237
Моя смена закончилась и я засобирался домой. Звонок...
Приемник вызывал. Я чертыхнулся, мой сменщик не торопится, пришлось самому спускаться вниз. Врач скорой помощи попросила осмотреть пациента прямо в машине (не честно это, но понять можно, лишний раз гонять персонал, перегружать каталку не хотелось) и поэтому мы иногда идем навстречу.
Сидит мужик, худой, бледный, его грудная клетка часто поднималась, явно воздуха не хватало.
- Пациент пропьянствовал все десять дней, а то и больше,- обратилась ко мне доктор скорой медицинской помощи,- есть одышка, но давление и содержание кислорода в крови в норме, или пока в норме.
-Не, не больше, ровно десять дней я пил,- прохрипел несчастный, чуть повернувшись.
Можно было бы отправить его в терапию, и пойти домой, а там потом разберутся, одышка, конечно, смущала, но ведь еще относительно не большая. А еще бледность и влажность кожных покровов, да и сердце чуть молотило чаще обычного. Явно он был на грани компенсации и любой камень, будь то срыв сердечного ритма или ишемия миокарда, и да полетит этот пациент в пропасть откуда мало кто возвращался. Скомандовал везти в рентген, обследовать и к нам, а там опытный доктор сменивший меня, разберется - наш или не наш.
На следующие сутки я принял пятиминутку, пятеро тяжелых пациентов, все наши. Этот дядечка, что к нам поступил к восьми вечера совсем захужел, как я и предположил- у него слетел ритм, сердце стало галопировать, антиаритмические препараты лишь держали сердце в относительных рамках, но давление рухнуло. Его срочно перевели на искусственную вентиляцию.
С утра меня одолели административные проблемы и когда я пришел, всех пациентов разобрали мои коллеги, лишь он, несчастный алкоголик, остался последним и единственным пациентом, кто остался без реаниматолога. Нет, конечно, он бы не остался без лечения, но чуть попозже.
Спустя час я начал изучать его проблему. Легкие в норме, почки почти колом встали и еле еле выжимали концентрированную мочу. Сердце разогналось и скакало как попало. По данным ультразвукового исследования, его сердечный выброс, то есть его эффективность как насоса упала на более чем вполовину и оно не справлялось, частота сердечных сокращений достигла ста семидесяти ударов в минуту, да и еще наши адреноподобные препараты стегали загнанную кобылу из которой уже шла пена.
Решил не медлить и после введения антиаритмических препаратов, обезболивания, наложив два утюжка на грудь, я стукнул его током в определенную фазу сердечного цикла, то что мы называем- синхронизированная кардиоверсия, самой малой мощности, тело дернулось и обмякло. Сердце скакнуло и остановилось, и через доли секунды понеслось вразнос. Я немедленно нажал на увеличение энергии, загудел аппарат, сестры отошли от кровати и снова мои утюги коснулись груди пациента. От удара более мощной силы, больного выгнуло дугой. Наши взоры устремились на монитор. Ритм восстановить так и не удалось, но его галопирование прекратилось и частота сердечных сокращений было около сотни.
В тот день нам удалось уменьшить дозы адреноподобных препаратов и добиться мочеотделения. Мозги затуманили медикаментами.
На следующие сутки я обнаружил его в совсем плохом состоянии. Он умирал, его сердце разогнало свой ритм до двухсот ударов в минуту. Вы попробуйте постучать двести раз в минуту пальцем по столу, это работа на износ. Без промедления я снова вошел в режим синхронизированной кардиоверсии и уже более мощным зарядом выстрелил в грудную клетку, в этот раз я попал точно в цель и сердце успокоилось, забилось более ровно, однако аритмия сохранялась.
Консультант, посетовала, что мы зря тратим столько сил- его алкогольное сердце в хлам убитое постоянными возлияниями уже не начнет эффективно прокачивать кровь, на вскрытии у таких умерших больных, сердце похоже на дырявый, застиранный носок, дряблое и бледное. Если честно- я уже и сам подумал- что мы его потеряем, но прекращать лечение я не собирался. Антиаритмические препараты шли в постоянном режиме, сердечный выброс поддерживали препаратами увеличивающими сердечное сокращения.
Приходили родные, я не стал обнадеживать их, все было очень и очень плохо, кроме сердца пострадали все без исключения органы, билирубин стал повышаться, продукты жизнедеятельности так же росли, вещая о почечно-печеночной недостаточности.
Той ночью, я дежурил и его сердце постоянно пыталось выбраться из рамок нормы и регулярно выдавало тяжелые, готовые сорваться в смертельные- ритмы. К двенадцати ночи, я, уставший от его фатальных сердечных заскоков, решил - что ему пришел конец и до утра мы не дотянем. Я ждал фибрилляции желудочков и дальше всё, его усталое сердце уже не запустится.
В этой ситуации лишь почки радовали, моча журчала точно ключ.
Однако к утру, мне сестра сообщила, что дозы препаратов стимулирующих кровообращение удалось снизить вполовину. Я подошел к монитору, надеясь, что появился синусовый ритм, но нет, оно тарахтело на последних парах, но появилась надежда, что мышца, освобожденная от алкогольных паров стала восстанавливаться.
Впервые утром, мне удалось восстановить ритм лишь простым, одномоментным введением препарата. Врач ультразвуковой диагностики сообщила, что сердечный выброс практически пришел к норме.
Еще через двое суток, он очнулся и его отлучили от ИВЛа. Терапевт была удивлена, думала, что придется писать посмертный эпикриз, но нет- выходили. Вскоре его перевели в терапию на долечивание.
© Doktorbel
yaplakal.com