до 1917 года большинство шахт принадлежало французам.

Поляки дальше своих границ не пошли. А красные подтянули свежие пехотные и кавалерийские дивизии из центральных губерний. Под Каховкой произошло знаменитое сражение, закончившееся страшным поражением белых, не имевших стратегических резервов. Врангелевцев стали методично «вбивать» обратно в Крым.

Во второй половине августа 1920 года барон отправил Слащева, не прекращавшего указывать ему на просчеты в стратегии, в отставку и предложил покинуть полуостров. Яков Александрович начертал на телеграмме «Крымский из Крыма не уедет» и впал в жуткий запой.

Карателем был короче

30 октября полки Фрунзе штурмом взяли отчаянно обороняемый белыми Перекоп. Врангель объявил эвакуацию. Во всеобщем хаосе и неразберихе, царивших в Севастополе, к барону неожиданно явился гладко выбритый, наглаженный и абсолютно трезвый Слащев. Он предложил перебросить грузившиеся на корабли воинские части не в Турцию, а в район Одессы и выразил готовность возглавить десантную операцию, план которой уже был разработан неугомонным генералом.
Врангель отказал. И этот день стал последним днем Гражданской войны в европейской части России.

Это сообщение отредактировал BigCap - 21.03.2020 - 19:38

P.S.
Врангель П. Н. Записки

Генерал Слащёв, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащёв, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако, полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу, засыпал ставку всевозможными проектами и предположениями, одно другого сумбурнее, настаивал на смене целого ряда других начальников, требовал привлечения к работе казавшихся ему выдающимися лиц.

на это всё

https://topwar.ru/12833-general-yasha.html


https://topwar.ru/167229-kak-slaschev-krym-oboronjal.html

https://history.wikireading.ru/161725

Не был он карателем. Хотя враги у него были, и один таки смог его убить. но при этом Слащёв неплохо учил наших командиров.

Не лезь поперек, пока ТС не закончит. Торопыга сопливый...

Спасибо. Прекрасный материал. А насчёт карателей,так все были хороши. Народ устал воевать,некоторые воинские части по несколько раз переходили со одной стороны на другую.Душка Троцкий,он же Бронштейн,вообще устраивали в войсках децимацию( расстрел каждого десятого). Фрунзе не отставал.Все были хороши. Страшное время. И не дай бог повторения.
Спасибо БигКап.Ваши материалы очень хороши.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

По воспоминаниям,читая лекции Слащев не щадил и жестко высмеивал красных командиров за их промахи и ненужные жертвы,доводя тех до белого каления.

Это сообщение отредактировал pipeclogin - 21.03.2020 - 19:42