— Не вернулась? — спросил про мою супругу напарник Женька. — Я тоже, блядь, переживал…
Женька старше меня на десять лет. Ему сорок. Раньше работал ментом в Норильске. Семья его развалилась, когда рухнул Союз и все его сбережения ушли коту под хвост.
— Ты знаешь, сколько денег у меня на.бнулось? — Тяжело дышит Женька, навалившись необъятным брюхом на стол. — Десять «Волг» мог бы купить!
У меня таких денег никогда не было, и потому мне его не понять.
Подошла официантка Настя, жирная бабища. Белоруска.
— Поесть принести, или потом?
— Неси сейчас, — сказал Женька. Пожрать он любит. Как и выпить. За что его и выперли из ментовки, когда он вернулся из Норильска.
«Снова гость к моей соседке…» — запел Володя Харченко.
Хорошо поёт. Когда Александра Новикова выперли из лесотехнического института, именно Володя взял его к себе в группу, которая лабухала в «Уральских пельменях».
К нам подсел метрдотель Гена. Вытер вспотевшую лысину.
— Что за времена пошли! — сказал Гена. — Никого! Три-четыре нормальных клиента за вечер! Сидят постоянно только эти черти. — Гена мотнул головой в сторону столика, за которым расположились армяне. — Принесут с собой фисташек и только кофе заказывают. И о чём они каждый вечер трут?! За.бали…
Это точно. Лучшие времена ресторана позади.
Всплеск блатной романтики, который сделал «Буш» эпицентром сходок уголовных авторитетов — остался в конце «восьмидесятых». Именно тогда произошёл раздел города на сферы влияния между «центровыми», «уралмашевскими», «афганцами» и прочими группировками. В те времена «Большой Урал» ломился от пацанов и коммерсантов.
— Хуй кто без меня мог сюда попасть! — Вздыхает Гена. — Сам Плотник, Валерий Иванович звонил: «Гена, всё нормально? Четыре столика забронируй». А Плотник это — автовокзал, раз. Шарташский рынок, два. Центральный рынок, три. — Гена загибал, отсчитывая, толстые пальцы.
А сейчас стоял на дворе 1995 год и пустой зал.
— Ничего, Гена, — говорю, — может всё опять наладится.
— Хуй там, — говорит Гена. — Мусора не дадут. Всё, твари, под себя загребли. — Гена прислушался. — О, блядь! Кажется пришли. Сегодня VIP-зал для банкета заказали.
Гена ушёл. Мы доедаем пельмени и слушаем песню Шуфутинского.
Появилась публика.
Мясистые женщины тридцати-сорока лет, в брючных костюмах и облегающих платьях. Мужчины того же возраста. Всего человек тридцать. Все скрылись за дверями банкетного зала.
— Попросили, чтобы никто не заходил, — сказал нам метрдотель. — Кроме одной официантки. Посмотрите за этим. Торгаши юбилей Управления своего отмечают.
— Хорошо, — говорим, — посмотрим.
Толстая Настя принялась носиться с подносами между залом и кухней.
— Ой, устала я, — причитает она. — А чё они там творят!
— А что они там творят?
— Да баба одна разделась догола и танцует на столе. Жирной жопой трясёт! Срамотищща!
— Га-га! — смеёмся. — Может вместо тебя подносик отнесём?
— Да вы чё?! — Пугается Настя. — Меня сразу с работы уволят!
Через некоторое время дамы из Управления торговли вышли в общий зал потанцевать. Уже пьяные и разгорячённые. Их кавалеров было намного меньше, да и вообще часть мужиков пошла в вестибюль покурить.
— Белый танец! Белый танец! — завизжали юбилярши и направились к армянскому столику.
Армян на всех не хватило и некоторые дамы танцевали друг с другом.
— Можно вас пригласить на танец? — Подошли две полные красотки.
— Нет, — говорим, — мы на работе.
— Нас охраняете? Ха-ха!
— Пошли покурим, — сказал мне Женька.
— Пошли.
В вестибюле кожаная мебель: диваны и кресла. Мы развалились на диване и закурили.
Здесь же вход в казино. Наша обязанность следить за безопасностью и в казино тоже.
«И врагу никогда не добиться…» — услышали мы.
Кто-то поднимался по лестнице и напевал песню:
«…Чтоб склонилась твоя голова.
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва»
Первым появился мужик в сером костюме. Он и мурлыкал себе под нос старую песню про Москву. За ним шли две «гориллы» с трёхдневной щетиной на щеках.
— О! — Уставился на меня меня мужик. — Это полковник! — потом сказал Гене-метрдотелю, который вышел покурить, — Привет, Гена! Это полковник, да?
— Привет, — сказал Гена. — Это капитан.
— А второй милиционер, да? — спросил мужик.
— Да, — сказал Гена и вытер платком выступивший пот.
— Ну, тогда я за себя спокоен! — сказал мужик и усмехнулся. — Пошли, — сказал гориллам.
И они скрылись в казино.
— Кто это? — спросил я. — Раньше не видел.
— Уралмашевские, — ответил Гена. — Они здесь редко бывают.
«Буш» находится на территории «центровых».
А между тем, дамы из Управления торговли до того затанцевали армян, что те уже отказывались составлять им пары.
Женщины вышли в вестибюль покурить.
— А у вас закурить не-е-е найдётся? — спрашивает разгорячённая дама у парня, который направляется в казино.
— Света, — говорят ей кавалеры, — у нас есть сигареты!
— А мне хочется чтобы молодой человек мне дал!
Парень протянул пачку.
— А прикурить?
Парень щёлкнул зажигалкой и поспешил уйти.
— Стойте, — хватает она за рукав парня. — А потанцевать с дамой?
Парень аккуратно вырвался из рук дамы и зашёл в казино.
— Не те мужики пошли, — заявила дама.
Появились уралмашевцы.
«И врагу никогда не добиться…» — опять напевал мужик в сером костюме.
Гориллы шли позади.
— О! — встрепенулась дама. — Какой мужчина! Как вас зовут? Ха-ха!
— Вот эту жопастую, — сказал мужик, — берём с собой.
— Хорошо, — сказал «телок» и подошёл к пьяной даме. — Пошли. — И схватил за руку.
— Куда это пошли?! — Удивилась дама.
— В сауну, — сказал серый костюм. — Мне твоя жопа понравилась.
Подруги дамы всполошились:
— Что происходит?! Охрана!
Женька сидел, развалившись на диване.
— Не дёргайся, — сказал мне Женька.
В вестибюль на крики вышел метрдотель Гена.
— Нашу подругу уводят вот эти! — юбиляры показали на мужика в сером костюме и двух его небритых телохранителей.
— Я лично знакома с директором этого ресторана! — Выступила вперёд толстая женщина, которая выглядела старше всех. — Это безобразие!
— Вот и звоните директору, — сказал Гена.
Знакомая директора направилась к служебному телефону. Но звонок не потребовался. К ресторану подкатил мерседес-купе. Из него вышла дородная директриса. За ней семенил муж с подленькой ухмылкой.
— Света! Здравствуй! — Кинулась к ней сотрудница торгового управления. — Катю бандиты насильно волокут в баню!
Директриса огляделась вокруг.
— Девочки, надо ехать… — сказала она и быстро ушла в служебное помещение, цокая острыми каблуками. За ней — муж.
— Не. Мы лучше возьмём вот эту, которая за подругу заступалась, — сказал серый пиджак. — У неё жопа тоже хорошая.
— Гы-гы, — заржали гориллы.
Знакомая директрисы от удивления раскрыла рот. Её подхватили под руки и увели. Она не сопротивлялась.
— Старая жопа — тоже нормально, — сказал серый пиджак. — …И врагу никогда не добиться…
Мужчины стыдливо прятали глаза. Женщины молчали. Потом, когда уралмашевские скрылись из глаз, закричали:
— А вы что сидели? — набросились они на нас. — Вы же охрана! Почему вы не заступились?
На душе было х.ёво. Я представил, как сейчас отъ.бут в жопу эту пожилую женщину по очереди несколько человек, а потом отвезут домой к мужу…
— Не отвечайте им, — шепнул Гена-метрдотель. — Идите в зал за свой столик.
Мы уселись за свой столик охраны.
— Может сыграть что-нибудь? — спросил Володя Харченко.
— А можно ещё раз про ненаточенные ножи?
— Можно, — сказал Володя и стал перебирать струны на гитаре.
Песня насрала в душу ещё больше. Хотелось выть. Жена — сука. Серый .баный пиджак. Плачущая баба, которую увели в сауну…
А за окнами шёл новогодний снег. Наступал 1996 год.
©Виктор Костильбург
yaplakal.com