Василий Ощепков — основатель самбо

В Японии ежегодно проходят первенства страны по борьбе, которую во всём мире раньше знали как борьбу советскую, а теперь считают российской, — по самбо. При этом японские самбисты сражаются за особую, необычную награду — Кубок президента России. Японцы знают не только об увлечении русского президента единоборствами, но и о создателе самбо Василии Ощепкове. История этого человека, история его борьбы — удивительный пример того, как, невзирая на непонимание, политические распри, войны и смерть, настоящее, благородное дело пробивает себе дорогу и находит последователей вне зависимости от национальной и государственной принадлежностей.

Василий Сергеевич Ощепков родился 25 декабря 1892 года (по ст. стилю) в «каторжной столице» Сахалина — посёлке Александровский пост на северо-западном берегу острова — в той его части, которая после Русско-японской войны (1904–1905) не отошла к Японии и оставалась территорией России, пока японцы не оккупировали её в 1920 году. Став круглым сиротой, Василий сам по собственной воле и на свои деньги (от отца осталось два дома, которые опекунам подростка удавалось сдавать внаём) в 1907 году отправился в Токио. Там в православной духовной семинарии, основанной выдающимся миссионером и японоведом — архиепископом Николаем Японским (Иваном Касаткиным), уже учился близкий друг будущего создателя самбо Трофим Юркевич, а с ним и ещё несколько русских подростков.

Основной задачей их пребывания в Японии было глубокое изучение языка вчерашнего и будущего противника, а оплачивало учёбу со стратегическим прицелом русское военное ведомство. Ощепков учился за свой счёт и для себя, но именно его владыка Николай неоднократно особо отмечал как воспитанного и толкового воспитанника. Надо сказать, учиться в семинарии было чрезвычайно трудно, тяжело, в том числе по сугубо бытовым причинам. Русские подростки жили со своими местными сверстниками в абсолютно японских условиях: носили местную одежду, ели японскую пищу, часами сидели на коленях на полу, спали на расстеленных на полу же матрасах-футонах. Начиная со второго года обучения даже друг с другом им разрешалось разговаривать только по-японски.

С 1908 года в семинарии, как и в большинстве японских школ, началось преподавание дзюдо. Занятия вёл местный полицейский — обладатель 2-й мастерской степени чёрного пояса. В тренировочном зале Василий показал выдающиеся способности и вместе с другим русским подростком был принят на обучение в alma mater дзюдо — школу Кодокан, где ещё преподавал сам основатель дзюдо — доктор Кано Дзигоро. Там, как и в семинарии, царила суровая дисциплина, и учиться одновременно в двух местах было, конечно, невероятно тяжело. К тому же само обучение дзюдо было тогда несравненно более жёстким, чем сейчас, и нельзя забывать, что русский подросток учился среди тех, с кем его страна воевала несколько лет назад.

Националистические настроения в японском обществе всё ещё оставались чрезвычайно сильны, и то, что в 1913 году Василий Ощепков стал первым в истории русским выпускником школы Кодокан, получив чёрный пояс, без всякого преувеличения можно назвать настоящим подвигом. Много позже, уже в послевоенные времена, ученики Василия Сергеевича рассказывали, что он всю жизнь с гордостью хранил вырезку из японского журнала под названием «Русский медведь добился своей цели» с упоминанием о присвоении ему первой мастерской степени.
Одновременно Ощепков окончил семинарию и отправился в Харбин для службы в качестве военного переводчика в русской армии — под конец учёбы, с 1912 года, военное ведомство взяло его на казённый кошт.

Став военным переводчиком, а позже — разведчиком, Василий Сергеевич никогда не оставлял занятий дзюдо, как бы ни тяжела была его служба и какие бы страшные события ни происходили в России. Более того, выходец с Сахалина всегда стремился вперёд и умел добиваться того, что другим казалось невыполнимым. В 1917 году Василий Ощепков снова вошёл в историю, впервые в мировой практике организовав во Владивостоке международные командные состязания по дзюдо с командой коммерческого училища города Отару, и, будучи в командировке в Японии, сдал экзамен на 2-й дан дзюдо.
Но борьба борьбой, а после революции Василий Сергеевич вынужден был искать новую службу. Он стал переводчиком в штабе японского экспедиционного корпуса и одновременно агентом большевистской разведки под оперативным псевдонимом Японец.

Однако дзюдо из его жизни никуда не делось. 23 февраля 1918 года японская газета «Урадзио ниппо» сообщала: «Под эгидой владивостокского общества спорта пройдут соревнования по дзюдо и боксу. Соревнования начнутся сегодня в 3 часа пополудни. Спортсмены — храбрецы с японских и английских военных кораблей». В тот же день командующий 5-й японской эскадрой, контр-адмирал и мастер дзюдо Като Хирохару записал в своём дневнике: «Смотрел дзюдо в [обществе] "Спорт". Василий великолепен! Заставил меня продемонстрировать вместе с ним парное ката».

Вскоре Василий Великолепный покинул Владивосток. Сначала он отправился на Северный Сахалин, а затем в Кобе и Токио — в качестве нелегального резидента советской военной разведки, работающего под прикрытием кинопрокатчика. Увы, малограмотное, но по-революционному порывистое начальство Ощепкова не сумело оценить масштаб его работы и достигнутые успехи по внедрению в японское общество, внезапно отозвав резидента в СССР. Весной 1926 года Василий Сергеевич вынужден был вернуться домой и с этого времени начинал активно пропагандировать дзюдо в Советском Союзе, параллельно работая над созданием нового вида борьбы и рукопашного боя для своей родины.

С 1929 года Ощепков стал преподавателем дзюдо в главном спортклубе Красной армии, а чуть позже и в Институте физкультуры в Москве. Лишённый в СССР возможности контактировать с зарубежными коллегами, он постоянно  совершенствовал и приспосабливал дзюдо к советским реалиям, создавая на его основе новый вид борьбы, получивший сначала название «советская борьба вольного стиля», а позже, в сер. 1940-х годов, уже после смерти мастера, — самбо. Историк борьбы  Алексей Горбылёв насчитал несколько десятков мировых систем самозащиты, с которыми, судя по сохранившимся данным, Василий Ощепков был знаком и которые он изучал, пытаясь взять из них всё лучшее, чтобы внедрить у себя на родине, в Советском Союзе.

В результате система дзюдо Ощепкова к концу 1930-х годов стала весьма сильно отличаться от системы Кодокан-дзюдо, и далеко не в худшую сторону. Она вобрала в себя массу спортивных и прикладных техник, существовавших в других видах единоборств, и теперь представляла собой доселе не известный универсальный вид самозащиты. «По богатству технического арсенала и проработанности методики система дзюдо Ощепкова не имела в то время аналогов и, безусловно, принадлежала к числу наиболее совершенных систем рукопашного боя всего мира», — считает Горбылёв.

Ощепков был трижды женат. С первой женой, белоэмигранткой из Японии или Северного Сахалина Екатериной Журавлёвой, он дистанционно развёлся в Харбине в 1924 году, после того как, будучи в командировке, влюбился в 17-летнюю землячку из Александровска Марию Григорьевну, жившую к тому времени в Харбине. В 22 года в Новосибирске вторая жена умерла от туберкулёза. В Москве вдовец Ощепков женился на вдове Анне Ивановне Казем-бек (урождённой Ожешко), воспитывал её дочь Дину Николаевну от первого брака. Очень любил соревнования по английскому боксу, в Москве выходные проводил с семьёй на матчах боксёров.

В последние годы у Ощепкова стали появляться проблемы со здоровьем. Отдыхая в Крыму, он никогда не ходил на пляжи, не купался и не загорал. Ученики Ощепкова отмечали, что он никогда не показывался перед ними обнажённым хотя бы по пояс. Некоторые делали вывод, что он скрывал какое-то кожное заболевание - профессиональные заболевания борцов из-за их кожного контакта друг с другом, часто осложнением этих заболеваний являются поражения сердца, плохое здоровье и проблемы с сердцем послужили сердечному приступу случившемуся в тюрьме. Ощепков ввёл форму борцов в одежде, включающую краги для минимизации контакта обучающихся с инструктором и друг с другом, не только для защиты от переломов пальцев. Ученик Харлампиева и Ощепкова А. А. Будзинский рассказывал, что был на квартире у учителя в начале 1937 года в переулке Медведева. По его словам, «Василий Сергеевич лежал на постели и был болен, его уже мучила болезнь сердца, и он не расставался с нитроглицерином»

После начала 7 июля 1937 года японо-китайской войны,последовала истерия НКВД в отношении членов семей изменников родины и правотроцкистских элементов и особенно всех, имеющих отношение к Китаю и Японии. В частности, 20 сентября 1937 года Наркомом внутренних дел Н. Ежовым подписан приказ о харбинцах, объявивший всех бывших харбинцев (25 тысяч человек) достаточно изобличёнными для предъявления им всем обвинения в шпионаже агентами японской разведки, так как утверждалось, что подавляющее большинство их действительно является японскими шпионами, а в первую очередь подлежали аресту работавшие когда-либо в японских фирмах.

29 сентября 1937 вышло постановление ОГПУ на Лубянке: «Ощепков Василий Сергеевич достаточно изобличается в том, что, проживая в СССР, занимается шпионажем в пользу Японии... Гражданина Ощепкова привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 6. Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей».
Но вину его не считали ещё доказанной, так как в противном случае аресту подлежали бы также жена и дочь.
В ночь с 1 на 2 октября 1937 года как бывший харбинец, работавший в японских фирмах в области кинопроизводства и кинопроката, и в соответствии с этим решением Ощепков был арестован. Ощепков формально был реэмигрант, так как в 1926 году впервые получал советский паспорт, числясь с 1923 года подданным Японской империи (это понадобилось для прикрытия при выезде в разведку, но в 1937 для следствия это никакого значения не имело). Более того, в следственных делах друзей Ощепкова Юркевича и Плешакова отсутствуют упоминания о том, что они были разведчиками. 

Такова была узаконенная практика: в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом тех лет, упоминание подследственным своей секретной работы приравнивалось к разглашению государственной тайны и автоматически добавляло еще одно обвинение, увеличивало тяжесть вины, удлиняло срок или вело к расстрелу. Ощепкова не успели допросить, но и он бы только ухудшил свои шансы выжить признанием работы на советскую разведку. Работал Ощепков и в принадлежащей ему японской фирме, а до революции и вовсе был сотрудником царской контрразведки — до создания в 1911 году отдельных органов контрразведки — жандармом в категориях, которыми мыслили в НКВД 1937 года. Кроме того, Ощепков был бывшим белым офицером, которые находились на особом негласном учете.

Сменовеховец, «харбинец», реэмигрант, японский шпион, бывший жандарм Василий Ощепков был обречен в любом случае, по любому из пяти возможных пунктов обвинения. Ощепков умер в камере Бутырской тюрьмы 10 октября — по официальной версии, от сердечного приступа, без использования пыток. Заключённые стояли в камерах, где не хватало не просто свежего, а никакого воздуха.Он обратился к врачу, стенокардию признали, но в нормальную, не переполненную камеру его не перевели. Его смерть избавила его дочь Дину и супругу Анну Ивановну Казем-Бек («харбинки»!) от необходимости отправиться в лагерь в соответствии с пунктом 12 приказа «о харбинцах».

Но всё-таки В.С. Ощепкова до не состоявшегося допроса не считали ещё полностью изобличённым шпионом, так как иначе бы его жену и дочь арестовали в соответствии с п. 12 приказа о харбинцах одновременно с ним, а жилую площадь Ощепкова и семьи конфисковали бы.

Трофим Степанович Юркевич был арестован по приказу «о харбинцах» в конце марта 1938 года. 25 марта он «сознался» на допросе, что в 1929 году был завербован «агентом японской разведки» Василием Ощепковым. Через два дня изменил показания, спас этим жену и дочь Ощепкова, но сам расстрелян на Бутовском полигоне 10 июля 1938 года.

В ГЦОЛИФКе, где внедрялись восточные единоборства, были расстреляны почти все руководители, включая ректора.
Еще 8 октября, за два дня до смерти Ощепкова, дзюудо было исключено из учебных планов института, а все преподаватели во главе с Ощепковым отправлены в отпуск с последующим увольнением с 1 ноября 1937 года. Правда, Николай Галковский вскоре вернулся и продолжил подготовку бойцов-рукопашников. Но в 1937 году дзюу-до и дзюу-до вольного стиля как система, вышедшая из капиталистической Японии, были исключены из учебных планов институтов и техникумов физкультуры, почему ученики Ощепкова внедрили её новые названия — вместо «дзюудо вольного стиля» В.С. Ощепкова — просто «борьба вольного стиля» и предложенное В.А. Спиридоновым название «самбо», включили в систему самбо некоторые приёмы из книг В.А. Спиридонова, а о японской дзю-до и дзюу-до вольного стиля Ощепкова в своих работах даже не упоминали.

В 1957 году, благодаря стараниям вдовы Ощепкова, Анны Ивановны, он был реабилитирован за отсутствие в его действиях состава преступления.

В 2000-е годы в различных регионах России были организованы клубы и турниры по самбо памяти В. С. Ощепкова, в том числе Всероссийский юношеский турнир по боевому самбо памяти В. С. Ощепкова. Во время встречи совета Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества АТЭС во Владивостоке в сентябре 2012 года там был открыт памятник мастеру.

В 2013 году открыта памятная доска на родине мастера - в Александровске.
В честь главного основоположника самбо Василия Ощепкова в 2017 году названа улица в Москве на территории жилого комплекса «Москвичка» в поселении Сосенском Новомосковского административного округа. На новой улице построят спортивный центр «Самбо-70».

всё

https://историк.рф/posts/2019/11/14/vasilij-oshepkov-osnovatel-sambo.html

https://tverdyi-znak.livejournal.com/4167273.html

https://ru.wikipedia.org/wiki/Ощепков,_Василий_Сергеевич

Ё-маё, я-то думал что красноармеец Андрей Хромов был родоначальником самбо.

век живи и век учись

Спасибо, очень познавательно!