За все время ни один немец не подошел ко мне и не извинился за свою нацию.Нюрнбергский процесс по делу об айнзацгруппах

Он обладал прекрасным тембром голоса, ухоженными руками благородной формы, двигался грациозно и с чувством собственного достоинства. Единственным изъяном этой замечательной личности было то, что он убил 90 тысяч человек.
Судья Майкл Масманно, описывая ответчика Отто Олендорфа во время суда над командирами айнзацгрупп, специальными карательными подразделениями Восточного фронта.

Когда капрала Бенджамина Ференца в конце 1944 года перевели из пехоты в военно-юридическую службу 3-й армии генерала Паттона, он был в восторге. Особенно когда узнал, что ему предстоит стать частью новой команды, расследующей военные преступления. Пока американцы пробивались в глубь Германии, приходило все больше сообщений о подбитых летчиках союзников, которые катапультировались на немецкую территорию и были убиты местными жителями. Ференцу поручили расследовать эти дела и по мере необходимости производить аресты. «Моими главными доводами были пистолет сорок пятого калибра и тот факт, что армия США заняла город, – вспоминал он. – При таких условиях немцы становились очень покладистыми и не оказывали сопротивления».

Проводя расследования по факту гибели летчиков, Ференц подходил к делу добросовестно, но без злопамятства. Порой результаты своих действий вызывали у него смешанные чувства. Расследуя, например, избиение до смерти сбитого пилота после бомбардировки недалеко от Франкфурта, он допрашивал молодую женщину, примкнувшую к толпе. Она признала свое участие, но, вся в слезах, объяснила это тем, что при бомбежках погибли двое ее детей. Сочувствуя, Ференц всего лишь посадил ее под домашний арест. «Я действительно испытывал к ней жалость», – признался он. К ней – но не к пожарному, который нанес летчику смертельный удар и потом бахвалился тем, что весь покрыт американской кровью.

Несколько месяцев спустя Ференц присутствовал на суде, где они оба оказались среди обвиняемых. Пожарного приговорили к смерти. Молодой женщине дали два года тюрьмы. Услышав вердикт, она упала в обморок. Ференц поинтересовался у врача, которого к ней вызвали, все ли в порядке? Тот заверил, что с ней все хорошо, просто она беременна. Отцом ребенка был охранявший ее американский солдат. «Странные вещи порой случаются во время войны», – заметил Ференц.

Однако настроение молодого следователя резко поменялось, когда ему пришлось заниматься сбором улик в только что освобожденных концентрационных лагерях. Поначалу увиденное – живые скелеты и разбросанные повсюду мертвые тела – не укладывалось у него в голове. «Разум не воспринимал то, что видели глаза, – писал он позже. – Я будто заглянул в преисподнюю».
В Бухенвальде, например, он нашел две мумифицированные головы заключенных, которые офицеры СС выставляли на всеобщее обозрение. Эти головы потом Уильям Денсон использует в качестве доказательств на других процессах.
Ференца охватывало то дикое бешенство, которое превращалось в горячее желание действовать, то полная апатия, когда жертвы поднимались против своих мучителей. В лагере Эбензее, например, он велел гражданским собрать и похоронить тела. Разъяренные узники захватили при этом кого-то из офицеров, возможно даже коменданта, когда тот пытался сбежать. Его избили и привязали к металлическому поддону для загрузки тел в крематорий, а потом возили взад и вперед над пламенем, пока не зажарили живьем. «А я только наблюдал за происходящим, но ничего не сделал, – вспоминал Ференц. – Даже не пытался».

В Маутхаузене он обнаружил груды человеческих костей на дне карьера – останки подневольных рабочих, которых сбросили со скалы, когда они уже не были способны трудиться.
Приехав в соседний Линц, Ференц подобрал помещение и решил конфисковать его у семьи нацистов. Он велел хозяевам немедленно освободить жилье, чтобы он и его люди могли там разместиться. На следующее утро он опустошил комоды и шкафы в квартире, чтобы отвезти одежду в концлагерь и раздать практически голым заключенным. Вечером молодая женщина, хозяйка квартиры, вернулась и попросила забрать свою одежду. «Как хотите», – сказал Ференц. Женщина увидела пустые шкафы и принялась кричать, что ее ограбили.
Он схватил ее за руку и предложил отвезти в лагерь – пусть сама велит узникам вернуть одежду. В ужасе от такой перспективы та закричала еще громче, чтобы ее отпустили. Ференц согласился отпустить ее, но лишь в том случае, если она признает: одежда не украдена, а подарена.

Его отправили в Берлин, где Ференц возглавил группу следователей по военным преступлениям. Весной 1947 года один из его лучших следователей ворвался в офис и сообщил, что сделал настоящее открытие. Копаясь в документах Министерства иностранных дел Германии, близ аэропорта Темпельхоф он нашел секретные отчеты гестапо. В них содержалась полная ежедневная информация о массовых расстрелах и первых опытах по использованию отравляющих газов для убийства евреев, цыган и прочих «расово неполноценных лиц» айнзацгруппами. Эти специальные карательные подразделения действовали на Восточном фронте до того момента, когда массовые убийства были перенесены в газовые камеры концлагерей.
На небольшом арифмометре Ференц принялся подсчитывать число жертв, беря цифры из лаконичных отчетов. «Когда дошел до одного миллиона человек, остановился. Это было уже слишком».
Ференц бросился в Нюрнберг, чтобы убедить генерала Тейлора использовать эти данные для нового процесса. Ведь благодаря чистой случайности они получили самую достоверную информацию, какие именно части и какие командиры ответственны за массовые казни при вторжении на территорию Советского Союза в 1941 году.
Тейлор встретил его без ожидаемого энтузиазма. Генерал пояснил, что Пентагон вряд ли выделит дополнительные средства на проведение незапланированных процессов. Кроме того, новые суды общественности уже не интересны.

Ференц не желал отступать и заявил, что готов заниматься следствием лично в свободное от службы время.
«Хорошо», – согласился Тейлор и назначил Ференца главным прокурором по делу айнзацгрупп. Тому было всего двадцать семь лет.
Ференц перебрался в Нюрнберг. Предстояла непростая задача: обработать огромное количество улик – численность айнзацгрупп, действовавших по всему Восточному фронту, достигала трех тысяч человек. Ференц потом пояснил, что в качестве подсудимых ему приходилось выбирать лишь самых старших и наиболее образованных офицеров, так как на большее не хватало сил. Изначально на скамью подсудимых должны были сесть двадцать четыре человека. Ференц с прискорбием говорил, что «правосудие не всегда совершенно» и «то была лишь малая доля главных виновников». Из этих двадцати четырех один покончил с собой до суда, второй тяжело заболел во время подготовки обвинительного заключения. Осталось двадцать два подсудимых.
Судебный процесс проходил с 29 сентября 1947 года по 12 февраля 1948-го, но обвинительное заключение Ференц огласил всего за два дня. «Наверное, я мог бы попасть в Книгу рекордов Гиннесса за самое быстрое обвинение в суде таких масштабов», – писал он позже и считал, что в данном случае документы будут убедительнее любых свидетелей. К тому же «я не мог вызвать в суд много свидетелей по вполне уважительной причине», – добавлял он.

Во вступительном слове Ференц выдвинул обвинение в «преднамеренном убийстве более чем миллиона невинных и беззащитных мужчин, женщин и детей… вызванном не военной необходимостью, а крайне извращенной нацистской теорией о высшей расе». Затем предоставил сухие цифры. Данные свидетельствовали о том, что четыре айнзацгруппы, каждая численностью от 500 до 800 человек, «в течение двух лет уничтожали в среднем по 1350 человек в день. По 1350 человек каждый день в течение всех семи дней недели на протяжении более чем ста недель…».
Ференц использовал новый термин для подобного рода преступлений – «геноцид».

Майкл Масманно, председатель суда из Пенсильвании, вскоре убедился, что слова Ференца о численности жертв «были не преувеличением, а суровой реальностью». Невысокого прокурора он называл «Давидом, схватившимся с Голиафом»: тот решительно отметал все доводы подсудимых, пытавшихся переложить вину на командование или оправдаться тем, что они проявляли «гуманность» при выполнении приказов.

Ференц заметил, что Масманно проявляет особый интерес к показаниям некоторых подсудимых, например, Отто Олендорфа – отца пятерых детей, изучавшего право и экономику, имевшего докторскую степень в области юриспруденции – и возглавлявшего айнзацгруппу D, пожалуй, самую беспощадную и смертоносную. Молодой прокурор выбрал Олендорфа именно потому, что тот был одним из самых высокообразованных массовых убийц в истории.
Обращаясь непосредственно к Олендорфу, Масманно тщательно подбирал слова: «Солдат, идущий в бой, знает, что ему придется убивать, но он знает, что вступает в бой с таким же вооруженным противником. Вам же предстояло убивать беззащитных людей. Неужели вопрос моральной оценки такого приказа не приходил вам в голову? Давайте представим, что (я не хочу никого оскорбить этим вопросом) вам приказано убить свою сестру. Неужели вы не дадите этому приказу моральную оценку в том смысле, правильно ли это или неправильно с моральной, а не с военной или политической точки зрения? Соответствует ли это понятиям гуманности, совести и справедливости?»

Олендорфа его слова сильно потрясли, он сжимал кулаки, растерянно оглядывая зал. Как позже вспоминал Масманно, «он сознавал, что человек, который убьет собственную сестру, превратится в нечто меньшее, чем человек». Олендорф лишь попытался увильнуть от ответа: «Я не в состоянии, ваша честь, рассматривать этот случай в отрыве от прочих».
По ходу процесса Олендорф не только утверждал, что не имел права подвергать сомнению приказы командования, но и пытался выдать казни за самооборону. Как позднее подытожил Ференц, он утверждал, что «коммунисты угрожали Германии, евреи все как один – большевики, а цыганам вовсе нельзя доверять».
Конечно же, подобные рассуждения никак не могли помочь Олендорфу и остальным обвиняемым.

Генерал Тейлор, выступивший с заключительным обвинением, подчеркнул, что подсудимые «были ответственны за невероятную по масштабам программу массового истребления людей» и что предъявленные доказательства явно подтверждают вину в «геноциде и других военных преступлениях против человечества, заявленных в обвинительном акте». Примечательно, что не только Ференц, но и Тейлор, который позднее осуществлял надзор за последующими Нюрнбергскими процессами, использовал новый термин Лемкина.
Судья огласил тринадцать смертных приговоров, остальных подсудимых приговорил к тюремному заключению: от десяти лет до пожизненного срока.


Позднее, как это случилось и с приговорами по Дахау, дела обвиняемых пересмотрели и в некоторых случаях смягчили наказание. Оглядываясь назад, девяностотрехлетний Ференц подытожил: «Три тысячи членов айнзацгрупп ежедневно расстреливали людей. Мне удалось подготовить обвинение для двадцати двух, тринадцать из которых приговорили к смерти, и лишь четыре приговора привели в исполнение. Остальные уже через несколько лет вышли на свободу». И он угрюмо добавил: «Оставшиеся три тысячи преступников никто так и не призвал к ответу. Хотя они каждый день убивали людей».
Ференц был горд своими успехами, но также и разочарован некоторыми нюрнбергскими впечатлениями – особенно отношением к происходящему обвиняемых и их пособников. Он нарочно избегал с ними встреч за пределами зала суда, кроме одного-единственного раза. Ференц уже после приговора обменялся с Олендорфом несколькими фразами. «Евреи в Америке за это ответят», – сказал тот. Он был одним из тех четверых, которых все-таки повесили. «И умер он, будучи уверенным в собственной правоте», – добавил Ференц.

Некоторые немцы выражались довольно резко в адрес победителей, а вот раскаяние было исключительно редким явлением. «За все это время ни один немец не подошел ко мне и не извинился за свою нацию, – сокрушался Ференц. – И это разочаровывало меня больше всего: никто, включая массовых убийц, не выразил ни малейшего сожаления. Таков уж их менталитет». «Где же справедливость? – продолжал он. – Ведь это было бы символом, отправной точкой. Это можно было сделать».

в 1948 году западные правительства начали явно терять интерес к преследованию военных преступников и стали смягчать уже вынесенные приговоры. Секретная телеграмма Управления по делам Содружества, разосланная по всему миру 13 июля 1948 года, давала конкретные рекомендации, каким образом «избавиться от прошлого как можно скорее». В ней содержался призыв закрыть все дела до 31 августа 1948 года и не открывать новые судебные процессы. «Особенно это касается предполагаемых военных преступников, не находящихся под стражей, которые в будущем могут оказаться в наших руках», – заключал автор текста.

Для пересмотра дел армия США создала пять наблюдательных советов, которые отчитывались перед генералом Люсиусом Д. Клеем. Теоретически это было обычной страховкой, чтобы убедиться в справедливости приговоров, однако политическая ситуация того времени определенно поощряла мнение, что снисхождение к военным преступникам будет воспринято положительно. И генерал, принимая во внимание рекомендации советов, действовал соответственно, хотя обвинения в собственной мягкости всячески отрицал.

На судебных процессах в Дахау признали виновными 1416 подсудимых из 1672. «Я отменил 69 приговоров, по 119 изменил меру наказания, снизил сроки по 138, остальные 1090 оставил в силе», – подчеркивал генерал Клей. Усомнившись в достоверности показаний некоторых свидетелей, выживших в концлагерях, он заменил 127 смертных приговоров из 426 на пожизненное заключение. Именно генерал Люсиус Д. Клей урезал тюремный срок самой знаменитой подсудимой процессов в Дахау – Ильзе Кох, «ведьме Бухенвальда». Новый приговор – всего четыре года! – огорошил Денсона, который вернулся в Вашингтон и немедленно приступил к ответным действиям.

Ирония судьбы, однако, такова, что некоторые лидеры айнзацгрупп, в отличие от «мелких нацистов» из Дахау (как их назвал генерал Клей), сумели добиться снисхождения. Клей в начале 1949 года, несмотря на оказываемое давление, оставил все тринадцать смертных приговоров в силе. Однако год спустя его сменил на посту юрист с Уолл-стрит Джон Дж. Макклой, помощник министра обороны США, получивший должность Верховного комиссара зоны США. Он созвал комиссию по помилованиям, которая пересмотрела результаты ряда судебных процессов, в том числе против айнзацгрупп. США в это время стремились наладить связи с Западной Германией как возможным союзником в борьбе с СССР; Аденауэр требовал смягчения приговоров, комиссия с ним согласилась, – и Макклою пришлось пойти на уступки.
В начале 1951 года он принял почти все рекомендации комиссии. Многим он сократил сроки тюремного заключения, а смертных приговоров отменил даже больше, чем предлагалось. В силе остались лишь четыре смертных приговора из тринадцати. Поступило предложение отменить и их, но Макклой отказывался, поскольку считал, что некоторые преступления снисхождения не заслуживают. 7 июня 1951 года нацистов повесили.
Телфорд Тейлор, непосредственный руководитель Ференца, поставил в деле окончательную точку, назвав действия Макклоя «воплощением политической целесообразности».

всё...

Эндрю Нагорски
из книги-Охотники за нацистами

Это сообщение отредактировал BigCap - 22.02.2018 - 08:39

это как раз понятно, с хера ли немцам извиняться перед пендосами?
они даже перед нами не извинились.
а пендосы теперь требуют извиняться нам перед немцами, и что самое интересное, многие у нас с ними согласны.
да даже на ЯПе таких полно.

пидарасы, отменившие и смягчившие приговоры в угоду политике, ничем не лучше самих нацистов осознание того, что в германии до сих пор живут, нянчат внуков, получают пенсии и довольствие, как бывшие военные, убийцы миллионов людей (а таких до хера, имхо) бесит до зубовного скрежета

Это сообщение отредактировал aliktash - 22.02.2018 - 08:47

Такая политика партии и правящих элит.
А на сайте либо тролли, либо 85 рублевые шафки, либо просто идиоты такое на полном серьезе могут говорить.

А я в клинике в Мюнхене лежал- доктор Фёгель извинялся за войну. Я ему ответил что это дело прошлое и ему извиняться не за что. Главное что б помнили и не повторяли ошибок. Это было в 2009 году

Сегодня то же самое, все лижут задницу США, никто не замечает эти войны по всему миру... Их останавливает только сила, только по этому до сих пор нет крупной войны.

NikeDestroyer

а сколько вам платят?

NikeDestroyer

а вы к какой группе относитесь?

К той которая не будет перед немцами извиняться, как бы кто того не просил.

Так они многих приютили и использовали для борьбы с СССР.

у амеров кстати был целый черный рынок по продаже сушенных голов и черепов японских солдат, в отличие от единичных случаев у немцев.

Про коменданта которого узники сожгли в печке понравилось

гуманист хренов....

он не видел разницы между приказом убивать людей и распоряжением валить деревья©