231
Альке пять. У нее светлые кудряшки, платье в ромашках и огромные синие глаза. Она любит солнечных зайчиков, радугу после дождя, а ещё – поднять к небу ладошки и смотреть, как солнце сквозь пальцы светится алым. Мама называет ее «мое солнышко» и улыбается.
Когда Альку спрашивают, кем она хочет стать, когда вырастет, Алька уверенно отвечает: «Солнышком!»
***
Альке пятнадцать. У нее коса до пояса, рваные джинсы и забитый учебниками рюкзак. Физика дается плохо, и Алька через день ходит к репетитору, упрямо разбирая формулы и задачи. С математикой получше, физподготовка – хорошо, английский и немецкий – отлично. Мама вздыхает – в переводчики бы, такой талант пропадает!
Алька любит встречать рассвет на крышах, искать радугу в фонтанах, смотреть, как солнечные лучи прошивают кроны деревьев, подсвечивая зеленый лесной сумрак, а больше всего – закрывать глаза и подставлять лицо теплым солнечным лучам на закате.
Когда Альку спрашивают, кем она хочет стать, она, не задумываясь, отвечает: «Космонавтом!» Щурится в ответ на недоверчивые улыбки и поясняет: «К солнцу хочу полететь, узнать – как там?»
***
Альке тридцать пять.
Хотя Алькой ее почти никто и не зовет: Александра Павловна или вовсе – «капитан». У нее короткая стрижка, серебристый скафандр и пятеро балбесов в подчинении. А ещё – «Стриж», новейший разведывательный модуль, и много-много световых лет от Земли, и исследовательская миссия к далекому «красному карлику», у которого обнаружена экзопланета земного типа. Зонды нашли там воду и каких-то мелких существ, напоминающих земных насекомых, и Толик, корабельный биолог, все уши прожужжал о том, что нужно непременно подлететь поближе, направить дополнительные зонды, а может, и высадиться.
«Капитан, это же сенсация! Вы не представляете!»
Она представляла. Потому и согласилась – не высадиться, но вывести «Стрижа» на низкую орбиту. Сделать виток-другой, нащелкать дополнительных снимков, запустить («да ладно, ладно, уговорил!») последний одноразовый зонд…
А потом – внезапная солнечная вспышка. Отказавшая электроника. Падение сквозь атмосферу – откуда атмосфера у этого булыжника?! Единственная чудом сработавшая спасательная капсула, в которую капитана впихнули почти силой – как единственную женщину на борту.
Взрыв.
Темнота.
Алька никогда в жизни не боялась темноты, но лежать одной в засыпанной песком капсуле было жутко. Где-то над ней бушевала пыльная буря, и магнитная тоже, приборы то принимались тревожно верещать, то умолкали – полумертвые, бесполезные. У «Стрижа» не было никакой связи с Землей, и искать его отправятся в лучшем случае через пару месяцев, когда экипаж не вернется домой. В обычном же случае окажется, что для спасательной миссии нужно срывать с задания другой экипаж или снаряжать новую экспедицию, и сколько времени на это уйдет – неизвестно.
Скафандр, как ни странно, продолжал работать, и это было хорошо, потому что впитать лишнюю влагу для фильтров шлема не составляло труда. Алька пыталась убедить себя, что капитанам плакать не положено, но слезы текли и текли, щекотали щеки, шуршали в фильтрах. Какой она теперь капитан – без корабля, без команды? Лучше б она погибла вместе со «Стрижом»... Ну вот что толку от рыцарства в космосе?! Шовинисты чертовы, лучше б впихнули в капсулу того же Толика, он бы хоть информацию с зондов снял, для тех, кому удастся найти место крушения…
Алька всхлипнула, зажмурилась – а потом, повинуясь какому-то детскому желанию, подняла над собой раскрытые ладони, представляя…
Как солнечные лучи падают на кожу, просвечивая тонкие пальцы почти насквозь. Как веселая быстрая речка бросает в лицо пригоршни бликов. Как тонкие косые лучи пробиваются сквозь крышу старого сарая и каждая пылинка светится золотом…
Снаружи завывал ветер, по обшивке шуршал песок и стучали камни, но под сомкнутыми веками упрямо светило солнце – и согревало почти как настоящее.
***
Выбраться из капсулы удалось спустя сутки. Алька стояла, пошатываясь, у своего временного обиталища, никак не решаясь сделать шаг в сторону. Вокруг нее до самого горизонта простиралась серая песчано-каменистая пустыня, над головой клубились низкие темные тучи, сквозь которые изредка просвечивало то белесое небо, то маленькое багровое солнце, казавшееся чьим-то недобрым глазом.
Скафандр оптимистично сообщил, что атмосфера для дыхания не пригодна, но вот кислород из нее вполне можно отфильтровать. Зато питательных капсул в спасательном рационе хватило бы всего на пять дней, максимум – на неделю. Смысла торчать на этой дурацкой планете целую неделю Алька не видела, но и на то, чтоб снять шлем, ее решимости пока не хватало. Пожалуй, стоит попытаться найти место крушения «Стрижа» – вдруг кто-то из ребят все-таки выжил?
Полдня ушло на реанимацию приборов, но определить удалось лишь направление. Сколько времени предстояло идти пешком, думать не хотелось, но сидеть у капсулы хотелось ещё меньше. Алька забрала все, что смогла, и решительно двинулась к цели.
«Стриж», как оказалось, упал недалеко, всего в трех часах хода. И это было единственной хорошей новостью. Не подлежащие идентификации обгоревшие обломки начали встречаться ещё за километр от места аварии. Часть корпуса с рубкой, смятая и изуродованная после взрыва двигателей, слабо дымилась на дне глубокой воронки с оплавленными краями, напоминая сломанную игрушку в песочнице.
Сломанная игрушка с пластмассовыми человечками…
Скафандр выдерживал большой диапазон температур и позволил спуститься к останкам корабля. Рация в шлеме не ловила сигналы, Алька кричала, стучала кулаком по обшивке, рыдала в голос, словно потерявшийся ребенок, но «Стриж» был мертв, и команда была мертва, и сделать с этим нельзя было ни-че-го…
Разве что умереть самой.
Сил не оставалось даже на рыдания. Алька сидела на запекшемся песке, прижавшись спиной и затылком к горячему боку «Стрижа». Металл все ещё не остыл, скафандр реагировал на это неодобрительно, и она попросту отключила сообщения – какая уж теперь разница. Зато, если закрыть глаза, можно представить…
...Крыша бабушкиного дома в деревне нагрелась на солнце за день и теперь греет сквозь тонкую выцветшую футболку. В небе носятся стрижи, на улице вопят мальчишки, солнце садится за дальний лес, ласково нажимает на нос лучиком-пальцем и говорит…
– Ты будешь моим солнышком?
Алька осторожно открыла глаза. Перед ней стояла девочка лет пяти – две смешные косички, светлое платьице в ромашку. На фоне спекшегося черного песка и металлических обломков она выглядела так дико и нелепо, что Алька, не веря своим глазам, снова включила информационный экран скафандра.
«Живых существ в радиусе полукилометра не обнаружено».
– Ты добрая, – сказала девочка. – Теплая. Живая. Будь моим солнышком, пожалуйста. Тут так холодно…
Алька выпрямилась и беспомощно огляделась. Галлюцинации? От стресса? Если так, то разговаривать с ними не стоит. Хотя теперь-то уж что…
– Ты кто?
Девочка склонила голову к плечу и улыбнулась:
– Я – планета. Мне очень нужно солнышко…
Дальнейшее Алька понимала с трудом. На планете есть букашки, они маленькие, и им нужно тепло, а красное солнце – очень холодное, вот-вот остынет совсем, и корабль упал из-за него. Это очень грустно, и она, планета-девочка, очень старалась погасить огонь, дула-дула, бурю подняла, но не помогло…
– Они слишком сильно ударились, – огорченно вздохнула девочка, кивая на останки «Стрижа». – Слишком сильно, слишком горячо. А ты – живая. Ты видела настоящее теплое солнце. Ты можешь стать солнцем, добрым и ласковым. А я буду на тебя смотреть – вот так.
Девочка подняла руки, глядя на Альку сквозь растопыренные пальцы.
Алька зажмурилась изо всех сил. Воспоминания запертыми птицами бились в голове: пять лет, солнечный зайчик на ладошке, платье в ромашку и мама…
«Алечка, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – Солнышком, мама!»
Солнышком…
Алька медленно протянула руку к девочке, коснулась платья – на кармашек мама когда-то пришила пуговичку в форме солнца. Выходит, что она… оно… это… считывает ее воспоминания? Живая планета с собственным сознанием – и такое же живое солнце… Верить в происходящее было бы безумием – впрочем, в ее ситуации сойти с ума было бы более чем правильно.
И не думать – ни о погибших друзьях, ни о разбитом корабле, ни о спасательной экспедиции, которая непременно опоздает…
– Что мне делать?
Девочка улыбнулась и шагнула ближе:
– Дай руку.
Ее пальцы ощущались настоящими и живыми, даже сквозь перчатку скафандра.
– Вспоминай.
...Тепло лучей на коже. Нестерпимо яркие блики в весенних ручьях. Одуванчики, тянущиеся к небу. Кошка, греющаяся на крыльце. Смешные рыжие букашки на детской ладошке. Миллионы и миллиарды живых существ, которые ещё только готовятся прийти на эту планету, им так нужно доброе, ласковое, любящее солнце, и так хочется обнять их, согреть, приласкать!..
Последним, что увидела Алька в человеческом теле, была яркая вспышка света.
***
Спасательная экспедиция прилетела за «Стрижом» три месяца спустя. Из искалеченной рубки извлекли тела погибших исследователей и бортовые самописцы, разыскали упавшую неподалеку спасательную капсулу. А вот тела капитана обнаружить не удалось. В отчете было высказано предположение, что Александра Солнцева покинула капсулу, чтобы разыскать модуль, но погибла в пустыне и была занесена песком. Отыскать ее спасатели так и не смогли.
***
– ...Капитан, тут какая-то ошибка в базе. По логам «Стрижа» выходит, что они летели к «красному карлику», а она вон…
Помощник капитана красноречиво ткнул пальцем в иллюминатор. Звезда, в системе которой обнаружили останки экспедиции, была совершенно определенно желтой.
Капитан пожал плечами:
– Включи в отчет, пусть поправят.
Помощник кивнул и отошел. Капитан остался у иллюминатора. Солнцеву он знал лично и до последнего надеялся, что у «Стрижа» какая-нибудь незначительная поломка, которую запросто можно будет устранить. Увы, надежды не оправдались.
– Прощай, Алька, – пробормотал он, закрывая глаза. На какой-то миг ему почудилось, что теплый луч от далекой звезды ласково погладил его по щеке.
Но, конечно, только показалось.
© Мария Камардина
yaplakal.com