185
Я временами бываю очень наивной – верю в то, что моя полиция меня бережет, единорогов и драконов. Первый пункт развенчала недавно, второму и третьему веры больше. А история стара, как мир. Есть коллега в количестве одной прилично выглядящей, но сутулой и слегка зашуганной женщины. О причинах своего состояния говорит мало и неохотно, но все, в принципе, итак видно.
Любой банкет или выезд коллективом на праздник оканчивается для нее через час-полтора после начала мероприятия. Независимо от того, шашлычная это с танцами, день рождения в кабинете или «веселые старты» с детьми. На праздник является бритый наголо супруг коллеги с неизменно недовольным лицом, осматривает всех злобным взглядом, что-то бубнит ей в ухо и пара удаляется в закат. На праздники коллега хочет, но «муж ревнует». Видимо, ревнует к другим бабам нашего женского коллектива. Или к их мужьям, сыновьям-подросткам – кто его разберет. Но это была не моя история, ведь каждая семья существует по своим принципам.
В то, что муж ее поколачивает, я верила не особо. Все эти рассказы выглядели не иначе как:
- А помните, она больничный брала из-за гриппа? А я ее у киоска с фингалом видела! Ну она в очках была, конечно. Но не может же мне показаться!
Женский коллектив лучше всего иллюстрирует истину «молчание – золото». Когда одна ударяется в воспоминания, как ее бил первый муж, загоняя под стол, доводит себя до слез, остальные плачут вместе с ней, костеря этого «козла», а как только побиенная выходит из кабинета умываться и сочувствующие остаются одни – слезливый тон сменяется на ехидное «правильно ее муж бил, она же стерва, какой мужик это выдержит».
Ну и коллега молчала, всегда отвечая, что все хорошо, славно, отлично, грустная от усталости, дом-полная-чаша. Но однажды та самая чаша переполнилась. И свидетелем этого стала именно я. У меня с детства болезненно развито чувство справедливости и всеспасения. Плохое качество, знаю. Но в тот день я опять решила стать супергероем, забыв надеть трусы поверх штанов, видимо от этого все пошло через задницу.
Начался период летних отпусков, куда двое и отправились, а начальница отдела ушла на неделю без содержания. Поэтому в кабинете оставались занятыми всего два стола – мой и соседний. Коллеги. Она тем утром зашла в кабинет особенно прискорбная, при этом странно искривив спину. У меня, как у обладателя махрового остеохондроза, всегда болтается мазь в ящике стола. Решила поучаствовать:
- Спина болит? Диклофенак дать?
- Спасибо, не поможет…
- Ну, он очень хорошо помогает. У тебя прострел что ли?
- Ага, прострел стулом по спине.
И ее вдруг прорвало. В течение часа говорила она, а волосы поднимались все выше у меня. Муж почти не пил, поэтому пьяных ссор в доме не было. Он бил ее трезвым. Бил, если кто-то на улице на нее посмотрел. Если на работе у него произошел конфликт. Если на работе задержалась она. Бил за то, что родила дочку с легкой степенью умственной отсталости. За то, что купила новые сапоги, не спросив. Бил не сильно – подзатыльники, тычки, пощечины, затрещины – но постоянно. Пару раз душил, но не сильно. Один раз сунул головой в сугроб, а под снегом оказался край лавочки. От этого и случилось сотрясение с гематомой, пошла на больничный. А вчера пришел пьяным, заявил, что мужики на работе рассказывают о ее изменах и начал душить. Упала, схватил деревянный стул из массива и огрел ее по спине. Всю ночь она пролежала на кухонном полу, но к утру осознала, что жить дальше надо, терпеть тоже надо и на работу идти. Поэтому утром «взяла себя в руки, даже накрасилась».
- А зачем ты с ним все это время живешь?
- Он меня убьет, если я захочу уйти. Он много раз говорил. Дочка уже взрослая, у нее своя жизнь, она далеко. Папа у меня старый, я ему даже не рассказываю ничего, чтобы не расстраивать. Мне никто не поможет. Это мой крест. Сама такого выбрала.
- В полицию обращалась?
- А толку-то от этой полиции?
Наивная я, обуянная праведным гневом «хватит это терпеть» схватила коллегу за руки и принялась уверять, что надо ехать в полицию, надо наказать, исправить, защититься. Если в ход пошел стул (а стулья у них, на минуточку, как в саунах – я такой поднять толком не могу), то дальше может пойти и нож. И старенький папа расстроится еще больше. И от моих слов в ее грустных и заплаканных глазах начала появляться надежда и решимость. И, заметив эти проблески, я еще больше вдохновлялась идти в бой против унижения и оскорблений. Дура.
На героическом подъеме я влетела в кабинет директора, попросила ее отпустить нас на пару часов по «очень-очень важным делам». Директор, разморенная первыми днями жары, лениво согласилась. И мы поехали в районный отдел полиции. Там и началось падение моей веры.
Нас принял оперативник, в кабинете которого располагалось еще человека четыре бравых работников. Они живо обсуждали все сказанное – что избиения были систематическими («а где раньше была тогда?», «если не пьяный, значит причина была»), что до этого бил несильно («захотел, убил бы», «сама бы ему тогда сдачи дала»), что душил и ударил вчера ночью («еще бы через месяц пришла», «а почему вчера не вызывали»). Апофеозом стал рассказ о стуле:
- Сколько раз он вас стулом ударил? – интересуется оперативник.
- Один раз. Между лопаток и поясницей.
- Ой, ну какой это состав? Вот если бы несколько раз по разным частям тела, то уже можно дело хорошее составлять.
- Вы понимаете, что стул из массива? Он бы убил ее, - вмешиваюсь я.
- Вот тогда мы бы его посадили. А так – несерьезно это, один раз стулом ударил…
Затем уточнили, где сейчас находится супруг. И выехали за ним на работу. Сказали, что будут забирать. Мы вышли из отделения. Точнее, я вышла. А коллега выпорхнула на крыльях.
- Спасибо тебе! Я чувствую, что у меня есть защита! Пусть даже они смеялись, ну и что. Они тут такого насмотрелись, что для них мои проблемы – семечки. Он меня больше пальцем не тронет. Вот посмотрит, как оно, в полиции 15 суток сидеть. А если что-то сильнее сделал бы, то вообще посадили. Я уйду от него! Я прямо сейчас вещи пойду собирать!
Разумеется, никакие вещи она не собирала, так как мы возвращались на работу. Но вернулась в кабинет коллега совсем другой – будто помолодела лет на пять, расправила плечи и только странный изгиб спины выдавал в ней вчерашние приключения.
А в два часа ночи меня разбудил звонок. От коллеги. Она говорила шепотом, сопровождаемым странным хлюпаньем. Звонила из подъезда. Мужа на самом деле забрали с работы нарядом полиции. С ним провели беседу и, как он сказал, закрыли дело. Отпустили домой. Домой он ехал долго, успев где-то напиться. Дверь ему открыла жена. Там же, в прихожей, он схватил ее пятерней за лицо и начал колотить затылком о стену, рассказывая о всех событиях прошедшего дня. Она попыталась вырваться, но он хватил ее за волосы и ударил о стену уже лицом. А потом кинул на пол, попинал немного по спине, груди и голове, и куда-то ушел. Коллега уползла пересиживать ночь на последнем этаже подъезда. Боится, что он вернется домой и убьет ее. А я слушала ее рассказ со стеклянными глазами и огромным чувством вины.
- Полицию не будешь вызывать?
- Нет. Я же говорила, что мне никто не поможет.
Больше я ее в своей жизни не видела. Она сразу ушла на больничный, сменила номер телефона, затем уволилась, пока я была в отпуске. В коллективе никто не знал о полиции, избиениях и последнем случае, да и я молчала. Но много раз думала на тему, что же можно было сделать в этой ситуации. Попросить помочь своих близких мужчин – напугать, надрать ему жопу, объяснить, как жить нужно. Но тогда я рискую своими близкими. Он может схватиться за нож, и я потеряю мужа или брата. Его можно неудачно ударить, стукнулся-виском-отдал-богу-душу и мой близкий сядет в тюрьму. Ждать, пока будет «реальный состав» - так вот он ночью и был. Но после второй беседы в полиции ведь может и убить. Никакого реального выхода я так и не нашла. Но просто теперь знаю, что в этой ситуации поможет только бегство во тьму, без сборов вещей и надежд - в жизнь с вечным страхом, что он тебя все-таки найдет и убьет.
© SerjantPi
yaplakal.com